| Евсевий же дает нам указание (правда также самое краткое и неопределенное) и к уяснению другого замечательного эпизода из жизни Ипполита. Рассказывая в последних главах 1 книги своей истории (43–46 главы) о волнении новацианском, Евсевий довольно подробно описывает переписку, возникшую по поводу этого волнения между предстоятелями старейших христианских церквей – римской, александрийской и антиохийской. Папа Корнилий, в виду движения новацианского желая привлечь на свою сторону расположение знаменитейших церквей востока, написал послание к Фабию епископу антиохийскому, в котором старался представить личность Новациана (у Евсевия он называется Новатом) и дело его в самых темных чертах (гл. 43). Но убеждения Корнилия мало подействовали на Фабия; вероятно в то же самое время или еще ранее этого ему сделаны были более сильные убеждения от противной стороны – новацианской, так что Фабий на некоторое время склонился было к новацианству (начало 44 главы). Таким образом мог возникнуть разрыв между двумя знаменитейшими церквами – римскою и антиохийскою: но восстановителем мира явился влиятельнейший из пастырей того времени – св. Дионисий александрийский . Он написал несколько убедительных посланий и в Антиохию, и в Рим к папе Корнилию и римскому клиру, и даже к самому Новациану, склоняя всех к восстановлению мира (гл. 44–46). Вот об одном из этих-то посланий, написанных Дионисием к римским братиям, Евсевий замечает, что оно отправлено было в Рим через Ипполита. Через какого Ипполита? Так как Евсевий не обозначил ни звания, ни особенного места служения посланного, а между тем самым наименованием его конечно желал дать заметить, что это было лицо значительное и известное: то всего естественнее предположить, что Евсевий разумел здесь того самого Ипполита, о котором говорил несколько ранее – в 20 и 22 главах той же VI книги своей истории,– т.е. Ипполита известного церковного писателя. Первый высказал такое предположение Гизелер в своей статье об Ипполите, напечатанной в 1853 году; и это предположение так естественно, что Деллингер напрасно пытался подорвать его разными софизмами 183 . |
| 982 6) Значительный отдел произведений св. Дионисия составляют письма 983 , которые все относятся ко времени его епископского служения. Они свидетельствуют о живом интересе, какой он проявил к церковным вопросам, о его административном такте и таланте, об авторитете, каким он пользовался далеко за пределами Александрии и Египта. Но и этот отдел литературных произведений св. Дионисия постигла печальная участь: только два письма сохранились в полном виде, от других дошли до нас отрывки, а большая часть известна только по названиям. Целая группа посланий написана св. Дионисием по вопросу об отношении к падшим во время гонения Декия; большей частью они надписываются: «О покаянии» (Шр1 μετανοας), составлены приблизительно в одно время (251–252 гг.) и имеют почти одинаковое содержание. Сюда относятся послания: а) к египетским братьям, б) к Конону, епископу Гермопольскому 984 , в) к александрийской пастве, г) к лаодикийским братьям, д) к братьям в Армении и е) к римским братьям. Из всех этих посланий только от послания к Конону сохранился отрывок, в котором св. Дионисий рекомендует человеколюбивое отношение к находящимся в смертной опасности 985 . В тесной связи с посланиями о падших стоит ряд посланий, написанных по поводу раскола Новатиана: а) к Новатиану 986 в Риме, весьма вероятно, как ответ на его сообщение о вступлении на римскую епископскую кафедру (в 251 г.) с просьбой не доводить до раскола в Церкви и увещанием убедить и заставить братьев возвратиться к единению или, по крайней мере, спасти собственную душу. По-видимому, целое письмо сохранено Евсевием (Hist. eccl. VI, 45); б) к римским исповедникам, которые «продолжали благоприятствовать мнению Новата 987 » (Euseb., Hist. eccl. VI, 46 .5 ) – не сохранилось; в) к Фабию, епископу Антиохийскому 988 , написано, вероятно, в 252 г. с целью отклонить его от сочувствия Новатиану. Довольно значительные фрагменты из этого послания приведены у Евсевия (Hist. eccl. VI, 41; 42; 44); в них Дионисий сообщает о гонении на христиан в Александрии, страданиях мучеников и отпадении от веры; г) к Корнилию 989 , епископу Римскому, в ответ на его письмо Новатиане. |
