| Сам преосвященный замечал нерадение некоторых учителей и выражал на то свое неудовольствие. В ноябре 1810 года на прошении одного ученика об определении на место в епархиальное ведомство отписал: «семинарское правление должно учинить учителю строжайший выговор за крайнюю леность по своей должности. Ученик его и имени своего подписать не может. Ежели впредь подобное усмотрим, отрешен будет от учительства». В декабре следующего года на подобном же прошении другого ученика он положил такую резолюцию: «как ученик Мышкин едва-едва и псалмы читает и петь и писать не умеет, то мы из сего заключаем, что учитель П. крайне нерадив к своей должности. Почему и учинить ему строжайший выговор при собрании всех учителей, и ежели таковая леность усмотрена будет впредь, то отрешен будет от должности». Даже и о членах семинарского правления преосвященный не имел в этом отношении особенно высокого мнения, как это видно из следующей резолюции, последовавшей на одном из репортов префекта о не приходе некоторых учителей в класс: «отселе семинарского правления члены должны рапортовать как о себе самих, так и об учителях, чего ради в класс кто из них не приходил. В сем рапорте умолчено и об отце ректоре и префекте. Может быть, и они часто в класс не ходят». К сожалению, не одна неспособность и нерадение учителей препятствовали им, как должно следить за ученическими успехами. Некоторые из них были подвержены и худшей слабости, которая еще более делала их неспособными со всей исправностью проходить свою должность. 17 января 1807 года семинарское правление доносило консистории, что учитель информаторического класса Г.Д. уже замеченный раз пьяным у заутрени 6 ноября 1806 года, 15 января после обеда пришел в свой класс снова пьяный и при этом учинил в нетрезвом виде разные неблагопристойные поступки, а какие именно, это видно из репортов учителей Вишневского, Коровина, Кириллова и Попова. Вишневский и Коровин доносили, что «января 15-го после обеда, шедши они вместе в свои классы, желали увидеть учитель первого класса Д., не бывшего в классе до обеда того же числа по болезни. Сожалея его, спросили ученика первого класса: «где ваш учитель?» и узнав, что учитель в классе, Коровин вызывал Д. из класса в сени, но Д., растворив дверь класса, ругал и поносил обоих бранными и скверными словами». Учитель Кириллов доносил, что «того же числа в третьем часу учитель Д., вошед в класс его, учеников заставлял пропеть себе салютацию и не получив удовольствия своему желанию, поносил его скверными и грубыми речами и, ходя по классу, делал многие бесчинные и смешные телодвижения». Учитель Попов доносил что «того же числа Д., зашедши к нему в послеобеденный класс, заставлял учеников петь salutamus, говорить локуции и петь песни, каковые два первые приказания ученики выполнили, а в последнем отказали, за что он сделал им выговор, вмешав в оный несколько скверных слов». |
| Впрочем, учительские должности двух последних были вскоре уничтожены и жалованье им прекращено, да и из прочих учителей некоторым жалованье было иногда уменьшаемо, хотя и немного. После жалованья учителям другими предметами семинарских расходов было содержание учеников. При преосвященном Иоанне, как было выше сказано, число казеннокоштных учеников в семинарии возросло до 45. Преосвященный Иустин при вступлении в управление епархией застал 46 казенных воспитанников. Они, как и ныне, разделялись на полнокоштных и полукоштных. Первые – тоже, как и ныне, пользовались всем казенным, последние одной казенной квартирой и пищей. В последующие годы число казенных учеников иногда возрастало, иногда уменьшалось, впрочем, незначительно. К казенным ученикам, жившим в семинарском корпусе, впоследствии прибавились еще пансионеры. Отцы некоторых, учеников, для облегчения своего в содержании детей своих, а также и для большего преуспеяния