| Таким образом, фактов, которые объяснялись бы в рамках дарвиновской теории лучше, чем в рамках теории непрерывного творения – просто нет. 8.2. Факты, которые теория непрерывного творения объясняет так же хорошо, как и дарвиновская теория эволюции Это все факты, которые говорят в пользу эволюции жизни на Земле. Во-первых, это факты, демонстрирующие последовательную смену фаун и флор. А во-вторых, это факты, свидетельствующие о происхождении организмов именно друг из друга. К фактам первой категории (свидетельствующим в пользу последовательной смены организмов на Земле) относится, в первую очередь, огромный накопленный массив палеонтологических данных. В рамках дарвиновской теории эволюции, эти факты интерпретируются, как постепенная эволюция (постепенное изменение организмов) под действием естественного отбора в ходе борьбы за существование. В рамках концепции непрерывного творения эти факты интерпретируются, как постепенное создание разных биологических таксонов некоей разумной силой. Точные мотивы, которыми руководствовалась эта сила при создании биологических таксонов, мы вряд ли уже сможем узнать, но по некоторым свойствам самих биологических таксонов можем догадываться об основных принципах, которые соблюдались при их создании. Это, во-первых, обеспечение надежного выживания (нередко адаптивный потенциал организмов существенно превышает те «вызовы среды», с которыми приходится сталкиваться этим организмам). Во-вторых, обеспечение максимального разнообразия разных биологических таксонов – их форм, образа жизни, поведения и т.п. И наконец, в значительном числе таксонов явно просматриваются эстетические мотивы. Факты второй категории, свидетельствующие о происхождении разных биологических таксонов именно друг из друга (а не каким-нибудь иным способом) – это, в первую очередь, обширная группа молекулярно-генетических свидетельств. Например, уже давно ставший знаменитым аргумент про «встроившиеся ретровирусы» на сегодняшний день может быть правдоподобно объяснён, наверное, только в рамках представлений об общем эволюционном предке. Действительно, если у двух разных биологических видов в одних и тех же участках ДНК имеются сходные вставки, весьма напоминающие определенный ретровирус, то проще всего предположить, что эти виды произошли от какого-то общего предка, который когда-то в прошлом «подцепил» эту вирусную инфекцию (встроившуюся в его ДНК и там оставшуюся). |
| Тем не менее, заявления о большой разнице в скоростях генетической эволюции даже между близкими биологическими видами (!) – регулярно озвучиваются в научной печати. Точно так же, делаются заявления о разнице (иногда десятикратной!) в темпах накопления молекулярных различий между разными генами одного и того же биологического вида . Например, у фруктовых мух из группы Drosophila melanogaster – «скорость молекулярной эволюции» гена Sod оказалась в два раза выше , чем скорость эволюции этого же гена в группе Drosophila obscura. А в группе Drosophila willistoni скорость молекулярной эволюции этого же гена оказалась уже в десять раз выше (!), чем в группе Drosophila obscura (Rodriguez-Trelles et al., 2001). В то же самое время, скорость молекулярной эволюции другого гена (Xdh) в этих же группах фруктовых мух оказалась примерно одинаковой (Rodriguez-Trelles et al., 2001). То есть (внимание) здесь мы наблюдаем одновременно и разницу в «скорости молекулярной эволюции» (десятикратную!) даже между близкими биологическими видами (принадлежащими к одному и тому же роду Drosophila), и столь же впечатляющую разницу между скоростями эволюционных изменений у разных генов в пределах генотипа одного и того же биологического вида. Следует, конечно, понимать, что на самом деле, установленным фактом здесь является только то, что разные варианты гена Sod в разных группах фруктовых мух рода Drosophila – отличаются друг от друга гораздо сильнее , чем разные варианты гена Xdh между собой у этих же видов мух. Вот это, собственно, сам факт в чистом виде. А вот заключение о разных скоростях молекулярной эволюции этих генов – это уже теоретическая интерпретация этого факта. Сделанная в рамках эволюционной концепции. Несмотря на то, что такой вывод, по сути, противоречит самой же концепции молекулярной эволюции, согласно которой (теоретически), скорости молекулярной эволюции разных генов и разных биологических таксонов должны быть примерно сопоставимы. Напротив, в рамках концепции разумного дизайна, нет ничего удивительного в том, что одни гены-аналоги у разных организмов отличаются друг от друга в большей степени, чем другие гены-аналоги. Понятно, что при разумном конструировании генотипов разных организмов, подобная разница может быть вообще любой. Если для создания конкретного биологического вида необходимо, чтобы какие-то отдельные гены были более своеобразны, чем другие, то наверное, такое решение и следует ожидать в рамках этой концепции. |
