| Им, значит, юбилей. А мне – 65-й. Таким образом, В. Н. Хитрово был не вполне точен, когда утверждал, что о. Антонин «оставил после себя собственноручные записки, в которых ежедневно, в течение с лишком 60 лет, записывал пережитое, виденное и слышанное им с августа 1830 года по 5 января 1894 года» 1373 – если только здесь не описка («1830» вместо «1832»). А. А. Дмитриевский в своей статье 1904 г. и повторяющие его дословно архим. Киприан (Керн) и архим. Никодим (Ротов) датируют почему-то начало дневника 1841 г. 1374 . Ежедневные записи к концу года составляли существенный объем. При случае автор фиксирует – не без иронии – масштаб своей ежегодной дневниковой продукции: «Растут мои тетрадки. Им дела нет до того, что сих дел мастер, с их умножением и ростом, все умаляется и сокращается. Нарождается по 7 штук в год. Плодовитость кроличья, поистине» (18 января 1888 г.) 1375 . За сим следуют самоуничижительные воздыхания в духе покаянной этикетной традиции древних книжников: «давно бы следовало... освободить эти руки от труда, никем не заповеданного и никому не нужного! Пусть бы это было делом страсти, перед которой пасует всяк ум, а то на бедную тетрадку смотришь чуть не с остервенением – и все-таки пишешь и пишешь!». Особая тема – цель, «сверхзадача» дневника. С. И. Пономарев считал, что «о. Антонин набрасывал страницы своего дневника только как столбы, как грани, как вехи для составления будущей истории своей жизни в Палестине. Но есть и теперь в дневнике его интересные страницы, есть много разбросанных материалов для истории того времени» 1376 . Прямых свидетельств, которые позволяли бы думать, что Антонин намеревался когда-либо писать мемуары, нет. Что касается автобиографических записок, начальные фрагменты которых (родословная, рассказ о рождении и первых детских впечатлениях) были опубликованы В. Н. Хитрово в 1899 г. 1377 , а продолжение – «Частная история моей жизни» (о пермских семинарских годах) – сохранилось в архиве А. А. Дмитриевского , в недатированной копии, не позволяющей судить о времени создания текста, то эти записки ни по манере изложения, ни по содержанию не соответствуют дневнику. |
| После работ Сливы и Шугаева исследователи почти не обращались к Кур. В статье архим. Макария (Веретенникова) 27 можно обнаружить резюме выводов Сливы без какой-либо их критической оценки и без упоминания альтернативных выводов Шугаева. В докладе А.А. Андреева, прозвучавшем на Ежегодной научной конференции студентов и аспирантов Богословского факультета ПСТГУ 16 апреля 2016 г., Кур описывается как «утренние молитвы» или «чин утренних молитв», с ремаркой о том, что он «нуждается в более тщательном исследовании», и без всякого упоминания уже существующих работ, посвящённых этому чину 28 . 2. Данные рукописей За период, истекший со времени появления работ Сливы и Шугаева, новые рукописи Кур выявлены не были. Таким образом, Кур продолжает оставаться известным только в пяти списках: одном кодексе XIII b. 29 и четырёх – XIV b. 30 Впрочем, выше мы упоминали о том, что среди рукописей Синайской библиотеки архим. Антонин (Капустин) видел Часослов, включавший в свой состав Кур, который в описи значился под номером 12. Спустя полстолетия М.Н. Сперанский заявил, что архим. Антонин – «вероятно, по ошибке» – под номером 12 описал рукопись Отсюда прямо следует, что Кур должен присутствовать ещё и в кодексе SinSlavlS, как и указывает в своём описании этой рукописи сам Сперанский 31 . Однако в действительности в SinSlavlS Кур отсутствует 32 , а описание рукописи Сперанским, без сомнения, основано не на его знакомстве с ней, но дословно скопировано им из описания архим. Антонином рукописи В свою очередь, рукопись уже после знакомства с ней архим. Антонина оказалась в Санкт-Петербурге – как пишет сам Сперанский 33 , сначала один лист из неё был вынут еп. Порфирием (Успенским) и поступил в Императорскую Публичную библиотеку 34 , затем оставшийся кодекс был через И.