последних в науках, испросили у преосвященного разрешение жить им в семинарских покоях и пользоваться семинарской пищей со внесением причитающихся за сие денег. На содержание каждого из них, как доносило семинарское правление преосвященному, семинария «коштовала» не менее 3 руб. в месяц. К сожалению, плата за это содержание производилась неисправно и была причиной убытка семинарской казны и вместе продолжительной и часто совершенно бесплодной переписки. Чтобы видеть, сколько семинария должна была расходовать на содержание учеников, сделаем перечисление количества казеннокоштных учеников в разные годы. В 1803 г. находилось на полном казенном содержании 33 учен. На одной пище 40, В 1804 г. на полном казенном содержании 24, На одной пище 26, В 1805 г. на полном казенном содержании 23, На одной пище 16, В 1806 г. на полном казенном содержании 25, На одной пище 25, В 1807 г. на полном казенном содержании 22, На одной пище 14, Сторожей содержалось 7 чел. В 1808 г. на полном казенном содержании 24 учен. На одной пище 14, Сторожей 9 чел. В 1809 г. на полном казенном содержании 20 учен. На одной пище 13, Сторожей 5 чел. В 1811 г. на полном казенном содержании 36 учен. На одной пище 11, Пансионеров 28, Сторожей 9 чел. В 1812 г. на полном казенном содержании 26 учен. |
| (1790-1806). В 1808 г. было ликвидировано самоуправление в хреппах (низших адм. единицах). К 1801 г. численность населения И. снизилась по сравнению с нач. XVIII в. Из-за постоянных войн европ. гос-в, сопровождавшихся морскими блокадами противников, объем перевозок в И. сильно сократился, что вызвало нехватку самых необходимых товаров - соли, железа, древесины, зерна и проч. Нападения англичан на Копенгаген в 1801 и 1807 гг. привели к участию Дании в наполеоновских войнах на стороне Франции, что сделало морское сообщение с И. еще более опасным. Главная улица в Рейкьявике. Литография из кн.: Gaimard J. P. Voyage en Islande et au Groënland. P., 1835 Главная улица в Рейкьявике. Литография из кн.: Gaimard J. P. Voyage en Islande et au Groënland. P., 1835 В 1741 г. в И. появились теологи-эмиссары пиетизма - исландец Йоун Торкельссон и датчанин Людвиг Харбо. В течение неск. лет они путешествовали по стране, посещая церкви и пасторов. Деятельность пиетистов оказала серьезное влияние на религ. и культурную жизнь И. Эмиссары-пиетисты стремились установить правила воспитания детей и получения образования, осуждали саги и народные баллады как безусловно вредные для духовного здоровья людей. Они придавали особое значение необходимости чтения религ. лит-ры. Дети должны были научиться читать до 14 лет, возраста конфирмации, к-рая была законодательно введена в И. в 1744 г. с новыми правилами по рекомендации пиетистов. Йоун Торкельссон завещал свое имущество на обучение детей из бедных семей; на его деньги мн. годы содержалась одна из школ. Епископская резиденция в Скаульхольте, за исключением церкви, была полностью разрушена землетрясением 1784 г. и больше не восстанавливалась. Еп. Ханнес Финнссон (1785-1796) вынужден был переехать в Рейкьявик. С 1796 г. этот город официально стал резиденцией епископа Скаульхольта. Скаульхольтская школа после переездов (1786, 1805) с 1846 г. действовала в Рейкьявике. В 1801 г., несмотря на протесты жителей, был упразднен диоцез Хоулара вместе со школой; т. |
