| Архимандрит Платковский еще не уехал в Китай. Выжидая случая к своему туда отправлению, он жил за Байкалом в Селенгинске. И на досуге придумал в огорчение Святителя выходку. От 14 октября послал Ему письмо, которое начал укором, что Преосвященный не отвечает ему на партикулярные письма о его Платковского нуждах, а кончил жалобою, что несмотря-де на распоряжение посла Саввы Владиславича о даче ему Платковскому из Вознесенского монастыря для поездки в Китай 15 тележных лошадей, лошади даны были самые худые и старые, из которых шесть пали, две же из лучшых отданы за прокорм остальных вместо денег; а семь лошадей остаются при нем; но как он-де Платковский сена для прокорма их до отъезда в Китай не имеет, а осенью или зимою будет туда поездка, ему неизвестно, да и самому со священнослужителями и учениками кормиться нечем, понеже-де из монастыря по расчету денег в жалованье недодано, то и просить приказать монастырским настоятелям Троицкому и Посольскому взять к себе означенных лошадей для прокормления впредь до отъезда миссии в Китай. Святитель получил обидную бумагу 10 ноября и велел сделать дознание, кем и каким порядком были даны Платковскому монастырские лошади. И против письма архимандрита Антония Платковского о похулении коней казначей монах Игнатий показал, что при поездке-де своей за море в июле месяце (1727 г.) он, архимандрит, приказал денщикам своим Захару Сластиных, Иову Смирнову, Григорью Панову Василью Бобыкину и Марку Ларионову выбрать из табуна монастырского лошадей, и оные денщики и выбирали, приводили к нему, архимандриту, в их кельи архиерейские на берег, и он сам тут выбирал, которые лучше, тех собственно оставляя, а которые худше, то вместо тех паки приводили иных и выбирали самых лучших и молодых. Денщики единогласно подтвердили показание казначея, дополнив тем, о чем запамятовал казначей, что Платковский выбрал тогда двенадцать лошадей. Судите теперь о бесстыдстве Платковского. Сам, когда еще управлял монастырем, выбирал лошадей в июле 1727 г., а епископ Иннокентий в то время жил еще в Селенгинске, и теперь ставит в вину Святителю, что лошади оказались худы. Святитель письмом от 20 ноября, слегка поставив несообразность эту Платковскому на вид, уведомил его, что и на письма его отвечал, и о прокормлении лошадей посылает предписания в монастыри Троицкий и Посольский. |
| Октября 7 дня того ж года священник Андреев с прежними церковным старостою и с прихожанами донесли, что алтари переделаны и совершены со всякой крепостию и обретаются в готовности, и просили об освящении церкви. Преосвященный 8 октября дал грамоту на освящение церкви честному отцу игумену Посольскому, своему наместнику Паисию с соборном протопопом Петром Григорьевым при иеродиаконе Серафиме. По этому случаю в иркутской летописи покойного Петра Ильича Пежемского записано вот что: «1729 года Мая 8 дня главный престол при Владимирской Деревянной церкви, Владимирской Богоматери образу, освящен Преосвященным Иннокентием Святым. Сбором денег для построения этого храма занимался неизвестный человек Данилушка, которого жители называли блаженным, а потому и самую церковь прозвали Владимирскою-Данилушковою». Но в этой записи: 1) верно показан год, но ошибочно число. Ибо прихожане владимирские только 15 мая подали прошение об исправлении церкви, а грамота на освящение ее дана Святителем 8 числа, дне мая, а октября; 2) о разрешении сбора на построение и обновление церквей всегда подавались прошения, и сбор производился не иначе как с письменного разрешения Святителя. Но в настоящем случае ни просьбы, ни разрешения в делах нет. А потому сбор Данилушкин не относится ли ко времени первоначального построения Владимирской церкви в 1718 г.? Но: 