В. Ягича приобретён той же библиотекой 35 . Из фактов отсутствия Кур в SinSlavlS, наличия Кур в SinSlav41N (который не был известен Сперанскому) и принадлежности SinSlav41N к кодексу Q.n.I.57 36 можно сделать только один вывод: вопреки Сперанскому, архим. Антонин не ошибался и действительно имел в виду рукопись а, следовательно, в момент его работы с ней она ещё содержала в своём составе тот самый лист с Кур, который позднее был заново обнаружен среди «новых находок». |
| Архим. Антонин (Капустин) Архим. Антонин (Капустин) В 1860-1865 гг. А. являлся настоятелем посольской церкви в К-поле. Это был период его наиболее плодотворной научной деятельности. В 1862 г. им был составлен каталог 624 рукописей б-ки иерусалимского Святогробского подворья в К-поле (опубл.: Дмитриевский А. А. Путешествие по Востоку и его научные результаты. К., 1890. С. 119-148), в к-ром А. впервые обратил внимание ученых на уникальный рукописный сборник, содержащий текст Дидахе . В апр. 1862 г. А. посетил г. Никею (Изник) и его окрестности (материалы о поездке в Вифинию и зарисовки опубл. в ХЧ в 1862-1863). Весной 1863 г. А., получив отпуск, единственный раз за более чем 40-летнее пребывание на Востоке смог совершить поездку на родину; по пути в Батурино к родителям он посетил крупнейшие научные центры Европы и России (Вена, Прага, Дрезден, Петербург, Москва) и книжные собрания крупнейших библиотек, познакомился с лучшими специалистами в области славяноведения и византинистики. В том же году по поручению Святейшего Синода А. исследовал на Афоне вопрос о подлинности Синайского кодекса Библии, подтвердив его древность, а в 1868 г. вел в К-поле переговоры об окончательной передаче этой ценнейшей рукописи рус. правительству. В мае-июле 1865 г. он совершил поездку по балканским провинциям Османской империи (Македония, Фессалия, Эпир), собрав в путевых дневниках богатый археологический материал по церковной истории (В Румелию. СПб., 1879; Из Румелии. СПб., 1886). В 1865 г. А. был назначен временно заведующим делами Русской духовной миссии в Иерусалиме (5 июня 1869 утвержден в должности ее начальника). Миссия, основанная в 1847 г., находилась в это время в сложных отношениях с Иерусалимским Патриархатом и представителями др. конфессий в Палестине, а также испытывала крайнее стеснение в денежных средствах, необходимых для ее работы. А. благодаря тонкому пониманию политической и церковной ситуации на христ. Востоке, прекрасному знанию греч. и ряда вост. языков и дипломатическому таланту, сочетавшемуся с личным обаянием, сумел постепенно улучшить положение Русской миссии, укрепить ее авторитет в Палестине. Добившись более внимательного отношения к ней со стороны рус. правительства и Святейшего Синода, А. удалось создать серьезную материальную базу для деятельности миссии в Палестине и значительно расширить существовавшую систему рус. паломничества в Св. землю. |
| Это ходатайство было удовлетворено, и в 1863 г. часть указанных территорий была приобретена Россией. Археологические исследования на русском участке в Иерусалиме производил в феврале 1864 г. французский ученый граф М. Де Вогюе; в 1865 г. – английский палестиновед и археолог К. Вильсон; летом 1874 г. – француз Ш. Клермон-Ганно. Важнейшие же открытия были сделаны начальником Русской Духовной миссии в Иерусалиме архим. Антонином (Капустиным) . Архим. Антонин прибыл в Иерусалим 11 сентября 1865 г. и с первых дней своего пребывания на Святой Земле уделял большое внимание научным исследованиям, связанным с библейской археологией. К раскопкам на русском участке он смог приступить лишь в марте 1883 г., когда на это был получен фирман от турецкого правительства. Одним из важных открытий, сделанных архим. Антонином, было