| Я стал плакать. Потом о. Нектарий заповедовал мне так молиться: «Господи, даруй мне благодать Твою!» – И вот идет на вас туча, а вы молитесь: «Дай мне благодать!» И Господь пронесет эту тучу мимо. И он протянул рукой слева направо. О. Нектарий, продолжая свою речь, рассказал мне почему-то историю из жизни Патриарха Никона, когда он, осужденный, жил в ссылке и оплакивал себя. Теперь уж я не помню этих подробностей о Патриархе Никоне, но «совет на всю жизнь» стараюсь исполнять. И теперь слушаюсь велений Высшей Церковной власти. И, слава Богу, никогда в этом не раскаивался. А когда делал что-либо по своему желанию, всегда потом приходилось страдать. …Вопрос о проповеди был решен: нужно слушать о. игумена и завтра – говорить. Я успокоился и ушел. Обычно для меня вопрос о предмете и изложении поучения не представлял затруднений, но на этот раз я не мог отыскать нужной темы до самого всенощного бдения. И уже к концу чтения канона на утрени в моем уме и сердце остановились слова, обращенные к Богородице: «Сродства Твоего незабуди, Владычице!» Мы, люди, сродники Ей по плоти, Она – из нашего человеческого рода. И хотя Она стала Матерью Сына Божия, Богородицей, но мы, как Ее родственники, все же остались Ей близкими. А потому смеем надеяться на Ее защиту нас перед Богом, хотя бы были и бедными, грешными родственниками Ее. И мысли потекли, потекли струей. Вспомнился и пример из жития св. Тихона Задонского о грешном настоятеле этой обители, как он был помилован и даже воскрешен Господом: «За молитвы Моей Матери возвращается в жизнь на покаяние», – послышался ему голос Спасителя, когда душа его спускалась на землю. А настоятель этот, будучи по временам одержим нетрезвостью, имел обычай в прочие дни читать акафист Божией Матери. В день Успения я отслужил раннюю в другом храме. И вдруг во мне загорелось желание сказать поучение и тут. Но так как это было бы самоволием, я воздержался. Какие лукавые бывают искушения! На поздней литургии я сказал приготовленную проповедь. Она была действительно удачной. В храме кроме монахов было много и богомольцев-мирян. Все слушали с глубоким пониманием. |
| Исполнив в точности, по благодати Божией и за молитвы праведника, поручение, данное ему Августейшим Монархом, он возвратился в отечество и хотел на возвратном пути еще раз посетить о. Серафима; но мы уведомили его, что уже не стало дивного угодника Божия. И таким образом исполнилось его пророчество, которое он говорил брату при прощании: «мы с тобою больше не увидимся». Считаем не лишним поместить здесь еще одно обстоятельство, случившееся с братом нашим и доказывающее благодатный дар прозорливости в отце Серафиме. Уезжая из Сарова, брат наш поручил вышеупомянутому иеромонаху Анастасию доставить о. Серафиму от его усердия одну неважную вещь. Отец Серафим, принявши ее, изволил сказать о брате, что: «он опять здесь будет, но не один; я – говорил он – приказал ему не оставлять жены». Отец Анастасий передал это известие мне – говорит Екатерина Васильевна, – когда я приехала в Саров чрез несколько месяцев после отъезда брата; и я нисколько не сомневалась в истине слов праведника, хотя брат и ничего не говорил нам о намерении своем вступить в брак. Возвратившись домой, я написала о слышанном брату, и он отвечал нам так: «дивный Серафим не ошибся и в этом случае: он проник в тайну души моей; я избрал себе по сердцу и положил твердое намерение жениться на избранной мною». Екатерина Васильевна рассказывает еще следующий случай об о. Серафиме. «В один из приездов наших в Саровскую обитель, сестра моя пожертвовала на образ Успения Божией Матери свои брильянтовые серьги; и чтобы скрыть это дело, она вручила их, в моем присутствии, знакомому нам иеромонаху Дамаскину, с просьбою передать их настоятелю и никому не сказывать ничего. – Это происходило у крыльца кельи о. Серафима. Едва мы вошли вслед за тем к старцу в сени, как он встретил сестру мою, сделавшую пожертвование, с самым радостным видом и с сими словами: «Божия Матерь вознаградит тебя за твою жертву и здесь и в будущем». Мы остались после наших родителей совершенными по всему сиротами и утешались только тем, что старец, между прочими спасительными наставлениями, всегда говорил нам, что «он утешит нас, что он будет за нас молиться». – И действительно, мы считаем себя теперь вполне утешенными, потому что Господь Бог и Царица Небесная за молитвы о. Серафима сподобила нас, двух сестер Екатерину и Анну, поступить в число сестер Дивеевской общины и принести хоть малейшую лепту нашего усердия в пользу этой св. обители. |