| 02. Кинг 1804 идет дальше Маттера. Он пишет 1805 : «что семена гносиса были оригинально индийскаго происхождения, занесенныя столь далеко на запад благодаря буддийскому движению, которое первоначально покрывало весь восток, от Тибета до Цейлона,– было великой истиной, слабо намеченной у Маттера, но которая у меня получила освещение, благодаря изследованиям и тонкому знакомству с главными доктринами индийской теософии. Чтобы доказать это неопровержимым образом, две системы – Валентина и буддийская, в самой развитой форме,– были описаны и сравнены между собою ради установления их оригинальнаго тождества (of es tablishing their original identity)“... «Христианский гносис не прямо дочь индийскаго гносиса, насколько он сообщался в различных мистериях, очень возможно, напр., в Элевзинских и Фригийских. Для универсальной традиции первым основателем мистерий считается Бахус, принесший их прямо из Индии. Бык Юпитера (Μρος Ιουε’ς),– баснословное или мифическое место рождения добра,– может быть ничем иным, как горою Меру (Меги), Олимпом индийскаго пантеона... Известныя учения гносиса об аскетизме, покаянии имеют весьма много точек соприкосновения с буддизмом“ 1806 ... «Сам первый Будда в его собственном положении вечнаго покоя соответствует «безпредельному времени“ (Boundless Time) Зороастра и «Вифосу“ Валентина“ 1807 . Кинг указывает 1808 многие точки соприкосновения учения Василида с браминским. Учение же Валентина, по нему, представляет собою только усовершенствование Василидианского. Поэтому «достаточно констатировать, что вся теория (т.е. Валентина) похожа на Браминскую; ибо в этой теогонии всякое обнаружение единаго высшаго бытия, по вульгарному представлению, как бы отделение самого существа божества, имеет совершенно одновременнаго женскаго партнера (female partner) его, чрез котораго, как чрез инструмент, оно проявляет свою силу – а по выражению другой доктрины (т.е. браминской) – Durga, – «действующую силу“. Это последнее имя (δναμις, virtus) действительно фигурирует во всех гностических описаниях эманаций“ 1809 .– |
| Едва ли стоить сказать, что более о моём детстве – разве упомянуть о сне, который приснился моему отцу и часто был им пересказываем в семейном кругу. «Он вёл меня за ручку по какому-то пустому безграничному полю, к какому-то уединённому огромному зданию. Перед нами отворили первый и второй залы. С открытием третьих дверей, показались перед нами в перспективе пышные палаты, одна другой великолепнее, наполненные людьми, чем далее то, по-видимому, более знаменитыми. Но в эти третьи двери и далее пустили одного меня, малютку, перед отцом же моим они затворились». Когда он, после окончания гимназиальных наук, отправлял меня в университет, то вспомнил этот, по его мнению, пророческий сон. «Помнишь мой сон, – сказал Отец – пустое безграничное поле, это жизнь, которую ты получил от меня; двери в первый зал – это домашнее воспитание; второй зал – гимназиальное учение, одно и другое получил ты от меня; в третьи двери мне уже за тобой не следовать – ступай с Богом, пусть Он тебя проведёт по этим пышным палатам». Ещё один случай. В 1806 и 1807 годах, в трудные тогда войны, набирали для Турецкого похода ополчение, названное милицией. Отца моего назначили пятисотенным. Не знаю, какими судьбами и по чьему ходатайству, заменили отца другим – бессемейным; но он часто говаривал мне впоследствии: вот я был бы уже до сих пор капитаном – быть бы непременно и тебе офицером. Бог судил иначе! Но пора оставить детство и перейти в Немеровские гимназиальные училища, в которые поступил я в сентябре 1809 года. Отличным началам, полученным в доме родительском, обязан я своими успехами в училищах – не знаю, чему бы я без них выучился в двух низших классах. Теперь едва ли поймут, какие в прежние времена бывали учителя. Один из них добрый старичок, не знаю, бывал ли в классе и четверть урочного времени. Я у него был первым почти целый год, в звании auditor auditorum, то есть, наблюдал и отмечал знание уроков аудиторами, исполнявшими подобную обязанность в отношении прочих учеников. Помню, как он, бывало, в самом начале урока скажет мне: слушай, Семашко; а сам отправляется в училищные сени, где часто весь урок проводит с другими учителями в шумных разговорах. |
