| Если бы все султаны были на культурной и государственно-политической высоте Магомета II-ro, его «фирман», может быть, и соблюдался бы. Но, увы, во-первых, уже сам Магомет нарушил его, отняв у патриарха Геннадия им же дарованный храм Двенадцати Апостолов, а, во-вторых, очень скоро, Оттоманская Империя вступила в период государственной «деморализации» и в ней воцарился произвол, беспринципность и подкуп. Султаны обирали своих пашей, а те обирали христиан. Жаловаться же было некому. Положение заметно ухудшилось в 17-ом и 18-ом веках — самых безотрадных в церковной истории. Как замечает проф. Карташов, в эту эпоху Турция могла быть сметена любой из европейских держав, но Европа, из страха перед Россией, поддерживала Турцию, и закрывала глаза на вопиющие страдания христиан. В иных местах дело доходило до поголовной резни христиан. Заступалась за них одна Россия — но часто это приводило только к ухудшению их положения. Права патриарха постепенно свелись к нулю: единственным оставшимся было «право» ответственности за христиан: и вот в XVIII b. за 73 года — сменилось 48 патриархов! Некоторые из них низводились и снова возводились до пяти раз, много было и умученных. Бунты янычар сопровождались страшными кровопролитиями. Осквернялись храмы, рубились мощи, профанировались Св. Дары. Христианские погромы становились все более и более частым явлением. В девятнадцатом веке Турция попросту разлагалась. Она «была подобна больному человеку, всячески поддерживаемому Европой — против России!» Правда, этот век отмечен рядом «реформ», которыми султаны пытались «европеизировать» Турцию, и тем самым улучшить положение христиан. Но на деле это положение только ухудшалось, особенно же в связи с пробуждением национального сознания, мечты о свободе. За греческое восстание 1821 года — греки в Турции и Константинополе поплатились страшными избиениями. Этот год отмечен мученичеством патриарха Григория V-ro. Его не спасла даже отлучительная грамота, изданная им против собственных единоверцев-повстанцев: но это малодушие он искупил своей верностью Христу в час смерти. |
| На экспорт шли вина, плоды рожкового дерева, пшеница, марена красильная, а также разнообразные ткани, шелк, шерсть и кожи. С целью развития торговли османские власти предоставляли иностранным купцам различные привилегии. Центральная власть практически не занималась организацией общественных работ. В городах отсутствовали гавани и канализация, порт Фамагусты почти затянуло песком. Важнейшим мероприятием по благоустройству в османский период стало сооружение акведука в Ларнаке при Абу-Бакр-паше (1746-1748). На острове не было налажено дорожное сообщение: единственная дорога (между столицей и главным торговым портом Ларнакой) была проложена в самом конце османского периода. К началу Греческой национально-освободительной революции 1821-1829 гг. на К. проживало 80 тыс. греков и 20 тыс. турок. Несмотря на численное превосходство, греки-киприоты, привыкшие к мирному сосуществованию, не готовились к восстанию, не имели оружия, у них не было опыта вооруженной борьбы. Султан велел наместнику Акки послать 4-тысячный отряд на К. для предотвращения восстания. Изъятие оружия у населения произошло без инцидентов. Тем не менее мутеселлим К. Кючюк Мехмет составил список греков-киприотов, к-рых считал целесообразным казнить. В этот список входили 486 чел., в т. ч. архиепископ, митрополиты и др. представители высшего духовенства, знатные и влиятельные греки, старосты сельских общин (представители местного самоуправления). Османское правительство одобрило эту инициативу. Указанные в списке греки-киприоты были приглашены в Никосию, а частных лиц, к-рые не участвовали в собраниях, было приказано арестовать 12 июня в церквах во время воскресной службы. Из 486 чел. удалось схватить и заключить в тюрьму 470. Архиеп. Киприан был повешен, а 3 митрополита и др. представители высшего духовенства обезглавлены. На следующий день были казнены остальные, кроме 36 чел., принявших ислам. Имущество казненных было экспроприировано, их жены и дети проданы в рабство, лишь некоторые из них избежали этой участи за выкуп. |