| Как мы, иереи, не возьмем доселе себе в толк и не размыслим о том, как могут быть согласованы наши стремления к наживе, к земным отличиям и преимуществам, к украшениям и роскоши в одежде и жилище, к чревоугодию или наслаждению яствами и напитками, к играм и забавам со служением Богу и людям, особенно в духовных потребностях их! Как золото, шелк и бархат могут мириться с рубищем бедняка, кресты, ордена и ленты пурпурные и небесно-голубые и синие с нищетою или простотою и низкостью людей незначительных! – если предположить, разумеется, что украшенный отличиями сам искал их, а не они искали его, как достойного их; а ведь как многие сами ищут их! Нет, смирение и нищета Христовы не согласны с нашей гордостью и чванством, с нашими стремлениями к обогащению, к наслаждению и земной славе. Пусть это будет уделом кого другого, если угодно, если где удобно это, если не противозаконно, если не нелепо и глупо, только не священников кроткого и смиренного Христа, Которого Царство не от мира сего [ Ин.18:36 ]. Праздник Успения Божией Матери есть христианское торжество нетления и бессмертия искупленной Богочеловеком природы человеческой, нетления и бессмертия, которого торжественно удостоена Она еще при жизни, быв сохранена нетленной до рождения, во время и после рождения Бога Слова и пребыв чистой от всякого греха, преисполненной всякой правды и святыни, но особенно по смерти, когда и тело Ее не увидело тления и воскресло на третий день для вечной жизни. Всерадостный праздник христианский, много говорящий уму, сердцу и воле христианина! Он научает христианина смотреть на смерть как на сон, успение, после которого будет непременно, неизбежно пробуждение в новом, нетленном теле для вечной жизни; научает готовиться постоянно к смерти как к радостному дню рождения в новую, бесконечную жизнь делами покаяния, исправления, добродетели; он легко разрешает трудный вопрос о неравенстве участи людей на земле и о том, почему нечестивые и злые часто блаженствуют здесь в счастье, довольстве, знатности и богатстве и во всяких успехах житейских, а благочестивые и добрые страдают и терпят недостатки, гонения, скорби, беды, напасти, болезни. Воздаяние будет в будущей жизни всем по делам – вот ответ успокоительный: добродетель будет вполне награждена там, на небе, а пороки наказаны по достоинству, и там многие, бывшие здесь первыми, будут последними, а последние здесь там будут первыми. Он научает людей терпению и преданности воле Божией во всех несчастьях, гонениях, искушениях, бедах и напастях и твердости в вере, уповании и любви и презрению земных благ как преходящих, исчезающих, подобно дыму и пару или сновидению. 14 августа |
| Ели бы было здесь уместно и если бы в том была наша прямая обязанность, то мы охотно бы выяснили, ту плодотворную и образующую сторону светской литературы, которая несомненно в ней есть. Послушайте же и то, что мы обязаны сказать и разъяснить вам об этом предмете по прямому пастырскому долгу. Во-первых, мы можем и должны указать на монотонность и однообразие вашего чтения. Все повести и драмы, романы и стихотворения, все светское, развлекающее и житейское. Зачем же забывать, что есть другая необыкновенно широкая и наиважнейшая область духовных интересов, которые должны быть близки и родственны не только всякому православному христианину, но и всякому мыслящему существу? Развивая свои знания все только в одном направлении и практикуя свой вкус лишь в одной области литературы, хотя бы и изящной, можно развить в себе полнейшее