| Впрочем, справедливость требует сказать, что славным плодам деятельности Иннокентия в звании ректора Киевской духовной Академии много содействовали и его знаменитые сподвижники, о которых один поэт прекрасно выразился 50 , что Много славных окружило Как ряд сияющих планет, Тебя, центральное светило, Всему дававший жизнь и свет. И та эпоха – образцова! И дорогие имена Амфитеатрова, Скворцова Родная ведает страна! Действительно, во время ректорства Иннокентия и в годы академического образования Михаила Булгакова в Киевской Академии было довольно даровитых и славных наставников, производивших на питомцев своих глубокое развивающее влияние своими прекрасными чтениями. В низшем отделении Академии Михаил Булгаков вместе с своими товарищами изучал философию, Св. Писание, словесность, математику и языки: греческий, немецкий и польский. Главным среди этих предметов были философские науки. В то время они преподавались в Киевской Академии образцово в широком смысле этого слова. Старший одним курсом Макария воспитанник Киевской Академии В.И. Аскоченский говорит, что в то время «философия дошла до высшей степени своего совершенства. Отличные преподаватели держали её в таком виде, что Иннокентий без хвастовства мог сказать, что нигде в России не читается лучше философия» 51 . А другой воспитанник Киевской Академии, одним курсом бывший моложе Макария, недавно скончавшийся архим. Антонин Капустин , в свою очередь, свидетельствует, что то «было цветущее время преподавания философии в Киевской Академии. О. Протоиерей Скворцов преподавал логику и метафизику, И.Г. Михневич – историю философских систем и П.С. Авсенев – психологию. Они были одушевлены одинаковою ревностью к своему делу и трудились во всю меру своих счастливых способностей; для слушателей же представляли прекрасное и умилительное зрелище добрейших, кротких, смиренных и бескорыстнейших тружеников» 52 . Главным руководителем студентов в занятиях философией был собственно протоиерей И.М. Скворцов. Остальные преподаватели философских наук (кроме упоминаемых архим. Антонином, к ним должно причислить еще бакалавра В. Курковского, который читал философию десятому академическому курсу в 1839 году 53 и который, по словам В.И. Аскоченского 54 , не был даровитым наставником), как ученики прот. И.М. Скворцова, большею частью следовали указаниям своего учителя, хотя каждый из них в меру своих сил восполнял прекрасные чтения его. |
| Интеллектуальная подготовка ни в коем случае не смеет быть предлогом к обмирщению пастыря. Очень нужно помнить о возможности культурного влияния на общество. Общество, оставленное своими пастырями на произвол судьбы, предоставленное в своем воспитании и образовании самому себе, легко поддается сторонним давлениям и вырастает без благодатного руководственного влияния священника. Обращаться же к пастырю, который или ничего не знает в современных вопросах, или же презрительно отзывается обо всем, что не является его узкой специальностью богослужения, требоисправления и элементарной проповеди , никто из подлинно культурных людей и не станет. От священника ждут авторитетного и веского слова, но слова мудрого, сведущего и обоснованного. Православное духовенство, в силу многих исторических и социальных причин, не могло или очень часто и не умело создавать это влияние и идти впереди культурного процесса. Во Франции духовенство создавало культурный класс и его слушал этот класс. За 300 лет существования Французской Академии в числе «бессмертных» было 120 духовных лиц (105 до революции 1789 г. и 15 после). В числе этих 120 «бессмертных» Академия насчитывает 15 кардиналов, 33 епископа и архиепископа, 13 Ораторианцев, 1 доминиканец (Ла-Кордэр), несколько иезуитов и остальные – простые священники. Российская Академия Наук существовала, правда, не 300 лет, а только 200, но и в нее входили такие лица, как митр. Филарет, митр. Макарий Булгаков и Платон Левшин , несколько священников (оо. Кочетов, архим. Поликарп