3) что касается до памяти в записи, что Владимирскую церковь освящал сам Преосвященный Иннокентий, тогда как по делам значится, что он преподал благословение на это игумену Паисию с соборным протопопом, то здесь противоречия нет. Еще во времена Преосвященного Иркутского Михаила (1815–1830 гг.) наблюдался тот древний обычай, что епископ хотя бы и сам освящал какую-нибудь церковь , ради же формы давал на освящение грамоту кому-либо из старшего духовенства, архимандриту или кафедральному протоиерею, или благочинному. Таким образом, могло быть, что Святитель Иннокентий своим лицом освящал Владимирскую церковь, а грамоту дал игумену с протопопом согласно обычаю, а это еще подтверждаться может и тем, что при освящении церкви, наверно, должен был участвовать и местный священник Иван Андреев , но в грамоте он не поименован, следовательно, грамота выражала только соблюдение принятой формы. |
| И после того как был в тамошних местах глад, и отец и мать ево скудости ради выехали к Москве, где тот ево отец и умре, а мать паки уехала на прежнее свое жилище, а он жив в Москве, по возрасте своем записался в сыромятную слободу в тяглецы, и торговав женился и венчался в церкви, а пришед от церкви, в доме своем вторично перевенчивался раскольническими попами, и в церковь ходил с нуждою в такое время, в которое минуть было нельзя, и после того выехал во Тферь и жив тамо отходил в Санктпетербург и другия городы, для промыслов и пропитания. И как по состоявшемуся высокославныя и вечнодостойныя памяти Императорскаго Величества указу, повелено всякою чина людей понуждать ко исповеди и причащать тела и крове Христовы: и в то время во Тфери он и с женою у Священника исповедывались а не причащались; и тому Священнику о расколничестве своем не объявили, и от причастия тела и крове Христовы отолгались нуждою, и того никогда не сбодоблялись; и жену свою и детей и других многих учил он Михайлов тому ж расколничеству, и многократно церковь Божию, и церковных учителей и служителей и высокославныя и вечнодостойныя памяти Императорское Величество, и весь народ поносил: и в 723 году, ходил в вышеозначенное свое уроженство в Суземок к старцом, и быв у них изыскал во апостоле в Зачале 284: “Дух же явственне глаголет: в последняя времена нецыи отступят от веры, внемлюще духовом лестчим, и учением бесовским, в лицемерии лжесловесник сожженных своею совестию, возбраняющих женитися, удалятися от брашен, яже Бог сотвори в снедение с благодарением верным и познавшим истину”, – И о тех расколниках, что женитися у них не велят, и сказывают брака несть на земли, и с православными истинными Христианы не ядят, выразумев, что противно то их житие вышеобъявленному Апостольскому слову, имел с ними расколщики спор, в котором говорил, что не хороше живем, и оттого числа от них отстал, токмо и еще в сумнении был: того ради что бывший Федос архиепископ разорял церкви святыя и образы обирал, и оклады отъимал, и ругался святым Иконам, И хотя в церковь и ходил, а мнение имел, и святую Апостольскую Церковь , и высокославныя и вечнодостойныя памяти Государя Императора поносил же, в том разуме, что попустил такова разорителя на церкви Божия. |