| А вслед за этой инициативой и сам Синод новоявленной после восстания 1821 г. Элладской церкви решил «перепечатать» эту московскую греческую Библию, что и было для греков осуществлено богатым английским издательством SPCK («Society for Promoting of Chrisian Knowledge») в 1843—1850 гг. Такая ранняя заинтересованность в овладении полным библейским текстом явилась на Руси в XV веке под давлением ереси жидовствующих. У архиеп. Геннадия в Новгороде оказался под рукой по тогдашнему ученый латинский богослов, «брат-славянин» хорват Вениамин. Вениамин и перевел для Геннадия ряд библейских книг, ненайденных ни в славянском тексте, ни в греческом оригинале — с доступного ему латинского текста Вульгаты. Вениамину были известны и отдельные части славянских переводов, сохранявшиеся в оболочке большинству наших русских книжников неизвестного глаголического письма. Специалисты находят у него следы влияния глаголических текстов. Своим доморощенным переводчиком с латинского у Геннадия был москвич Димитрий Герасимов, по службе посольский дьяк. Он был очень добросовестен. Не имея под рукой достаточного справочного лексикона, он даже оставлял отдельные слова без перевода. Так, в переводе с латинской Вульгаты мы получили в состав Библии впервые следующие книги: I и II кн. Паралипоменон, I, II и III кн. Ездры, Неемии, Товита, Иудифь, I и II кн. Маккавеев. ИИИ-я Маккавеев не попала в состав Геннадиевой Библии. В книге Есфирь переведены первые две трети (главы 5—10 по счету Вульгаты) с еврейского оригинала. Это была работа переводчика родом из Руси Литовской, о чем говорят полонизмы в его языке. Он был, очевидно, увлечен ересью жидовствующих, но доверие, оказанное его работе и Геннадием и Вениамином, свидетельствует, что он ушел из среды еретиков. До нашего времени сохранились 4 списка Геннадиевской Библии: 2 в Библиотеке Москов. Духов. Академии, 1 в Московской Синод. Библиотеке и 1 в СПБ Император. Публич. Биб-ке. За этим текстом и послал кн. Острожский в Москву к царю Ивану IV, и тот дал его. |
| Брат её, Фитингоф, обращённый ею к пиэтизму, утверждён был вице-президентом Библейского Общества. Зять Беркгейм служил в С.-Петербурге по Министерству народного просвещения. Государь, по возвращении, официально запретил к ней ездить, но втайне относился к ней благоволительно 283 . Между тем, следующее обстоятельство вынудило его к строгой против неё мере. Незадолго перед тем, но ещё бывши за границей, Государь получил известие о начавшемся греческом восстании и о мученической кончине в самый день святой Пасхи, 10 Апреля, вселенского патриарха Григория и с ним трёх архиереев. Страдания единоверцев, поднявшихся на защиту своего отечества от иноверного врага, возбуждали к сочувствию и помощи; и подле Государя были лица, располагавшие его в пользу участия к грекам. Но политические вожди союзной Европы употребляли все усилия к тому, чтобы выставить национально-греческое восстание революционным движением, направляемым против законного правительства, и возбуждённым здесь, как в западной Европе, преступным действием тайных обществ. Государь решился твёрдо соблюдать заключённые трактаты и отказался от всякого вмешательства в дела Греции. Бывший перед тем при Государе и пользовавшийся большим его доверием, грек граф Каподистрия оставил русскую службу; за ним последовал и находившейся при нём А.С. Стурдза. Под такими впечатлениями и с полной решимостью сохранять нейтралитет по отношению к событиям на востоке Европы, Государь возвратился в Мае 1821 г. из-за границы. Но в Петербургском обществе было другое настроение, сочувственное греческому восстанию. Мадам Криднер открыто агитировала в пользу живого активного участия к оказанию помощи восставшим грекам. Это раздражало Государя. Он написал ей собственноручное письмо, в котором советовал не мешаться не в свои дела и поручил А.И. Тургеневу прочитать ей это письмо и потом возвратить ему. Криднер удалилась в своё имение в Лифляндию. Но вскоре после того, увлёкшись давно грезившеюся ей мечтой – основать религиозную колонию для своих последователей, она, вместе с княгиней А.С. Голицыной, дочерью Беркгейм и небольшим обществом мечтательниц, отправилась в Крым и купила там участок земли; но, прожив там несколько месяцев, скончалась в 1825 г. 284 . |
| (Stefan Bezantinus de urbibus. Vol 1. Lipsiae. 