| Верь, как душистый фимиам, Она Создателю угодна. Когда ты молишься, не трать Излишних слов; но всей душою Старайся с верой сознавать, Что слышит Он, что Он с тобою. Что для Него слова? — О чем, Счастливый сердцем иль скорбящий, Ты ни помыслил бы, — о том, Ужель не ведает Всезрящий? Любовь к Творцу в душе твоей Горела б только неизменно, Как пред иконою священной Лампады теплится елей. Вера - свет жизни — А. Коринфский Рабы безволья своего - Противоставить ничего Не можем мы своим порокам. От них спасает разум нас? - Где веры нет, — там свет погас, Там тьма нахлынула потоком… И все растет прибой волны, - Мосты, плотины снесены, Паденью дна, страстям нет меры; И крепче все соблазнов сеть… Как страшно жить… Но умереть - Еще, еще страшней без веры… Вера — А. Ушаков Блажен, кто верою святою свой дух возвысил, окрылил, и сердце, как стальной бранею, от бурь житейских укрепил. Тому не страшны испытанья, ни даль, ни моря глубина; не страшны горе и страданья, и сила смерти не страшна. Нам, родившимся — Вл. Диксон (1900–1929) Нам, родившимся в грозное время, Надо древнюю веру хранить И нести вековечное бремя На тяжелом, опальном пути. Много званных, но избранных мало: - В жизни будущей меры не те, Как бы низко ты, сердце, не пало, Есть надежда тебе во Христе. В каждой жизни над мелочью серой Есть и будут святые места. Во Единую Троицу верую, Исповедую сердцем Христа. По плодам узнаются деревья, По делам узнаются сердца. В эти тяжкие годы кочевья Будем чисты во имя Отца. Я не верю никому — Б. Н. Ширяев (1889–1959) Я не верю никому, Верю только Богу. Мне не страшно одному Идти в путь — дорогу. Ведь Господь со мной везде, Он мне помогает, В море, в небе, на земле Руку простирает. И за то Ему молюсь: Слава Тебе, Боже! В огне смерти не боюсь, Если быть ей — что же, Я принять ее готов За веру Христову И за Родину без слов, За все, что в ней святого. Вера и надежда — В. А. Жуковский (1783–1852) Протекших радостей уже не возвратить, Но в самой скорби есть для сердца наслажденье. Ужели все мечта? Напрасно ль слезы лить? |
| Золотой век Грузии, когда она подчинила себе весь Кавказ, а также помогла установить Трапезундскую империю, был при царице Тамаре, правнучке царя Давида Строителя. Именно при ней достигли высокого уровня философия, науки, литература, искусства, ремесла. При царице Тамаре появилась плеяда таких поэтов, как Шота Руставели, Мосэ Хонели, Саргис Тмогвели, Иоанэ Шавтели и Григол Чахрухадзе. Есть основания полагать, что благодаря не только национальным особенностям характера грузин, но прежде всего благодаря существованию своих национальных духовных школ, обучение в которых проходили все епископы, благодаря своей национальной культуре, достигшей высшего расцвета при царице Тамаре, Грузии удалось выстоять, и в период нашествия татар, и при нашествии Тамерлана, и во время персидского, а также османского господства. Благодаря не только национальному характеру и традициям, но прежде всего церковности и культуре, Грузия не потеряла свое лицо, не утратила дух. В соответствии с Георгиевским трактатом от 24 июля 1783 года, Россия установила протекторат над царством Картли-Кахети. Но, окончательное присоединение совершилось только в 1802 году, при императоре Александре I. Увы, по решению Св. Синода Русской Церкви, в 1811 году, в Грузии началась церковная реформа, из-за которой она лишилась патриаршества. Каталикос Антоний II был последним грузинским патриархом в дореволюционный период. В это же время началась работа по исправлению (не требовавших исправления) богослужебных текстов. Все эти инициативы Св. Синода (поддержанные государственной властью) привели к тому, что уровень духовного образования в Тбилисской академии стал снижаться. Реформа по новогреческому образцу повредила духовные константы, установленные еще во времена царя Давида Строителя, и Грузия стала становиться другой. В нее начали проникать ереси. Культура становилась все более светской. Буржуазные отношения порождали революционные партии. Аристократия обучалась в соответствии с европейскими стандартами. Дух обмирщения стал проникать во все слои общества. Прошло всего сто лет, и о Грузии уже нельзя было сказать – «Этот народ не подвержен никакой ереси!» |
