| С кон. 80-х гг. ХХ в. предпринимались попытки создать единый центр ДПЦ. В кон. 1992 г. был учрежден международный совет ДПЦ, имевший регулярные связи с поморскими общинами в США. В 1996 г. в Риге по инициативе рижской Гребенщиковской старообрядческой общины (РГСО) был создан международный координационный совет духовных центров ДПЦ в странах Балтии и Польши, но осуществить объединение ему также не удалось. В июне 2001 г. в С.-Петербурге начал работу Единый совет (ЕС) ДПЦ, в наст. время предпринимающий усилия по объединению духовных центров и общин поморцев в различных гос-вах. Богослужение в общинах ДПЦ совершается «мирским чином» в молитвенных домах (моленных, фактически представляющих собой часовни, иногда весьма значительных размеров). Церковные таинства поморцы, как и др. беспоповцы, делят на «нужно-потребные» (абсолютно необходимые для спасения), к-рые после воцарения антихриста совершаются «духовно» (Причащение), или их совершают избранные миряне (Крещение, Покаяние), и «потребные» (все остальные таинства), к-рые более на земле не совершаются. Духовной жизнью общин руководят наставники (духовные наставники, духовные отцы; если в общине имеется неск. наставников, то один из них может быть избран на должность старшего наставника), считающиеся «нерукоположенными пастырями Церкви». В ДПЦ существует неск. разновидностей чина благословения наставника, совершаемого, как правило, неск. наставниками над избираемым общиной кандидатом. Обязанностью причетников является чтение за богослужением, пение на клиросе. Наиболее близкими к поморцам в вероучении и богослужебной практике являются федосеевцы (общины к-рых зачастую подчиняются региональным органам управления ДПЦ), главный пункт расхождения между этими согласиями - отношение к браку (федосеевцы отрицают возможность брака в отсутствие священства). Так же как и федосеевцы, поморцы мн. общин не пользуются посудой, предназначенной для людей, к-рые не принадлежат к согласию, хотя это практически уже не встречается у беспоповцев Прибалтики. Однако строгое деление на «молящихся» (имеющих право во время богослужения петь, читать, осенять себя крестным знамением) и «немолящихся» (такого права не имеющих, обычно вследствие «обмирщения»), важное для федосеевцев, в большинстве общин ДПЦ отсутствует (встречается в сибир. общинах). Епитимьей за «обмирщение» у поморцев является молитвенное «прощенное начало» и нек-рое число земных поклонов. В отличие от федосеевцев поморские наставники в нек-рых общинах произносят проповеди. Присоединяющиеся к ДПЦ христиане, в т. ч. старообрядцы, кроме федосеевцев и филипповцев (см. Филипповское согласие ), подвергаются перекрещиванию; на федосеевцев и филипповцев, переходящих в ДПЦ, могут налагать епитимью. В ДПЦ, как и в др. старообрядческих течениях, запрещено моление со старообрядцами др. течений как молитвенное общение с еретиками. |
| Начиная с классических к-польских Евхологиев XI-XII вв. и заканчивая дониконовскими рус. печатными Потребниками, в тексте чина В. б. достаточно часто помещается указание на то, что общая чаша должна быть стеклянной и после испития супругами вина ее необходимо разбить (параллель этому есть в иудейском свадебном ритуале, в чем можно видеть влияние одной традиции на др.). В совр. лит-ре распространено мнение, что общая чаша заменила собой Причащение Св. Таин, но в подавляющем большинстве рукописей указываются обе чаши - и евхаристическая, и общая. Однако в нек-рых рукописях XV-XVI вв. (когда обычай причащаться во время В. б. стал ослабевать), напр. Sinait. gr. 968, 1426 г., Patm. 689, XV-XVI и др., появляется подобное отождествление; вкушение общей чаши при этом, как правило, сопровождается формулой: «Εξ μπλου πολυκρπου κα πηγς θαντου πς» (От лозы многоплодной и источника бессмертного да пьешь...). Кроме указанной молитвы на благословение общей чаши в рукописях могут встречаться и др.: «Κριε Θες μν, ελογσας τ ποτριον» (Господи Боже наш, благословивый чашу); изредка «Ο Θες φιλνθρωπος, τ σ οκονομ» (Боже Человеколюбче, Твоим промыслом) или «Ο Σωτρ τς οκουμνης, λθν