обнаружение остатков древней стены, что помогло по-новому и более правильно понять евангельское повествование о распятии и погребении Спасителя. Дело в том, что величайшая христианская святыня – Гроб Господень – находится в настоящее время внутри стен Иерусалима, между тем как, согласно Священному Писанию , тело Богочеловека было положено вне стен (см.: Ин. 19, 20 ; Евр. 13, 12 ), поскольку по иудейскому обычаю кладбища находились за чертой города. Ранее некоторые западные палестиноведы считали, что стена проходила севернее храма Воскресения, вследствие чего уже во времена земной жизни Спасителя нынешние Гроб и Голгофа должны были находиться внутри тогдашнего Иерусалима и, следовательно, не могли потому считаться подлинными. Раскопки, проведенные архим. Антонином, опровергли это мнение. Открытие и исследование истинного направления стены вскоре подтвердились изысканиями архитектора-палестиноведа К. Шика, более сорока лет изучавшего топографию Иерусалима. Результаты раскопок на русском участке в Иерусалиме были подробно описаны архим. Антонином и составили седьмой выпуск сборника ИППО за 1884 год. Но и этим не ограничились плоды археологической деятельности архим. Антонина в Иерусалиме. Археологическая ценность русского участка была настолько велика, что, помимо отыскания остатков древнееврейской эпохи, архим. Антонину удалось обнаружить сооружения, принадлежавшие к более позднему времени: колонны, арки и остовы столбов, а также остатки нескольких поперечных стен. |
| Думая о тысячах русских паломников, приезжающих на Святую Землю впервые, о. Антонин, сам оказавшийся таким паломником, писал: «Всё для него непохоже на то, что он знал и видел у себя дома. Всё должно уверить его, что Святая Земля не похожа на его родину. В первый раз он, может быть, с прискорбием заметит, что между созданными им самим образами библейскими и между действительностью есть разница часто безмерная. Его представления городов, деревень, полей, лесов и рек, упоминаемых в священной истории, неожиданно оказываются для него неверными, простым сколом окружавших его дотоле предметов. Тяжело, но полезно такое разочарование. Оно приготовляет поклонника к выходу из той исключительности, в которую его невольно поставила его привычка видеть одно и то же у себя на родине — оно расширит его большею частью ограниченный круг зрения на предметы знания и веры и если не тотчас, то мало-помалу приучит его к умеренности и терпимости, столько нужной тому, кто решился принести на Гроб Господень дань и своей признательной души вместе с тысячами других, подобных ему пришельцев, часто непохожих на него ничем, кроме одного образа человеческого и имени христианского» (Там же. С. 12, 15). Своё возвращение в Яффу из Иерусалима о. Антонин описывал очень характерным для всего его мироощущения образом: «Трёхчасовой последний мой путь по Святой Земле совершён был под самыми благими впечатлениями. Прошедшее представлялось сладким сном, будущее — великолепным праздником» (Там же. С. 124). Человеку с таким видением мира предстояло стать самым выдающимся русским пастырем и строителем на Святой Земле. За пять лет жизни в Константинополе Капустин сблизился с русским послом в османской столице — графом Николаем Павловичем Игнатьевым. Всё, что было связано с конфликтами между Русской миссией в Иерусалиме и консульством, не могло пройти мимо посла. Игнатьев решил, что для разрешения этих конфликтов хорошо бы отправить в Иерусалим хорошо ему известного настоятеля русской посольской церкви в Константинополе. Ну а на его место на время прислать начальника миссии из Иерусалима. Так и было сделано. В 1865 году архим. Леонид (Кавелин) отбыл из Иерусалима в Константинополь, а Капустин высадился на берегах Святой Земли. Как тогда казалось — ненадолго. |