| Настоятелем монастыря мог быть только облеченный саном священства архимандрит или игумен, а наименование строителя стало усвоиться такому старцу, на которого возлагалось хозяйственное блюдение за монастырем, хотя бы и не им построенным, за монастырскими служителями и заведениями, короче сказать, звание строителя сделалось однозначащим с обязанностями нынешних экономов при архиерейских домах или нынешних при монастырях казначеев. Строителю предоставлялось право мелкой расправы с насельниками монастыря, не имевшими сана иеродиаконского, тем более иеромонашеского; и рассуждении же сих последних на нем лежала обязанность в случае замеченных непорядков доводить о том до сведения настоятеля, не более. Но при недостатке лиц, способных к домостроительству, и в это время необходимость заставляла соединять в лице настоятеля и обязанность строителя. Так, при Святом Иннокентии, когда игумен Пахомий по его распоряжению переведен был из Вознесенского монастыря в пустынный Братскоострожный, строитель иеромонах Корнилий должен был принять на себя и обязанность настоятеля. Но как совмещение сих двух обязанностей при тогдашнем огромном хозяйстве обители, владевшей и людьми, и землями, и соляною варницею, было крайне отяготительно, то в мае 1730 г. Корнилий испросил себе увольнение от хозяйственных забот по недостатку сил. Святитель на эту должность определил монаха Аарона и дал ему следующие наставления: «1. Во святых церквах пересмотреть, все ль сполна против прежних переписей обретается или что утрачено. А пересмотра, вновь переписать. 2. Что при монастыре обретается хлеба, скота рогатаго и конного табуна, по тому же пересмотреть и записать. 3. Всех при монастыре монахов (кроме священнаго чина) тебе ведать и бельцов, такожде и на всех заимках обретающихся вкладчиков и крестьян и бобылей, и, якоже обычай к строению монастырскому, заставлять трудитися; проявляющихся же, по рассуждению, без пристрастия наказывать по мере вины, а о священном чине, аще что усмотришь неблаго, доносить нашему архиерейству. |
| А святите ту церковь : прежде молитвы прочитать основания на церковь креста поставления, и потом по Потребнику чин священия; вечерня и всенощная, и после утрени молебен и водосвятие, и облачение святаго престола, его же должны сделать всем караваном; и потом хождение круг церкви со святым Антиминсом направо к полудни, а не по Арменску к полуночи, еже они творят по солнцу; и потом положив Антиминс на святой престол и соверша все по Чиновнику, которой к вам послал с темиж книгами, служите святая литургия, и молити Господа Бога в Троице святей славимаго о вселенском устроении и о благостоянии святых Божиих церквей, и о многолетнем здравии Великих ГОСУДАРЕЙ наших Пресветлых ЦАРЕЙ и Великих Князей, ИОАННА АЛЕКСЕЕВИЧ А, ПЕТРА АЛЕКСЕЕВИЧА, всея Великия и Малыя и Белыя России САМОДЕРЖЦЕВ, и о их Государских благоверных ЦАРИЦАХ и Великих Княгинях, ПАРАСКЕВЕ ФЕОДОРОВНЕ, ЕВДОКИИ ФЕОДОРОВНЕ, и о их ГОСУДАРСКОЙ Невестке, супруги блаженныя памяти брата ИХ ВЕЛИКИХ Государей, Великаго Государя Царя и Великаго Князя ФЕОДОРА АЛЕКСЕЕВИЧА, всея Великия и Малыя и Белыя России САМОДЕРЖЦА, благоверной Царице и Великой Княгине МАРФЕ МАТФЕЕВНЕ, и о Благородном Государе нашем Царевиче и Великом Князе АЛЕКСЕЕ ПЕТРОВИЧЕ, всея Великия и Малыя и Белыя России, и о их ГОСУДАРСКОЙ Тетке, благоверной Царевне и Великой Княжне ТАТИАНЕ МИХАЙЛОВНЕ, и о их Государских Сестрах благоверных Царевнах и Великих Княжнах ЕВДОКИИ АЛЕКСЕЕВНЕ, МАРФЕ АЛЕКСЕЕВНЕ, СОФИИ АЛЕКСЕЕВНЕ, ЕКАТЕРИНЕ АЛЕКСЕЕВНЕ, МАРИИ АЛЕКСЕЕВНЕ, ФЕОДОСИИ АЛЕКСЕЕВНЕ, НАТАЛИИ АЛЕКСЕЕВНЕ, и Великаго Государя Царя и Великаго Князя ИОАННА АЛЕКСЕЕВИЧ А, всея Великия и Малыя и Белыя России САМОДЕРЖЦА, о Дщерех Благородных Царевнах и Великих Княжнах ЕКАТЕРИНЕ ИОАННОВНЕ, АННЕ ИОАННОВНЕ, ПАРАСКЕВЕ ИОАННОВНЕ и о Великом Господине и Государе Отце нашем Всесвятейшем Кир Адриане Архиепископе Московском и всея России и всех северных стран Патриархе, и о Святейших четверопрестольных Вселенских Патриарсех: Калиннике Константинопольском, Герасиме Александрийском, Афанасии Антиохийском, Досифее Иеросалимском, и о всех Архиереех Греческих и Российских Преосвященных Митрополитех, Архиепископех и Епископех, купнож и нашем смирении и о всем освященном соборе |