ες τν κσμον μετ δξης πολλς» (Спасителю вселенной, пришедший в мир со славой великой). От чаши супруги вкушают трижды, по очереди (в совр. практике остаток вина обычно допивает невеста, хотя в рукописях отмечается, что это должен делать жених; в Sinait. gr. 984, XV в., описан неясный обычай выливать остаток вина на головы новобрачным). В совр. тексте чина В. б. перед молитвой над общей чашей указан не один диаконский призыв, а сразу два: «Главы наши...» и «Господу помолимся»; первый из них на самом деле относится к совр. 4-й молитве В. б. (2-й из 2 древнейших), к-рая в дониконовской практике помещалась после «Отче наш». Общей чашей собственно чин В. б. заканчивается, поэтому в греч. и слав. рукописях XIII-XVI вв. и в дониконовских рус. изданиях очень часто священнику до или после преподания общей чаши предписывается поздравить молодых словами ап. Павла (Флп 4. 4-7), иногда к этому поздравлению-пожеланию прибавляются др. тексты (напр., «Живите, новобрачные») и поздравления родителей. Вкушение общей чаши в нек-рых рукописях заключается молитвой «Ο Θες ανιος, τν ορανν τος στροις κατακοσμσας» (Боже вечный, небо звездами украсивший); редко - молитвами «Δσποτα, Δσποτα τν πντων, λαβν χον π τς γς» (Владыко, Владыко всех, взяв прах земной) или «Κριε Θες μν, ποισας τν νθρωπον τ δ σου μορφ» (Господи Боже наш, сотворивший человека по собственному Твоему подобию). |
| 3784, 1057 г.) миниатюры сброшюрованы в одной тетради: хораны, до 15 сцен, иллюстрирующих земную жизнь Иисуса Христа, и евангелисты, стоящие попарно или вчетвером, встречаются портреты заказчиков; все изображения линейные, акварельной закраски. Евангелие Католикоса (Матен. 10780) выделяется обширным евангельским циклом из 67 миниатюр, большинство из них - впервые встречающиеся текстовые иллюстрации. С этого времени каждое из Евангелий предваряется изображением евангелиста. Хоран. Евангелие Могни. Сер. XI в. (Матен. 7736) Хоран. Евангелие Могни. Сер. XI в. (Матен. 7736) Рукописи 2-й пол. XI в. Анийской школы (напр., Евангелие (Матен. 3793, 1053 г.), Евангелие Бегюнц (Матен. 10099, до 1060 г.), Евангелие Могни (Матен. 7736, сер. XI в.)) выделяются богатством иллюминации в изображении растений, мифических и реальных существ и др. Складывается иконографический тип портрета сидящего евангелиста, формируется титульный лист. Сюжетные миниатюры располагаются после хоранов, попарно на развороте или друг над другом, сближаясь в этом с миниатюрами нек-рых визант. рукописей (напр., Paris. gr. 74). Появляется рубрикация евангельских чтений и седмиц, начала к-рых совпадают. Парадный характер проявился и в золотых заглавных буквах рубрик и текстах титулов, в оформлении концовок в виде креста и геометрических фигур. В условиях визант. и сельджукской экспансии мн. княжеские дома с населением своих областей были переселены в зап. районы, вошедшие в состав Византии. В этой среде был создан ряд рукописей XI в., напр. Трапезундское Евангелие (Venez. Mechit. 1400), Карсское Евангелие (Ierus. Arm. 2556) и др., в к-рых в цветочных орнаментах и в пластике фигур проявилось влияние визант. искусства. В Карсском Евангелии новые черты иллюстрирования складываются в систему, характеризующуюся расширением круга символических изображений в хоранах; распределением сюжетных миниатюр у соответствующего текста Евангелий; выделением на полях пальметтой и изображением животных начал главных чтений наряду с рубриками; обилием маргиналий (305), в основном в виде маленьких заставок; наличием среди текстовых миниатюр портретов заказчика царя Гагика с женой и дочерью. |