| К. являлся незаурядным деятелем среди иерархов правосл. Востока того времени, хотя и ему в условиях тур. владычества приходилось лавировать между властью султана, церковным лидерством К-поля и влияниями европ. дипломатии (включая российскую). В. Н. Хитрово так объяснял непоследовательность церковной политики К.: «Патриарх Кирилл был далеко не гением, ни даже выдающимся человеком, но у него было много здравого разума, и потому он не мог не отдать себе отчета в положении и в необходимости принять какие-либо действительные меры. Но, с другой стороны, он был чересчур грек, слишком связан с Фанаром, чтоб быть в состоянии оторваться от всех уз, связывающих его, и пойти твердо по новой дороге» ( Хитрово. 2011. С. 140). Наиболее точная характеристика противоречивой личности К. и его особого значения в истории правосл. Востока и русско-иерусалимских отношений дана архим. Антонином (Капустиным), к-рый в день смерти патриарха записал в дневнике: «Упокоился наконец бедный страдалец, одаренный сильным духом, тонким умом, властным характером, открытым сердцем, глубоким благочестием, неизменным тактом во всем и редкою простотою в обращении. Прибавим к этому его примерное воздержание, его изумительную подвижность и неутомимую деятельность, его нестяжательность, его равнодушие к честям и отличиям, его признательность к благодетелям, его беззаветную благотворительность и его несокрушимое терпение в беде и болезни… Такого Патриарха Иерусалим не дождется другого» ( Антонин (Капустин), архим. Дневник. 18 авг. 1877 г.//ГМИР. Б-ка. Шифр Б IV. 853/19. C. 207). Лит.: Низложение Иерусалимского Патриарха [Кирилла II]//Современность. 1872. 96; Соловьев П., свящ. Блаженнейший Кирилл II, Патриарх Иерусалимский//Странник. 1873. Т. 2. С. 177-216; Антонин (Капустин), архим. Кирилл II, бывший Иерусалимский Патриарх//ЦВ. 1877. 38. С. 15-17; он же. Из Иерусалима: Статья, очерки, корреспонденции: 1866-1891. М., 2010; Хитрово В. Н. Православие в Св. Земле. СПб., 1881. М.; СПб., 2011. Т. 2; Лебедев А. П. История Греко-Восточной Церкви под властью турок: От падения К-поля (1453 г.) до настоящего времени. |
| Разделы портала «Азбука веры» Описание В 1891 году Алексей Данилович Кившенко (1851-1895) сопровождал снаряженную Императорским Православным Палестинским Обществом археологическую экспедицию академика Никодима Павловича Кондакова в Палестину и Сирию, откуда привёз немало этюдов, воспроизводящих святые места, природу и народный быт стран Ближнего Востока. Он был знаком с архим. Антонином, и в знак особого почтения и благодарности за его труды и пастырскую деятельность написал его портрет. Перед нами уже немолодой человек, в монашеском облачении, с наперстным крестом на груди. Его лицо добродушно и открыто зрителю, художник изображает пастыря таким, каким он был в жизни – очень открытым, добрым, обходительным священником, заботящимся о вверенной ему пастве. Вместе с тем в глазах его, искрящихся любовью, молитвенным горением, глубокая мудрость, свидетельствующая о его необычайно плодотворной научной деятельности, пытливом уме, необычайной работоспособности. Действительно, вся жизнь этого удивительного человека была посвящена организаторской деятельности, строительству храмов, научным изысканиям. Его можно назвать основателем русской Палестины. Очень немногие исследователи Палестины, подобно отцу Антонину, так хорошо чувствовали Горнюю Силу Священной земли. Арх. Антонин Капустин верил, что каждый город, исторически связанный с жизнью Иисуса Христа-Спасителя и Библейскими событиями, имеет не только прошлое, но настоящее и будущее, — поэтому ее исследование было так важно для него и его соратников. Мы видим в скромном одеянии архимандрита простоту, необычайную деликатность. Он стремился откликнуться на просьбу простого человека, помогая бедным, жертвуя немалые денежные средства на строительство школ, больниц, приютов. Всю эту широту его служения художник смог отразить в этом простом и трогательном портрете, мастерски передав психологизм, черты характера этого выдающегося деятеля. История Архимандрит Антонин – являлся выдающимся духовным деятелем, богословом, начальником Русской духовной миссии в Иерусалиме, возглавлявшим ее с 1865 по 1894 годы. Его имя связано с историей русского присутствия на Святой Земле. Большинство русских храмов, монастырей и зданий, которые сохранились до сегодняшнего дня, были построены при личном участии о. Антонина. |