равнодушие ко всему, что касается души и неба, и потерять всякий вкус к духовному. А как же вы назовете это печальное явление, эту односторонность развития, как не беспорядком и неустройством? Это своего рода тупость и неразвитость; это некоторое уродство. Как будто изящное только там, где плоть и кровь, как будто вся область прекрасного должна ограничиваться для человека тесным кругом его земных ощущений и образов?!... Напротив, не там ли самые светлые идеалы и самые возвышенные ощущения, где наша душа соприкасается с небом, т. е. в области религии? И не те ли знания наилучшей цены, которые просветляют для человека дорогу к нравственному совершенству и приближают его к Богу? Приглашаем вас самих произнести суд о следующих напр. явлениях. Вот молодой человек, или даже зрелый какой ни будь муж, любуется прекрасной рафаэлевской – по западному – Мадонной, а не имеет отчетливых понятий о самой личности матери Господней и о догмате воплощения Криста Спасителя. Вот юная девица тает от удовольствия, сидя в театре и любуясь сценическими представлениями, а между тем без утомления и скуки не может простоять и одной божественной службы. Вот иной усердный поклонник поэзии знает наизусть целые длинные отрывки из любимых авторов и поэтов, а не знает ни одного псалма и даже не брал в руки библии. |
| К древнейшему храму на Камчатке Наконец сбылась моя мечта: мы вместе с моей семьей и несколькими прихожанами нашей Покровской церкви в Усть-Камчатске совершили на исходе нынешнего лета паломническую поездку к самому древнему храму на Камчатской земле, которому уже чуть более 300 лет. Господь во всем помогает мне здесь. Как-то нужно было зайти в администрацию поселка; обсуждая какие-то приходские темы в кабинете начальника отдела культуры администрации Усть-Камчатского муниципального района Веры Прокофьевны Кириловой, мы вдруг заговорили об этом замечательном храме, престол которого освящен в честь праздника Успения Божией Матери. Я предложил ей съездить туда, чтобы отслужить молебен. Она с радостью поддержала мою идею. Поездку назначили приблизительно на 26 августа. Поближе к этому дню я позвонил ей, и она предложила совершить эту поездку на катерах по самой большой реке Камчатки, которая тоже называется Камчаткой. В поездке, помимо прихожан нашего храма, решил принять участие и священник Владислав, настоятель храма в честь образа Спаса Нерукотворного в поселке Эссо. Узнав, что к древнейшему камчатскому храму отправятся не один, а два священника, в администрации поселка этому очень обрадовалась. Вскоре, однако, начались искушения, а они, как известно, бывают либо до доброго дела, либо во время, либо после. Так и тут: долго не мог выехать из поселка Эссо отец Владислав, все какие-то были препятствия. Милостью Божией все же выехал, и на первой, Козыревской, переправе успел переправиться вовремя, а вот на вторую опоздал, и пришлось ему ночевать в поселке Ключи, расположенном в 180 километрах от Усть-Камчатска. Он мне позвонил уже почти в полночь и сообщил, что он в Ключах и что утром его никто не сможет отвезти ко мне, да и с переправой проблемы, так как гражданский паром начинает работать только в 8 часов утра, а на 9 утра уже был назначен наш отъезд из Усть-Камчатска на катерах. Что делать?! Пришлось звонить начальнику местного МВД Владимиру Николаевичу Чистееву с просьбой о помощи – дай Бог ему здоровье и многая и благая лета! Он договорился с военной переправой, которая должна была переправить священника в 6 часов утра. Но появилась еще одна проблема: а каким образом отец Владислав доберется в Усть-Камчатск? Пришлось ночью сделать еще один звонок, прихожанину моего храма Николаю Ивановичу Савченко, который, несмотря на свою усталость, согласился поехать за отцом Владиславом. И вот в 3 часа утра он заехал ко мне, и мы, перекрестившись, тронулись в путь. |