| путниками равнину Саронскую. Она была не особенно широка: от морского берега до соседних с востока отрогов знаменитого Ливана было не более двух миль; в некоторых местах впрочем эта ширина то увеличивалась, то уменьшалась: иногда скалистые отроги выделялись из обычной границы хребта и далеко выдвигались в долину, а иногда долина, как бы сама под искав промежуток в горных отрогах, далеко втискивалась в горы и ютилась в соседстве каменных великанов. Если высокий Ермон, горделиво выступавший на восточном горизонте долины, на своей высоко поднявшейся вершине хранил целые массы снега, вокруг которых будто царствовала вечная холодная зима, чуждая всякой жизни и движения, то, напротив, соседняя Ермону Тиро-сидонская долина, казалось, была уголком вечного лета и жизни. Прекрасный климат долины, защищенность ее от восточных ветров хребтом Ливана, необыкновенное плодородие почвы, близость прохлаждающего в сильные жары моря и редкое, по своему обилию, орошение 1782 из прекрасных, исстари славных, местных источников, способствовали произ- —177— растению здесь необыкновенно роскошной растительности. Эта долина была сплошным громадным садом различных, особенно фруктовых, деревьев: пальм, винограда, груш, лавр, миртов и под.; св. пр. Иезикииль прямо называет эту долину Едемом, садом Божиим 1783 , а Осия – прекрасной местностью 1784 . После полутора часа пути 1785 по этой роскошной долине от Promontorium Album свв. путешественники подошли к развалинам древнего Тира ( Πλαι или Παλαι Τρος, или Παλατυρος 1786 , Vetus Tyros) 1787 , отстоявшего на тридцать стадий от тогдашнего Нового Тира, помещавшегося на острове 1788 . Тир – город весьма древний 1789 , пользовавшийся во все время древности необыкновенно большою славою, первоначально был расположен на морском берегу в пространстве от теперешнего Ras – el – Ain 1790 к северу на протяжении 3-х часов пути вплоть до реки Leontes 1791 , имея в ширину около 1/4 немецкой мили, а всего в окружности около 3 ¼ миль 1792 . Тут сосредоточивались все лучшие постройки города; так на высоком холме, носящем теперь название el – Maschuk, помещался величественный и древнейший храм главного национального финикийского божества, Геркулеса или Геракла 1793 ; тут же находился и дворец тирского царя и, конечно, все государственные постройки города; тут жила вся тирская аристократия; между тем как те острова, где был расположен город впоследствии, были исключительно заняты только портовыми постройками, складами товаров и —178— военных принадлежностей 1794 . |
| С этой пальбой поднялось из глубин русской жизни все непросветленное, темное и страшное. Эта сатанинская музыка была увертюрой перед самым трагическим периодом русской истории. Двадцать первая глава. Переход от отрочества к юности. Н. Зернов Отрочество с его играми, запойным чтением книг приключений, с его страстными увлечениями, искушениями и раскаянием постепенно и неуклонно перешло в юность. Одним из главных признаков дальнейшего созревания стала сосредоточенность над вопросами: «кто я?», «зачем я существую?», «что ждет меня в будущем?» У нас создалось условное выражение: «Давайте, поговорим». Это означало, что мы садились вместе в одной из комнат и отдавались беседе о нашем будущем, о целях жизни, о любви, о красоте, о странствованиях по миру. Никто из нас не имел ясно оформленного мировоззрения, но мы все искали истину, хотели поймать «синюю птицу» счастья, найти и понять себя. Нас тянуло увидать мир Божий во всем его величии и разнообразии. Особенно влекла меня далекая Полинезия с ее темно-синим океаном, зеленой водой лагун, золотым песком пляжей и густой тенью пальм. Таинственный остров Пасхи, с его поэтическим именем Рапа-Нуи, овладел моим воображением. 