| Эти развлечения часто сопровождаются несчастьями, память о которых сохраняет история. Я сам видел, как два или три соискателя причинили себе увечья. Но опасность увеличивается еще более, когда сами министры получают повеление показать свою ловкость. Ибо, стремясь превзойти самих себя и своих соперников, они проявляют такое усердие, что редко кто из них не срывается и не падает, иногда даже раза по два и по три. Меня уверяли, что за год или за два до моего прибытия Флимнап непременно сломал бы себе шею, если бы одна из королевских подушек, случайно лежавшая на полу, не смягчила удара от его падения . Кроме того, в особых случаях здесь устраивается еще одно развлечение, которое дается в присутствии только императора, императрицы и первого министра. Император кладет на стол три тонких шелковых нити — синюю, красную и зеленую, в шесть дюймов длины каждая. Эти нити предназначены в награду лицам, которых император пожелает отличить особым знаком своей благосклонности . Церемония происходит в большом тронном зале его величества, где соискатели подвергаются испытанию в ловкости, весьма отличному от предыдущего и не имеющему ни малейшего сходства с теми, что мне доводилось наблюдать в странах Старого и Нового Света. Император держит в руках палку в горизонтальном положении, а соискатели, подходя друг за другом, то перепрыгивают через палку, то ползают под ней взад и вперед несколько раз, смотря по тому, поднята палка или опущена; иногда один конец палки держит император, а другой — его первый министр, иногда же палку держит только последний. Кто проделает все описанные упражнения с наибольшей легкостью и проворством и наиболее отличится в прыганье и ползанье, тот награждается синей нитью; красная дается второму по ловкости, а зеленая — третьему. Пожалованную нить носят в виде пояса, обматывая ее дважды вокруг талии. При дворе редко можно встретить особу, у которой бы не было такого пояса. Каждый день мимо меня проводили лошадей из полковых и королевских конюшен, так что они скоро перестали пугаться меня и подходили к самым моим ногам, не кидаясь в сторону. Всадники заставляли лошадей перескакивать через мою положенную на землю руку, а раз императорский ловчий на рослом коне перепрыгнул даже через мою ногу, обутую в башмак; это был поистине удивительный прыжок. |
| Господствующий цвет в одеянии белого и черного духовенства на востоке черный. Мы видели только на вселенском патриархе рясу темно-коричневого цвета. Сукно, шерсть и весьма редко шелк – вот материалы, из которых на востоке делаются одеяния священнослужителей. Покрой одежд весьма значительно разнится от наших. Подрясник или полукафтанье весьма часто делается так же, как у нас, но иногда застегивается на глухо рядом пуговиц, идущих во всю длину подрясника, сверху до низу. Ряса отличается полнотою и свободно лежит на корпусе; внизу она имеет по разрезу на обеих сторонах. Рукава ее необыкновенно широки. Воротник ее довольно плотный и свободно облегает шею, так как он на толстой подкладке и простеган шелком. Застегивается ряса вверху круче ними петлями. Ни перехватов у талии, ни вставочных клиньев под мышками, ни цветных – голубых, красных и желтых подкладок она не имеет. Скромность, простота и необыкновенное удобство-вот ее достоинства. Весьма часто восточная ряса носится в виде накидки и не надевается в рукава. Голова патриарха, митрополитов, епископов архимандритов, священников и даже дьяконов покрыта черною камилавкою, которая в основании похожа на нашу, но вверху несколько приподнявшись опускается над основанием и поэтому в общем имеет вид капилюша, употребляемого у нас в России католическими священниками. Никто из высших иерархов восточных не носит ни белых, ни черных клобуков, и все употребляют эту камилавку. Очевидно, это делается потому, что иерархи восточные монашества не принимают и, по своем рукоположении, остаются в костюме простого священника, от которого они ничем не отличаются во время внебогослужебное. Восточные иерархи в обыкновенное время не имеют на себе ни панагий, ни крестов. Посохи или священнические палки имеют в руках весьма немногие из духовных лиц. Волоса носят без подстригов, но имеющие длинные волосы не распускают их по плечам, а скручивают и закладывают в камилавки. Во время богослужения дьяконы служат в Константинополе с открытою головою, а на Афоне с камилавкою на голове, но волос не распускают по стихарю, а подбирают их под него. Во время богослужений священнослужители в Константинополе напр. переменяют иногда обычные сапоги на башмаки, которые оставляются в церкви после богослужения. |