| Комиссар Бурцев с своей стороны приказал это доношение записать в книгу и выписать, коликое число в приходе дворов, будет ли чем священнику довольствоваться. Наведена справка, что в заводском приходе 24 деревни, а в них: при заводе мастерских, подьяческих и заводских обывателей 30 дворов; старопоселенных крестьянских 51 двор; бездворных – 6; ко оным крестьянам приписных в дополнок енисейских 17 дворов; бездворных – 8; новопереведенных илимских крестьян 72 двора; бездворных – 8; томских крестьянских 120 дворов; бездворных – 12; всего в приходе в заводском ведомстве 290 дворов, да бездворных, которые дворами не построились; 34 двора. Итого 324. Затем от избранного кандидата на священство взята на самом доношении прихожан следующая подписка: «я дьячек Аргунской церкви Яков Бурцов-Белобородов выбран на Нерчинские серебреные заводы к церкви Святых Апостол Петра и Павла во священники, обязуюся сею подпискою, что означенною мне в доношении от заводских разных чинов обывателей ругою и подаянием буду довольствоваться без нужды, в том и подписуюся своею рукою». В ноябре Яков Бурцов-Белобородов при особом доношении от комиссара Бурцова был представлен к Преосвященному Иннокентию. Владыка на доношении написал: к допросу! Допрос был в такой форме: «1729 года ноября 18 дня. Против вышеписанной пометы Преосвященаго Иннокентия Епископа Иркуцкаго и Нерчинскаго, оной Яков Бурцов-Белобородов в Иркуцком архиерейском Приказе в Божию правду по совести своей допрашивай, а в допросе своем сказал: родился де я у Соли Камской в вотчине Строгонова, церкви Троицкой священника Василья Борисова сын, с которым приехал де я в Тобольск в малых летах, и отец де мой по указу Филофея Митрополита послан был на Камчатку, где его и убили иноземцы, а я остался в Якуцку, и после того по Сибирским городам промышлял прокормление своими трудами, а в тягле Государевом нигде не бывал, також и в солдацких наборах нигде не бывал же, и не беглой солдат, также и в подушные деньги нигде не приписан, и оных не плачивал; а женился я в Аргунском остроге у священника Сергея Телятьева на дочере ево девице Феодосие в нынешнем 729 году в сентябре месяце. А ежели я в сем моем допросе что сказал ложно, а после объявится, в том воля Его архиерейства. К сему допросу Яков Бурцов руку приложил». |
| «Наказная грамота Иоанна, Митрополита Тобольскаго и Сибирского Архимандриту Мисаилу. Божиею милостию, великий Господин Преосвященнейший Иоанн Митрополит Тобольский и всеа Сибири, Селенгинскаго Троицкаго Монастыря архимандриту Мисаилу. По указу Благочестивейшаго Великаго Государя нашего Царя Великаго Князя Петра Алексеевича, всеа великия и малыя и белыя России Самодержца, каков прислан к Нашему Архиерейству с Москвы от Губернатора Сибири Князя Матфея Петровича Гагарина, в нынешнем (1714) году велено Иркуцкую десятину Нам великому Господину ведати вовсяком духовном правлении, по прежнему, как и прежде бывши Сибирскии Архиереи в правлении имели. И по получении того указу, сего ж (1714) году Маия в (10-й) день, мы великий Господни указали тебе Архимандриту Мисаилу, в Иркуцку в Вознесенском монастыре быть на архимандрии, и монастырь и братию и отчины, и монастырских крестьян и их детей и племянников и внучат, ведати судом и расправою, и в Иркуцку ж и в Нерчинску и в Удинску городех и во всей Иркуцкой десятине ведати церковные догматы и подлежащие церковному суду всякие дела, и протопопов, и попов и дияконов с причетники и монахов. И как тебе ся наша великаго Господина грамота подана будет, и тебе б ехати во град Иркуцк в Вознесенский монастырь, а приехав о приеме того Монастыря и о ведении во всей Иркуцкой десятине церковных догматов, и протопопов и попов и диаконов и монахов и