| Не много прошло времени с тех пор, как в Московских церквах возносились смиренные вопли молитвы фабричных и вообще простых русских людей о России, и вот у самого подножия престола послышались громкие и мужественные голоса истинно русских передовых людей. Со всех сторон понеслись в Петербург к подножию престола адресы и заявления с выражением патриотических чувств, с просьбою достойно покарать мятежников и с негодованием отвергнуть несправедливые требования предъявивших ноты держав, при чем выражалась и готовность жертвовать всем для борьбы с внутренними и внешними врагами. «Да узнают враги России, говорилось, например, в одном из этих адресов, что, жив еще в нас могучий дух предков, коим создано государственное единство нашего любезного отечества». 1515 Естественно было ожидать адреса и от духовенства, и мысль о том была уже высказываема, хотя, и отклонена такими мудрыми архипастырями, как святитель Московский Филарет. На основании соображений весьма веских. «Вопрос, писал в конце апреля 1863 года святитель Московский, не должно ли и духовенство изъявить государю императору чувствования, возбуждаемые в сердцах верноподданных настоящими обстоятельствами отечества, но болезнь не допустила меня сделать сие благовременно. И думаю, что это был бы шаг весьма сомнительный. Не видно сего со стороны духовенства в таких государствах, в которых оно более сближено с политикою, и где адресы народа или сословий давно обычны. Трудно слову церковному вступить в политическую сферу, не соступя с поприща духовного. Но вступивши на сей путь однажды, окажется некоторая необходимость продолжать идти по нем, и могут даже повлечь, куда неудобно следовать. В войну 1806 или 1807 годов Святейший Синод, думая сильно поддержать правительство, назвал Наполеона антихристом, а потом с антихристом заключил мир. Адрес Святейшего Синода был бы выступ из ряда, потому что и Государственный Совет, и Сенат не пишут адресов, что касается до меня, я сказал мое маленькое слово, когда государь император и государыня императрица удостоили приветствовать меня чрез телеграмму, и я отвечал всеподданнейшим письмом». 1516 |
| Вот как он перерабатывает самый жанр басни: . «Nenne mir ein so geschicktes Tier, dem ich nicht nachahmen könnte? so prallte der Affe gegen den Fuchs. Der Fuchs aber erwiderte: Und du nenne mir ein so geringschätziges Tier, dem es einfallen könnte, dir nachzuahmen. Schriftsteller meiner Nation! – Muß ich mich noch deutlicher erklären? Ein Rabe trug ein Stuck vergiftetes Fleisch, das der erzürnte Gärtner für die Katzen seines Nachbars hingeworfen hatte, in seinen Klauen fort. Und eben wollte er es auf einer alten Eiche verzehren, als sich ein Fuchs herbeischlich und ihm zurief: Sei mir gesegnet, Vogel des Jupiter! – Für wen siehst du mich an? fragte der Rabe. – Für wen ich dich ansehe? erwiderte der Fuchs. Bist du nicht der rüstige Adler, der täsglich von der Rechte des Zeus auf diese Eiche herabkömmt, mich Armen zu speisen? Warum verstellst du dich? Sehe ich denn nicht in der siegreichen Klaue die erflehte Gabe, die mir dein Gott durch dich zu schicken noch fortfährt? Der Rabe erstaunte und freute sich innig, fur einen Adler gehalten zu werden. Ich muß, dachte er, den Fuchs aus diesem Irrtum nicht bringen. – Großmütig dumm ließ er ihm also seinen Raub herabfallen und flog stolz davon. Der Fuchs fing das Fleisch lachend auf und fraß es mit boshafter Freude. Doch bald verkehrte sich die Freude in ein schmerzhaftes Gefühl; das Gift fing an zu wirken und er verreckte. Möchtet ihr euch nie etwas anders als Gift erloben, verdammte Schmeichler!» 