| Первое впечатление мое, при поступлении в острог, вообще было самое отвратительное; но, несмотря на то, — странное дело! — мне показалось, что в остроге гораздо легче жить, чем я воображал себе дорогой. Арестанты, хоть и в кандалах, ходили свободно по всему острогу, ругались, пели песни, работали на себя, курили трубки, даже пили вино (хотя очень немногие), а по ночам иные заводили картеж. Самая работа, например, показалась мне вовсе не так тяжелою, каторжною, и только довольно долго спустя я догадался, что тягость и каторжность этой работы не столько в трудности и беспрерывности ее, сколько в том, что она — принужденная, обязательная, из-под палки. Мужик на воле работает, пожалуй, и несравненно больше, иногда даже и по ночам, особенно летом; но он работает на себя, работает с разумною целью, и ему несравненно легче, чем каторжному на вынужденной и совершенно для него бесполезной работе. Мне пришло раз на мысль, что если б захотели вполне раздавить, уничтожить человека, наказать его самым ужасным наказанием, так что самый страшный убийца содрогнулся бы от этого наказания и пугался его заранее, то стоило бы только придать работе характер совершенной, полнейшей бесполезности и бессмыслицы. Если теперешняя каторжная работа и безынтересна и скучна для каторжного, то сама в себе, как работа, она разумна: арестант делает кирпич, копает землю, штукатурит, строит; в работе этой есть смысл и цель. Каторжный работник иногда даже увлекается ею, хочет сработать ее ловчее, спорее, лучше. Но если б заставить его, например, переливать воду из одного ушата в другой, а из другого в первый, толочь песок, перетаскивать кучу земли с одного места на другое и обратно, — я думаю, арестант удавился бы через несколько дней или наделал бы тысячу преступлений, чтоб хоть умереть, да выйти из такого унижения, стыда и муки. Разумеется, такое наказание обратилось бы в пытку, в мщение и было бы бессмысленно, потому что не достигало бы никакой разумной цели. Но так как часть такой пытки, бессмыслицы, унижения и стыда есть непременно и во всякой вынужденной работе, то и каторжная работа несравненно мучительнее всякой вольной, именно тем, что вынужденная. |
| Не все, о чем просят дети, следует исполнять. Напротив, их надо приучать кое в чем себе и отказывать. На просьбу или требование со стороны дитяти иногда необходимо отвечать словом «нет», и раз сказано это слово, непременно нужно при нем и остаться, и пусть не колеблют отца или мать ни ласковые просьбы, ни капризы настойчивого дитяти. Особенно не следует терпеть в ребенке упорства. И нет сомнения, что детям полезно отказывать не тогда только, когда они просят чего-нибудь вредного, невозможного, но и тогда, когда они просят чего-либо позволительного. Дитя должно учиться побеждать свою собственную волю и привыкать к воздержанности, лишениям и самоотвержению. Наконец, христианские родители должны приучать своих детей к скорому и неотложному послушанию. Доброе дитя повинуется быстро – это золотое изречение должно быть постоянным правилом для детей. В связи с этим можно дать несколько полезных советов отцу и матери. «Не отменяйте того, что раз приказали, но со всей строгостью настаивайте на том, чтобы это с возможной скоростью приведено было в исполнение. Но для этого все ваши приказания и распоряжения должны быть хорошо обдуманы и благоразумны. Вы не должны требовать от своих детей ничего невозможного, несправедливого или слишком трудного и непосильного. Не должны ваши приказания проистекать также из каприза и грубого произвола, так как этим вы можете вызвать в детях скорее отпор и озлобление, чем послушание и покорность. Обращаться к детям надо спокойно и благожелательно. Не должен ты, христианский родитель, или ты, христианская мать, сегодня дозволять детям то, что вчера тобою было строго воспрещено, потому только, что сегодня ты лучше, благодушнее настроен, чем вчера. Не давайте слишком много и слишком часто приказаний, особенно с грубостью, криком и раздражением. Чрез постоянное и вечное командование дети делаются мало внимательными, а иногда совсем равнодушными к вашим распоряжениям, а где родители применяют крики и угрозы и приказывают с раздражением, там дети вскоре перестают слушаться, а если и бывает еще послушание, то, как говорят, из-под палки... Будьте, наконец, кратки, ясны и точны в своих приказаниях и не употребляйте для этого слишком много слов. При этом вам совсем нет надобности, особенно по отношению к маленьким детям, много говорить и выяснять основание, почему они то или это должны делать. Дитя достаточно знает: родители хотят, чтобы я сделал это или то, следовательно, я должен послушаться» 571 . |