| Удаление пастырей из среды паств на время гонения, протест и защита этого поступка, деятельность удалявшихся пастырей на пользу гонимых. Множество падших в это гонение, изображение падших св. Дионисием Александрийским и св. Киприаном, причины явления. Исповедники и мученики. Замечания об актах мучеников времен Декия. Законодательными мерами императоров Траяна и Марка Аврелия и ограничиваются прямые враждебные отношения римской правительственной власти II века к христианам. Только уже в средине III века мы встречаемся снова с такими же законодательными мерами, направленными к стеснению христианства. Это было прежде всего при императоре Декии (249–251). Лактанций , писатель начала IV века, говорит: «после многих лет спокойствия церкви богомерзкий Декий вооружился против христианства. Он как будто бы для того и достиг императорской власти, чтобы сделаться гонителем христиан, и как скоро воцарился, ярость его против христиан воспламенилась». 109 В самом деле гонение Декия по своей силе и напряженности принадлежит к числу немногих. Гонение Декия вытекало из его представлений о пользе и нуждах государственных. Подобно другим более замечательным императорам того времени, он стремился к восстановлению и укреплению царства римского, уже начавшего, несмотря на свое кажущееся могущество, расшатываться и колебаться в своих основах. Он усвоил себе политику Траяна и Марка Аврелия, а потому гонение на христиан представлялось его уму необходимым условием выполнения начертанной им программы деятельности. «Декий был одним из лучших императоров римских: дух древнего римлянина, готового на все для защиты всего римского, еще раз воспламенел в лице Декия. Путем восстановления древнеримской государственной религии и древних нравов, и обычаев он стремился предотвратить распадение государственного организма. Поэтому он возненавидел новую религию, делавшую такие великие успехи, готовую, казалось, восторжествовать надо всем национально-римским. В христианстве усматривал он главное препятствие к осуществлению своих предначертаний. |
| In illis populus adhuc chri- stianus est magnus; sed patriarce cum suis arciepiscopis vix possunt eeclesie homines xl, quia propter distantiain magnam similium eis dominorum chri- stianorum magis ab illis infidelibns opprimuntur et tribulantur, ista quod si lucrum ex sepulcro domini nostri Jesu Christi non esset ibi neque illi christiani in vita essent permissi» (Νος λ λη v ο μ ν μ ω ν, 1910 (VII), θναι. В этом сообщении с Запада заключается выразительное свидетельство об угнетенном положении христиан в Египте (равно и в Сирии и Палестине) под властью мамелюков и об упадке иерархического здесь предстоятельства. Но более подробные и ценные сведения доклад сообщает о Константинопольской церкви (см. нашу статью «Патриархия и храмы в Константинополе от второй половины X V века до настоящего времени» в Журнале Министерства Народного Просвещения за 1915 г., июль, стр. 24–28 отдела «Современная летопись»). 210 Списки епархий Александрийской церкви по каталогам императора Льва VI Мудрого, Нила Доксапатра и Дионисиевскому (от 1681 г.) опубликованы в книге епископа Порфирия Успенского «Александрийская патриархия», I, 333–340 (Ср. Wiltsch, Handbuch der kireh- lichen Geographie und Statistik, В. II, S. 355–356. Berlin1846). Представляемые же нами списки служат прямым дополнением этого русского издания. 