| Таким образом, брат наш выехал из Сарова с полною верою и любовью к отцу Серафиму. Он бросил все свои лекарства; потому что уже не нуждался в них более. Он чувствовал себя исцеленным и душою и телом и с дороги писал нам, что никогда не чувствовал себя столь здоровым. Исполнив в точности, по благости Божией и за молитвы праведника, поручение, данное ему Августейшим монархом, он возвратился в отечество и хотел на возвратном пути еще раз посетить отца Серафима; но мы уведомили его, что уже не стало дивного угодника Божия. И таким образом исполнилось его пророчество, которое он говорил брату при прощании: «Мы с тобою больше не увидимся». Считаем нелишним поместить здесь еще одно обстоятельство, случившееся с нашим братом и доказывающее благодатный дар прозорливости в отце Серафиме. Уезжая из Сарова, брат наш поручил вышеупомянутому иеромонаху Анастасию доставить отцу Серафиму от его усердия одну неважную вещь. Отец Серафим, принявши ее, изволил сказать о брате, что «он опять здесь будет, но не один; я, – говорил он, – приказал ему не оставлять жены». «Отец Анастасий передал это известие мне, – говорит Екатерина Васильевна, – когда я приехала в Саров через несколько месяцев после отъезда брата; и я нисколько не сомневалась в истине слов праведника, хотя брат ничего и не говорил нам о намерении своем вступить в брак. Возвратившись домой, я написала о слышанном брату, и он отвечал нам так: «Дивный Серафим не ошибся и в этом случае; он проник в тайну души моей; я избрал себе по сердцу и положил твердое намерение жениться на избранной мною». Екатерина Васильевна рассказывает еще следующий случай об отце Серафиме: «В один из приездов наших в Саровскую обитель сестра моя пожертвовала на образ Успения Божией Матери свои бриллиантовые серьги. И чтобы скрыть это дело, она вручила их, в моем присутствии, знакомому нам иеромонаху Дамаскину с просьбой передать их настоятелю и никому не сказывать ничего. Это происходило у крыльца кельи отца Серафима. Едва мы вошли, вслед за тем, к старцу в сени, как он встретил сестру мою, сделавшую пожертвование, с самым радостным видом и с сими словами: «Божия Матерь вознаградит тебя за твою жертву, и здесь и в будущем». Так как мы остались после наших родителей совершенными по всему сиротами и слишком скорбели о том, то старец, между прочими спасительными наставлениями, всегда говаривал нам, что он утешит нас, что он будет за нас молиться». И действительно, мы считаем себя теперь вполне утешенными, потому что Господь Бог и Царица Небесная, за молитвы отца Серафима, сподобила нас, двух сестер, Екатерину и Анну, поступить в число сестер Дивеевской общины и принести хоть малейшую лепту нашего усердия в пользу этой святой обители. Воспоминания дивеевской сестры Анастасии |
| Время либеральных веяний в России выдвинуло и вопрос об эмансипации женщины – об «освобождении и возвышении прав женской половины человеческого рода», как выражается наш проповедник; этому вопросу он посвящает беседу в день Успения Божией Матери, сказанную в 1868 году. Вот некоторые мысли проповедника, развиваемые в этой беседе. В жизни Богоматери наш просвещённый век может найти ответ на поставленный вопрос, если, конечно, он «признаёт, что истинное достоинство и право человека раскрывается только в христианстве» и «что Дева Мария есть возвышеннейшее и совершеннейшее проявление чистейшего духа христианства» . Проследив всю жизнь Богоматери, мы убедимся в том, что «смиренна была Её доля в кругу величайших событий тогда совершавшихся» ; а «где же величие и слава этой необыкновенной Девы-Матери? Оставались внутри Её самой. Значит… не путём внешней деятельности в мире должно было раскрыться все Её значение... Таков первообраз женщины в христианстве. Таков идеал её освобождения и возвышения. Что здесь служит основой идеала? – Совершенство нравственной чистоты». Унижение и порабощение женщины началось с её нравственного падения , которое «довершилось потерей самообладания, целомудренной сдержанности чувств и мира душевного, когда жена.., потеряв чистоту любви и искренность уважения другого пола, сама сделалась соблазном в мире, и полная страстей стала игралищем страстей мужских... Она стеснена в своих правах, потому что сама ими пожертвовала... Фимиам, по-видимому воскуряемый пред ней в образованные времена и в образованном обществе, очень напоминает тот фимиам, который язычники курили пред своими обожаемыми статуями, обожая в них не их самих и не воображаемые в них вышние существа, а собственные страсти в них олицетворённые». Что же «может вывести женщину из унижения и порабощения? Одно средство: с восстановлением нравственной чистоты, возвращение к жизни сердца; с удалением от внешних дел и суетливых тревог мира, соблюдение нравственной тишины чувств и безмолвие духа» . |