1825 an.). У Стефана Византийского Халастра помещена около Фермейского залива: и Галатиста стоит недалеко от него, так что часть его видна из этого села. Посему-то я признал совместимость второй с первой. Но где находилось озеро, соименное Халастре: этого не указал Стефан. Однако я думаю, что оно находилось там, где теперь направо от дороги, по миновании Анастасиинской обители, видны рытвины, и где местность называется Водяница откуда мы поднимались выше и выше. Халастра вместе с другими окрестными городками и сёлами, после вторжения дунайских Славян, Дреговичей и Сагудатов, в область Солунскую в 675 году, заселена была этими пришельцами. Они переменили и название её, греческое Халастра в славянское Галатиста, вероятно в память родины своей на Дунае, где поныне есть город Галац. Производите это название и подобные ему, Галич, Галиция от слова алый, алеть в смысле блестеть. И вы в имени Галатиста расслушаете звук славянский. А я такое расслушание своё считаю не обманчивым ещё и потому, что подле самой Галатисты издали замечена, была мной на смежной с ней горе блестящая белизна в малом размере. В это село перенесена была епископская кафедра из города Еркулиона, (он же Ардамерий) находившегося близ озера Бежик, и навсегда разрушенного, – полагаю, – Болгарами ранее 997 года, полагаю же, имея под руками Дееписание Афоно-Иверской обители, 997 года, индикта 10-го, в котором упомянуто о разорении деревень Болгарами в околотках Каламарии и Сидирокавсии «δι τ ξαλειφθ κα τ χωρα μν πο τν Βουλγρων κατεφγομεν ες τν γν το Πουλγρον δι χυρτητα το τπου. 1 Ардамерийская епископия, подчинённая Солунской митрополии, значится в епархиальном списке Льва мудрого (887−911г.). А в сочинении Леквиена, Oriens Christianus T. II. Упомянут только один бывший Ардамерийский епископ, именем Мелетий, заседавший в Константинопольском соборе 1638 года по случаю суждения о неправославии вселенского патриарха Кирилла Лукария, и подписавшийся так: πρην ρδαμερου Μελτιος. Француз Кузинери в своём путешествии по Македонии (T. II. Paris. 1831) упомянул, что он в Галатисте ночевал в доме Ардамерийского епископа, но не назвал его имени. Этот самый грех сделал и я, ночевав в епархиальном селении епископа, и ничего не разведав о нём, тогда как хозяина своего расспросил о многом другом. По уверению его в Галатисте находится 350 семейств, 6 церквей и 15 священников. Он рассказывал мне, что это село сожжено было Турками в год восстания Греков (1821-й), а на днях один Афонский монах сжёг 6,000 ульев в окрестных местах и скрылся; однако Афонские монастыри уплатили 12,000 пиастров всем потерпевшим убытки. |
| На пике турецкого влияния к миллету, в который входило большинство греков, были присоединены православные румыны, болгары, сербы, албанцы, влахийцы и значительная часть арабского населения. Закат турецкого ига начался уже в XVII веке. Отсутствие установленной формы перехода власти от одного султана к другому все чаще приводило к братоубийству в семье правителя. Те наследники, что оставались в живых, часто оказывались пленниками в гаремах, где получали поверхностное образование и крайне скудное представление обо всем, что происходит за стенами гарема. Когда в конце концов они садились на трон, они порой оказывались лишь марионетками; часто за реальную власть боролись между собой старшая жена, главный визирь, влиятельные придворные евнухи и янычары. Вторым фактором, ослабившим власть турок, была череда военных поражений, после которых турецкая военная экспансия в Европе сошла на нет. Сократилась возможность грабежа местного населения для поддержания мусульманских войск, и офицеры стали получать компенсацию в виде больших наделов собственности. Они превратились в класс землевладельцев, в чьих руках теперь находилась б льшая часть плодородных земель, ранее принадлежавших грекам. Но хотя у греков стало меньше сельскохозяйственных земель, налоги выросли, так как доходов от грабежа туркам уже не хватало, и бремя содержания турецкой империи постепенно все больше перекладывалось на плечи «дхимми». Третьей причиной заката турецкой империи была растущая неспособность султанов контролировать захваченные территории. Балканские народы начали восстанавливать фактическую автономию, а турецкие представители, такие как Али Паша на севере Греции, существовали в качестве самостоятельных правителей внутри империи. В диких неустроенных регионах Пелопоннеса власть в сельских областях стала переходить к местным вождям. Лень и коррупция, царившие в правительстве, довершили дело. Греческое восстание (1821 — 1832 г .) Традиционно началом греческого восстания считают тот день, когда архиепископ Германос поднял флаг независимости в монастыре Айя Лавра на полуострове Пелопоннес. |
