| Стефан Новгородец Первоначальный храм во имя святой Софии (Премудрости, Слова Божия) в Царьграде построен был императором Константином Великим вскоре после первого вселенского собора, в 326–327 г.; а в 358–360 г. император Константий, сын Константина Великого , возобновил и распространил его. 20 июня 404 года этот храм сильно пострадал от пожара, но Феодосий младший опять возобновил и 11 января 415 г. освятил его. В 582 году,– это был пятый год царствования Иустиниана,– страшный пожар, истребивший большую часть города, испепелил и храм святой Софии. Тогда Иустиниан решился соорудить такой храм, который бы не только был безопасен от огня, но своею обширностью, красотою и великолепием превосходил все храмы в мире. Для этого сооружения собрал он несметные богатства своей империи; самые драгоценные вещи, самые лучшие мраморы доставлены были в Царьград из древних языческих капищ и других зданий Рима, Ефеса, Афин, Трои, Циклад, Мемфиса, Александрии и других мест; с 23 февраля 533 по 22 декабря 538 (по другим 537) года до 10 000 человек заняты были работами, под надзором 100 архитекторов и под главным руководством знаменитых зодчих Аноемия Траллийского и Исидора Милетского, прославивших себя и свой век возведением этого великолепнейшего здания, которое в течение почти тысячелетия составляло гордость восточных христиан и – есть величайшее из произведений Византийского искусства. Особенным же предметом удивления и архитектурной непостижимости был купол храма, который, по выражению Прокопия, «казался не на твердом здании покоющимся, но на золотой цепи с неба повешенным». Сам император Иустиниан, непосредственно наблюдавший за ходом работ, пришел в восторг, когда увидел, что его великое предприятие исполнилось так блистательно, и в день освящения храма торжественно воскликнул: «слава Богу, удостоившему меня совершить это великое дело! я победил тебя, Соломон!» (Δξα τ Θε, τ καταξισαντ με τοιοτο ργον ποτελσαι! Νενκηκ σε, Σολομν!) Спустя 20 лет, именно 7 мая 559 (или 558) года, во время страшного землетрясения, восточная часть купола обрушилась и разбила чудный престол с драгоценнейшею сенью и великолепный амвон; но, по воле Иустиниана, другой зодчий Исидор (племянник первого) устроил новый, видимый ныне, купол, который хотя выше и крепче прежнего, но не имеет уже той воздушной прелести, какою отличался прежний купол (πλεσε τ κτριον μγα μρος τς πρωτρας ερδους, οτως επεν, γλαφυρτατς’ το). |
| 324 Георгий Кедрин в летописи о Иустиниане на 32 год его царствования: „Тогда соделал (император Иустиниан) и св. Трапезу, искусством неподражаемым. Она составлена была из злата, сребра, камения всеразличного, из древа и металла, и всего прочего, что ни приносит земля и море и весь мир». Сей памятник благочестия Иустиниана и неподражаемого искусства художников, по взятии Цареграда в начале 13 столетия во время четвертого крестового похода, был похищен венецианцами и французами; но когда они везли его в Италию, поднялась буря, корабль разбился против города Ираклии и жертвенник погрузился в море. (См. в путешествии Григоровича к местам святым на стран. 494; и во Всеобщем Памятнике достопримечательных происшествий, Апреля 12 числа). 325 Евсевий в Жизни Константина Вел., кн, 3, гл. 38: „от страны сих (церковных врат) сделано всего полукружия оглавление, до самого свода храма распростертое. Оно вокруг обставлено было двенадцатью столбами, равночисленно Апостолам Спасители; верхи их украшены сделанными из сребра чашами, которые император, как изящнейшее Богу возложение, особенно посвящал подобную сень устроил Иустиниан, которую Георгий Кодин, в книге о строении церкви св. Софии, описывает так: „Иустиниан соорудил из одного серебра сень (κεβριον) и столпы, ее поддержнвающие, и оные вызолотил: а поверх ее на дугах поставил шар, а на нем крест, литые из цельного золота“. 329 См. выше, § 42. Св. Василий Вел. в послан. 46, к Аркадию Епископу. „Мы крайне обрадовались, что вы, попечение, приличное Христианину, восприяв, воздвигли храм, в славу имени Христова. Мы, когда возможем найти мощи мучеников, то желаем вспомоществовать вашему рачению“. 