| Итак, " страх Божий " , или чувство благоговения перед Богом - это здоровое настроение, которое следует иметь каждому христианину. Это настроение ничего общего не имеет с чувством гнетущего животного страха, которое присуще многим неверующим людям, боящимся всяких несчастий, болезней или смерти, от которых их никто не может спасти. У верующих же, наоборот, это - сознание своей личной ответственности перед Богом. Правильное религиозное воспитание требует привития ребенку этого чувства с самого раннего возраста. Факторы домашнего воспитания Как мы уже говорили, пока ребенок мал, он воспринимает все преимущественно через свои чувства. По мере же того, как он подрастает, надо развивать в нем волю. Так как в раннем возрасте человек живет преимущественно влечениями своих чувств и желаний, когда разум его еще не созрел, то надо меньше всего обременять ребенка разными нравоучениями и логическими доказательствами. Воспитание в семье начинается с приучения ребенка к послушанию. Чем раньше ребенок привыкнет сразу выполнять указания родителей, тем легче будет в дальнейшем его воспитывать. Вначале воспитание сводится к запрещениям: не делай этого, так делать нельзя, это не хорошо... Но ребенок растет, и нужно ему давать что-то положительное, наставлять и учить. Здесь уже начинаются трудности, так как для внушения ребенку правил поведения не всегда бывает достаточно одних слов. Обычно здесь мы наталкиваемся на нежелание ребенка подчиняться, на известное упрямство с его стороны. Чтобы преодолеть это, родители должны прибегать иногда и к более сильным средствам. Тут бывают два способа воздействия: одни родители применяют наказания, другие же становятся на путь религиозного воздействия. Физическое наказание, конечно, иногда необходимо; но если оно будет применяться часто и станет преобладающим средством воспитания, то это приведет к неблагоприятным последствиям. Во-первых, ребенок привыкнет выполнять нужное только " из-под палки " и не научится делать нужное из внутренних побуждений. Во-вторых, если наказания станут частыми, они сделают ребенка озлобленным, скрытным, недоверчивым и могут оставить болезненный след в его характере. |
| — Ну теперь можно спокойно играть. — Ну теперь нам никто не мешает. Часто из таких ребят вырастают пьяницы и дебоширы, не один такой умирал молодым. Знаю, один утопился, другой попал под трамвай и ходит теперь на костылях (пришлось отрезать ногу чуть не по колено). С тех пор как все должны ходить в школу, во дворе стало лучше, зато в школе с такими прямо беда. Важная персона во дворе — сторож или, как еще говорят, дворник. Дворник может быть молодой или старый, добрый или злой. А злиться ему есть на что: ведь это он обязан следить за порядком, чтобы ребята дом не разнесли. Это кажется на первый взгляд странным — дом большой и крепкий, — что тут можно сломать? А можно. Ребята колотят железкой по стене и обивают штукатурку или пачкают и рисуют. К стенам подвешены железные трубы, по которым стекает вода с крыши. Ребята садятся на трубы верхом или прыгают на них — и железо сминается. Если есть кран, открывают его, льется вода, а ведь хозяин платит за воду в городскую управу. В маленьких домах нет уборных, все ходят на двор. Малыш торопится или боится вечером — и вот присел у дверей и сделал на пол. Иногда ребятам требуются камни для игры или хочется выкопать яму, и они выламывают булыжник из мостовой. Хозяин сердится, дом только что красили, а опять надо красить, и полиция присылает повестку, что непорядок, и карает штрафом или арестом. Только дворник успел подмести лестницу и во дворе, а опять бумажки, палки, солома. И наконец, этот крик. Иногда домовладелец (или администратор и управляющий) живет где-нибудь в другом месте, иногда здесь же. Или кто-нибудь болен и просит, чтобы было тихо. Дворник гонит метлой или ремнем ребят со двора, ругает и проклинает, а мальчишки дают стрекача и хохочут. Ну как не злиться! На школьном дворе ребята галдят только по три минуты в перемену, а здесь целый день; в школе нет очень уж маленьких или больших, а здесь всякие. Поэтому неудивительно, что сторож всех без разбора честит хулиганами и колотит первого, кто подвернулся под руку, не успел убежать. |