Гойтанников, о. Герасим Павский ). Этим, конечно, чисто формальным признаком нельзя ограничивать культурно-воспитательного фактора в среде духовенства. Но даже, и расширяя эти рамки, мы не увидим в православном духовенстве того опытного руководителя в деле цивилизации, как в странах Западной Европы. А те примеры, которые можно, без особого напряжения памяти привести, могут только свидетельствовать, что просвещенные священники вовсе не были самыми последними в деле духовного подвига и пастырского попечения. Достаточно напомнить: тонких мыслителей протоиер. Феодора А. Голубинского, архим. Феофана Авсенева и архиеп. Никанора Бровковича ; знаменитых спинологов архимандритов Аввакума Честнаго и Палладия Кафарова ; о. Герасима Павского ; еп. Порфирия Успенского и архимандрита Антонина Капустина , – крупнейших русских византологов и замечательных знатоков греческого да и своего русского языка; этот же о. Антонин и его брат Платон Капустин, один из известнейших в свое время московских священников, были хорошими астрономами, а о. Платон, писал и статьи по высшей математике; последний протопресвитер Успенского собора (до революции о. Н. А. Любимов был магистром русской словесности, которую и преподавал в знаменитой Фишеровской гимназии; в этой же гимназии законоучителем был о. И. Фудель , большой друг Конст. Леонтьева и сам литератор; наши заграничные священники становились членами ученых обществ Германии, Швеции, Испании и Англии. |
| Д. Зограф: Бълг. обител на Св. гора//Цариградски вестн. К-пол, 1853. Бр. 122; он же. Обзор афонских древностей//ЗИАН. 1865. Т. 6. Прил. 4. С. 1-69; Муравьев А. Н. Сношения России с Востоком по делам церковным. СПб., 1858-1860. Ч. 1-2; Антонин (Капустин), архим. Заметки поклонника Св. Горы//ТКДА. 1862. 6. С. 230-240; Леонид (Кавелин), архим. Историческое обозрение афонских слав. обителей. Од., 1867; Григорович В. И. Очерк путешествия по Европ. Турции. М., 1877 2; Кънчов В. Св. Гора: Пътни бележки. Пловдив, 1896; он же. Македония: Етнография и статистика. София, 1900; Σμυρνακης Γ. Τ Αγιον Ορος. Καρυα, 1903; Аргиров С. Из находките ми в светогорските ман-ри Хилендар и Зограф//Периодично списание на Бълг. книжовно дружество. София, 1907. Кн. 68. С. 219-238; Безобразов П. [В]. Об актах Зографского мон-ря//ВВ. 1910. Т. 17. С. 403-414; Каптерев Н. Ф. Характер отношений России к правосл. Востоку в XVI и XVII ст. Серг. П., 1914 2; Цветинов Г. Светогорският бълг. ман-р Зограф: (Ист. очерк). София, 1918; Попстоилов А. Своден хрисовул за историята на Зографския ман-р//Сб. в чест на В. Н. Златарски по случай на 30-годишнината му научна и професорска дейност. София, 1925. С. 447-457; Гълъбов-Рошавски Г. Д. Св. Гора: Бълг. св. обител Зограф: Впечатления и бележки. София, 1930; Coлobjeb А., Мошин В. Грчке српских владара. Београд, 1936. С. 352-356; Ковачев М. Зограф: Изслед. и док-ти. София, 1942. Ч. 1; он же. Български ктитори в Св. Гора. София, 1943; он же. Българско монашество в Атон. София, 1967; Зографски Д. Св. Гора - Зограф в миналото и днес. София, 1943; Бурмов А. Към документ 26 от «Actes de Zographou»//ИБИД. 1948. Кн. 22/24. С. 1-5; он же. Хронологични бележки за търновските патриарси Теодосий I и Теодосий II//Там же. 1948. С. 6-11; Снегаров И. Културни и политически връзки между Болгария и Русия през XVI-XVIII в. София, 1953; Цанков Ст. Св. Гора Атон и нейното съвр. положение//ГДА. 1954. Т. 3(29). С. 304-327; Болутов Д. Български исторически паметници на Атон. София, Дуйчев И. |