| Норман Л. Гайслер (протестант) Э Эволюция (EVOLUTION) Теория эволюции занимается тремя основными вопросами: происхождение Вселенной, происхождение первичных форм жизни и происхождение новых форм жизни. Соответственно, речь может идти о космической эволюции, химической эволюции и биологической эволюции (см. эволюция биологическая; эволюция космическая; эволюция химическая). Поскольку различия в следствиях и в аргументации обуславливают различное отношение апологетики к каждой из этих сфер эволюции, они будут рассматриваться в отдельных статьях. В широком смысле эволюция означает всякое развитие, но в смысле более специфическом это слово стало обозначать теорию происхождения от общих биологических предков. Последняя есть представления о том, что все живые существа возникли в ходе естественных процессов из более древних и простых форм жизни. В теистической доктрине эволюции постулируется существование Бога, Который инициировал этот процесс (сотворив материю и/или первую жизнь) и/или направляет его. Натуралистская доктрина эволюции предполагает естественные причины для всего этого процесса, в том числе для таких событий, как возникновение Вселенной и спонтанное зарождение первой жизни. Обсуждение других вопросов, связанных с критикой эволюционной теории, см. в статьях Адам: историческая достоверность; Дарвин, Чарлз; доказательство телеологическое; принцип антропологический; происхождение вселенной; творение; различные взгляды; теория большого взрыва; эволюция биологическая: недостающие звенья. Эволюция биологическая (EVOLUTION, BIOLOGICAL) В эволюцию верил уже кое-кто из древних греков. Тем не менее вплоть до Чарлза °Дарвина (Darwin; 1809–1882) представления об эволюции основывались, главным образом, на пантеистическом мировоззрении (см. пантеизм) и не отличались научностью. Дарвин предложил теоретический механизм под названием «естественный отбор» для объяснения хода эволюции. Тем самым представления об эволюции были переведены в разряд научных теорий, где с тех пор и пребывают. Многое в учении Дарвина было впоследствии отвергнуто или исправлено, однако его концепция естественного отбора сохранила своё значение. |
| При этом сразу исключим вариант 4, поскольку имеется достаточно оснований для утверждения о том, что естественный отбор не может функционировать как фактор эволюции в неживых системах (пусть самоорганизующихся, но не самовоспроизводящихся - см., напр., [Дубинин, 1981, с.87-88]). Концепция естественного отбора может как-то (но не без серьезных трудностей) применяться к предбиологическим системам высокого уровня организации (гетерофазные образования с мембранным слоем, обменом веществ с внешней средой и т.п.), т.е. к объектам не столько химическим, сколько уже биологическим. Если в современных эволюционных учениях о живой Природе доминирующей является теория (гипотеза) Дарвина, то в отношении химической (предбиологической) эволюции более приемлема концепция Ламарка. При этом нужно, конечно, учитывать, что Ламарк не разрабатывал проблему химической эволюции. Его эволюционное учение относится исключительно к эволюции живых организмов. Аргументом в пользу " молекулярного ламаркизма " в противоположность предположению о возникновении жизни по чистой случайности является то, что истории Земли не хватает для того, чтобы и предбиологическая эволюция шла по Дарвину, т.е. с фактором случайности мутаций и наследованием приобретенных таким случайным образом признаков. В связи с этой проблемой отмечается, что «главный козырь ламарковского механизма на доклеточном этапе эволюции - быстрота, ведь времени на случайную изменчивость (по оценке автора, это около 100 млн. лет. - В.К. ) и отбор нужных вариантов катастрофически не хватает» [Богоцкий, 1990, с.18]. На этом основании, в свою очередь, делается предположение о " механизмах стыковки " предбиологического и биологического этапов естественной эволюции: «Таким образом, можно выделить два скачка в формировании жизни: первый - появление полимерных глобул, способных к самоуплотнению и " ламарковской " эволюции, второй - возникновение " свободы " мутаций и прогрессивной эволюции путем естественного отбора. Этот второй скачок мы и можем считать появлением жизни» [Богоцкий, 1990, с.22]. Но если даже считать доказанным, что на этапах предбиологической эволюции " молекулярный ламаркизм " имел место, остаются конкретные вопросы о природе (движущих силах) предбиологической эволюции на этапах от простейших химических соединений до самовоспроизводящихся органических систем. |