| Разделы портала «Азбука веры» Сайт о православной семье и браке Сергий Правдолюбов " loading="" decoding="" srcset="" sizes="" title=""/> ( 2 голоса: 5.0 из 5) Протоиерей Сергий Правдолюбов – В чём состоит основной смысл семьи? Многие православные считают, что, главным образом, в чадородии. Так ли это? – В Библии написано: И сотворил Бог человека по образу Своему… мужчину и женщину сотворил их ( Быт.1:27 ). То есть мужчина и женщина создают некую целостность, ту, которую Бог задумал о человеке. Мужчина и женщина – это два начала, причём начала не только физиологические, но и духовные. Мне очень нравится строчка из песнопения на праздник Успения Божией Матери о том, что Апостолы увидели Господа Иисуса Христа, – а зрели они Его духовным взором, – «женскую душу руками Носящаго». То есть душа бывает мужская и женская. Без женской души – что бы мы делали? Человечество давно бы вымерло, потому что, хотя женщина и слабый пол, а рождает – она, воспитывает – она, жалеет и любит младенца – она. От женщины в семье зависит очень многое. Мужчина в наше время в основном добытчик средств к существованию. Мужчина тоскует без женщины, и женщина без мужчины тоже не является вполне цельным и достаточным существом. Поэтому можно сказать, что чадородие – это всё-таки следствие задуманного Богом о человеке духовного общения двух разных существ. В Библии женщина взята из ребра Адама, но всё равно для мужчины она почти как инопланетянин. Мужчина пытается узнать, понять женское существо. Есть такое слово, сказанное в глубочайшей древности, в Библии: «познать» – Адам познал Еву, жену свою ( Быт.4:1 ), то есть общение мужа и жены названо познанием. Здесь заключён очень важный смысл. В этом узнавании, познании друг друга и создаётся единство между мужчиной и женщиной. Если юноша и девушка не увлекутся до брака общением друг с другом, если они сохранят свою девственность, то в их отношениях не произойдет катастрофы разрушения очень тонкой духовной составляющей человека. Это видно даже внешне – у них свет не гаснет в очах. Церковное Таинство Брака сохраняет мужчину и женщину от этой духовной катастрофы – потери девственной чистоты. Блуд разрушает человека, растлевает его. Что значит «растлевает»? Тление – это разрушение, тление – это то, что сгорело. Тлен – это прах. И тот, кто растлит человека, того растлит Бог (см.: 1Кор.3:17 ). Растление человека – это одна из самых страшных вещей. Почему так взаимосвязаны душа человека и его физическая девственность – это вопрос не ко мне, это вопрос к Богу. Это величайшая тайна. Невесте и жениху возлагаются венцы, потому что они соблюли самый драгоценный дар полноты и цельности своей личности в ожидании более высокой цели и полноты, Богом данной и Богом задуманной для человека. |
| Как-то в годы моего диаконского служения в Пюхтицком монастыре я стал свидетелем такого разговора. Один приезжий епископ спрашивает отца Гермогена (Муртазова): «Давно здесь служите?» «Пятнадцать лет, владыко», – отвечает отец Гермоген. «В женском монастыре считай год за два», – пошутил владыка. Спрашивается: далек ли был от истины приезжий архипастырь? Или сказать «год за три» было бы ближе к истине? Не берусь утверждать ни того, ни другого, но не на пустом же месте появляются такие шутки. От самого отца Гермогена за время моего диаконского служения под его началом я никогда не слышал, чтобы он тяготился своим служением в женской обители. Только однажды он вскользь обмолвился, что, бывало, подолгу служил в