| Очень нужно помнить о возможности культурного влияния на общество. Общество, оставленное своими пастырями на произвол судьбы, предоставленное в своем воспитании и образовании самому себе, легко поддается посторонним давлениям и вырастает без благодатного руководящего влияния священника. (Обращаться же к пастырю, который не осведомлен в современных вопросах или же презрительно отзывается обо всем, что не является его специальностью, никто из культурных людей не станет). От священника ждут авторитетного и веского слова, но слова мудрого, сведущего и обоснованного. Православное духовенство в силу многих исторических и социальных причин, иногда не могло создавать это влияние и идти впереди культурного процесса. Во Франции духовенство было образованный класс, и его слушал этот класс. За 300 лет существования французской Академии в числе " бессмертных " было 120 духовных лиц (105 до революции 1789 г. и 15 после). В числе этих 120 Академия насчитывает 15 кардиналов, 33 епископа и архиепископа, 13 ораторианцев, 1 доминиканца (Ла-Кордэр), несколько иезуитов и остальные — просто кюрэ. Российская Академия существовала только 200 лет, но в нее входили такие лица, как митр. Филарет, митр. Макарий Булгаков и Платон Левшин, несколько священников (оо. Кочетов, архим. Поликарп Гойтанников, о. Герасим Павский). Этим, конечно, чисто формальным признаком нельзя ограничивать культурно-воспитательного наличия в среде духовенства. (Но даже, расширяя эти рамки, мы не увидим в православном духовенстве много опытных руководителей в деле цивилизации, как в странах Западной Европы). Можно все же привести примеры того, что просвещенные священники были руководителями в деле примера духовного подвига и пастырского просвещения. Достаточно напомнить тонких мыслителей: протоиер. Феодора Голубинского, архим. Феофана Авсенева и архиеп. Никанора Бровковича; знаменитых синологов архимандритов Аввакума Честного и Палладия Кафарова; гебраиста о. Герасима Павского; еп. Порфирия Успенского и архимандрита Антонина Капустина, — крупнейших русских византологов и замечательных знатоков греческого, да и своего русского языка; этот же Антонин и его брат Платон Капустин, один из известнейших московских священников, были хорошими астрономами, а о. Платон писал статьи и о высшей математике; последний протопресвитер Успенского собора (до революции) о. Любимов был магистром русской словесности, которую и преподавал в знаменитой Фишеровской гимназии, где законоучителем был о. Фудель, большой друг Конст. Леонтьева и сам литератор; наши заграничные священники становились членами ученых обществ Германии, Швеции, Испании и Англии. |
| II). Упоминание о Палестинском Обществе в приведённом месте доклада, нужно сознаться, является полною неожиданностью, так как оно ставится всюду наравне с Русским Генеральным Консульством, археологическими учёными исследованиями не занимающимся, и Русскою Духовною Миссией, настоятели коей лишь по собственной склонности иногда отдавали свои время и труд этим занятиям (еп. Порфирий Успенский , архим. Леонид Кавелин и архим. Антонин Капустин) . По докладу, представители этих учреждений приглашаются в Совет будущего Археологического института, с правом совещательного голоса, лишь «для обсуждения вопросов, затрагивающих интересы различных учреждений, требующих их поддержки» (стр. 13). Вся научная деятельность Археологического Института в Иерусалиме составляет святыню и «распределяется только между тремя непременными членами по взаимному соглашению», (стр. 12). К ней, по-видимому, не прикасается Общество даже чрез тех своих членов-специалистов, кои в Петрограде входят в состав существующего при нём Комитета, «обсуждающего общие вопросы, входящие в круг его компетенции и издание печатных трудов». В действительности же ИМПЕРАТОРСКОЕ Православное Палестинское Общество никогда не намеревалось и даже не считало вправе отказаться от принятой им на себя добровольно задачи – служить научной разработке археологических памятников Св. Земли и палестиноведения вообще. Напротив, Общество, возбуждая в 1912 году ходатайство пред законодательными учреждениями о пособии ему в сто тысяч рублей, надежды на получение коего по случаю нынешней тяжёлой войны у него отдаляются на неопределённое время, выражало твёрдую уверенность, что все стороны деятельности его в Св. Земле, а равно и научная, оживятся и разовьются. В самое последнее время перед войной в Обществе зрела даже мысль послать в Иерусалим специальную учёную экспедицию для исследования мозаик на принадлежащем Обществу дамасском участке близ Иерусалима, где предполагалась постройка школы и доходного дома Общества. (Планы для этих зданий архитекторов Писаревского и Максимова находятся в Канцелярии Общества.) |