33 Мы любили говорить под музыку. Если настоящей не было, мы просили младшего брата играть нам на пианоле (она тогда заменяла граммофон) ноктюрны Шопена (1810–49) или рапсодии Листа (1811–86). Мы увлекались теми же мечтами, которые вдохновляли других русских юношей и девушек, и до нас, и после нас. В этих беседах большое место занимало прочитанное нами; стали мы все чаще декламировать и стихи. Книги давали неисчерпаемый материал для наших разговоров ; наши молодые души жадно впитывали еще не пережитой нами самими опыт жизни. Лучше всего мы, конечно, знали русскую классическую литературу. Как только мы покинули мир детских книг и приключений, мы стали дышать воздухом Пушкинской (1799–1837), и Лермонтовской (1814–1841) поэзии и прозы. Татьяна, Евгений Онегин, Печорин и княжна Мэри вошли в нашу жизнь. Любили мы Жуковского (1783–1852), Грибоедова (1795–1820), Тютчева (1803–1873), Гончарова (1814–1891), Алексея Толстого (1817–75), Тургенева (1818–83), Фета (1820–92), Григоровича (1822–99) и Льва Толстого (1828–1910). |
| В общем, уровень научного образования в XVIII в. был очень низок. Пропасть же между верхним слоем и народом все возрастала. Умственная опека нашего просвещенного абсолютизма очень мало делала положительного и лишь задерживала пробуждение свободной общественной мысли. Бецкий сказал о помещиках, что они говорят: «Не хочу, чтобы философами были те, кто мне служить должны» 12 . Образование народа считалось вредным и опасным. То же самое думал Победоносцев в конце XIX в. и в начале XX в. Между тем как Петр Великий говорил, что русский народ способен к науке и умственной деятельности, как все народы. Только в XIX в. русские по-настоящему научились мыслить. Наши вольтерианцы не мыслили свободно. Ломоносов был гениальным ученым, предвосхитившим многие открытия XIX и XX вв. в физике и химии, он создал науку физической химии. Но его одиночество среди окружавшей его тьмы было трагическим. Для интересующей нас истории русского самосознания он имел мало значения. Русская литература началась с сатиры,, но ничего замечательного не дала. Масонство было у нас в XVIII в. единственным духовно-общественным движением, значение его было огромно. Первые масонские ложи возникли еще в 1731– 1732 гг. Лучшие русские люди были масонами. Первоначальная русская литература имела связь с масонством. Масонство было первой свободной самоорганизацией общества в России, только оно и не было навязано сверху властью. Масон Новиков был главным деятелем русского просвещения XVIII в. 13 Эта широкая просветительная деятельность внушила опасения правительству. Екатерина II была вольтерианка и относилась враждебно к мистицизму масонства. Но потом к этому присоединились политические опасения Екатерины, которая все более склонялась к реакции и даже стала националисткой. Масонские ложи были закрыты в 1783 г. Не Екатерине подобало контролировать православие Новикова. Но на запрос Екатерины митрополит Платон ответил, что он «молит Бога, чтобы во всем мире были христиане таковы, как Новиков». Новиков интересовался, главным образом, нравственной и социальной стороной масонства. |
