| Место умершего Святослава тотчас же занял Всеволод, который в самом начале следующего 1077 г. уже должен был выступить против Изяслава, встретился с ним на Волыни, и тут уступил ему старшинство, сохранив по-прежнему права свои на Чернигов и Мономаховы – на Смоленск, между тем как сын Святослава, Олег, был выведен из своего Владимира-Волынского, а прочие братья Олеговы, за исключением Глеба, тогда уже убитого Чудью заволоцкою, увидели себя в числе князей-изгоев. Благодарный дяде за оставление ему Смоленска, Мономах, в том же 1077 году, два раза ходил на Всеслава Полоцкого, летом – со своим отцом, а зимой – с двоюродным братом, Святополком Изяславичем, сжёг и разграбил Полоцк, потом прибыл в Чернигов, тут, на Красном дворе, задал в 1078 г., пир Всеволоду и гостю Всевовлодову – Олегу Святославичу, причём поднес в дар отцу часть добычи полоцкой, 300 гривен золота 21 , и возвратился в свой Смоленск. В его отсутствие, Олег, скучавший изгойством в Чернигов, удалился в Тмутаракань, к брату своему Роману, соединился там с другим изгоем, князем Борисом Вячеславичем, пригласил на помощь половцев и, вступив с ними в русские пределы, двинулся прямо на Чернигов, из которого навстречу ему выступал Всеволод. Противники сошлись между Золотоношей и Пирятином, и тут, у р. Оржицы, Олег наголову разбил дядю своего, который, потеряв в бою лучших дружинников Жирославича, Тукы, Порея, – бежал к брату в Киев и тотчас же уведомил о беде своей Мономаха. Дав слово брату «сложить за него голову», незлопамятный Изяслав пошёл с Всеволодом и сыном своим Ярополком к Чернигову, где властвовали Олег и Борис, и сюда же спешил из Смоленска Мономах, успевший пробиться сквозь полчища половецкие и соединиться с отцом и у Переяславля. Ярославичи с сыновьями приступили к Чернигову тем скорее, что на ту пору не было тут ни Олега, ни Бориса, уехавших в Тмутаракань сбирать войско 22 . Но черниговцы, преданные Олегу, в котором они видели сына прежнего князя своего и любили человека доброго, прямодушного, привлекавшего сердца ласковостью, а дружину разгульностью, укрепились за своими твердынями, состоявшими тогда из двух городов: четырёхстороннего окольного, окружностью вёрст на 12, да внутреннего, в виде трёхвёрстной с лишком трапеции 23 , – и решились не впускать к себе Ярославичей. Последние, облегши окольный город, начали осаду, «Володимер же, – говорит летописец, – приступи к вратам всточным, от Стрижени (речка в Чернигове) отя врата» – и окольный город достался победителям, и жители перебежали во внутренний. В это самое время Ярославичи узнали о приближении к Чернигову Олега с Борисом и, не успев осадить внутреннего города, двинулись навстречу племянникам, нашли их в Переяславском уезде, и здесь, на Нежатиной ниве (нынешний хутор Неготин, близ сельца Гнедина 24 , произошло 3 октября 1078 г., новое побоище, стоившее совершенного поражения Олегу и – жизни: с одной стороны князю Борису, с другой – вел. кн. Изяславу, смертельно поражённому копьём в плечо. |
| дицы во второй половине XI в., сообщает летописный некролог князю Ярополку Изяславичу . Десятина давалась не всем вновь основанным церквам, а только соборным. Об этом свидетельствуют обеспечение Ярославом десятиной новой церкви Бориса и Глеба в Вышгороде и учреждение в ней службы «по вся дни», по сообщению «Чтения о Борисе и Глебе» . Таковы указания на получение десятины новгородским кафедральным собором и изменения, внесенные в ее отчисление в Новгородском уставе князя Святослава Ольговича 1137 г. , установления о передаче десятины в 1136 г. смоленской кафедральной церкви и собору во Владимире Суздальском 1158 г., который был основан Андреем Боголюбским , свидетельство о получении десятины владимирским и суздальским соборами в Послании Симона к Поликарпу . «Правило о церковных людях и о десятинах» — трактат XIII в. о правах церковной организации на принадлежащие ей большие материальные средства также связывает десятину только с «соборными церквами» . Десятина от «даней» Приведенные выше свидетельства говорят о том, что десятина была отчислением в пользу церковной организации от поступлений князю . Каков был ее состав? Прежде всего это десятая часть от княжеских даней («от всякого стада и всякого живота», «от всего имения», «от всих скот своих... и от жита на вся лета», «от дани... десятую часть», «десятины по всем градом»). Структура десятины «от даней» хорошо видна в Смоленской уставной грамоте 1136 г., данной одной из «соборных церквей»: она взимается с каждой из 34 административных единиц княжества, города