| Иногда Мария Платоновна посылала нам большущую банку, железную, из-под монпасье, тогда еще были такие, с топленым бараньим салом. Сало топили с айвой, это отбивало запах. И еще в посылках бывали палки чучхелы, домашнего приготовления, дивные, и еще обычно пара бутылок неслыханного муската. Такие бутылки шли только в Кремль и за границу. Все это нас очень поддерживало. Но, вообще материальная сторона нас мало беспокоила, мы жили в основном музыкой. Друзей и знакомых было много. Я познакомила Андрея с моими друзьями Павликовыми. Он очень им понравился и мы часто бывали у них. Бывали у Буренина — и опять музыка, они играли на двух роялях, чудесно. А еще у Андрея был приятель Коля Яги. Ему было лет 27–28. он был химик, работал в Горном институте. Жил он о матерью в Лесном, на Прибытковской улице. Лесное тогда было совсем дачной местностью, с маленькими деревянными домиками, масса зелени. Нас познакомила Мария Константиновна Юшкова. Коля часто устраивал какие-то вечеринки, всегда какие-то винегреты и спирт, на чем-то настоенный. Настоящая отрава, всех тошнило. Но ездить к нему любили. От него, через большой пустырь можно было пройти в парк Политехнического института где жили Залесские и некоторые другие профессора у которых мы бывали. На пустыре иногда жили цыгане и бегали голые цыганята. У Юшковой всегда была музыка, играл Андрей или он вместе с Марией Константиновной. Она была очень хорошей пианисткой, с ней советовался Софроницкий. Она могла бы выступать, но у нее не было чувства эстрады, она очень волновалась и терялась (хотя в жизни была большая нахалка). Выступая однажды в Консерватории она, сыграв, пыталась выйти в нарисованную дверь. После этого она перестала выступать. Мы обычно садились на Литейном в трамвай и ехали бесконечно пока не приезжали в Лесное. Тогда казалось, что это так далеко! Вообще, поездка за город. Да так оно и было. И ощущение радости, удовольствия. Весной мы иногда опаздывали к разводке мостов, сидели на берегу, начиналось утро, все было хорошо. |
| Ломаную солому насыпали в полном беспорядке (ворохом, в натруску). Поверх нее в качестве своего рода гнета клали прутья и палки. Др. способы крыть крыши соломой русские называли по-немецки. Лишь самые неимущие малороссы и белорусы избирали способ в натруску. В основном же можно выделить 3 малороссийско-белорусских способа крыть крыши соломой. Пучки соломы (малорос. кулики; белорус. култ, три, мэтю) связывали, обычно попарно. Их перевязывали в нижней части, около корней, и укладывали рядами, колосьями вниз. Этот способ носил названия: пид гузир (малорос.); под колас (белорус.); под прут, в околот, просто (рус.). При этом каждый верхний ряд несколько перекрывал предыдущий нижний. Второй способ немного сложнее: снопики соломы (малорос. котищ; белорус. застрешнш, двойчаы или тройчаю) связывали около колосьев по 2 или по 3 и укладывали колосьями кверху. Их клали рядами за застрешину и пригнетали тонкой жердью, или простой веревкой, или же веревкой из соломы (поплёт). Веревку привязывали к лежащей внизу слеге. Колосья нижнего ряда перекрывались снопиками следующего ряда. Этот способ носил названия: пид волот (малорос.); под стреховку, под лопату, под щётку, под гребёнку, под бому (белорус. бома – это шест, по которому кровельщик поднимается наверх); под щётку (рус.). Такая крыша иногда держалась несколько десятков лет. Третий способ – смешанный: первый ряд пучков клали вторым способом, колосьями вверх, а все последующие – колосьями вниз. При всех 3-х способах ржаную солому брали не размельченную (правая). Конек, однако, крыли ломаной соломой, а иногда и льняной кострой, которую во избежание щелей обмазывали глиной. Внутреннее расположение русского жилища в к. XIX в. чаще всего состояло из 3-х частей: жилое помещение, сени и чулан либо др. комната. Нередко встречались и дома, состоявшие внутри из 2-х частей, особенно если часть сеней была отведена под чулан или даже под жилую комнату. Вход в жилое помещение был всегда через сени. У севернорусских вход в сени был обычно со двора, а у других – прямо с улицы, однако это правило имело немало исключений. |