причетников церковных, управление иметь по сим нижеписанным статьям: Статья 1. В граде Иркуцку Вознесенский монастырь принять, и в том монастыре церкви святые, и в церквах святые иконы со всякими приклады, и подлежащий святому алтарю и церкви служебные вещи, книги, ризы и всякую церковную утварь, и в казне Государския жалованные грамоты, и на всякие угодья писменныя указы и крепости, и всякую монастырскую и борошневую казну, и монахов, работников, крестьян, и их детей и племянников и внучат, и в житницах насыпной всякой хлеб, лошади и рогатой и мелкой скот и прочее, что есть на лицо, переписать имянно с подлинным ведением. А у переписки быть с тобою того монастыря казначею с Братиею, а осмотря и переписав, учинить двои переписныя книги, и одне за своею и за казначеевою и за братскими руками прислать к нам Великому Господину в Тобольску, а другие таковы ж оставить в Вознесенском монастыре в казне, впредь для ведома, и о том к нам писать. |
| А что де ему (Смагину) было дано на жену и холопей, то взял иеромонах тамошний Лаврентий у меня, а именно 200 лан. Преосвященный, с прописанием показаний певчего Попова и священника Смагина, от 16 марта уведомил Ланга, а с тем вместе послал письмо честному священнику Иоанну Филимонову и иеродиакону Иоасафу, чтоб они по прибытии своем в Пекин уведомились подлинно от полоненьичих детей Якова Савина да Косьмы Дмитриева и от полоненника Димитрия Нестерова, також и от наших тамо обитающих церковников, подлинно ли оное серебро на них спрашивается и из которого Приказу и для чего, за заключением трактатов? А уведомившися, писать оттуда к нам немедленно. При сем здравствуйте! – сказано в конце письма. Но тем дело и кончилось. Знатно, заключим словами певчего Попова, что оставшийся в Пекине от миссии покойного архимандрита Илариона Лежайского иеромонах Лаврентий весь этот иск придумал от себя. Иначе дело государственное не могло бы кончиться ничем. По крайней мере эта переписка знакомит с бытом и средствами прожития тогдашних членов нашей миссии в Пекине. Для большего же ознакомления с этим интересным предметом считаем не лишним поместить здесь документ, заимствуемый из Истории иерархии Российской церкви, какими путями пленение при Албазине русских с албазинским священником Максимом Леонтьевым послужило к водворению православия в темном Царстве хинов: «Граммата, данная в 7203 (169З) году, от бывшего Преосвященного Игнатия, Архиепископа Тобольскаго, находившемуся тогда в Пекине Православному Священнику Максиму Леонтьеву, на освящение данного от тамошняго Богдыхана храма и на отправление в нем священнослужения. Божиею милостию великий Господин Преосвященный Игнатий, Архиепископ Тобольский и всея Сибири Митрополит. О святом Дусе сыну и сослужителю нашего смирения, проповеднику святого Евангелия в Китайском царствии благоговейному Иерею Максиму Леонтьеву и всем православным Христианам обитающим в Китайском царствии, Архипастырское благословение. Благодать вам и мир от Бога Отца нашего и Господа Иисуса Христа и Святаго и Животворящаго Духа. |
| Но замечательно, что таким тупоумным во все управление Святителя оказался только один, сын священника Кудинского Федора Сидорова Шастина Матвей, который поступил в монгольскую школу при самом основании ее в 1725 г. при архимандрите Платковском, и по декабрь 1729 г. не выучил Псалтыри. Когда отец подал просьбу о его исключении и когда учитель Норицын заверил, что Матвей в школьном обучении словесном весьма туп и к тому немощей и учится с великою трудностию, то Святитель приказал отпустить его и дать ему пашпорт, заменявший нынешнее свидетельство, который написан был в следующей форме: «По указу Преосвящейнейшаго Иннокентия, Епископа Иркутскаго и Нерчинскаго, а