211 Χροσνθον, το μακοριωττου πατριρχου τν Ιεροσολμων, Συν- ταγμτιον, σ. 69–70. ν Τεργοβστ 1714. – Аналогичные сведения об Александрийской церкви сообщаются в редкой брошюре «Описание Четырех Вселенских (sic) Патриарших Престолов: Константинопольского, Александрийского, Антиохийского и Иерусалимского. В Санкт-Петербурге, 1784 года. Печатано у Христофора Геннига» (стр. 1–59). «Описание» представляет – за малым исключением – перевод отмеченного труда иерусалимского патриарха Хрисанфа. В частности, «О патриаршем александрийском престоле» здесь сообщается и следующее: «Священвоначальство Александрийское есть престол святаго апостола и евангелиста Марка, который усыновлен быть верховному апостолу Петру, простирается до внутренния Индии и земли Мнринския, где был престол апостола Фомы, а оттуда до Мармарийской Ливии, Африки, Треполии и всея Египетские страны, даже до пределов Палестинских, Юго-Асийския и Юго-Африканские страны». |
| Затем он пошел против Парфян, перешел в 54 г. чрез Ефрат, но был разбит полководцем Суреною близ Карр и в 53 г. убит. Победители, потешаясь над его трупом, залили ему рот золотом. Авлет, после смерти своей, оставил дочь Клеопатру и двух малолетних сыновей – Птоломея XII Дионисия и Птоломея XIII. Согласно его завещанию, 18-летняя Клеопатра принуждена была выйти замуж за 10-летнего брата Дионисия, именем которого правили вельможи. – Муж и жена жили во вражде (52–48=4 г.) Помпей хотя и взял в управление Испанию и Африку, но жил постоянно в Риме и пользовался обширною властью. По смерти супруги своей Юлии, дочери Юлия Цезаря, он стал явно вредить сему последнему. Сенат, по его требованию, обязал Цезаря сложить с себя верховную власть в Галлии и распустить армию, а его Помпея облек неограниченною властью. Оскорбленный Цезарь пришел в Италию, и Помпей бежал в Македонию. В 48 г. Клеопатра изгнана из Александрии и бежит в Сирию. Приготовляясь идти на Помпея войною, Цезарь отпустил из Рима Аристовула II и дал ему два легиона, чтобы иметь себе союзника против своего противника. Но по проискам Помпея Аристовул II был отравлен, а его сын Александр убит. Устроивши дела в Италии, Цезарь переправился с войском в Фессалию. На ее равнинах, при Фарсале, разбил Помпея, который на корабле отплыл со своею семьей в Египет. В это время Птоломей XII Дионисий стоял с войском при Пелузии. Туда и поплыл Помпей. Приближаясь к берегу, он отправил посланного с просьбою об убежище. На совете царя было положено принять беглеца и умертвить. Тотчас, под предлогом мелководья, отправили к кораблю Помпея лодку, чтобы перевести в ней Помпея. Когда лодка причалила к берегу и Помпей хотел встать, убийца сзади поразил его кинжалом на глазах жены и детей, остававшихся на палубе корабля. Труп его был оставлен на берегу без погребения. Его голова и кольцо отосланы к Цезарю. Цезарь прибыл в Египет, куда не замедлила воротиться из изгнания и Клеопатра. Его сделали третейским судьей в ее споре о престоле с ее братом Дионисием. Увлеченный прелестями Клеопатры, Цезарь решил дело в ее пользу. В следствие этого он должен был вести 9-месячную с Александрийскою чернью борьбу, известную под именем «Александрийской войны». Сперва он держался в Александрии, а потом перебрался на остров Фарос. Положение его было тяжелое, но, когда к нему прибыли подкрепления из Месопотамии и Сирии, и когда после одного несчастного сражения Птоломей XII Дионисий утонул во время бегства в реке Ниле, Александрия безусловно сдалась победителю. Цезарь утвердил Клеопатру на престоле, для вида, придав ей в помощь младшего ее брата Птоломея XIII, в качестве супруга и соправителя. |