| Для создания прочной материальной базы на Святой Земле западные миссии приобретали земельные участки, а на них строили странноприимные дома, храмы и монастыри. То же самое стал делать о. Антонин, так что большая часть русских земель и недвижимости на Святой Земле была приобретена и обустроена именно при нём. Хеврон. Дуб Мамврийский Первым приобретением о. Антонина на Святой Земле стала покупка достаточно большого участка земли с древним Мамврийским дубом вблизи Хеврона, под сенью которого, согласно Священному Писанию, Авраам встретил Самого Бога. Удивительно здесь не только то, что русский участок стал первым христианским участком в мусульманском Хевроне, но и то, что он остаётся фактически единственным христианским владением в этом городе вплоть до сегодняшнего дня. В священном для мусульман городе иноверных храмов и владений быть не должно. А Хеврон, город Авраама — Ибрагима в арабской традиции, — является священным для мусульман. В этом причина всех конфликтов, с которыми сталкивались в Хевроне как еврейская община, так и русское подворье. Архим. Антонин это прекрасно знал. Равно как и то, что по османским законам того времени ни иностранная религиозная организация, ни просто иностранный гражданин не могли иметь земли в Палестине. И здесь ему сослужил неоценимую службу его друг и помощник Якуб Халеби (1847—1901). Этот молодой человек — ровесник Русской духовной миссии на Святой Земле — был православным арабом и османским подданным, хотя в русских документах он всегда назывался просто Яковом Егоровичем. При о. Антонине Халеби стал драгоманом Русской духовной миссии. Драгоман буквально означает «переводчик». Все иностранные миссии в Османской империи имели такого переводчика, который в действительности также являлся главным связующим звеном между миссией и местными властями. Хевронский и многие другие участки были приобретены для России с помощью Якова Егоровича. Фамилия Халеби буквально означает «происходящий из Алеппо», города в Сирии, — именно там родился Яков Егорович. Под видом сирийского купца он и приехал в Хеврон с тайным намерением приобрести участок для русской миссии. Там он остановился на какое-то время и вёл торговые дела. Конечно, в Хевроне он сказался мусульманским арабским купцом: христианину участок с дубом никто бы не продал. А это значит, скорее всего, что он участвовал и в мусульманском богослужении, чтобы не вызывать подозрений. И вот в какой-то момент он начал вести переговоры о покупке участка с Мамврийским дубом. Конечно, покупал он его будто бы для себя лично. И владелец участка в конце концов согласился. После этого Яков Егорович вернулся в Иерусалим и побежал в миссию к о. Антонину, чтобы сказать ему знаменитые слова: «Теперь Мамврийский дуб русский!» |