| Кроме того, посольские книги М. Л. содержат уникальную информацию о данях и «поминках», отправлявшихся в Крымское ханство с различных территорий ВКЛ. При этом они имеют отсылки на их установление во время военно-политического доминирования Орды в странах Вост. Европы. Книги М. Л. наглядно раскрывают историю функционирования гос. аппарата ВКЛ. Источники М. Л. подробно освещают историческое, культурное, экономическое, внешне- и внутриполитическое прошлое народов, проживавших на территории таких совр. гос-в, как Белоруссия, Латвия, Польша (прежде всего регионы Подляшья и отчасти Мазовии), Россия, Украина, а по нек-рым аспектам - Молдавия и Румыния. Нек-рые книги частично или полностью представляют собой реестры документов, ранее выданных канцелярией. Книги М. Л. наглядно раскрывают историю функционирования гос. аппарата ВКЛ. Согласно условиям Рижского мирного договора 1921 г. значительный комплекс материалов и книг М. Л. (531 ед. хр.), включавший в состав древние акты, родословные росписи и таблицы, межевые карты, книги Непременного совета и дела новейшего делопроизводства, инвентари, начиная с 1923 г., несмотря на обоснованные протесты ряда экспертов, стали передаваться Польше. Ее властям было отказано лишь в передаче нек-рых книг М. Л., т. к. они касались истории белорусских и украинских земель, находившихся в составе СССР. В 1944 г., во время антифашистского восстания в Варшаве, часть из переданных книг М. Л. была безвозвратно утрачена. В 50-х гг. XX в. к сохранившимся в СССР книгам М. Л. была присоединена т. н. Посольская Метрика, а затем проведена валовая нумерация всех единиц хранения. Во 2-й пол. XVIII в. польск. архивистами была начата публикация отдельных материалов М. Л. Большую роль сыграл М. Догель, одним из первых обративший внимание на внешнеполитические документы, сохранившиеся в составе М. Л. В нач. XIX в. в Российской империи внимание на М. Л. обратили члены кружка гр. Н. П. Румянцева . Позднее его сотрудники (напр., И. И. Григорович и др.) использовали оригинальные документы книг М. Л. при издании Актов, относящихся к истории Западной России. В сер. XIX - нач. XX в. документы попали и в др. многотомные публикации, среди которых следует выделить Акты, относящиеся к истории Южной и Западной России, «Акты Литовской Метрики», «Акты Литовско-русского государства», Русскую историческую библиотеку и др. В них печатались как ранее опубликованные, так и впервые введенные в научный оборот источники. Кроме того, архивисты Российской империи стали первыми делать публикации книг М. Л. полностью. Эта традиция продолжилась в первые годы советской власти. |
| Важнейшим изменением в социально-экономической жизни империи стал постепенный переход от старой военно-ленной системы землевладения к поместной. Еще в период завоеваний греки помимо гражданских полномочий, полученных Церковью в масштабе империи, имели возможность приобрести нек-рые права местного самоуправления. Носителем властных полномочий в этом случае выступала община - городская или сельская (последняя могла объединять неск. поселений). Члены общинных советов назывались архонтами (правителями), прухондами (выдающимися), коджабашами (кодзабасами; тур. ходжа-баши) и др. Постепенно все эти названия стали обозначать уже не столько членов общинного самоуправления, сколько греч. социально-экономическую верхушку. Общинное самоуправление не было единообразным и урегулированным в масштабах османского гос-ва. Нек-рые общины получали и обновляли свои привилегии в силу того, что в эпоху завоевания они добровольно приняли власть султана. Др. находились в более выгодном положении в связи с тем, что имели особый статус в системе землевладения. Напр., земли, выделенные матери султана (Афон), пользовались налоговыми льготами, на них не строились крепости и не размещались тур. войска. Наиболее развитой была система местного самоуправления на островах Эгейского м., а также в нек-рых районах Македонии и Эпира. Вид Акарнании. Гравюра. 1840 г. (РГБ) Вид Акарнании. Гравюра. 1840 г. (РГБ) Переход к поместной системе землевладения повлек за собой изменения в статусе коджабашей. Из сельских старост они становятся владельцами поместий наравне с мусульманами. В районах с преобладающим греч. населением (Пелопоннес, Сфакья на Крите, о-в Хиос и др.) местные коджабаши сосредоточили в своих руках власть и общественные функции, к-рые в др. местах принадлежали туркам. Влиятельные коджабаши держали под контролем обширные территории, часто даже целые епархии. Значительные земельные участки принадлежали им лично, а в отношении остальных они выступали как покровители и сборщики налогов, у них оказалась и местная торговля - т. |