| Помимо сообщения Платона, единственным относительно надежным источником сведений о З. Э. является сочинение Диогена Лаэртского, к-рый повторяет рассказ Платона и добавляет ряд подробностей, относящихся к жизни и политической деятельности З. Э. ( Diog. Laert. IX 5). Так, Диоген приводит различные версии истории об участии З. Э. в заговоре против некоего тирана и мучительной смерти от рук последнего. При этом точно не известно ни имя тирана (в ранних источниках встречаются имена Неарха, Диомеда и Демила, в более поздних происходит слияние образа этого тирана с известными тиранами античности, в частности Дионисием I из Сиракуз), ни место заговора (упоминаются как родной город философа Элея, так и др. города). По одной из версий, после того как З. Э. был схвачен и выведен на городскую площадь, он сумел своими речами и упреками в трусости вдохновить окружающий народ, к-рый побил тирана камнями. По др. версии, на допросе в ответ на требование выдать имена соучастников З. Э. назвал всех верных друзей тирана, в результате чего тиран казнил их и лишился своих приверженцев. Согласно более подробной версии, З. Э. был подвергнут жестоким пыткам, так что, будучи не в состоянии их терпеть, он подозвал к себе тирана, якобы намереваясь сообщить ему имена сообщников, но когда тот подошел, вцепился зубами ему в ухо и не отпускал его, пока не был заколот (ср.: Diodor. Sic. Bibliotheca. X 18). Наконец, по еще одной версии, опасаясь проговориться под пытками, он откусил собственный язык и выплюнул его тирану в лицо (эту версию приводит, в частности, Климент Александрийский - Clem. Alex. Strom. IV 8. 56). У Диогена и в лексиконе «Суда» есть свидетельство о том, что З. Э. был подвергнут особой мучительной казни: брошен в ступу и там забит насмерть, истолчен в порошок (DK. 29A2; та же история рассказывается об Анаксархе - Diog. Laert. IX 10). Интересное, хотя едва ли достоверное свидетельство о З. Э. приводит Тертуллиан в трактате «Апологетик»: «На вопрос Дионисия, что дает философия, Зенон Элейский ответил: «Презрение к смерти». Подвергнутый затем тираном бичеванию, он оставался нечувствительным к страданиям, удостоверяя истинность своего изречения до самой смерти» ( Tertull. Apol. adv. gent. 50). О мужестве З. Э. перед лицом мучений Тертуллиан упоминает и в трактате «О душе» ( Idem. De anima 58. 4); об этом же есть свидетельство у Немесия , еп. Эмесского ( Nemes. De nat. hom. 30), Евсевия , еп. Кесарии Палестинской ( Euseb. Praep. evang. X 14. 15) и др. церковных писателей. Согласно нек-рым араб. источникам, З. Э. умер в возрасте 78 лет, однако общая недостоверность араб. жизнеописаний З. Э. и отсутствие греч. свидетельств заставляют относиться к этому утверждению с сомнением (см.: Rozenthal. 1937). |
| В виду этого государь всячески просит патриарха Нарфения помочь вышереченных Паисию и Макарию возвратить незаконно отнятые у них престолы 230 . По указу государя, от 30 июня 1667 года, 12 июля в Константинополь отправились специальные послы к султану Афанасий Нестеров и дьяк Иван Вахрамеев хлопотать пред султаном о возвращении кафедр патриархам Паисию и Макарию. С послами государь отправил свою грамоту к султану, в которой писал, что вселенские патриархи Паисий и Макарий путешествовали ради собирания милостыни, узнав о чем он, государь, и пригласил их особою грамотою в Москву. «А в бытности своей на Москве, говорит грамота, они, патриарси, нашему царскому величеству часто напоминали, чтоб мы, великий государь, наше царское величество, с вами, братом нашим, с великим государем салтановым величеством, дружбу братскую и любовь имели свыше предков наших, великих и государей, и чрез бы послов и посланников между обоих нас, великих государей, братская дружба и любовь подтверждалась и множилась постоятельно». А так как вышеупомянутые патриархи теперь вознамерились отправиться из Москвы назад, то государь и просит султана, «ради нашея царского величества братцкия дружбы и любви, им, вышереченным патриархам, места свои и престолы по- прежнему одержати изволи» 231 . Была послана особая грамота о патриархах и «к Магмет салтанова величества большому визирю Магмет паше». В этой грамоте о патриархах было написано буквально то же, что и в грамоте к самому султану. Только в заключение говорится: «и тебе, большому визирю Аззем Магмет паше, нам, великому государю, нашему царскому величеству, послужити: брата нашего, великого государя, Магмет султаново величество, на