по доношению Кудинской слободы священника Федора Сидорова, и по помете на оном доношении Его архиерейства, и по допросу школьнаго русской грамоты учителя Лалетина Ивана Павлова, оной священнический сын Матвей от школьного учения уволен, так как поступил в школу в 725 году Октября дня, и оказался весьма туп и немощен. Того ради и отпускается в дом ко отцу своему, и впредь его в школу архиерейскую не требовать. И дан ему сей пашпорт из Иркутскаго архиерейскаго приказа по приказанию Его архиерейства во свидетельство, 1730 года Генваря 23 дня». В самом деле, до того был туп Матвей Сидоров, что в течение четырех лет не выучился подписать свое имя; в получении пашпорта за него по просьбе его расписался иркутский житель Иван Лисицын. В особенности как много Преосвященный Иннокентий имел попечения о недопущении упадка монгольской школы, это свидетельствует Его письмо к Лангу, которое печатаем буквально, в опровержение печатных же диких возгласов против неусыпной и в этом отношении деятельности угодника Божия 110 . «Благородный господин, господин Лаврентий Лаврентиевич (так именовал Святитель Лоренца Ланга)! мой всегдашний друг! В нынешнем 729 году февраля 28 дня подал нам мунгальской школы (которая заведена по указу Его Императорскаго Величества в Иркутском Вознесенском монастыре) учитель, некрещеной лама Лапсан доношеиие, и объявлял, что де он учит собранных детей во оной мунгальскаго языка школе, а книг де у него мунгальских малое число, а которыя есть, и те де иные ученики изучили, уже де учить стает не по чему, и опасается, чтоб во учении той школы не учинилось остановки, и ему то не причлось в вину. |
| Потом игумен Нафанаил, по должности заказчика обязанный собирать и представлять данные с вверенных заведованию его церквей деньги, спрашивал Преосвященного, как поступить ему в отношении Успенского монастыря, в котором две церкви: каменная во имя Успения Пресвятой Богородицы и деревянная во имя Богоявления Господня, но данью не обложены. Преосвященный определил на 1729 г. взять и на будущие годы брать с сих монастырских церквей по 3 р. по 10 алтын а именно: в казну архиерейскую 2 р. 50 к. праздничных и придельных 20 к., столовых на певчих 30 к., на приказ 20 к., милостинных 10 к. И сие распоряжение Преосвященного о обложении монастыря, привыкшего к независимости от начальства, данными с церквей монастырских деньгами, вызвало новые неудовольствия обитателей и крестьян монастырских, движимых отставленным стариком Варсонофием. Неуважение и непокорность новому настоятелю дошли до того, что в начале 1729 г. Нафанаил вынудился с годовыми отчетами по заказным делам ехать в Иркутск для личных с Преосвященным совещаний, следствием которых было следующее от Святителя Иннокентия в Успенский монастырь послание: «Указ нашего архиерейства Нерчинскаго Успенскаго монастыря монахам, вкладчикам и крестьянам. Известно нашему архиерейству от достоверных персон учинилось (а наипаче и от того монастыря Игумена Нафанаила, который в прошлом годе по просьбе вашей, а по благодати Всесвятаго и Животворящаго Духа чрез нашу мерность произведен к вам до Игумена), что от монахов и бельцов наносятся ему укорительные бездельные слова, такожде и во многих случаях и монастырских трудех, которые для общей монастырской пользы бывают, чинитеся непослушны. Того ради Мы вас отечески увещаваем, и повелеваем, дабы вы оному Игумену Нафанаилу, яко отцу своему и начальнику во всем повиновалися, и без его повеления ничего не действовали, и между собою аки зверие не ссорилися под неблагословением Божиим и нашим. Аще противно будете чинить, и ежели от него на вас впредь будет в чем прошение, то таковый к ответу по указам Е. И. В. взят будет в Иркутск. |
|
|