| Большую часть Йистебницкого Канционала (ок. 180 из общего объема 246 с., форматом 31×21 см) составляет литургический хорал - мелодии григорианского пения с текстами на чеш. языке. Прежде всего это собрание 63 песнопений мессы, половина из к-рых относится к Proprium de tempore, другая - к Proprium de sanctis. Из ординария мессы сохранился только небольшой фрагмент. Этот репертуар песнопений мессы, охватывающий все основные песнопения Градуала (в т. ч. 11 секвенций), позднее был дополнен 19 песнопениями, входящими в Миссал ( praefatio , «Ite missa est» и др.). Еще полнее представлено здесь собрание песнопений оффиция (horae canonicae), в состав к-рого входят только последования вечерни (vesperae) и утрени (matutinum). Здесь собраны все обычные песнопения этих служб ( антифоны , респонсории , гимны и т. д.), однако добавлены и тексты, предназначенные для речитации (чтения, псалмы, молитвы). Репертуар нек-рых из них при этом упрощен, более обширен он лишь в рождественских и особенно в пасхальных службах (где присутствуют Страсти по Матфею, «Плач» прор. Иеремии и др.). В большей части литургических песнопений Йистебницкого Канционала использованы характерные для своего времени григорианские мелодии. Отдельные песнопения имеют оригинальный гуситский напев: секвенция «Abychom hodn pamatovali» (Чтобы твердо помнили), аллилуиарий «Ó Jeíši pastýi dobrý» (О, Иисус, Пастырь Добрый) и, вероятно, неск. мелодий «Ite missa est». Перевод такого обширного и одновременно цельного собрания литургических песнопений на национальный язык был значимым событием в западнохрист. мире того времени. Чеш. тексты гуситского хорала не зависят от единичных более ранних переводов, а являются совершенно новым произведением гуситской эпохи. Иногда это почти дословные или упрощенные переводы с лат. языка, в большинстве своем сохраняющие оригинальную мелодию, местами с нек-рым упрощением и с иной текстовой разбивкой. Силлабический мелос чеш. текста, в к-ром были упразднены первоначальные мелизмы, здесь присутствует только как исключение (напр., в «Kyrie» или в «Ite missa est»). Йистебницкий Канционал - единственный сохранившийся памятник, к-рый отражает развитие чеш. литургического хорала до нач. XVI в. В 40-х гг. XVI - 20-х гг. XVII в. традиции чеш. литургического хорала были обновлены и по-новому развиты утраквистами. |
| Не все собрания мадрашей сохранились полностью: нек-рые из рукописей были повреждены или имеют утраты - это относится к собраниям о Церкви (неск. лакун), о Нисибине (отсутствуют 22-24 и части 25-26), о бесквасных хлебах (большая часть 6-11) и о девстве (части 23-30, 38-40). В издании CSCO Бек использовал большое количество средневек. литургических рукописей VIII-XIII вв., но, как видно из аппарата его изданий, в них содержатся лишь отдельные строфы, а не полные произведения. Мн. отдельные строфы содержатся в мадрашах в мосульском издании западносир. «Фенкито» (Brev. Eccl. Antioch.) - праздничного собрания гимнов ( Brock. 1997). III. Мемры. В основном сохранились лишь в поздних рукописях. В рукописях VI в. дошли следующие из них: Мемра о вере - Lond. Brit. Lib. Add. 12166; Sermones I 1 - Ibid. 14573; Sermones I 2 - Ibid. 14573 (до строки 527); Sermones I 5 - Ibid. 14573; Sermones I 1 - Ibid. 14573; Sermones II 2 - Ibid. 12176 (V-VI вв.). Древние переводы Арабские Восходят к раннему периоду христ. араб. лит-ры и в нек-рых случаях сохранились в ранних рукописях IX-X вв. Как правило, перевод делался с греческого, а не с сирийского (общая информация об этих переводах см.: Graf G. Geschichte der christlichen arabischen Literatur. Vat., 1944. Bd. 1. S. 421-433; о ранних араб. рукописях, содержащих произведения Е. С., см.: Samir S. K. Le Recueil Éphrémien Arabe des 52 Homélies//OCP. 1973. Vol. 39. P. 307-332; idem. Le recueil éphrémien arabe des 30 homélies (Sin. arab. 311)//PdO. 1973. Vol. 4. P. 265-316; idem. Eine Homilien-Sammlung Ephräms des Syres, Cod. Sin. arab. N 311//Oriens Chr. 1974. Bd. 58. S. 51-75; Sauget J.-M. Le Dossier Éphrémien du ms. arabe Strasbourg 4226 et de ses membra disiecta//OCP. 1976. Vol. 42. P. 426-458; нек-рые тексты из рукописи Strasbourg 4226, приписывавшиеся ранее Е. С., были атрибутированы Афраату: Sauget J.-M. Entretiens d " Aphraate en arabe sous le nom d " Ephrem//Le Muséon. 1979. Vol. 92. P. 61-69). Армянские Ценность ранних арм. переводов (восходящих, по-видимому, к V в.) состоит в том, что они сохранили неск. |
