| В нек-рых районах страны исламизация длилась целые века. По-видимому, раньше всех ислам приняли ачехцы, населявшие Сев. Суматру (XI-XIII вв.). Затем их примеру последовали минангкабау (Зап. Суматра, кон. XV-XVI в.), а в кон. XVII в.- буги и макассарцы (Сулавеси). Обращение в ислам жителей Явы происходило в XV-XVII вв. Оттуда мусульманство распространилось среди населения Юж. Суматры (XVIII-XIX вв.), а также Юж. Калимантан (XVI-XVII вв.). Исламизация страны продолжается и в XXI в. Время от времени в индонез. газетах появляются сообщения о планах приобщения к исламу населения глубинных районов Калимантана, Суматры, Сулавеси и т. д. Большинство исследователей считают, что причины длительного и в нек-рых случаях неглубокого проникновения ислама в быт и духовный мир населения лежат в удаленности И. от центров мусульм. цивилизации, а также в мирном характере его внедрения. До сих пор среди ученых нет единого мнения относительно того, откуда пришел ислам: из араб. мира или из Индии. К инд. варианту склоняется большинство исследователей. Среди них такие известные западноевроп. исламоведы и индонезиеведы, как К. Снук Хюргронье, В. Ф. Стюттерхейм, П. Э. Йосселин де Йонг, Г. Буке, К. К. Берг, K. A. О. Ньивенхёйс и др. В поддержку араб. варианта выступают в основном некоторые индонезийские мусульм. авторы, в т. ч. Махмуд Юнус, а также малайзийский ученый С. М. Н. аль-Аттас. Тем не менее обе стороны отмечают большое влияние на индонез. ислам араб. эмиграции, особенно из Хадрамаута, и индийской, в первую очередь из Гуджарата. Колониальная экспансия Португалии в И. и Малайе XVI - 1-й пол. XVII в. Башня португ. форта на о-ве Салор. Сер. XVI в. Башня португ. форта на о-ве Салор. Сер. XVI в. После падения Маджапахита Ява оказалась раздробленной на небольшие феодальные княжества во главе с мусульм. династиями. Представители маджапахитской аристократии бежали на Бали и в Баламбанган (о-в Ява). В авг. 1511 г. португальцы захватили Малакку. Используя противоречия между восточноиндонез. султанатами Тернате и Тидоре и военную силу, Португалия получила монополию на скупку пряностей на Молуккских о-вах, в районе производства гвоздики и мускатного ореха. Индонез. о-в Амбон стал колонией Португалии. Захват Малакки, а также деятельность Нидерландской Ост-Индской компании вызвали перемещение торговых путей в зап. часть малайско-индонез. мира. Здесь в XVI в. в юж. части п-ова Малакка и на архипелаге Риау возникли султанат Джохор, на севере Суматры султанат Аче и на Зап. Яве султанат Бантен (Бантам). В начальный период европ. захватов наиболее сильным гос-вом И. был султанат Матарам, объединявший богатые и густонаселенные районы Центр. и Вост. Явы. Главным его соперником в борьбе за влияние был султанат Бантен, к-рый, после того как португальцами был закрыт для местных торговцев Малаккский пролив, все более превращался в крупный торговый и перевалочный центр. |
| В средние века источником права являлись также те комментарии (глоссы) канонистов, которые получили статус ординарных (см. Glossa ordinaria). Ученые-канонисты сыграли большую роль в формировании декретального права кон. XII-XIV в., а также К. п. XIV-XVI вв., что обусловило в новое время оформление института «общего мнения докторов права» (opinio communis doctorum), перешедшего и в Кодексы канонического права (CIC (1917). 