| Богу приятнее услышать и принять милостыню, ближнему творимую, нежели молитву, песнь и хвалу, Ему приносимую. Ибо что молитва без милостыни? Как голос без силы. Милостыня сама собой молится более, нежели все люди. Без милости нашей к ближнему все наши дела негодны, как дерево без плодов. Нет же большей милости, как грешника увещать и обратить на путь покаяния. Потому Христос, Господь наш, ради нас и в мир пришел, и обращался с грешниками, чтобы их обратить на путь истинный, и нас примером Своим научает, что, хотя все христиане, но особенно пастыри, которые на то и избираются, должны делать, чтобы быть одним духом и мыслью со Христом: в них должны быть те же чувствования, какие и во Христе Иисусе ( Флп. 2, 5 ). Рассуждай об этом, возлюбленный, и старайся таким быть к ближнему твоему, каким Бога по отношению к себе хочешь иметь: будь милостив к брату твоему, если хочешь, чтобы Бог к тебе милостивым был; отпускай ему грехи его, если хочешь от Бога отпущение грехов твоих получить. Заботься о спасении его так, как о своем заботишься. Это есть дух христианский. Это знамение истинного христианина – делать ближнему своему то, чего себе хочешь. Этому закон, пророки и апостолы, и Сам закона, пророков и апостолов Господь учит. Святое Божие слово хвалит и ублажает тех, которые милостивы и щедры к убогим: блаженны милостивые, ибо они помилованы будут ( Мф. 5, 7 ). Блажен помышляющий о нищем и убогом ( Пс. 40, 1 ). Дела милости перед всем миром превозносятся праведным Судией Христом и в других местах святого Писания (см.: Мф. 25, 33–36 ). Христианин! Если хочешь быть участником этого блаженства, будь милостив и щедр к убогим. Много имеешь, много и давай. Мало имеешь, мало и давай, но давай от усердия. Милостыня судится не по числу отданного, но по усердию дающего, ибо доброхотно дающего любит Бог ( 2Кор. 9, 7 ). Даешь ныне в руки нищих и убогих, но от рук Христовых сторицей примешь. Поэтому подавай милостыню. Не бойся, не погибнет данное, ибо верен Обещавший. Читать далее Источник: Симфония по творениям свт. Тихона Задонского — М., «ДАРЪ», 2007. — 1328 с. ISBN 978-5-485-00154-4. «Симфония» по творениям святителя Тихона Задонского (1724– 1783) представляет собой выдержки из многочисленных сочинений святителя. Содержит высказывания, наставления и поучения по различным вопросам духовной жизни и нравственности. Сост. Т. Н. Терещенко Вам может быть интересно: |
| Эти два брата, т[уль]ские помещики, были основателями, в 1755 году, знаменитых впоследствии Ш[епелев]ских заводов, имевших громадные владения и доставлявших чрезвычайный доход. Особенно способный из них был И[ван], человек предприимчивый, зато же и в высшей степени корыстный и великий мастер присваивать себе чужую собственность, не разбирая средств. Людей своих он всех вооружил и сам был как бы их атаманом, всегда разъезжая с шайкой в двенадцать отборных молодцов и распоряжаясь как разбойник. При начальном устройстве заводов много смежной земли и лесов принадлежало касимовским татарам, которые не соглашались продать их: так он самовольно рубил и жег леса и многих при этом перебил. Доставалось и соседним помещикам, чья земля понадобилась или приглянулась. Сторгуется, не жалея цены, совершит запись, зазовет к себе для получения денег, вручит все сполна и угостит на славу: а вечерком, как сытый и пьяный гость с казной отправится домой, нарочно поставленные молодцы дорогой его ухлопают, деньги же назад барину, который награждал за это щедро. Противиться ему или вывести наружу самоуправство никто не смел: в городских судах на него не было управы, доходило до сената, и там тоже куплена была сильная протекция. В заводской конторе должно храниться до сих пор письмо сенатора который, предостерегая И. Б[аташева], писал: «Ванька, твои дела поганы, перестань проказничать, а то тебе худо будет, да и нам несдобровать, попадем в опалу». А тот все-таки не унялся, и свидетелями его зверства — те скелеты, которые потом найдены были однажды в стенах при ломке старого заводского строения. Однако и то скажу, это злоупотребления: но из помещиков много было умных, полезных и заслуживающих уважения господ, а в других званиях тоже творилось лихое. Вот тому пример из тех же Ш[епелев]ских заводов. В 1783 году все имение было разделено между братьями Б[аташевыми]. Ивану досталось четыре завода, полтораста тысяч десятин земли, в том числе около ста десяти тысяч лесу, восемнадцать тысяч душ крестьян, из которых девять тысяч мастеровых, производство в миллион двести тысяч оборотного капитала и двести тысяч рублей чистого дохода. |