330 См. в Минеи Четьи, в житии мучен. Уара, Октяб. 19, 206, и в житии Еванг. Луки, Окт. 18, л. 203 на об. и Ноября 30 дня, д. 442 на об, также и у Иеронима, против Вигилянция, и у Августина, О граде Божием, кн. 8, гл. 2.7 (по иным 22) о образе чести, каковую Христиане воздают мученикам. 331 Св. мученики называются свидетелями потому, что об истине Евангелия свидетельствовали пред неверными и мучителями, а наконец свидетельство свое запечатлели кровию и смертию; да и самые храмы, над гробами их созидаемые, в древности именовались μαρτρια – мученичествами, или молитвенницами мученическими (Евсевий, в житии Константина Вел. кн. 3, 48 и 4, 40; Сократ, в Церк. Истор., кн. 4, 18 и 23; кн. 6, глава 6. |
| Не долго уже оставалось и освященному Савве светить из юдоли плача всей Палестине; но еще девяносточетырехлетний старец должен был предпринять тяжкое странствие, для умирения Церкви, в Царьград, где император Иустиниан наследовал дяде своему Иустину. Причиною странствия было возмущение самаритян, которые, вооружившись против христиан, разоряли церкви в Палестине, овладели Сихемом или Неаполем, и, умертвив епископа Аммона с его пресвитерами, сожгли их на костях мученических, извлеченных из гробов. Не было свободного пути христианам в пределах Галилейских; самаритяне избрали даже из среды своей императора, именем Иулиана, и должно было послать сильное войско в Сирию, для усмирения мятежа. В продолжение оного, христиане скифопольские самовольно умертвили никоего Сильвана, родом самарянина, злейшего врага их, который был силен при дворе царском влиянием сына своего Арсения, занимавшего там высокую степень. Раздраженный Арсений возбудил гнев императора, и особенно его супруги Феодоры, против всех христиан палестинских, очернив их многими клеветами, и патриарх Иерусалимский Петр, опасаясь пагубных последствий, умолил св. Савву, несмотря на преклонный возраст, плыть в Константинополь, чтобы там оправдать своих сограждан духовных и испросить ослабу податей, по случаю разорений самаритянских. Патриарх предварил грамотою императора о путешествии святого старца и обрадованный Иустиниан выслал ему навстречу собственный корабль, с патриархом Константинопольским Епифанием и двумя епископами 104 . Они привели его в торжестве, прямо к палатам царским, и взоры императора поражены были сиянием, озарявшим священную главу старца; со слезами в очах простерся он к его ногам, прося благословения, и ввел потом к императрице, которая, приняв его с тем же благоговением, молила о исходатайствовании ей сына. Но святой ответствовал только: «Господь славы да сохранит твою державу в благочестии и победе». Огорчилась императрица неудовлетворительным ответом, и когда бывшие с ним игумены спросили: зачем не исполнил он её желание? – Савва сказал им: «Поверьте, отцы мои, никогда не произойдет плода из сей утробы, дабы не заразился он учением Севера и не возмутил Церкви паче Анастасия» – Св. Савва и игумены помещены были в палатах царских. Император, узнав клеветы Арсения, обратил гнев свой на его сограждан и затворил их синагоги; сам Арсений прибегнул к заступлению святого и крестился с своими клевретами. |
| Не показывает ли это, на каких началах политических основана притязательность римская? Ибо и самый титул Вселенского, против которого столько вооружался великий Григорий, был испрошен, тотчас после его кончины, преемником его папою Вонифатием, у тирана Фоки, 14 искавшего благорасположения римлян. Вскоре, однако, после архиепископа Мавра, Равенна подчинилась опять Риму. При сыне Констанция, императоре Константине Погонате, шестой вселенский Собор соединил опять православием Запад и Восток. По вызову кесаря явились в Царьград послы папы Агафона, который смиренно извинялся, что по трудности обстоятельств, нельзя найти людей, просвещенных на Западе. Константин, во изъявление благосклонности свой римскому престолу, дозволил, чтобы впредь епископы его рукополагались без всякого замедления и без взноса положенных за то