| Не беру своего слова назад; если чем смогу послужить, всегда буду рад. Но в настоящую пору меня интересует особенно ваш взгляд на ваше предприятие... что до меня касается, таким ревностным сотрудником, как в старые годы, я уже быть не могу.... И не знаю еще, гожусь ли на что, втянувшись в здешнюю жизнь, которая, правду сказать, мало имеет общего с тамошнею. Во всяком случае, для вас я – покорнейший слуга, только скажите, что вы хотите делать и чего желаете от меня? Стареть начинаю, вот беда!» 1191 . Последствия показали, что преосв. Кирилл, на которого в Харькове возлагались большие надежды, весьма мало выполнил их. Преосв. Макарий был весьма недоволен нежеланием его делиться с читателями «Духовного Вестника» своими впечатлениями и сведениями о православном Востоке. Эго недовольство выразилось однажды даже в таком откровенном замечании преосв Макария в письме к брату: «преосв. Кирилл обещал прислать статью к половине января для журнала. Но вот скоро и половина февраля, а статьи все нет: верно, бедняга, изленился. Да мы и не слишком-το нуждаемся: весь интерес в том, что – из Иерусалима» 1192 . Более усердным сотрудником вновь основанного харьковского журнала по части доставления сведений и вообще статей, относящихся к Православному Востоку, оказался архим. Антонин (Капустин) , бывший тогда настоятелем русской посольской церкви в Константинополе. К нему преосв. Макарий также обращался, чрез посредство прот. Добротворского, с просьбою о содействии журналу «Духовный Вестник». Архим. Антонин весьма сочувственно отнесся к предложению преосв. Макария и был, действительно, особенно на первых порах одним из выдающихся сотрудников харьковского журнала 1193 . С просьбою о содействии своему журналу преосв. Макарий обращался также и к некоторым русским ученым, жившим в России вне Харькова. Таков, напр., был К.И. Невоструев . В надежде, кажется, на его сотрудничество, преосв. Макарий проектировал даже особый отдел в «Духовном Вестнике», именно отдел приложений, где должны были печататься разные древне· русские, преимущественно церковно-исторические памятники. |
| Первым делом о. Антонина на Святой Земле стала попытка утвердить мир как внутри русской миссии, так и между нею и российским МИДом, а также другими христианскими общинами, в первую очередь — Православной Иерусалимской церковью. Все 29 лет жизни о. Антонина в Иерусалиме это ему будет удаваться, как благодаря выдающимся дипломатическим способностям и личному обаянию, так и благодаря тому, что он видел великую ценность в сохранении мира. Сложности в отношениях с российским МИДом были улажены благодаря дружбе о. Антонина с российским консулом в Константинополе графом Игнатьевым. Они могли решать все вопросы друг с другом, минуя собственно иерусалимский состав миссии и консульства. Тех дипломатов, которые в Иерусалиме представляли некоторые сложности для миссии, о. Антонин перед Игнатьевым хвалил и отправлял, с его помощью, на повышение. Так, он писал ему о консуле А. Н. Карцеве — основном противнике прежних начальников РДМ, — что это очень талантливый молодой человек и вряд ли ему стоит столь долго оставаться в такой дыре, с точки зрения дипломатической карьеры, как Иерусалим. Так Карцев был отправлен консулом на Корфу… С Игнатьевым архим. Антонин поддерживал переписку до конца своих дней. Иерусалимский патриарх Кирилл также был рад водворению в Русской миссии опытного и дипломатичного о. Антонина вместо куда более жёсткого и конфликтного о. Леонида (Кавелина). В послании Иерусалимского патриарха российскому Синоду Капустин назван «добрым и действительно добродетельным мужем», «истинно благочестивым», «почтенным по своему образу действий», «мягким», «кротким», «мирным», «добродетельным», «богобоязненным», «братолюбивым», «добролюбивым», «которого и мы отечески любим и чтим». Восстановление добрых отношений с российским МИДом и, независимо от него, с Иерусалимским патриархом предопределило решение Синода оставить о. Антонина в Иерусалиме. Как писал Иерусалимскому патриарху митр. Филарет, «по крайней мере до тех пор, когда усмотрен будет другой, соответствующий требованиям тамошнего служения». Более соответствующий так и не нашёлся. Назначение о. Антонина в Иерусалим стало началом целой «капустинской» эпохи в жизни Русской духовной миссии, да и всего тогдашнего христианского Иерусалима, продлившейся более четверти века. |
|
|