| Однако здесь следует четко понимать, что разница в скоростях эволюции между разными биологическими группами – не может быть слишком значительной (в свете представлений о естественной эволюции, конечно). Потому что в рамках естественной эволюции, любые изменения в генах появляются случайным образом. Вследствие этого, полезные случайные мутации, необходимые для изменения соответствующих генов в нужную сторону, не могут появляться существенно чаще, чем нейтральные мутации во всех остальных генах. Полезные мутации (случайно появившись) могут только закрепляться быстрее, будучи поддержаны соответствующим естественным отбором. Но каким бы мощным ни было давление естественного отбора, всё равно, полезная мутация в определенном гене – это само по себе, весьма редкое событие. Которое происходит гораздо реже , чем нейтральные мутации, под непрерывным «дождем» из которых находятся в это время все остальные гены. Таким образом (еще раз), в рамках представлений о естественной эволюции, скорость молекулярной эволюции каких-нибудь одних генов не может намного превышать скорость молекулярной эволюции всех остальных генов (в этой же линии организмов). Так же как не могут слишком уж сильно различаться между собой и скорости эволюции в разных биологических группах. Подобные факты гораздо лучше объясняются в рамках концепции разумного дизайна. Действительно, если произвести направленные изменения именно в тех генах, которые ответственны за новую внешность или новую биологию какой-нибудь рыбы, то и получится, соответственно, рыба с новой внешностью и новой биологией. Но в среднем (по всей совокупности генов) эта рыба всё еще будет оставаться генетически близкой к тому таксону, из которого её создали. Так что тем верующим дарвинистам, которые пытаются объяснять, почему же генетическая близость организмов нередко конфликтует с резкими морфологическими отличиями между ними – следует быть осторожными и не постулировать слишком уж большой разницы «в скоростях эволюции» как между разными биологическими таксонами, так и между разными группами генов. |
| Автор полагает (на уровне личного мнения, не обязательного ни для кого), что как законы природы – реальность, так и законы эволюции – тоже реальность, и их можно и надо изучать. Но законы природы не охватывают всего, что есть в природе, а законы биологической эволюции – всего, что происходит в эволюции. Там и там существуют уникальные явления, занимающие существенное место, составляющие основу обеих реальностей, и они не подлежат категории всеобщности, соответственно, не подлежат и ведомству науки . Итак, поскольку законы существуют (их сфера – все подобное, типичное, повторяющееся), научная дисциплина, изучающая природу или процесс эволюции, оправдана, возможна, действенна, многое может рассказать о своем объекте – природе или эволюционном процессе. Но поскольку не все в эволюции этими законами может быть описано, постольку полная, исчерпывающая теория биологической эволюции невозможна. Итак, теория эволюции возможна, она необходима, но исчерпывающей теории эволюции не существует в принципе и не может существовать. В ней всегда будут незашиваемые дыры и безответные вопросы. Логическую причину этого автор видит в том, что такая (полная, исчерпывающая) теория эволюции должна была бы уметь объяснять и антропогенез, феномен человека, как вершины эволюционного процесса, что означало бы парадокс, потому что человек, в полном значении этого слова (а не просто «прямоходящий» или «умелый» и пр.), есть загадка для самого себя. Ясно же, что человек не сводится к тому или иному набору телесных и даже психических качеств, а потому, говоря о происхождении человека, надо объяснять именно всего человека, во всей его сущности, а не его прямохождение, бинокулярное зрение, устройство руки и т.п. Но полнота человеческой природы есть загадка, есть то, о чем спорят антропологи, социологи, философы. Как же можно объяснить происхождение того, сущность чего остается неизвестной ? Невозможна такая частичная человеческая деятельность (по созданию полной объясняющей эволюционной теории), которая в итоге должна была бы охватить полноту всего феномена человека, объяснить эту полноту и возникновение феномена. Невозможна теория, рождающаяся в определенный исторический момент и призванная объяснить возникновение феномена, вся сущность которого лежит за пределами любой конкретной исторической эпохи! Ведь ясно же, что мы к настоящему моменту не раскрыли в себе полноту человеческой природы! Как же мы можем создать теорию, объясняющую происхождение этой полноты?! |