денег; 15 но сын Константина, Иустиниан II, уничтожил сию привилегию. Снова возникли разногласия между старым и новым Римом, когда папа Сергий не захотел подписать правила дополнительные собора Трульского, созванного при Иустиниане, потому что осуждались ими некоторые обычаи римские, как-то безбрачие духовенства и пост в субботу. Император, чтобы победить упорство римского епископа, послал захватить двух его главных советников, хотел в последствии сделать тоже и с самим Сергием, но внезапно вооружились за папу Рим и Равенна, и дружины Пятиградия подступили к стенам древней столицы. Смутился присланный от императора сановник и принужден был искать спасения в палатах епископских; ночью был он выслан с бесчестием из города; скорое падение Иустиниана оставило безнаказанным сей дерзкий поступок. Папа Иоанн VII, избранный на место Сергия, должен был в свою очередь защищать другого экзарха Феофила, от ярости народной и милиции римской, то есть городового ополчения, которое уже становилось сильным по всей Италии и делало ее почти независимою от империи, упрочивая в Риме власть его епископов. Это, может быть, служило поводом к тому, что для сокращения их могущества императоры и экзархи старались поставлять на кафедру, не природных римлян, а греков и даже сириян. Таковы были преемники Сергия, два Иоанна, Сизиний и Константин. Сей последний, по возвращении императора Иустиниана из заточения, был им приглашен к Царьград и принят там с чрезвычайною почестью. Не известна цель его путешествия, но вероятно она отчасти относилась к признанию канонов Трульских, которые были посылаемы на рассмотрение его предместника Иоанна VII и отосланы им обратно, без всякого разбирательства с безмолвным согласием. Быть может Иустиниан, ласковым приемом епископа, хотел приобрести сердца римлян, однако, показал им и пример строгости, потому что патриций Иоанн, встретивший папу на пути его в Царьград, казнил в Риме, по воле императора, несколько лиц светских и духовных. |
| Это было сделано по признании Пульхерии сестры его в управлению. В другом месте (кн. XV, гл. 14) Никифор говорит, что Пульхерия воздвигла три храма Богоматери, из них один в Халкократии под именем св. ковчега. В нем положила, как некое сокровище, пояс Богоматери. Многие относят построение храма сего Пульхериею ко временам Маркиана, супруга ее (450—457). Дело может быть представлено так: пояс еще при импер. Аркадие принесен из Иерусалима в Царьград, Пульхериею же положен к новосозданный храм Богородицы в Халкопратии; в следующее столетие он, как и глава предтечева, во время волнений или общественных бедствий вообще взят из Царьграда и оказался в Зиле и снова из нее принесен в Царьград при Иустиниане. Сему императеру и Иустину младшему приписывается историками обновление халкопратийского храма (Сн. Βυζαντιου, Κωνςαντινουπολισ, А. 459). Могло быть дело и так: пояс еще при Аркадия принесен в Царьград из Зилы, а не из Иерусалима, а обновление храма халкопратийского при Иустиниане и новое положение в нем пояса смешано с первым принесением из Зилы. Но первое предположение вероятнее. Что же касается до принесения пояса при Константине и Романе 12 апреля в 942 году; то очевидно здесь какая-либо погрешность в прологах; вероятно, смешано чудо с Зоею; ибо она была мать сего Константина VII, родившегося от Льва VI философа и первого супруга ее, при коем исцелила чрез св. пояс от болезни, а после вышла за импер. Романа. Не видно причин, почему бы пояс при первом супруге ее Льве VI, бывший в Царьграде и прославленный исцелением ее, вскоре оказался в Зиле и оттуда принесен при втором супруге ее Романе и сыне Константине. Несомненно св. пояс был в Царьграде в 8 и 9 веках и до исцеления ее. У Германа патриарха константинопольского (715—730) есть два слова на пояс Богоматери (Combefisii Auctarium novum. Т. II. 789. Manipulus rerum condtantinopol. p. 282). Нет оснований приписывать сии слова Герману II патриарху 13 века, как то делают некоторые (Morcelli Т. II. 225). Иосиф песнописец († 883) до Льва VI написал канон на сей праздник; Георгий никомидийский, современник Иосифа, написал на сей день другой канон и, кажется, до чуда с Зоею; ибо не говорит о нем в каноне. Часть пояса Борородицы ныне хранится в афонском ватопедском монастыре в кресте, который дал ему Лазарь князь сербский в 1101 году, другая в трирском монастыре на западе. |