| 9. Две мемры об Иове ( Biesen. N 73-74); изд.: Rahmani. Luqote. Vol. 2. P. 92-109, 109-115; 1-я из них опубл. также: Bedjan P., ed. Homiliae Selectae Mar-Jacobi Sarugensis. P.; Lpz., 1910. P. 180-202. 10. Др. мемры, приписываемые Е. С., опубликованные в последние годы; поскольку семисложный размер известен как «размер св. Ефрема», большое кол-во мемр, заведомо не принадлежащих Е. С., были ошибочно приписаны ему в рукописной традиции; это также относится к следующим мемрам, опубликованным в последние неск. десятилетий: Мемра об Аврааме и Сарре в Египте ( Biesen. N 47; CPG, N 4160. 1); изд. с англ. переводом: Brock S. P., Hopkins S. A Verse Homily on Abraham and Sarah in Egypt//Le Muséon. 1992. Vol. 105. N 1/2. P. 87-146; текст имеется также в Rahmani. Luqote. Vol. 2. P. 16-22; 2 мемры об Аврааме и Исааке ( Biesen. N 55; инципит, приводимый под N 55, ошибочный, он принадлежит N 61); изд. с англ. переводом: Brock S. P. Two Syriac Verse Homilies on the Binding of Isaac//Le Muséon. 1986. Vol. 99. N 1/2. P. 61-129 (переизд.: Brock S. P. From Ephrem to Romanos. Aldershot, 1999. Chap. 6); текст имеется также в Rahmani. Luqote. Vol. 2. P. 35-48; Мемра о прор. Илии ( Biesen. N 61); изд. с англ. переводом: Brock S. P. Syriac Verse Homily on Elijah and the Widow of Sarepta//Le Muséon. 1989. N 102. P. 93-113; Мемра о Марии и Иосифе. Издана в Rahmani. Luqote. Vol. 2. P. 58-67; представляет собой др. редакцию мемры, изд. в CSCO; 363-364. Syr.; 159-160; Мемра об ап. Андрее ( Biesen. N 48); изд. с франц. переводом: Esbroeck M., van. Actes syriaques d " André attributes à Éphrem//Symposium Syriacum VII, 1996. R., 1998. P. 85-105. (OCA; 256). Периодизация (хронология) произведений Е. С. Очень мало можно с уверенностью сказать о хронологии творчества Е. С. В нек-рых случаях ту или иную работу можно отнести к его нисибинскому или эдесскому периоду. Так, мемры о вере, постный и пасхальный циклы мадрашей (исходно - одно собрание, если судить по данным рукописи Sinait. Syr. 10) и, возможно, мадраши о рае относятся к раннему периоду. Самая поздняя датировка может быть определена на основании внутренних свидетельств по крайней мере для тех мемр о нисибинцах, в к-рых говорится о конкретных нисибинских епископах; мемр о Никомидии, к-рая была разрушена землетрясением в 358 г., и об императоре Юлиане, который умер в 363 г. Мадраши против ересей и прозаические опровержения почти несомненно принадлежат к эдесскому периоду жизни Е. С.; то же может быть сказано и в отношении мадрашей о вере (нек-рые из них направлены против Евномия). Комментарий на Диатессарон был, возможно, окончательно отредактирован уже после смерти Е. С. Для датировки других собраний мадрашей данных либо слишком мало, либо нет вообще. |
| Оригинальную и вполне убедительную теорию происхождения А. выдвинул Ч. Джираудо, показавший, как ветхозаветные формулы заключения завета , подтверждения его, предостережения против его нарушения, раскаяния за отступления от него стабилизируются и превращаются в типовую структуру «тода» (евр. - исповедание; это слово может также переводиться как «благодарение», т. е. «евхаристия»). Она состоит из «анамнетической» (в к-рой используются глаголы в изъявительном наклонении и излагается история заключения завета) и «эпиклетической» (в к-рой используются глаголы в повелительном наклонении и содержится прошение) частей. «Исповедания» в развитой форме содержат «locus theologicus» - цитату из Свящ. Писания, поясняющую причину молитвенного обращения, и указание на «знамение» завета (знак, к-рым сопровождалось заключение завета). Джираудо выяснил связь ветхозаветных «исповеданий» с иудейскими застольными берахот и синагогальными тефиллат (как в будничной, так и в праздничной форме), а через них (или параллельно с ними) с иудеохрист. берахот, содержащимися в «Дидахе» (и близкой к ним молитвой VII кн. «Апостольских постановлений» (26. 