6 § 2-3,- об обращении к общему мнению канонистов в сложных случаях при отсутствии четко прописанной нормы права; CIC. 19). Количество тех, кто мог принимать решение, варьировалось у разных авторов; требовалось единодушное мнение, или мнение большинства, или даже достаточно было мнения 6 докторов К. п. II. Формальными источниками К. п. (совр. fontes juris cognoscendi) являются тексты церковных законов, устная или письменно зафиксированная церковная традиция и обычай (fontes primarii), а также все типы и виды источников, в к-рых содержатся правовые нормы (fontes secundarii). К формальным источникам католического К. п. относятся тексты Свящ. Писания и Свящ. Предания, памятники древней Церкви, в т. ч. апокрифическая лит-ра; акты Соборов различного уровня, постановления и послания Римских пап (constitutiones, decretales, rescripta, mandata и т. д.), приговоры папских судов, постановления и послания лат. патриархов, примасов, архиепископов и др. ординариев, нормы из «Corpus iuris civilis», Кодекса Феодосия и др. рим. и визант. законов, а также касавшиеся Церкви постановления франк. и герм. королей и императоров, др. представителей светской власти. Основными источниками, в к-рых содержатся тексты правовых норм Церкви, являются своды церковного права (collectiones canonicae). По структуре своды церковного права вплоть до Кодекса канонического права 1917 г. представляли собой разные по объему собрания правовых текстов различного происхождения (запись обычая, как, напр., в «Апостольских постановлениях», сборники решений разных Соборов, декретальные своды, номоканоны, капитулярии, смешанные своды). Они различаются по структуре и принципу расположения материала (хронологические и систематические своды). Из сводов, вошедших в «Corpus iuris canonici», наиболее разнородным по составу является Декрет Грациана, который содержит комментированные нормы права, изданные Соборами, Римскими папами, рим. и герм. императорами, европ. правителями и др. Более схожи по составу 5 декретальных сводов XIII-XVI вв., куда входят папские декреталии и другие постановления, а также декреты нек-рых вселенских Соборов католич. Церкви. В отличие от них Кодексы канонического права 1917 и 1983 гг. являются результатом современной кодификации, поскольку объединяют различные источники права в единый, логически стройный акт, в котором устранены устаревшие положения и противоречия в нормах, введены новые правила. С введением в действие Кодексов канонического права подвергшиеся кодификации источники утратили силу. |
| Глаголы, начинающиеся на дифтонги οι- и ευ-, часто не принимают обычного приращения в прошедших временах (-, ηυ-), хотя судить точно о масштабах изменения в приращении рукописная традиция не позволяет (вероятно, во мн. случаях классические формы были восстановлены писцами). Глаголы на -μι так или иначе вытесняются из языка. Вместо них употребляются тематические глаголы, образованные от тех же основ (μνω, πολλω) или близких (στκω, с основой перфекта), а также синонимы (χορτζω вместо κορννυμι). Впрочем, аористные формы от φημι (его презентные формы в НЗ под сильным влиянием тематического спряжения) весьма употребительны, т. к. этот глагол, как более консонантный, вытесняет ω и входит в описательные сочетания, означающие призыв к действию (Мф 27. 49). Вторичное окончание σαν иногда употребляется вместо прежних форм в 3-м лице мн. ч. в перфекте и императиве наст. времени. Однако в отличие от Септуагинты оно редко встречается в формах имперфекта и сильного аориста. У глагола εμ в имперфекте часты медиальные формы, а во 2-м лице ед. ч.- характерная для койне форма ς (вместо классической σθα). В буд. времени нерегулярные формы (аттическое и дорийское будущее) заменены более регулярными (λπσω вместо λπι). У глагола καλω в буд. времени возобладала более ясная форма καλσω. У нек-рых глаголов, для к-рых в классическом греческом характерно медиально-отложительное буд. время, стали преобладать активные формы (κοσω). Однако нек-рые характерно аттические формы продолжают использоваться, особенно в Евангелии от Луки. Употребление причастий без согласования с существительными в роде или падеже в Евангелиях крайне редко (в Лк 20. 27 именительный падеж вместо родительного). Вместо частицы ν чаще употребляется ν в придаточных предложениях с обобщающим смыслом («всякий кто», «где бы ни»). IV. Синтаксис. Большая часть отличий от классической прозы в синтаксисе Евангелий совпадает с характерными чертами разговорного койне. 1. Мн. пассажи в Евангелиях организованы паратактически, т. е. предложения внутри их соединены сочинительными союзами (κα) и присоединительными частицами (δ), как, напр., в Мк 15. 23-26; Ин 2. 13-16. Это явление обычно для разговорного койне (в отличие от аттической и аттикизирующей лит-ры, склонной к периодической и гипотактической организации текста), хотя иногда рассматривается в ряду семитизмов (ср. роль в организации древнеевр. текста). |