монастыре один, без всякой подмены. «Одну неделю заканчиваю и новую начинаю», – говорил батюшка, а глаза его при этом излучали неподдельную веселость, как будто служба без подмены доставляла ему особую радость. Глаза батюшки лучились неподдельной веселостью: казалось, служба без подмены доставляла ему особую радость Хотя если посмотреть внимательно, как мог выглядеть обычный день отца Гермогена, когда он служил вот так – один, без подмены, то, думаю, это поразило бы даже и не очень впечатлительного человека. Думаю, не позднее четырех утра у отца Гермогена должен был быть подъем, чтобы совершить свое келейное правило. В шесть часов отец Гермоген должен был уже стоять в алтаре у Престола, чтобы дать возглас на полунощницу. До начала Литургии ему надо было успеть совершить проскомидию, справиться с внушительной горой просфор, снабженной солидной стопкой поминальных записок, успеть исповедать кого-нибудь из сестер обители и большее или меньшее количество паломников, трудно прогнозируемое с вечера. После Литургии было заведено служить эдакий сложносоставной молебен с водосвятием перед главной святыней обители – чудотворной иконой Успения Божией Матери. На этом молебне, в который обязательно входили главные элементы молебнов: благодарственного, о болящих и путешествующих, – пелось такое количество тропарей и прочитывалось такое множество поминальных записок, что треба шла иногда не менее полутора часов и по длине порой не уступала Литургии. После такого основательного молебна наступал черед панихиды со своими внушительными стопками поминальных записок, хотя она все же всегда бывала короче «сложносоставного» молебна. Нередко после панихиды без всякого перерыва нужно было крестить от одного до десятка, а то и более детей и взрослых, которые приезжали в обитель из самых разных уголков Эстонии, а также из Латвии, Литвы, России и еще невесть откуда. |
| Обращаясь к нашему простому народу, к его внешнему быту и его нравственно-духовной жизни, удивляешься с одной стороны его неподатливости на все придуманные для него улучшения, его упрямой привычке жить по старине, по старинным неряшливым обычаям, а с другой стороны болеешь душой о его нравственном растлении и грубых пороках, которые с необузданною силою, подобно какой-нибудь язве, охватывают все больше и больше массы народные. Привыкли все то объяснять неразвитостию и необразованностию народа и разными другими случайными условиями его быта. Но уже по тому одному – это объяснение оказывается неудовлетворительным, что ни чистотой нравов, ни здравыми религиозными убеждениями не отличаются и так называемые образованные классы общества, об которых предстоит сказать нам слово. Опыт показывает даже нечто совершенно противное тому, чем думают объяснить низкий нравственный уровень нашего народа. Те классы народные оказываются более растленными и развратными, которые входят в ближайшие сношения с центрами нашей общественной жизни, с большими и просвещенными городами. Нет, отсутствие твердых и ясных понятий религиозных, смутные представления о том, что касается духовного мира, удаление от духа Христова, незнание евангелия и его животворной силы, и вообще слабость и узкость религиозного созерцания, – вот что собственно принижает и огрубляет наш народ. Не думайте, чтобы высота религиозного созерцания условливалась высотой умственного развития; мудрость Христова, по словам самого Спасителя, часто таится от премудрых и разумных, а дается именно младенцам ( Лк. 10:21 ). Осветите этих младенцев светом Христовым, отвлеките их взор несколько от земли, куда он постоянно устремлен, и обратите их к собственной душе их, – и они почувствуют в себе присутствие более чистых и высоких интересов, чем в каких они привыкли вращаться, они охотно и ревностно устремятся к своему духовному преуспеянию. Царствие Божие внутрь души человеческой; если бы усмотрел это царствие наш народ и научился искать его, то приложились бы ему и те материальные блага, которые в таком изобилии сулят ему, но не дают его ученые просветители. |
|
|