тоб привести, чтоб ево салтаново величество для нашие великого государя, нашего царского величества, братцкой дружбы и любви, им, вышереченным патриархом, места свои и престолы по-прежнему одержати изволил... А впредь наше государское жалованье учнем держати по твоей к нам, великому государю, службе, и служба твоя и раденье у нас, великого государя, в забвеньи не будет». Ордин Нащекин писал, от имени государя, к молдавскому воеводе Ионе Ильяшу с изъявлением благодарности за его радение о делах патриархов Паисия и Макария и с просьбою «и о брате их Кир Дионисие, бывшем патриархе, цареградском, чтоб он паки восприял свой патриаршеский престол, по прежнему радети». В наказе послам повелевалось, при переговорах с турками заявить, что патриархи Паисий и Макарий, будучи на Москве, никакой ссоры между султаном и царем не заводили, а наоборот: все склоняли царя к дружбе с султаном и что они, послы, от имени своего государя ходатайствуют, чтобы патриархам Паисию и Макарию оставлены были их престолы 232 . |
| Тот же гностический характер meleiosis’a отмечается Дионисием и в его рассуждении о совершенстве небесных умов. «Первая иерархия небесных умов, — говорит он здесь, — посвящаемая от самого началосовершенства, тем самым, что она непосредственно устремлена к нему, исполненная, сколько возможно, святейшего очищения, обильного света и совершеннейшего освящения, очищается, просвещается и совершенствуется, будучи не только совершенно непричастна привязанности земному, но и исполнена первоначального света, участвуя в первоначальном знании и ведении. Итак, — продолжает Дионисий, — прилично теперь кратко сказать, что причастие божественного знания и есть очищение, просвещение и совершение, ибо оно некоторым образом очищает от неведения, сообщая по достоинству познание совершенных тайн. Сим же самым божественным знанием, коим очищает, оно вместе и просвещает ум, не знавший прежде того, что открывается ему теперь через озарение свыше; и, наконец, тем же самым светом совершенствует, доставляя твердое познание пресветлых тайн». Таковы основные черты мистики ареопагитик. Идеалом духовной жизни человека является обожение, понимаемое, с одной стороны, как наивысшее «упрощение» духа, а с другой — как метафизическое соединение его с Божеским существом, некоторого рода «возвращение» в первоначальное единство Божества, совершающееся на пути абстрактно-спекулятивной деятельности ума, силою мистического гносиса. В своем учении о простоте духа, как синоним обожения, Дионисий мог базироваться на переживаниях своего внутреннего опыта, но в обработке им данных своего опыта нельзя не видеть следов влияния неоплатонической теософии. Это влияние сказалось и в понимании им kamharsis’a, как метафизического очищения духа от инородной, т. е. вещественной “примеси”. Может быть, под тем же влиянием, — выдвигая значение гносиса, как силы “боготворящей”, — он в истолковании его пошел гораздо далее Климента Александрийского. Если для Климента гносис есть созерцательная «умная» молитва, то для Дионисия он — полное безмолвие ума. Учение о Боге, как трансцендентной, бескачественной Простоте, дало ему возможность сообщить своему идеалу духовной жизни онтологическое обоснование. Далее Климента пошел Дионисий и в понимании индивидуализма гностического идеала. Гностик Климента не сторонится мира и не чуждается практических задач жизни; гностик Дионисия есть уже уединенный monahos, причем на посвящение в монашество Дионисий смотрит, как на одно из церковных таинств, поставляя его на ряду с таинствами просвещения (крещения), евхаристии, мироосвящения, священства. |