| 221 Свв. мученики Едесские: Гурий и Самон пострадали при Максимиане, а Авив при Ликинии – в первой половине IV столетия. Память их – 15 ноября (См. Чет. Мин. и Месяцесл.). 222 Церковь во имя св. Онисима, котораго ап. Павел называет своим сыном по вере во Христа (см. посл. к Филим.) находилась между храмом св. Мокия (см. выше, примеч. 155) и Ексокионием, на каком-то перекрестке трех пересекающихся дорог (Византия, . 224 Свв. Иулиан, Кирик и Иулитта пострадали в Тарсе Киликийском в царствование Диоклитиана: первый от Маркиана, последние от игемона Александра (Чет. Мин. 21 июня и 15 июля). – Память св. первомученицы Феклы, обращенной в христианство ап. Павлом в отечественном ея городе Иконии, совершается 24 сентября. 225 Церковь св. Агафоника, построена была Константином Великим (Кедрина, Сокращ. ист. ed. 1. 1.1. р. 498); потом была возобновляема Анастасием I и Иустинианом?, наконец императором Тиверием соединена с Большим Дворцем близ котораго стояла (Кодина, . Anon. y Бандури, Imp. Orient. t. I. lib. II. р. 32 et lib. III. p. 47; сн. t. II. p. 684. Дюканжа, Constantinop. christ. lib. IV. p. 119. Византия, Св. мученик Агафоник, Никомидийский христианин, после разных мук в Византии, был приведен в Силимврию Фракийскую и здесь обезглавлен, в царствование Максимиана (Чет. Мин. 22 августа). 226 Монастыр св. пророка Илии известен изследователям Цареградских древностей потому, что на соборе, бывшем в Царьграде при патриархе Мине (536– 552), присутствовал игумен этого монастыря Сила. Наш паломник указывает и место монастыря св. пророка Илии – “близ Плакоты”. 227 Св. Акакий, родом Каппадокиянин, служил сотником в Мартисийском полку; после истязаний в Фракийском городе Пиринфе, он был обезглавлен близ Византии, в 303 году (Чет. Мин. 7 мая, где сказано, что место усечения и погребения его “нарицашеся Ставрион”). – Церков во имя св. мученика Акакия, в которой покоились и мощи его, была построена первоначально Константином Великим , как свидетелъствуют, согласно с нашим паломником, Кодин р. 73), Anonymus (y Бандури, t. I. lib. II. р. 32; cf. t. II. р. 639 sq.) и другие; потом она была возобновлена Иустинианом (Код. р. 76. 77. Прокопия, и Василием Македонянином (Скилицы, in eodem. imper.). Эта церковь находилась в Х-й части города, неподалеку от пристани, Была и другая церковь св. Акакия в Карии о которой говорит Сократ (Церк. ист. кн. VI. гл. 23); она находилась в ?-й части города (Бандури, 1. 1.). |
| 228 Св. Митрофан, родной племянник императора Прова, управлял Цареградскою церковию с 315 по 325 год (Чет. Мин. 4 июня). – Церковь св. Митрофана была построена Константином Великим и возобновлена Иустинианом (Кодина, 1. 1. р. 126. Anon. у Бандури, t. I. lib. II. р. 33; сн. t. II. р. 638 sq. Дюканжа, Constantinop. christ. lib. IV. р. 129. Византия, 229 Стефан Новгородец, сказавши о “палате правовернаго царя Константина”, стоявшей “под гипподромием, при море”, продолжает: “ту близ монастырь Сергия и Вакха, и целовахом главы их” (Сахар. Сказ. Рус. нар. т. II. кн. VIII. стр. 53). Дьяк Александр говорит также: “близ царева двора Константинова есть монастырь Сергия и Вакха; от мощей их главы обе есть” (Там же, стр. 72). Таким образом нашн паломники указывают местоположение церкви Сергия и Вакха “за подгорием, при море, близ дворца Константинова” – совершенно согласно с указанием других писателей. Эта церковь была построена императором Иустинианом, который, соединив ее с смежною церковью свв. апостолов Петра и Павла, устроил здесь мужский монастырь (Прокопия, Р. Gyllii, De topogr. Constantinop. lib. II. c. XIV. y Бандури, Imp. Orient. t. I. p. 45. 