| Признавая, что вербальные имена (слова-знаки конкретного языка) устанавливаются конвенционально, О. вместе с тем был убежден, что логически корректный язык строится не произвольно, но отражает познаваемые разумом связи универсальных понятий, в к-рых в свою очередь выражены разные уровни подобия единичных реальных вещей друг другу. Это позволяет нек-рым исследователям рассматривать номинализм О. как концептуализм, т. к. конститутивную роль в нем выполняют ментальные понятия-слова, обеспечивающие наличие постоянной связи между познаваемым миром и выражающими это познание вербальными языками (подробнее о теории познания и семантическом учении О. см.: Аполлонов. 2002. C. XXXI-XXXVIII; Перлер. 2016. С. 369-455; Hochstetter. 1927; Tachau. 1988; Schulthess. 1992. S. 171-273; Michon. 1994; Pasnau. 1997; Panaccio. 2004; Schierbaum. 2014). Основой логических построений О. является учение о терминах (terminus), базовых языковых и логических элементах, из к-рых составляются высказывания (propositio). В качестве термина может выступать любая простая или сложная языковая единица, которая способна занимать в высказывании типа «S есть P» место субъекта (S) или предиката (P). По способу существования термины делятся на ментальные (понятия-слова) и вербальные (слова в традиц. смысле, которые могут быть как устными, так и письменными). Ментальные термины являются естественными знаками вещей, а вербальные термины - произвольно установленными знаками, к-рые с функциональной т. зр. подчинены понятиям и служат знаками понятий, а через них - знаками вещей. О. принимает традиц. деление терминов на категорематические, к-рые задают материальное содержание высказывания (имена собственные и прилагательные, а также др. сводимые к ним речевые единицы), и синкатегорематические, посредством к-рых осуществляется формальная организация высказывания (напр., «есть», «и», «или», «не», «если», «то», «всякий», «ни один» и т. п.). Категорематические термины делятся на абсолютные и коннотативные (т. е. соозначающие). |
| теологов. Начиная с 3-й кн. «Сентенций» П. Л. широко использовал материал канонического соч. «Согласование разногласящих канонов» (Concordia discordantium canonum) своего современника Грациана, к-рое впосл. получило широкую известность как Декрет Грациана (Decretum Gratiani). В нек-рых случаях П. Л. обращался также к церковно-каноническим сочинениям Иво, еп. Шартрского (см.: Brady. 1971. P. В «Сентенциях» отражены богословские воззрения мн. современников П. Л., что позволяет исследователям оценивать это сочинение как своеобразную энциклопедию схоластики XII в. Однако П. Л. никогда не называет имен совр. теологов, мнения к-рых он цитирует или пересказывает, ограничиваясь безличными фразами: «некоторые говорят», «некоторым кажется», «по этому поводу спрашивают» и т. п. (см.: Rosemann. 2004. P. 56). «Сентенции» открываются небольшим введением, написанным после завершения сочинения, в к-ром П. Л. поясняет его замысел. Сравнивая себя с бедной вдовой, о к-рой повествуется в Евангелии (см.: Мк 12. 41-44; Лк 21. 