| Майнская и Кариопольская епископии продолжали существовать на протяжении османского периода, а в XVIII в. число епископий увеличилось до 8, что отражает расцвет п-ова Мани. В нач. XIX в. наметилась тенденция укрупнения и слияния епархий (напр., Никлийская епископия была присоединена к Майнской), особенно после провозглашения автокефалии Элладской Православной Церкви (1833). В 1833 г. Майнская епископия была преобразована в Гифийскую, Кариопольская - в Итилскую, Лагийская - в Асинскую, Зарнатская и Андрувистская объединены в Кардамильскую епископию, Милейская (Мильская) и Плацийская составили Зигскую епископию. К Лакедемонской епископии были присоединены Кардамильская (в 1834), Итилская (в 1841), Зигская (в 1841), Гифийская (в 1842), Асинская (в 1852) епископии. В 1852 г. на территории нома Лакония были образованы Монемвасийская и Спартанская архиепископия, Гифийская епископия и Итилская епископия (последние 2 объединились в 1900 - см. в ст. Гифийская и Итилская митрополия ). Церковная архитектура византийского периода На территории М. обнаружены ок. 1800 церковных памятников визант. и поствизант. периодов, многочисленные светские здания периода до Греческого восстания 1821-1829 гг., руины доисторического и античного времени. Архитектурным феноменом М. является уникальная для Пелопоннеса концентрация визант. церковной архитектуры. Храмы типа вписанного креста, к-рые по форме и способам строительства относят к т. н. элладской школе, сосуществуют с маленькими однонефными сводчатыми церквами без внешнего декора, но расписанными внутри. М. дает ученым возможность на примере комплекса памятников проследить эволюции строительной практики и живописных стилей, исследовать связи с соседними областями, распознавать артели мастеров. Первыми исследованиями, посвященными визант. памятникам М., были статьи Р. Тракуэйра и А. Миго в ж. «Ежегодник Британской школы в Афинах» за 1908-1909 и 1932-1933 гг. Известность памятники М. получили в результате систематических описаний и публикаций в ж. «Протоколы Афинского археологического общества» проф. Н. Драндакиса и группы его сотрудников в 70-80-х гг. XX в. Исследования Драндакиса посвящены живописному и скульптурному украшению храмов М., наиболее полно и обобщенно эти темы освещены в 2 его монографиях. Изучение храмов М. было продолжено сотрудниками Драндакиса и профессорами Афинского национального ун-та Н. Гиолесом, Е. Делиянни-Дори, С. Калописи-Верти, В. Кепедзи, Х. Константиниди и М. Панайотиди. |
| Великодушия и честность были основными качествами его рыцарской души. Чуждаясь духа приобретений, он желал только восстановить силу прежних трактатов, обеспечить торговые выгоды русских подданных в Черном и Средиземном морях, обезопасить пределы своих владений в Азии и утвердить благосостояние покровительствуемых Россией единоверных и единоплеменных с нею обитателей Европейской Турции. Поэтому из всех завоеваний своих он удержал за собою только Анапу, Поти, Ахалкалаки и Ахалцых, крепости, необходимые для обеспечения ваших владений в Закавказском крае. А за тем, кроме обеспечения свободы русской торговли на морях Черном и Средиземном, главное внимание великодушного победителя было сосредоточено на улучшении участи христианских подданных в Турции. В этом отношении Адрианопольским миром и вообще победами России над Турцией достигнуто было то, что Молдавия, Валахия и Сербия получили все права, раньше обещанные им разными гаттишерифами, Бухарестским трактатом 1812 года и Аккерманскою конвенцией 1826 года с тем дополнением, что Турция обещалась теперь не вмешиваться в дела внутреннего управления этих княжеств, а главное, – русскою кровью наконец добыто было освобождение Греции из-под многовекового владычества Турции и положено было начато теперешнему королевству Греческому. Вскоре после заключения Адрианопольского мира, именно 22 января 1830 года, полномочные представители России, Англии и Франции в Лондоне подписали протокол, коим положено было: признать Грецию независимым государством, в пределах, постановленных протоколом 10 марта 1829 года (после Наваринского боя), т.е. причисляя к ней Морею, Ливадию, некоторые части территории, лежащей к северу от Морей, за исключением Акарнании и части Этолии и некоторые из островов Архипелага; правлению в Греции быть монархическому, наследственному, с титулом короля для правителя и возвести в сей сан кого-либо из европейских принцев, по избранию союзных дворов. Выбор пал на юного принца Баварского, который и вступил на престол королевства Греческого в мае месяце 1832 года с именем Оттона I. |