| В любом случае стоит вылечить аденоиды, хронический ринит, кариес, убедиться, что нет мигреней, хронических болей, о которых ребенок молчит, чтобы не расстраивать папу с мамой. Проверьте зрение и слух — проблемы с глазами иногда надвигаются исподтишка. Поговорите с педиатром — возможно он направит вас на энцефалограмму или другое обследование. Если корень неприятностей — невозможность сосредоточиться, сконцентрировать внимание — нужен психолог. Удостоверьтесь, что ребенок может спокойно спать 8-9 часов в проветриваемой спальне, его не отвлекают братья, сестры или телевизор в гостиной. Посоветуйтесь с врачом и подберите курс витаминов. Не помешают и препараты жень-шеня (спокойным детям) или другие мягкие стимуляторы, помогающие справиться со стрессами и хронической усталостью. Иногда достаточно снять лишние нагрузки, чтобы развитие ребенка скакнуло вперед. Но могут понадобиться и более серьёзные усилия. Ловись, ловись, книжка! 18 рекомендаций — как приохотить ребенка к чтению: Чтобы приохотить ребенка к чтению нужна читающая семья и читающая среда. Книга должна ассоциироваться с любовью и заботой, удовольствием и принятием, престижем и социальным статусом, дружеством и интересом. Хорошая библиотека убеждает лучше самых правильных слов. Раз и навсегда прекратите ругать и стыдить ребенка за то, что он не читает, не знает или не понимает. Ни в коем случае не сажайте за книгу из-под палки, не заставляйте читать даже программные произведения — на несколько месяцев или даже год отпустите ситуацию вообще. Максимум (если это практикуется в семье) назначьте умеренную, но весомую премию за прочтение и пересказ содержания конкретных книг — деньги, дополнительное время у гаджета, поход в кино, зоопарк и т. д. Выключите телевизор. Или хотя бы ограничьте «голубой экран», интернет, плейстешен и игрушки в телефоне 1-2 часами в день — пусть у ребенка появится свободное время и свободная голова для чтения. Читайте сами , на глазах и на слуху у ребенка — пусть книги лежат на тумбочке у вашей кровати, на рабочем столе, в городском рюкзаке, светятся в телефоне. Обсуждайте прочитанное с мужем, мамой, друзьями или соседями. Увлеченно рассказывайте о любимых литературных героях и судьбах книг, об их месте в вашей жизни, вспоминайте истории из вашего школьного детства — дети обожают слушать «как мама и папа были маленькими». |
| Вы не интеллигенция? Ни в коем случае. Друзья ваши? Интеллигенция от какого слова? «Интеллект». Интеллект это что? Разум. Разум что? Помрачен. Помрачен чем? Гордостью. Гордость оглупляет, помрачает ум. Тогда вопрос: зачем же нам дан ум? Ум — страж сердца. Знаешь, как иногда: все болит, а щепоточка — живая. Вот это и останется — щепоточка вынется, а остальное пф-ф! — черви съедят. Вот это и есть ты — маленькое-маленькое. (Показывает пальцами щепотку.) На самом деле это очень велико перед Богом. И это потом будет вынуто, в новую плоть облечено, и назван будет каждый своим удивительным именем. И вот я читаю об этом и думаю: «Ой-ей, я хочу туда, я не хочу ничего другого». Вот что нам обещано! «Чаю воскресения мертвых и жизни будущего века. Аминь» — так Символ веры оканчивается. Недаром он этим оканчивается. Есть один канон об умершем: «Если тень Твоя так прекрасна, каков же Ты сам…» Я выхожу каждый день: такие облака, такие… Господь мне, как художник, то так сделает, то сяк, то дождик, то снег!.. Если даже мир наш так прекрасен, то каков же сам Творец этого всего?! Вот так рассказываешь парню этому, который двигает по вене, — иногда он мутный, а иногда рот открыл — и слушает… Где вы их берете, этих парней? Они к вам сами приходят? Да где их не взять?! Они всюду, героин на каждом углу сейчас. На концерты приходят какие-то ребята, дружим с некоторыми… Не на эмоциях надо, а на чистоте, на вере, на правде. Лучше ж умереть за правду, чем от водки или передоза. Вот что должна пресса делать, вот что должна разгребать. Какими способами? Художественными. Всяческими. Думать, голову ломать. Замысел о нас такой прекрасный, сколько в нас мыслей удивительных, всяких чувств, тончайшего всего… Поэтому по сравнению с замыслом — тону. Что помогает выплывать? Господь плюс собственное устремление. Синергия. Две энергии: изо всех сил воздерживаться от греха и к Богу просьба. Сам — нет. Нас без нас Бог тоже не может спасти, хоть Он и всемогущий, но Он дал нам свободу. Зачем? Затем, что из-под палки мил не будешь. Любить можно только свободно. Вот какая схема. |
|
|