| Если обвинитель заявит, что обвиняемый находится заграницей, или что ему не известно, где он пребывает, и это не известно также суду, то вести дело поручают особому поверенному за счет и ответственность обвиняемого, о чем ему сообщается посредством газетной публикации, чтобы он, в случае недовольства этим защитником, мог представить другого. Но если будет доказано, что обвинитель намеренно умолчал о местопребывании обвиняемого, то все судопроизводство прекращается, и обвинитель обязан заплатить все издержки за печатание объявлений и наем поверенного и, кроме того, еще подвергается соответствующему наказанию. По окончании судопроизводства, процесс решается приговором. Если приговор против развода, т. е. брак остается в силе, то по этому приговору допускаются все дозволяемые вообще юридические средства и жалобы; если же приговор в пользу развода, тогда назначенный защитник брака без всякого дальнейшего расследования дела, должен заявить о подаче им апелляции и, после обмена апелляционных актов, требовать препровождения всех документов официальным порядком в высший суд. Когда же и в последней инстанции просьба о разводе будет удовлетворена, тогда подлежащий суд должен официально известить об этом власть, наблюдающую за исправным ведением метрических книг, чтобы в соответствующей книге был отмечен развод на том месте, где было записано венчание разведенных супругов 1782 . 4. Церковно-уголовное право § 123. а) Церковные наказания Если в церкви существует самостоятельная законодательная власть, имеющая охранять юридические отношения ее, то в ней, в связи с этим, необходимо должна существовать и власть наказания всякого деяния, нарушающего те отношения и препятствующего достижению задачи самой церкви в мире. Одна власть без другой немыслима, так как закон без внешней санкции будет пустым словом; и кто член церкви, тот безусловно обязан повиноваться ее законам, а если он не повинуется по доброй воле, то должен быть к этому принужден, если желает остаться членом церкви 1783 . |
| Работа Г. для двора началась с подготовки картонов (1776-1792, в наст. время все - Прадо, Мадрид) для гобеленов королевской мануфактуры Санта-Барбара; эти картины на темы из народного быта исполнены радости жизни (напр., «Продавец посуды», 1779, парные «Майский праздник в долине Сан-Исидоро» и «Капелла Сан-Исидоро», 1778, все - Прадо), интенсивны по цвету и тонко нюансированы. По изобразительным и декоративным задачам картоны для ковров близки к панно Г., выполненным в 1887 г. для виллы Эль-Капричо в Аламеде мадридских покровителей художника герцога и герцогини Осуна. Живописная насыщенность ранних работ Г. перекликается с интересом художника к напряженной монохромности и использованию в композиции и фактуре контрастных сопоставлений; это проявилось в 1-й серии рисунков и офортов Г. (по произведениям Веласкеса, 1778), где он применил акватинту, позволявшую достичь тончайших живописных эффектов. «Богоматерь — Царица мучеников». Роспись купола ц. Нуэстра Сеньора дель Пилар. 1780–1781 гг. «Богоматерь — Царица мучеников». Роспись купола ц. Нуэстра Сеньора дель Пилар. 1780–1781 гг. Первые крупные работы, выполненные Г. для Церкви, связаны с заказом на эскизы фресок сарагосской ц. Нуэстра Сеньора дель Пилар (к 80-м гг. XVI в. увеличена из-за наплыва паломников на поклонение чудотворному яшмовому столпу, на к-ром Богородица явилась ап. Иакову Зеведееву). Г. было предложено расписать малый сев.