| Кстати, в рамках эволюционного сценария, дополнительным свидетельством в пользу нейтральности многих различий в генах и белках разных организмов может служить тот факт, что между гомологичными генами близких биологических видов чаще наблюдаются синонимичные отличия, чем значимые . Этот факт можно объяснить тем, что синонимичные отличия в генах вообще не изменяют аминокислотную последовательность белка. Следовательно, не изменяют и его химические свойства. Поэтому они всегда нейтральны в этом отношении. В то время как значимые отличия в генах отражаются на аминокислотном составе белка, следовательно, могут влиять на его биохимические способности. Поэтому значимые замены нейтральны далеко не во всех случаях – большая часть таких мутаций будет ухудшать работу соответствующего белка. Такие мутации имеют низкую вероятность закрепиться в генотипе. Вот поэтому в генах близких видов мы обычно и наблюдаем меньше значимых замен, чем синонимичных. То есть, и этот наблюдаемый факт (преобладания синонимичных замен над значимыми) тоже хорошо объясняется в рамках именно эволюционного сценария (постепенного накопления мутаций). Наконец, в пользу эволюционного сценария говорит и тот факт, что даже внутри биологических видов (между разными популяциями и даже между разными особями одного вида) тоже наблюдаются молекулярно-генетические различия. Пусть и малые. Этот факт как бы намекает на то, что с момента происхождения данного биологического вида (от какой-то исходной предковой популяции) прошло еще мало времени. Но за это время между разными популяциями этого вида уже успели накопиться кое-какие мутации. То есть, молекулярно-генетическое разнообразие , наблюдаемое внутри биологических видов – в русле эволюционного подхода выглядит естественным продолжением (или наоборот, началом) тех самых эволюционных процессов, которые уже привели к появлению разных биологических видов, родов, семейств и так далее (за гораздо больший промежуток времени). 2. Однако чисто эволюционная картина начинает выглядеть совсем не так хорошо , как хотелось бы, стоит нам только вспомнить о многочисленных филогенетических конфликтах, о которых мы говорили чуть выше. Молекулярно-генетические исследования показали, что феномен «постепенно убывающего генетического сходства» (указывающий на эволюционный сценарий), сохраняется в целом для большинства биологических групп, но тем не менее, часто нарушается , в самых разных биологических таксонах (филогенетические конфликты). Причем целый ряд таких филогенетических конфликтов не может быть объяснен даже «горизонтальным переносом генов». Потому что в этих случаях генетические заимствования имеют слишком массированный характер (см. выше). К сегодняшнему дню число обнаруженных «филогенетических конфликтов» так размножилось, что некоторые исследователи уже прямо говорят – взаимоотношения биологических групп не выглядят , как эволюционное дерево. 74 |
| Но в рамках подобного взгляда на эволюцию, мы должны наблюдать в природе не столько разные биологические виды, сколько непрерывную «кашу» из множества изолированных популяций, всё больше отличающихся между собой (или от какого-то принятого «эталона»), вплоть до различий такого ранга, который специалисты уже будут склоняться классифицировать, как другой биологический вид. И такая картина – плавных, непрерывных, постепенных переходов между разными биологическими видами, должна наблюдаться в подавляющем большинстве случаев. Такая картина сама по себе была бы мощнейшим свидетельством в пользу появления биологических видов именно по сценарию постепенной эволюции разных популяций. Напротив, если бы во всех наблюдаемых случаях мы видели в природе совершенно явную дискретность биологических видов, где в каждом случае было бы ясно , что вот это – один биологический вид, а вот это – уже другой … такая картина явно опровергала бы тот сценарий эволюции, который предлагает современный дарвинизм. Какую же из этих (возможных) картин мы наблюдаем в реальной живой природе? К сожалению, реальность в данном случае (как всегда) сложнее простых теоретических схем. То, что мы видим в живой природе, наверное, можно охарактеризовать фразой «серединка на половинку». То есть, в живой природе мы видим как чрезвычайно многочисленные примеры явной дискретности видов, так и наверное не менее многочисленные примеры (казалось бы) «плавных переходов» между биологическими видами. Таким образом, в данной области, и сторонники, и противники дарвиновской эволюции могут «понадёргать» из живой природы огромное число примеров, как подтверждающих современный дарвинизм (с его сценарием постепенной эволюции разных популяций), так и примеры, которые ставят этот сценарий под большое сомнение. Или даже полностью опровергают его (см. например, ниже про бесполые и партеногенетические виды). Чуть ниже я приведу целый ряд именно таких фактов – одни из которых будут просто (немного) больше свидетельствовать в пользу дискретности биологических видов, чем в пользу «плавных переходов между видами». Другие же примеры уже будут четко показывать, что биологические виды – это именно реальные, дискретные биологические объекты (а не иллюзорные сущности, выделяемые почти формально). Причем в некоторых случаях эти «сущности» оказываются настолько устойчивыми , что возникает острое желание считать биологические виды – неизменными . |