| Но не одни только литературные достоинства останавливают на себе внимание читателя при ознакомлении с рассматриваемым сочинением св. Дионисия. Еще выше значение книг «О природе» как исторического памятника, весьма ценного и для истории христианской Церкви, и для истории философских учений древности вообще. Этот памятник дает нам некоторое понятие о великой духовной борьбе, происходившей в то время между христианским мировоззрением и языческой философией древнего мира, и весьма ясно свидетельствует о том, что ученые защитники христианства уже не довольствовались лишь общими указаниями на несостоятельность греческой философии, но начали борьбу с представителями отдельных школ путем подробного научного опровержения различных систем. Историк философии найдет здесь ценные указания, которыми подтверждаются свидетельства других древних писателей об атомистическом учении Демокрита и Эпикура. 383 Эти указания имеют тем более цены, что св. Дионисий был старшим современником Секста Эмпирика и Диогена Лаэрция, главных источников для изучения эпикурейской философии, и по своему образованию мог свободно и беспристрастно оценить «ходячие мнения» об учении Эпикура. Для историка христианской философии книги св. Дионисия «О природе» также представляют весьма интересный памятник, как первая попытка обстоятельного критического исследования одного из наиболее распространенных философских учений древности. Этот интерес увеличивается еще чисто философскими достоинствами книг «О природе». С обычной проницательностью и глубоким пониманием дела св. Дионисий сумел отделить в учении атомистов главные и существенные понятия от второстепенных и выдвинул против опровергаемой им теории те именно соображения, которые яснее всего обнаруживали ее несостоятельность. По справедливому замечанию Roch’a, 384 «если, с одной стороны, современная атомическая теория является результатом постепенного преобразования атомистики Демокрита, то противники атомистики в существе дела всегда возвращались к тем аргументам, которые ясно и решительно были выдвинуты против этой теории уже Дионисием». |
| п.), изумительную стройность (например, в частях тела человеческого) и поразительную красоту (в светилах небесных, в морях, реках, лугах, представляющих такое разнообразие картин, в цветах полевых, особенно в прекрасном устройстве тела человеческого), мы вынуждаемся признать, что этот прекрасный мир обязан своим происхождением премудрейшему, прекраснейшему и совершеннейшему художнику – Богу, и таким образом доходим до убеждения в бытии Бога – бесконечного Духа. Если не предположить такого Творца, то надобно будет допустить, что чудно устроенный видимый мир произошёл или сам собою – от случайного столкновения атомов, или от какой-нибудь неразумной физической силы, или, наконец, от разумных сил, находящихся в мире. Но тогда в произведении будет более, чем сколько заключается в причине. Никогда атомы, скажем с св. Дионисием Александрийским , не могли образовать статую из глины или камня. Необходимо искусство человеческое для того, чтоб и понять эти произведения, и совершить их. Если же без мудрости, без разума, невозможно создать бездушный образ, образовать грубые черты тела человеческого, то каким образом мог силою случая быть произведён сам человек? Никогда искусство человеческое не сообщало своему произведению силы движения, или силы чувствования, – говорит Лактанций . Какой художник, – не говорим уже о других чувствах, – устроил когда-нибудь сердце человеческое или его голос? И может ли здравый разум допустить, чтобы то, чего не может сделать человек при помощи соображения и мудрости, могло быть совершено совокуплением атомов, случайно между собою соединившихся? Нельзя признавать случай причиною устройства мира, потому что случай, понимаемый в смысле причины, есть пустое бессодержательное слово, только отрицание причины. Если признавать причиною устройства мира какую-нибудь физическую силу, очень, положим, могущественную, но не разумную; тогда будет нарушение того коренного закона разума, по которому для всего должна быть достаточная причина и в произведении не должно быть более, чем сколько заключается в причине, или, как древние говорили, никто не может дать другому то, чего не имеет. |
|
|