2-4)), и соответственно праздничной иудеохрист. тефиллат, содержащейся в VII кн. «Апостольских постановлений» (33. 2 - 38.8). Т. о., по Джираудо, в Церкви изначально существовали 2 вида А.- аналогичные повседневным застольным благословениям, не имевшим в своем составе Sanctus (отсюда, по Джираудо, А. без Sanctus), и праздничной тефиллат, содержавшей Sanctus. «Анамнетическая» часть «исповеданий» превращается в повествования о сотворении и об искуплении (т. е. в praefatio), «эпиклетическая» - в эпиклезу и intercessio. Вопрос, почему в нек-рых А. institutio предшествует эпиклезе или intercessio, а в нек-рых следует за ними, Джираудо объясняет положением locus theologicus (к-рому в А. соответствует institutio) в исходной евр. молитве. Наконец, его теория объясняет причину использования во многих А. терминов «вместообразы», «символы» и подобных им (см. Вместообразная ) по отношению к освящаемым хлебу и вину - по Джираудо, эти термины соответствуют «знамению» завета библейских «тодот». Смысл и толкование А. |
| Использование термина «портрет» по отношению к средневек. образам ктиторов и донаторов во многом условно. Оно необходимо в первую очередь для отделения подобных композиций от священных изображений, предназначавшихся для почитания верующими. Тем не менее оно допустимо, если иметь в виду античные истоки христ. искусства и свойственные правосл. культуре идеи подобия образа первообразу и портретный характер образов воплотившегося Спасителя и святых. Известны случаи замены лица одного визант. правителя лицом другого и появления новых именующих надписей. Внешность донаторов, как правило, передавалась довольно условно, с воспроизведением наиболее ярких физиогномических черт и соблюдением основных возрастных характеристик - формы лица, морщин, длины и цвета волос и бороды; существуют изображения ктиторов, чьи лики моделированы несколько иным тоном, чем лики др. персонажей, представленных в том же произведении. Важнейшими элементами портретных композиций были одеяния и атрибуты донаторов, отражавшие их социальный статус. Принято считать, что в большинстве случаев они соответствовали реалиям своей эпохи, однако иногда костюм представлял иконографический мотив, заимствованный из авторитетных образцов (напр., из визант. имп. иконографии). Представления о портретном характере К. п. выражались и в типичном для визант. искусства обычае сопровождать их именующими надписями, к-рые не всегда присутствуют в аналогичных западных композициях, созданных в позднее средневековье и Новое время (в них личность изображенного часто идентифицировалась с помощью герба). Отсутствие надписей в нек-рых визант. произведениях, включающих К. п., может объясняться неполной сохранностью таких памятников, утративших сопроводительные тексты или те элементы, где они первоначально размещались. Образы ктиторов и донаторов в искусстве правосл. мира следует отличать от гораздо более условных изображений исторических лиц в произведениях разных жанров (напр., на миниатюрах рукописей исторического содержания), а также от анонимных образов правителей, аристократов и иерархов в нек-рых сюжетных композициях, как правило основанных на гимнографических текстах и посвященных прославлению Богоматери. В сценах подобного типа, в большинстве своем относящихся к палеологовской и поствизант. эпохам, эти фигуры имеют обобщенный облик и не являются портретами конкретных лиц, представляя собой идеализированные образы жителей православного гос-ва, к-рые поклоняются Пресв. Богородице, испрашивая Ее заступничество. В таких композициях могут присутствовать исторические реалии (костюмы, атрибуты), однако попытки исследователей идентифицировать в подобных сценах портреты исторических деятелей, как правило, необоснованны. |
|
|