1-4), П. Л. сообщает о своем желании внести посильный вклад в сокровищницу церковного учения. Используя цитаты из сочинений блж. Августина и свт. Илария Пиктавийского, П. Л. заявляет, что он стремится зажечь «светильник истины», чтобы с его помощью каждый мог разогнать тьму противостоящих христ. истине лжеучений, проповедники к-рых не желают оставаться в установленных отцами Церкви пределах и в своих исследованиях вместо изложения традиц. истины предлагают суетные и ложные новшества. Т. о., П. Л. намеренно противопоставляет собственное сочинение трудам приверженцев рациональной теологии, к-рые вели богословские исследования без опоры на традицию, а иногда и прямо критикуя ее. Вводно-методологический характер имеют также 3 начальные главы 1-й книги, образующие 1-й раздел. В них П. Л., опираясь на идеи блж. Августина, предлагает классификацию предметов, рассматриваемых в любом учении и в любой науке. Эти предметы делятся на вещи (res) и знаки (signa), причем вещи обладают онтологическим первенством по отношению к знакам и потому их следует рассматривать в первую очередь (см.: Pert. |
| Кандия. 1702 г. (ГММК) Исторические источники содержат сведения (не позднее IV в.) о том, что древние христиане освящали и использовали св. воду, следов., уже тогда существовали специальные сосуды для ее хранения. В то время большинство из них были стационарными и сделаны из камня (преимущественно мрамора) или были терракотовыми. Сохранилось неск. подобных экземпляров IV-VI вв. На нек-рых из них помещены соответствующие надписи, напр.: «νιψμενος προσεχου (Помолись, когда умываешься)» или «ντιλσατε δωρ μετ εφροσνης τι φων Κυρου π τν δτων (Почерпите воду с радостью - Ис 12. 3; т. к. глас Господа на водах - Пс 28. 3)» (см.: DACL. Vol. 2. Col. 763-768). Для переноски св. воды, к-рая требовалась при совершении экзорцизма, чинов над болящими и т. п., вероятно, применялись К. из металла. Наиболее древние единичные сохранившиеся экземпляры (IV-V вв.) выполнены из свинца и бронзы (см.: Ibid. Col. 768-770). К. часто упоминаются в источниках со времени, когда окропление св. водой стало частью общественного богослужения. Так, на Западе это произошло не раньше IX в. ( Braun. 1932. S. 585). В зап. инвентарях начиная с XIII в. К. упоминается под различными названиями: vas (обязательно с уточнением ad aquam benedictionis), urceus, situla (situlus), benedictiorium, apersorium, caldarotium (см.: Ibid. S. 581-583). К. изготавливались из различных металлов. Большинство средневек. сохранившихся сосудов выполнены из бронзы. Позже основным материалом стала латунь. К., сделанные из драгоценных металлов, в частности из серебра, часто отмечены в инвентарных описях XI-XII вв. Золото также применялось для изготовления К., но такие экземпляры единичны. Сохранилось неск. К. кон. X в., сделанных из слоновой кости; одна из них находится в Эрмитаже. Существуют единичные экземпляры из хрусталя, яшмы и стекла (см.: Ibid. S. 586-590). Форма К. менялась в зависимости от эпохи. Предметы из слоновой кости кон. X в. и металлические предметы XII-XIII вв. имеют форму ведра. Высота этих К., как правило, не превышает 30 см; диаметр всегда меньше высоты. Большинство таких сосудов оснащены ручкой для переноски; нек-рые из них имеют ножку-подставку. В эпоху Возрождения К. видоизменились: они стали округлыми и приобрели форму котла. Для таких К. характерна подставка в виде неск. маленьких ножек или одной ножки с широким основанием. Диаметр К. превышал ее высоту. Начиная с XVI в. большинство сохранившихся К. имеют именно такую форму (см.: Ibid. S. 590-594). Видоизменение К. на Востоке, вероятно, существенных особенностей по сравнению с тем, что было на Западе, не имело. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Содержание КИРИАЛ [Kyriale Romanum; также Ordinarium missae], литургическая певч. книга для католич. мессы рим. обряда, содержащая гл. обр. песнопения ординария (неизменяемые песнопения). Сравнительно позднее название «Kyriale» происходит от лат. песнопения «Kyrie eleison» - «Господи, помилуй»; еще более поздней является структура этой книги в составе совр. изданий, где песнопения сгруппированы в нумерованные формуляры или циклы (называемые мессами); нек-рые из них имеют указания для использования в особых литургических случаях. Как правило, формуляр включает песнопения «Kyrie» , «Gloria in excelsis Deo» , «Sanctus» и «Agnus Dei» ; после всех формуляров помещены мелодии для «Credo» . История Песнопения, позднее вошедшие в К. (кроме «Credo»), присутствуют в рим. мессе с кон. VII в., когда папа Сергий I добавил в нее песнопение «Agnus Dei». С IX в., до появления муз. нотации, в песнопения ординария были добавлены муз. и текстовые вставки - тропы . Древнейшие нотированные записи этих песнопений сохранились в рукописях кон. X в. Как правило, они помещались в Градуале - книге песнопений проприя (изменяемых частей) мессы, и в Тропарии, сборнике тропов, следов., были заимствованы из местного репертуара, происходящего из устной народной традиции (в некоторых случаях очень древней). Сохранились следы, более или менее явные, архаичной ладовой организации: мелодии построены вокруг одной ступени звукоряда. Имеются также признаки ладового развития и усложнения мелодий, что было связано с ростом мастерства хоров (scholae cantorum). В первые века существования муз. нотации указанные песнопения группировались 2 способами: по жанрам (сначала следует подборка «Kyrie», затем - «Gloria», после чего (не всегда) ряд напевов «Sanctus» и «Agnus Dei») или по формулярам («Kyrie», «Gloria», «Sanctus» и «Agnus Dei») (необязательно полным). Встречаются также рукописи, в к-рых соединяются оба способа; 2-й способ стал преобладать с сер. XIII в. Постепенно были выработаны нек-рые формуляры, присутствующие в современных книгах, напр. мессы IV, IX, XI, XV, XVIII. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла МЕТРИКА ЛИТОВСКАЯ («Метрика Литовская, Русская и Коронная»), комплекс документальных источников, сложившийся на протяжении XV-XVIII вв. на основе архивов королей польских и великих князей Литовских, Жямайтских и Русских, архивов их канцелярий и подканцелярий в Короне Польской и Литовском великом княжестве (далее ВКЛ), местных архивов (напр., Виленского замкового суда 1542-1566 гг., Берестейской, Витебской и Полоцкой наместничьих канцелярий). Один из основных источников по истории ВКЛ, в т. ч. о положении правосл. и униат. Церквей на его территории. Термин «метрика» происходит от лат. слова matricula, т. е. опись или реестр; в польском языке metryka - книга копий любых исходящих документов из канцелярии, канцелярская книга, а также регистр. В наст. время основная часть документов М. Л. хранится в Российском гос. архиве древних актов в Москве (РГАДА. Ф. 389. Оп. 1. 1-662. Литовская Метрика). Нек-рые книги М. Л., содержащие преимущественно документы XVII-XVIII вв., а также копии XVIII в. с книг XVI в. (более 500 ед. хр.), ныне находятся в Главном архиве древних актов в Варшаве (AGAD. Metryka Litewska) и воеводском архиве в г. Курник. Отдельные книги - инвентари М. Л. и копии нек-рых ее документов сохранились в архивах и рукописных собраниях Вильнюса, Киева, Кракова, Лодзи, Львова, Москвы и С.-Петербурга. Кроме того, комплексы подлинных документов, записанных позднее в М. Л., а также их заверенные и частные копии и списки известны в составе ряда архивов и отделов рукописей в Белоруссии, Польше, России и на Украине. В наст. время в архивах выявлено более 700 книг М. Л., часть из которых имеет более поздние списки гос. и частного происхождения. Книги М. Л. содержат тексты актов и регистров, в них упоминается о несохранившихся или не входящих в состав М. Л. документах. В основном эти книги включают копии подлинных гос. актов и документов ВКЛ 2-й пол. XIV-XVIII в., уставных грамот земель (Берестейской, Витебской, Волынской, Киевской, Новогрудской, Полоцкой и др.) и волостей, входивших в состав господарского домена Ягеллонов и их преемников (прежде всего в т. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Содержание МУЗЫКА И МУЗЫКАЛЬНЫЕ ИНСТРУМЕНТЫ В БИБЛИИ Источники В течение продолжительного времени, когда создавались книги ВЗ и НЗ, в описываемом в них регионе происходили изменения в муз. практике: менялись не только муз. инструменты, но и их названия, а также значения этих названий. Нек-рые из употребляющихся в Библии муз. терминов на древнееврейском, арамейском и греческом языках встречаются в ее тексте всего неск. или даже один раз, поэтому переводчикам уже в древности приходилось догадываться, о чем идет речь. Сохранившийся древнеевр. текст Библии, если не считать фрагментов, найденных в поселениях вокруг Кумрана и в др. районах Мёртвого моря, представлен традиц. масоретским текстом , к-рый был кодифицирован достаточно поздно, вероятно в первые столетия по Р. Х. Поскольку уже к VI в. до Р. Х. древнеевр. язык стал книжным и мало использовался в повседневной речи и даже для чтения, важнейшее значение приобрели переводы библейского текста - сначала на арам. язык, ставший в Израиле разговорным после вавилонского пленения (эти переводы с пояснениями, изначально передававшиеся устным путем, получили названия таргумов ), а затем на греческий ( Септуагинта ), к-рый был выполнен в Александрии в сер. III в. до Р. Х. по заказу егип. царя Птолемея II Филадельфа ( Collins. 2000). В наиболее полном из таргумов, записанном Онкелосом в нач. II в. по Р. Х., присутствуют варианты, к-рые могут служить ключом к оригинальным евр. значениям; арам. лексика в соотнесении с др. языками этого региона также может помочь в переводе нек-рых слов. Евангелия и др. книги НЗ написаны, как и Септуагинта, на греческом, весьма отличающемся от классического языка Др. Греции, называемом κοιν - «общий», к-рый использовался как lingua franca на большей части Ближ. Востока. Важное значение для исследования муз. терминологии и муз. реалий в Библии имеет и завершенный ок. 405 г. по Р. Х. блж. Иеронимом Стридонским лат. перевод Библии, известный как Вульгата . |
| Turon. Virt. Mart. III 42). Григорий упоминает нек-рые чудеса М., описанные Сульпицием Севером, которые были известны паломникам: явление Христа, одетого в половину плаща, которую М. отдал нищему ( Sulp. Sev. Vit. Mart. 2); воскрешение усопшего (Ibid. 7-8); исцеление прокаженного (Ibid. 18); благословение масла, получившего целительную силу ( Idem. Dial. III 3). Эти сцены были изображены на стенах туронской соборной церкви и базилики М. Вероятно, иконография оказала влияние на описания внешности святого в рассказах о его явлениях: М. чаще всего представляли как улыбающегося седого старика в одежде епископа или клирика ( Van Dam. 1988. P. 12-24; ср.: Pietri. 1983. P. 828-830). Григорий Турский приводит сведения о М., неизвестные более ранним агиографам; их достоверность трудно определить, но нек-рые из них были заимствованы из устной традиции. Так, со ссылкой на рассказы стариков Григорий приводит легенду о том, что М. отказался от намерения посетить Арверн, когда узнал, что местная знать приготовила ему пышную встречу ( Greg. Turon. Glor. conf. 5). В сочинениях Григория упоминается о церквах, якобы основанных М., и о местах, связанных с событиями из его жизни. Так, в память о чудесах святого были построены оратории в Амбианах (ныне Амьен) ( Idem. Virt. Mart. I 17) и в Паризиях (ныне Париж) ( Idem. Hist. Franc. VIII 33). Согласно Григорию, о кончине М. чудесным образом узнали его современники: св. Северин, еп. Колонии (ныне Кёльн), и св. Амвросий Медиоланский ( Idem. Virt. Mart. I 4-5). Неясно, насколько достоверны сведения о молитве М. на могиле еп. Катиана (Гатиана) в Туронах ( Idem. Glor. conf. 4), а также описание перенесения мощей и погребения святого ( Idem. Hist. Franc. I 48). Ссылаясь на письменные источники и устные предания, Григорий упоминал о галльских подвижниках, к-рых считали учениками М. ( Idem. Glor. conf. 22, 45, 56). Степень достоверности этих сведений трудно определить. По свидетельству Григория, в Туронах хранился сапфировый кубок (patena colore sapphirino), якобы подаренный святому имп. |
|
|