| В-четвёртых, биологом быть не обязательно, чтобы спросить со сторонников гипотезы эволюции доказательства их утверждений и, не получив их, отказать себе в праве на распространение культивируемой эволюционистами лжи. С. Худиев сам говорит, что «ископаемые останки, исследования ДНК и другие методы науки в принципе не могут сказать нам о том, как свет разума, совести и веры явился в наших предках». Если это так, то почему в рассуждениях о разграничении веры в Бога и веры в эволюцию слышатся главным образом сциентистские доводы и нет ни одного утверждения православного святого, рассуждавшего на эту тему? Не менее странно, что Худиев излагает ближе к концу беседы «метод науки» , но при этом не замечает, что этот метод не работает в случае с гипотезой эволюции, так как не даёт для неё достоверного объяснения, при этом он сам охотно доверяет философии эволюционизма, не зная меры достоверности выводов науки об эволюции. Говоря, что не подтверждаемая научными данными «эволюционная философия неприемлема для христианина» и «представляет собой злоупотребление понятием “науки”», С. Худиев сам попадается в ловушку такой недобросовестной философии, хотя на словах и пытается её развенчивать. Так, С. Худиев верит в эволюцию, чуть ли не наравне с верой в Бога, но при этом не приводит подтверждений достоверности гипотезы эволюции. Связано это с тем, как представляется, что философия эволюционизма и (около)научная гипотеза эволюции – это неразрывные части одного и того же явления, и нет нужды рассматривать их разрозненно. Потому никак нельзя согласиться с тем мнением С. Худиева, что «существует биологическая теория эволюции и существует отдельно от неё эволюционизм как философия». Это равносильно утверждениям, что есть наука, а есть научное мировоззрение, и вместе их рассматривать безсмысленно. Мы с этим согласиться не можем, так как мышление определяет деятельность, а потому рассматриваем такие рассуждения как уловку либо заблуждение. Никак нельзя согласиться с тем мнением С. Худиева, что «существует биологическая теория эволюции и существует отдельно от неё эволюционизм как философия». Это равносильно утверждениям, что есть наука, а есть научное мировоззрение, и вместе их рассматривать безсмысленно. |
| Тем не менее, авторы современных статей всё равно предпочитают объяснять подобные факты не следствием разумного конструирования соответствующих геномов, а «разницей в скоростях молекулярной эволюции». Хотя не очень понятно, какая же естественная сила могла бы порождать обсуждаемую разницу (особенно десятикратную). Постулирование «разных скоростей эволюции для разных генов» можно рассматривать, как попытку подгонки под уже принятую теорию. Где факты, не подтверждающие естественно-эволюционный сценарий, тем не менее, всё равно укладываются в рамки именно этого сценария с помощью произвольных допущений. Причем таких допущений, которые в свою очередь (сами) не очень вписываются в концепцию молекулярной эволюции. Тем не менее, я уже говорил, что до сих пор никто не указал точно , какую же «разницу в скоростях эволюции между разными генами» – еще можно уложить в рамки естественной эволюции, а какое «изменение скорости молекулярной эволюции» – уже никак не лезет в рамки этой концепции. Поэтому такие факты продолжают интерпретироваться в русле эволюционной парадигмы и никак иначе. Однако дела становятся совсем плохи (для дарвинистов), когда одни генетические факты начинают конфликтовать (с другими генетическими фактами) еще одним способом. А именно, когда сравнение живых существ по одним группам генов предлагает одних «генетических родственников», а сравнение этих же самых живых существ по другим группам генов – выдает уже других «генетических родственников». Вот это уже тяжелый случай. Потому что в рамках теории эволюции, гены одного и того же организма не могут эволюционировать так, будто эти гены находились в разных биологических видах. То есть, не может организм по одним группам генов являться, например, жвачным парнокопытным млекопитающим, а по другим группам генов – змеёй (представителем чешуйчатых безногих рептилий). Когда коровы начинают «генетически дружить» со змеями (по определенным генам) – то это уже вряд ли можно назвать «генетическим доказательством эволюции». Скорее, такие факты следует назвать «доказательством разумного дизайна живых существ методами генной инженерии». |
|
|