| Без сопровождающего инока не стоит пытаться знакомиться с Лаврой – и не положено, и невозможно. Даже не раз бывавшие и живавшие в ней авторы старинных путеводителей признают, как трудно ориентироваться в обители. «Осматривая ее здания, – писал архим. Леонид (Кавелин) , – приходится беспрестанно подыматься по лестницам из одного яруса в другой и проходить по террасам и коридорам то вверх, то вниз – где в разных закоулках видятся церкви и кельи, то сложенные из камней, то целиком высеченные в натуральной скале, с решетчатыми дверями и малыми окошечками». Увенчивает весь этот хаотический, на первый взгляд, конгломерат высоченная башня Юстиниана, в среднем ярусе которой находится монастырская библиотека, а сверху открывается потрясающий вид на окрестность. В библиотеке обители хранились еще в XIX столетии сотни уникальных старинных рукописей. Первый научный каталог их помогал монахам составить начальник Русской Духовной Миссии в Иерусалиме архим. Антонин (Капустин) в 1868 г. Вскоре после этого все наиболее ценные рукописи были перевезены в Иерусалим и хранятся ныне в Патриаршей библиотеке. Из нижнего яруса башни есть подземный коридор – к пещерам и нижним монастырским зданиям. По нему монахи могли незаметно отступить в башню, даже если бы нападавший неприятель занял внутренний монастырский двор. На противоположном берегу ущелья также видны по склону многочисленные пещеры. Наиболее почитаемая из них – пещера самого Саввы, в которой он первоначально поселился по указанию Ангела. Отсюда, с восточного обрыва или, еще лучше, от бегущего внизу ручья (это и есть знаменитый Кедрон) открывается великолепный вид на весь Лаврский ансамбль. Огромные, почти сплошные контрфорсы поддерживают стены главного, соборного храма. Над ним высится увенчанный крестом купол, а по всем крутизнам и уступам до самого обрыва отвесного в нижней части ущелья громоздятся высокие стены, образуя – в совокупности с природными бастионами и четким абрисом Юстиниановой башни на вершине – подобие гигантского монолитного замка. |
| К сожалению, весьма бедны содержанием записные книжки и дневник И. В. Помяловского (преобладают записи о чаепитиях, о погоде, о самочувствии, о визитах, но также о путешествии семьи Помяловских во Флоренцию и Рим в апреле 1873 г.), 854 не так уж многочисленны и интересны собственные письма Помяловского, 855 но зато в архиве Помяловского есть нечто, делающее его поистине уникальным, а именно – колоссальный массив адресованной И. В. Помяловскому ученой корреспонденции, скрывающей целый мир повседневной жизни ученых, человеческих судеб, событий в области науки, историю всем известных ныне публикаций, отдельных памятников, целых экспедиций и т. д. Среди его прилежных корреспондентов мы видим весь цвет русской византинистики: архим. Антонин Капустин (11 писем), В. Г. Васильевский (30 писем), Д. Ф. Беляев (145 писем), Ю. А. Кулаковский (151); Г. С. Дестунис (58), Η. П. Кондаков (138), Д. В. Айналов (28), В. В. Латышев (118), Η. П. Лихачев (16), X. М. Лопарев (20), И. Д. Мансветов (28), А. И. Алмазов (19), В. П. Бузескул (69), А. Ф. Бычков (40), А. А. Васильев (10), В. В. Болотов (4), В. К. Ернштедт (40), С. А. Жебелев (17), Η. Ф. Красносельцев (36), А. А. Дмитриевский (5), А. И. Кирпичников (6), Ф. Г. Мищенко (200), Эд. Курц (4), P. X. Лепер (8), А. И. Пападопуло-Керамевс (7), Е. К. Редин (70), И. И. Соколов (5), П. А. Сырку (27), И. И. Толстой (32), И. Е. Троицкий (35), Ф. И. Успенский (19), Т. Д. Флоринский (20), В. Н. Хитрово (79), Ф. Ф. Зелинский (11), Μ. Н. Крашенинников (39), иером. Августин (7), архим. Амфилохий (5), Б. М. Мелиоранский (1), В. Э. Регель (2), Б. В. Фармаковский (4), Г. Ф. Церетели (4), П. В. Безобразов (3) и т. д.; из иностранцев отметим Эмиля Леграна (21), Теодора Моммзена (13), Карла Крумбахера (2), Теофиля Омолля (1) и др. Разумеется, весьма заметное место в переписке занимали события в личной, общественной и научной деятельности самого И. В. Помяловского, поздравления с продвижением по службе (например, П. А. Сырку, поздравляя его с назначением членом Совета министров в письме из Праги от 9 августа 1897 г., пишет: «Я уверен, что у Вас будет возможность делать много хорошего и полезного для наших университетов»), 856 с бесчисленными правительственными наградами ( Ю. |
| Благословение Ваше на устройство нового края принимаю как вернейший залог успеха и в свое время не премину довести до Вашего сведения о последствиях наших там начинаний, когда Бог позволит мне лично представиться в Москве Вашему Высокопреосвященству. Между тем, едва окончив прежнюю, предстоит мне новая борьба и хотя не кровопролитная, как была и прежняя, но едва ли не труднее, ибо степень возвышения 7 , на которую возвела меня милость государева, не ограждая меня от письмоводителей, сделала мне только между ними новых завистников, а следственно и врагов: поэтому, Высокопреосвященнейший Владыко, и помощь Божия и Ваше благословение необходимы мне на трудном моем поприще служения отечеству еще более, чем прежде. Господи, когда спасешь ты Россию от письмоводителей? С глубочайшим уважением и беспредельною преданностию имею честь пребыть Вашего Высокопреосвященства всепокорнейший слуга гр. Николай Муравьев-Амурский. Октября 15-го дня 1858 г. Г. Иркутск. XLI. Письма архимандрита Антонина Архим. Антонин, в мире Андрей Ив. Капустин, обучался сначала в пермск. семин., затем в киевск. дух. акад., которую окончил в 1843 г. со степ, магистра; в 1843 г. определ. бакалавром академии; в 1845 г. – постриж. и рукополож. во иером.; в 1850 г. – настоятель посол, ц. в Афинах; в 1853 г. – архим.; в 1860 г. – настоятель Константин. посольск. ц.; в 1866 г. – наст, иерусалимской миссии, где и оставался до конца своей жизни, последовавшей 23 марта 1894 г. CCLXIX Ваше Высокопреосвященство, Высокопреосвященнейший Владыко, Милостивейший Архипастырь и Отец. Смиреннейше прошу позволения предстать пред Вас и исполнить давнее и глубокое желание сердца – испросить у Вас благословение себе. Незначительность лица и положения моего не позволяли мне доселе без уважительного повода беспокоить Вас. Теперешний повод, хотя также более есть мое желание, чем непроизвольная случайность, но я смею считать его столько значительным, чтобы не бояться воспользоваться им для беседы с Вами, Милостивейший Архипастырь! Года полтора назад тому, преосвященнейший епископ виотийский Аврамий, в бытность свою в Афинах в качестве члена Священного Синода, просил меня убедительно содействовать ему в восстановлении находящегося в епархиальном городе его Фивах древнего храма св. |
| См.: Тиханова М. А. Дорос-Феодоро в истории средневекового Крыма: Материалы по археологии Юго-Западного Крыма (Херсонес, Мангуп). М.-Л., 1953 (Материалы и исследования по археологии СССР. 34). С. 319–333; Тиханова М. А. Базилика//Там же. С. 334–389. Существует обширная литература о локализации, размерах, системе укреплений страны Дори, см.: Соломоник Э. И., Домбровский О. И. О локализации страны Дори: Археол. исслед. средневекового Крыма. Киев, 1968. С. 11–44. См.: Darrouzus J. Notitiae episcopatuum Ecclesiae Constantinopolitanae. Paris, 1981. Notitia 3. 37.2 — Р Cotz…rwn? C. 242. Кроме названных выше работ В. Г. Васильевского и А. А. Васильева, см.: Артамонов М. И. История хазар. Л., 1962. С. 193–202, 252–258; Плетнева С. А. Хазары. М., 1986, а также Шестаков С. П. Очерки по истории Херсонеса в VI–X вв. по Р. Х. М., 1908 (Памятники христианского Херсонеса. Вып. 3). С. 30–42. См.: Дружинина Е. И. Северное Причерноморье 1775–1800 гг. М., 1959. С. 57–58; Darrouzus J. Notitiae episcopatuum Ecclesiae Constantinopolitanae. Paris, 1981. Notitia 18. ? 