| Нижних чинов Семеновского полка раскассировали; офицеров из гвардии перевели в армию; виновных отдали под трибунал. Но спустя всего три месяца, в феврале 1821-го, генерал-майор русской службы Александр Ипсиланти поднимает греческое антитурецкое восстание и вступает в Яссы; практически одновременно валахскии боярин Федор Владимиреску занимает Бухарест. Меттерних ласково объясняет Александру Павловичу, что Ипсиланти — между прочим, пославший в Лайбах объяснительное письмо, — в некотором роде карбонари, а покрывающий его злодеяния Каподистрия в некотором роде грек, — и хорошо ли ему ведать делами Российской империи? Ипсиланти из русской армии отчисляют; Каподистрии дают почувствовать нерасположение; Оттоманской Порте объявляют о неподдержке греческого восстания; опасный очаг вроде бы погашен… Но проходит еще несколько дней — и вслед за подавлением неапольского восстания вспыхивает пьемонтское… Год 1820. Май. 6 (?). Пушкин выезжает из Петербурга в Южный край России, куда определен на службу к генералу Инзову без права возвращения в столицу. По дороге в ссылку 30 мая останавливается в Таганроге. Обедает и ночует в доме градоначальника, на углу Греческой улицы и Дворцового переулка (в советское время — Третьего Интернационала и Некрасовского). Спустя пять лет в этом доме завершится царствование Aлekcahдpa I. Теснимые со всех сторон, Россия и Австрия крепче и крепче сжимали друг друга в объятиях; континентальная Европа, сдавленная между мощными торсами Александра и Франца, задыхалась. Она пыталась разжать мертвую хватку великих империй; чувствуя сопротивление, те усиливали жим. Говоря строго, императорам больше ничего не оставалось, кроме как закручивать грады и веси в железные тиски: окраинные народы, до войны сдерживаемые умной имперской политикой Наполеона, а после нее — не дождавшиеся необходимых перемен из центра и сверху, начинали перемены на периферии и снизу. Упущенные политиками возможности вдруг оборачивались безличием исторического фатума. Неразомкнутое кольцо проблем начинало вращаться со страшной скоростью. И вальяжно-красивые, подернутые благородной сединой государственные мужи недоуменно обнаруживали, что обречены безостановочно бежать на месте, чтобы колесо истории не разорвало их в клочья. |
| В «лайбахском» письме Александра к Голицыну и Кошелеву от февраля 1821 года, написанном после получения «рапорта» от Ипсиланти, читаем: «…Наша политика основалась на началах Священного Союза со всеми кабинетами, а особенно между тремя, которые первые усвоили себе эту идею как ключ к хранилищу, которое не удалось побороть ни революционным либералам, ни радикалам, ни международным карбонариям. Прошу не сомневаться, что все эти люди соединились в один общий заговор, разбившись на отдельные группы и общества, о действиях которых у меня все документы налицо, и мне известно, что они действуют солидарно. С тех пор, как они убедились, что новый курс политики кабинетов более не тот, чем прежде, что нет надежды нас разъединить и ловить в мутной воде, или что нет возможности рассорить правительства между собою, а главное, что принципом для руководства стали основы христианского учения, с этого момента все общества и все секты, основанные на антихристианстве и на философии Вольтера и ему подобных, поклялись отомстить правительствам. Такого рода попытки были сделаны во Франции, Англии, Пруссии, но неудачно, а удались только в Испании, Неаполе и Португалии, где правительства были низвергнуты. Но все революционеры еще более ожесточены против учения Христа, которое они особенно преследуют. Их девизом служит: убить… я даже не решаюсь воспроизвести богохульство, слишком известное из сочинений Вольтера, Мирабо, Кондорсе и им подобных». Зачем спешить домой в минуту опасности, зачем рисковать, преследуя членов российских тайных обществ, зачем тушить отблески пожара, если источник огня — здесь, на Западе? Не для того ли спровоцированы беспорядки в Петербурге, чтобы принудить русского царя забросить дела конгрессов, отвлечь от главного; не для того ли стянут греческо-турецкий узел, чтобы Александр рубанул по нему и рассек священное единство государей?.. Последнее правдоподобно — но в том только смысле, что многие противники царя не прочь были воспользоваться «греческим» сюжетом — и ослабить Союз. В остальном государь заблуждался. Греческое тайное общество подняло христианское восстание против мусульманской деспотии (Ипсиланти прямо указывал на это в своем письме). Польские масоны, составлявшие ядро шляхетского тайного общества, были воодушевлены идеей национального мессианизма — и враждовали с иноземным масонством. А главное, в отличие от самых скромных социальных революции, самые размашистые национально-освободительные движения отрицают идею всемирности; цель их — дробление мира, географическая мозаика; их условие — отрицание единого центра. Если они вспыхивают одновременно в разных местах, это значит только одно: время приспело. |
|
|