298 Интересно, что лессинговский императив жесткой минимализации нарративного элемента в басне не остался чужд русским экспериментам современников Крылова. Жуковский, который в 1806–1807 гг. перевел несколько басен Лафонтена и Флориана, включает позднее в своей горизонт новые идеи Лессинга. Статья Жуковского «О басне и баснях Крылова» (1809), как замечает современная русская исследовательница, «свидетельствует […] о хорошем знакомстве не только с прозаическими баснями Лессинга, но и с его «Рассуждениями о сущности басни», к которому восходит приводимая Жуковским классификация эпох в развитии басни» 299 . Вот эта классификация: «…Моралист, имея в предмете запечатлеть в уме читателя или слушателя известное правило практической морали, должен необходимо избегать всякой излишности в рассказе, следовательно, всякое украшение почитать излишностию. Язык его должен быть самый простой и краткий – следовательно, проза […]; наконец, заставляя действовать скотов и тварей неодушевленных, он должен употреблять их как одни аллегорические образы тех характеров, которые намерен изобразить, следовательно, в одном только отношении к сим характерам, а не давать каждому характеру собственного, ему принадлежащего […], что отвлекло бы внимание от главного предмета, то есть от морали, и обратило бы его на принадлежность, то есть на аллегорические лица, которые входят в состав басни. Лучшим образцом таких басен могут быть, по мнению моему, Лессинговы» 300 . |
| В 1386 г. К., как и мн. др. города Закавказья, был разграблен войском Тимура. В XVI в. в ходе неск. войн между Османской империей и Ираном К. в числе др. земель Закавказья перешел под контроль турок. На основной части территории Вананда был образован Карсский эйалет. В 1734-1735 гг. иранский хан Надир одержал ряд побед над османами и ненадолго вернул К. под контроль Ирана. К этому времени в результате регулярных разорений обл. Вананд была почти безлюдной. В нач. XIX в. в К. насчитывалось 850 домов, в т. ч. 600 армянских. К 1828 г. во всем Карсском эйалете проживало 22 тыс. чел., в т. ч. 14,7 тыс. армян (1842 семьи). Карс. Открытка. Нач. XX в. Карс. Открытка. Нач. XX в. В XIX - нач. XX в. К. и его окрестности стали одним из главных районов противостояния в ходе серии войн между Россией и Османской империей (1806-1812; 1828-1829; 1853-1856; 1877-1878; 1914-1918). Военные действия нередко сопровождались актами насилия со стороны тур. войск и ополчения в отношении мирного арм. населения и др. христиан. Русские впервые подошли к стенам К. в 1807 г., но осаждать город не решились. Летом 1828 г. рус. Кавказский корпус И. Ф. Паскевича предпринял поход вглубь Армянского нагорья и в кон. июня захватил К. В кон. весны и летом 1829 г. турки пытались отбить К. и ряд др. крепостей, однако 19-20 июня близ урочищ Каинлы и Миллидюз Паскевич разбил главные силы тур. армии Гакки-паши и Гаджи-Салеха. Перехватив инициативу, русские 27 июня принудили к капитуляции Эрзурум. Свидетелем этих событий стал А. С. Пушкин, находившийся в то время при рус. армии. По условиям Адрианопольского мирного договора (2(14) сент. 1829) русские оставили К. и др. крепости. В период Крымской войны (1853-1856) русские войска в Закавказье, располагая ограниченными ресурсами, действовали осторожно. Летом 1854 г. корпус В. О. Бебутова продвинулся от русско-тур. границы до К., 24 июля (5 авг.) разбил турок у сел. Кюрюк-Дара, но осаду К. не начал из-за сохранявшегося численного превосходства тур. сил в районе крепости. |
| С книги Бытия перенесли гипотезу первозаписей на все Пятикнижие. Так, Фатер (1805 г.) принял вместо больших записей множество малых, так называемых фрагментов. Происхождение Пятикнижия от Моисея этими учеными было уже отвергнуто. И если первоначально предположение первозаписей было придумано Астрюком и Эйхгорном, чтобы «увеличить достоверность» Моисеева повествования, то теперь теми же гипотезами стали пользоваться, чтобы доказать неподлинность и недостоверность Пятикнижия. Так, по мнению Фатера, некоторые из фрагментов произошли от Моисея и от его современников, но не в том виде, в каком они теперь находятся. Часть Второзакония написана при Давиде или Соломоне. Все Пятикнижие в настоящем виде принадлежит периоду Вавилонского плена (Vater, Com. ьв. d. Pentat. 