378; сн. t. II. p. 675 sq. Кедрина, Сокращ. ист. ed. 1. t. I. p. 642: Дюканжа, Constantinop. christ. lib. IV. р. 135). По взятии Царьграда Турками, церковь Сергия и Вакха обращена в мечеть, которая носит ныне название Киучук-аия-София, т. е. Малой святой Софии (Патр. Константия, Византия, – Свв. мученики Сергий и Вакх были придворными сановниками и любимцами Максимиана, который, даже узнав, что они исповедуют христианскую веру, не захотел сам мучить и казнить их, а отослал к правителю восточных стран Антиоху (Чет. Мин. 7 октября). – О св. Епимахе см. выше, примеч. 69. 230 Подромий – ипподром, circus (Сн. примеч. 125). Находился в ИИИ-й части города (Константия, Начат при импер. Септ. Севере ed. 1. t. I. р. 442), а приведен в окончательное устройство при Константине Великом Дюканжа, Constantinop. christ. lib. II. р. 102. Бандури, Imper. Orient. t. II. p. 662 sq. Подробно у Византия, |
| Относительно того, осуждены ли были на этом соборе и оригенисты, существуют разные взгляды, в большинстве, впрочем, отрицательные. Дело в том, что к актам V-ro собора был приложен эдикт Иустиниана с изложением нечестивых догматов Оригена и анафемой на них. Это и ввело в заблуждение некоторых историков, (Кедрина, И. Каллиста), предположивших что этот эдикт санкционирован собором. На самом же деле оригенизм окончательно был осужден частным собором 543 года 44 ... Но ничего неприемлемого нет и в том мнении, какое высказано по этому вопросу в Bibliotheca Veterum patrum A. Gallandii presbyteri (t. 12). Там мы находим: Dissertatio ad Liberatum de quinta Synodo (p. 181 – 185), в которой (propositio III) утверждается, что на V-м соборе осуждению подверглись те последователи Оригена , которые злоупотребляли его именем и выдавали за догматы то, что Ориген высказывал, как свое частное мнение. То есть осуждены были на V собор оригеннсты, представители которых присутствовали на самом соборе. Относительно времени самой литературной деятельности Леонтия мы также с решительностью можем сказать, что она протекала в конце первой и начале второй половины VI в. Данные для такого заключения можно извлечь прежде всего из того соображения, что самая картина развертывающихся в это время церковных событий требует присутствия на ней талантливых и деятельных участников. Мы видим напряженную борьбу различных религиозных партий между собою и с господствующим православием из-за проведения своих религиозных взглядов. Однако, не смотря на все их усилия, перевесь в этой борьбе постепенно оказывается на стороне православной кафолической церкви и ее догматического учения. Сам собою возникает вопрос: кто же подогревал эти симпатии к церкви и охлаждал их – к еретикам, кто переубеждал общество в ложности учения последних и единственной истинности учения первой? Может быть, нельзя ли все это приписать энергии, благочестию и богатым дарованиям имп. Иустиниана? Но этот император, как мы уже и говорили, далеко не обладал такими качествами, которые позволили бы ему в единственном числе устранить все противодействия его церковно-религиозной политике и блестяще осуществить ее цели. |
| священномученик Василий Соколов Отдел I. Биография Леонтия Византийского и его литературные труды Глава I. Характеристические черты эпохи Леонтия Виз. Некоторые признаки сочинений Леонтия, говорящие за принадлежность автора их к VI-мy веку. Разделение восточной и западной церкви в конце V-ro и начале VI в. Причины, обусловившие это разделение. Усиление монофиситства после Халкидонского собора в связи с изменчивой политикой императорской власти. Церковные нестроения и волнения на этой почве – в Константинополе, Иерусалиме, Александрии. Заслуги монашества в деле победы православия над еретиками и сектантами. Спор теопасхитский. Личность имп. Иустиниана и черты его религиозно-церковной деятельности. Оригенистическое движение. Спор о трех главах. Соображения в пользу возможности помещения Леонтия Виз. в числе деятелей охарактеризованной эпохи. Эпохою Леонтия Византийского можно и должно считать шестой век нашей эры. Почти с несомненным также правом можно еще ограничить этот период собственно для развертывающейся деятельности Леонтия