-зап. купол церкви, поместив там композицию «Богоматерь - Царица мучеников». Первые 2 эскиза Г. были отклонены решением капитула из-за их композиционной смелости, что было воспринято художником как оскорбление и принудило его оставить фрески (1780-1781) незаконченными. Вскоре Г. выполнил ряд композиций на религ. сюжеты: «Святое Семейство» (1785), «Смерть св. Иосифа», «Молитва св. Лутгарды», «Св. Бернард Клервоский и св. Роберт Молезмский» (все - 1783) - для церкви мон-ря Санта-Ана в Вальядолиде и др. Портреты Г. 90-х гг. XVIII в. (Г. М. Ховельяноса-и-Рамиреса, Л. Моратина и др.) передают чувство одиночества и уязвимость человека. Душевный разлад, болезнь, приведшая к глухоте, усугублялись для Г. сознанием общественного кризиса и атмосферой, царящей в стране: на престол Испании в это время взошел Карл IV, к-рый разделял правление с супругой Марией Луизой и их фаворитом доном Мануэлем Годоем, за Пиринеями началась война, сделавшая насилие и страх обыденными явлениями жизни. Среди произведений Г. этих лет, сатирически или иносказательно касающихся человеческой греховности, несчастий, страхов перед неведомым, соблазнов зла и безумств жизни,- серия фантасмагорий «Капричос» (80 офортов с комментариями, 1799), к работе над к-рой он приступил после монументальной росписи ц. Санта-Куэва в Кадисе (1791-1797). |
| Как пишутся стихи — одно; как рождается, в стихах или без стихов, поэзия — совсем другое. Хоть и “деланье” она, по смыслу греческого слова, но не все в ней сделано; и вместе с тем сама собой, без участия “делателя” тоже она не возникает. “Всякое движение души,— писал Розанов, — у меня сопровождается выговариванием. И всякое выговаривание я хочу непременно записать”. Под конец — именно тут, в “Уединенном” — он и достиг никем до него не достигнутой непосредственности таких записей; но ведь всего не записал и выговорил не все: нельзя нашу внутреннюю речь — копошенье слов, недослов, полуслов — вытряхнуть в нетронутом виде на бумагу. До сюрреалистской теории автоматического письма Розанов не дожил. Брось монетку в автомат, сам в себя ее брось, и получишь порцию “подсознательного”, которое поэзия и есть. Не поверил бы он этому, а клочков литературы, в литераторском подсознании живущей, как раз и страшился; отказался бы их записывать. Но вернемся к стихам. О них Гете, в другом разговоре (6 апреля 1829 г.), тому же собеседнику сказал, что их ритм рождается бессознательно из “поэтического настроения” и что, если начнешь об этом думать во время писания стихов, сойдешь с ума и ничего путного не напишешь. К этой стороне поэзии, — ритмической, интонационной, звуковой, — к песнопению в ней относится, конечно, и задолго до того сказанное им от имени странствующего певца былых времен: Их зинге ви дер Фогель зингт [Ich singe wie der Vogel singt ( нем. ) — Я пою, как птица… — здесь и далее цитата из стихотворения И.В.Гете “Певец” (1783)]. Но не все в поэзии, хоть и стихотворной, песнопенье; даже и музыкальное ее начало к этому не сводится. Тут нужно отличать общий ритмический или мелодический (интонационный) импульс, ищущий себе тему (смысловой коррелят) или темой вызванный, с которого обычно и начинается “выговаривание” стихов, от обретаемой ими в этом выговариванье (совпадающем с записью или намного предшествующем ей) — в этом испробыванье, построении, исправлении – предварительной, а затем и окончательной словесной ткани. Поэзия не родилась, она только еще рождается, покуда ткань эта полностью не обретена. Слабые поэты могут импульс испытать (из чужих интонаций или ритмов исходящий) совсем не слабо; но слабость их критического разума скажется в неспособности опознать и отбросить недостаточно живую, чересчур ожидаемую ткань (или ее рассудком сфабрикованную безрассудность), а слабость дара в том, что неоткуда будет им и взять никакой другой. Повторяют такие зачастую возглас старого Певца (приведу его, чтоб Гете не обижать, в катенинском простодушном переводе): Я пою, как птица в поле Оживленная весной; Я пою: чего мне боле? Песнь от сердца — дар драгой, |
|
|