1802—1805). Гипотезу фрагментов разделяли Августа (1806 г.), Де-Ветте (1806—1807 гг.), Гартман (1831 г.), Болен (1835 г.) и другие и по своему обычаю различно видоизменяли ее. Так, Де-Ветте предполагал, что в основе Бытия и до 6 главы кн. Исход лежала обширная елогистическая запись, в которую автор включил лишь несколько иеговистических фрагментов, другие же части Пятикнижия произошли из малых фрагментов. Древнейшие части Пятикнижия принадлежат времени Давида; они писались разъединенно, отрывочно и независимо друг от друга, а различные собиратели механически соединяли их. Собиратель книги Левит отличен от собирателя книги Исход, а книга Числ есть дополнение к книге Левит. Второзаконие явилось позже других книг и вероятно составлено при Иосии. Де-Ветте же сделал и вывод из критических гипотез о происхождении Пятикнижия, проведши критику и на историю Пятикнижия и признав последнее неисторичным и недостоверным «эпосом еврейской теократии» (Hist. — krit. Einleitung in d. Alt. Test. 1803—1817 гг.). Гартман совершенно отверг участие Моисея не только в написании нынешнего Пятикнижия, но и лежащих в основе его многочисленных фрагментов. По мнению Гартмана, даже в период судей евреи не умели писать, а тем более при Моисее что-либо записывать, при Самуиле только познакомились с искусством письма. С периода Соломона и до Иеремии и Иезекииля произошли большие части Пятикнижия, но не были приведены в порядок. Лишь во время Вавилонского плена Пятикнижие приобрело нынешний вид, а потому все его содержание имеет мифический и легендарный характер, это — сага, а не история. Таков критический вывод Гартмана. |
| Наиболее важными мероприятиями были, после свободных хлебопашцев, распространение тонкорунного овцеводства, пособия почтовым сборам государственного казначейства, вольный промысел солью, новое устройство медицинской части и возвышение одесской торговли. Министерство внутренних дел предприняло издание «С.-Петербургского журнала», в котором Сперанский сам писал статьи ученого содержания, изящным языком. Он ввел его и в деловую переписку, в замен безобразного нанизывания бессвязных фраз с умышленною целью затруднить понимание крючков подьяческих. Это нововведение, не нравившееся дельцам, для которых закрывался один из источников прибытка, разумеется, породило в терявших враждебность к ново вводителю. Они стали распространять на его счет бессмысленные клеветы, но яд их не достигал до поднявшегося слишком быстро и высоко, Сперанского. Оказываясь главным дельцом у Кочубея, в болезнь его (1806 г.) Сперанский стал являться с докладами к Государю и на столько понравился Его Величеству отчетливым исполнением повелений и поручений, что Александр Первый уволив дельца статс-секретаря из Министерства Внутренних Дел, взял его с собою в 1807 году в Витебск и в 1808 г. в Финляндию и Эрфурт. Там происходило свидание Александра Первого с Наполеоном Первым. Сперанский понравился властителю Франции и полу-Европы и сам приведен был в восторг Наполеоном, гениальная натура которого, как известно, производила обаяние на того, кого думал или желал обласкать «сын судеб». С Эрфуртского свидания, Сперанский сделался очень близок Александру Первому, назначен им присутствующим в Совете Комиссии Законов и вскоре сделался главным двигателем в ней дела, в руках Розенкампфа чуть не останавливающихся. В 1809 г. сделавшись товарищем Министра Юстиции, Сперанский сосредоточивал в руках своих всю распорядительную часть Комиссии составления законов и в 1810 году, при подчинении ее учрежденному тогда Государственному Совету, стал единственным хозяином ее с именем директора. Работа закипела тогда у гениального стилиста-законодателя, и черновая подготовка Розенкампфа совсем исчезала под редакцией директора, перевода на русский. |
|
|