86. С. 407; Notitia 19. 93. С. 413; Notitia 20. 46. С. 417; Notitia 21. 70. С. 420. См.: Васильевский В. Г. Житие Стефана Сурожского//Васильевский В. Г. Труды. Пг., 1915. Т. 3. Исследование — С. CXLII–CCLXXXVIII. Тексты — С. 72–98. О заметках на страницах Синаксаря, хранящегося в библиотеке на о. Халки, см.: Marias I. Nistozopoulon H eu Taurikh Cerson»sw polis Sougdaia. Afhnai, 1965; русский перевод записей: Антонин (Капустин), архим. Заметки XII–XV вв., относящиеся к крымскому городу Сугдее (Судаку), приписанные на греческом Синаксаре//Зап. Одес. общества истории и древностей. 1863. Т. 5. С. 595–628. Об истории Судака в византийскую эпоху см.: Кулаковский Ю. А. Прошлое Тавриды. 2-е изд. Киев, 1914. С. 69–75, 88–95, 103–113; Дорогой тысячелетий: Экскурсии по средневековому Крыму. Симферополь, 1966. С. 151–154. См.: Кулаковский Ю. А. К истории Готской епархии (в Крыму) в VIII в.: Экскурс: Где находились Фуллы? С. 194–202; Веймарн Е. В. О двух неясных вопросах средневековья юго-западного Крыма. Ч. 1: О Чуфут-Кале и Фуллах//Археол. исслед. юго-западного Крыма. Киев, 1968. С. 45–77. |
| Для поездки в Италию и южнославянские земли не оставалось времени. Естественно, у Дмитриевского возникло желание новых поездок. За время его первого путешествия им было прочитано и описано 410 греческих и 60 южнославянских рукописей и 42 отрывка из греческих рукописей. 42 В том числе-114 евхологиев, из которых им описано 77, 72 типикона с именем Лавры преп. Саввы Освященного, 5 южнославянских Уставов, 15 орологиев, 19 Евангелий, 8 Апостолов, 20 Триодей, 11 профитологиев, 5 Псалтирей, 6 стихирарей, 3 Октоиха, 9 Миней, 11 нотных богослужебных книг и 4 отдельных службы. 43 Проф. Дмитриевский имел русских предшественников по путешествиям по восточным книгохранилищам. Но и наиболее известные из них – еп. Порфирий (Успенский) и архим. Антонин (Капустин) , заслужившие себе достойную славу собиранием рукописей, их описанием и интересными для науки находками,– в своих занятиях не имели определенного плана. Их занятия носили случайный характер, что не могло не отразиться на результатах их трудов. Они были скорее собирателями, чем исследователями. Дмитриевский же, отправляясь в свое путешествие по Востоку, поставил определенные задачи, которые и стремился выполнить по мере возможности, хотя случайно интересные находки и его заставляли отклоняться от основной темы и «разбрасываться». Основная тема его занятий была поставлена предшествовавшими работами русских литургистов (Мансветова, Красносельцева) и самого Дмитриевского: история Типикона и Евхология, в Русской Церкви представленного главным образом Служебником и Требником, и история общественного и частного богослужения. Для разработки этой истории был необходим материал – рукописное наследство, по преимуществу греческое. Дмитриевский в отношении истории Церковного устава поставил задачу: 1) «описать и изучить возможно полно и обстоятельно те греческие рукописи, которые так или иначе относятся к Церковному уставу и которые уясняют нам историческое прошлое и нынешний состав данной книги, с преимущественным вниманием к тем рукописям, которые касаются его истории в древнейшую пору христианской Церкви, когда наш Церковный устав еще только вырабатывался в кодекс правил, регулирующих строй православного богослужения, и когда записи Уставов или Типиконов в нынешнем смысле этого слова еще не существовали; 2) проверить личным осмотром все те рукописи и данные для истории Церковного устава, которые были обнародованы и извлечены на свет Божий из книгохранилищ восточных и западных прежними путешественниками и учеными, чтобы иметь возможность вполне самостоятельно и без предубеждений судить как о самих памятниках, так и о-научной их ценности для истории настоящей богослужебной книги» 44 , например, о научной ценности «Евхология» Гоара, о семи экземплярах. |
|
|