временем царствования в Византийской империи императора Иустиниана. Воспроизведем здесь в кратких чертах движение идей того времени в связи с главными фактами церковно-исторической жизни. Таким предварительным очерком мы избавим себя от необходимости постоянно отвлекаться в сторону различных пояснений при дальнейшем изложении биографии нашего автора. Постольку, поскольку сочинения Леонтия отразили на себе дух и события своего времени, а они не лишены такого отпечатка, можно заключить, что в то время церковь находилась в острой борьбе с многочисленными ересями, из которых главными были: несторианство и монофиситство с их подразделениями, что в то время общество переживало серьезный момент, характеризующийся необычайным волнением умов, партийными разделениями, тревожным исканием выхода из создавшегося тяжелого положения в церкви и государстве. В такие моменты спасительным якорем от окончательной разрухи обыкновенно является объединение общества во имя одного какого-либо обще-приемлемого принципа, воодушевление каким-нибудь общепризнанным фактом. Таким принципом и фактом в эпоху Леонтия служить Халкидонский вселенский собор и его ρος – догматическое определение о Лице Иисуса Христа. Доказательство непререкаемой истинности этого вероопределения и вселенского значения Халкидонского собора составляет душу всех сочинений Леонтия. А так как о пятом вселенском соборе, признавшем четвертый собор в одинаковом достоинстве с первыми тремя, а на отвергающих его догматическое определение положивший анафему, у Леонтия нет никакого, ни прямого, ни косвенного упоминания, то временем его жизни и литературной деятельности можно указать лишь первую половину шестого века. В каком положении и состоянии представляется нам христианская кафолическая церковь в эту эпоху? |
| Лик на клатче, или Византия от Dolce & Gabbana Вот воскресным солнечным утром идет из храма жена главы администрации, а в руке у неё сумочка-клатч. Клатч с иконографическим изображением. На изображении Святой правоверный царь Иустиниан и царица Феодора, но и сумочка не проста — в ней женщина несёт просфоры своей болящей матери. 26 февраля, 2013 Вот воскресным солнечным утром идет из храма жена главы администрации, а в руке у неё сумочка-клатч. Клатч с иконографическим изображением. На изображении Святой правоверный царь Иустиниан и царица Феодора, но и сумочка не проста — в ней женщина несёт просфоры своей болящей матери. Архангел Гавриил на тунике, мозаика с императором Константином на клатче, крест на каблуке — в новой koллekцuu Dolce & Gabbana щедро использованы византийские мозаики. На сайте журнала Vogue размещены фотографии новой коллекции — случайно или намеренно в техническом описании пронумерованные 666×1000? Могут ли священные образы так использоваться в секулярной культуре? Возможно ли из таких образов черпать идеи для православной моды? Или такое переосмысление кощунственно и нуждается в порицании? > > > Иконы на чашках, тарелках, майках — благочестие или кощунство? — ОПРОС Игумен СПИРИДОН (БАЛАНДИН), проректор Саранского Духовного Училища Игумен СПИРИДОН (БАЛАНДИН) Несколько замечаний по поводу новой «византийской» коллекции дома Dolce & Gabbana. 1. Подиум — мир идей, а не прилавок магазина, не всё здесь предназначено для повседневного ношения (даже если написано Ready-To-Wear). Не исключение и этот показ — мы видим концепт, вектор прежде всего. 2. Это богатая, роскошная, царская коллекция — соответственно минимализм находится на другом полюсе. Нахмурившиеся сурово женщины! Проверьте, возможно Ваше неприятие основано именно на особенностях вкуса в целом, а оскорбление религиозного чувства — лишь повод вставить шпильку ненавистной тенденции в моде. 3. Не стоит бить обухом по голове всю коллекцию, подход к творению известных мастеров обязан быть дифференцированным. Некоторые вещи, при всей красоте, действительно не стоило бы одевать вовсе; некоторые вещи — явный перебор и профанация сакрального (например, лик на каблуке), но в данном случае ложка дёгтя да не портит всего впечатления. |
|
|