или волости, которые выплачивают на княжеский двор установленную сумму, начиная от 1000 гривен в Вержавлянах и 400 гривен с Торопца и кончая 10 гривнами с мелких волостей. Выделение территорий Смоленского княжества, плативших княжеские дани и десятину с них епископу, — заслуга Л. В. Алексеева . Но 30-е годы XII в. — это время, когда в сбор десятины по сравнению со временем, когда она была установлена, вносились значительные изменения (ограничение состава десятины, появление других источников обеспечения). Поскольку в X—XI вв. дани собирались княжескими дружинниками и зависимыми людьми княжеского двора, отчисление десятины производилось непосредственно в центре, куда поступали дани [см. указание на княжеское распоряжение «властелину» Вышгорода передавать десятину новой местной соборной церкви Бориса и Глеба в «Чтении о Борисе и Глебе» (см. выше)]. |
| Новый этап войны предполагал и новые ее формы. Ими стали походы в степь, предпринимаемые в необычно ранние сроки, оказавшись, поистине, новым словом в отечественном военном искусстве. Мы никогда не узнаем, кому именно принадлежала идея проведения таких походов, однако инициативу их организации летописная традиция навсегда закрепила за Владимиром Мономахом. Только авторитет самого доблестного воина среди внуков Ярослава Мудрого мог преодолеть инерцию мышления подавляющего большинства военной аристократии и среди них самого великого князя Святополка Изяславича. Для решения этого архиважного вопроса в обстановке максимальной секретности правители Киева и Переяславля в марте 1103 г. удалились в Долобск - княжескую охотничью ставку на левой, луговой стороне Днепра, отрезанную от столицы разливом. Источники ярко, почти с протокольной точностью, повествуют, о том, как на совещании, проходившем в охотничьем шатре, Владимиру Всеволодовичу пришлось использовать все свое красноречие, чтобы убедить Святополка Киевского и его дружину в правильности избранного замысла. Аргументация Мономаха оказалась безупречной, и вскоре войско семи сильнейших русских князей выступило в поход. Помимо Святополка и Владимира, которые, наверняка, вели все наличные силы киевщины и переяславщины, упомянут Давыд Святославич, располагавший лишь половиной черниговских сил (его брат Олег отказался участвовать). Обращает на себя внимание участие полоцкого князя Давыда Всеславича. Кроме них участие в походе приняли племянник Святополка Вячеслав Ярополчич, княживший в это время в Турово-Пинской земле и внук Игоря Ярославича Мстислав, который, возможно, в это время правил в Смоленске или Владимире Волынском. Упомянут также Ярополк Владимирович, - второй сын Мономаха, - как, вероятно, уже имевший самостоятельную дружину. В поход выступили как на конях, по берегу Днепра, так и в лодьях (пехота), спустившись ниже порогов, до Хортицы. Уже 4 апреля 1103 года на р.Сутине (Молочная), в четырех переходах от места высадки, русские нанесли половцам неслыханное поражение. |
| – О времени и месте его рождения сведений нет; при первом в о княжении отца в Киеве, получил Суздаль, в 1149 г.; во время войны отца с Изяславом II Мстиславичем, великим князем киевским 106), оставлен, с дружиной в 50 чел., для вспомоществования Святославу Олеговичу, князю черниговскому ), отстаивал, но не отстоял, Новгород-Северский и ушел в Суздаль, к отцу, в 1150 г.; получил от отца Поросье и, с Берендеями, отразил набежавших сюда Половцев, в 1152 г.: киевский двор его ограблен в день смерти Юрия, 15 мая 1157 г.; вместе с Рюриком Ростиславичем ), ходил, из Торческа, помогать Ростиславичу Мстиславичу, великому князю Киевскому 167), при чём соединился, у Котельницы, с Мстиславом Изяславичем 144), племянником первого, в 1160 г.; выгнан из суздальской области единокровным братом своим, св. Андреем Боголюбским 20), в 1162 г.: с матерью и двумя единоутробными братьями: старшим Мстиславом ) и младшим Всеволодом 58), удалился в Константинополь, где император дал ему «в Дунай 4 города», в 1163. – Из Греции он не возвращался и дальнейшая судьба его неизвестна. 517. Василько (Василий) Ярополкович 517. Василько (Василий) Ярополкович, князь брестско-дрогичинский, единственный сын Ярополка Изяславича, князя бужско-волынского ), от брака с дочерью Святослава Олеговича князя черниговского ), неизвестной по имени. – Род., по-видимому, в Луцке, в 1166 г.; потерял отца в 1167 г.; по свидетельству сказаний, приводимых Татищевым, подучил Брест и Дрогичин, в 1171 г.: сражался с Владимиром Володаревичем (Владимировичем), князем минским,. 533), в 1182 г. – Время смерти и место погребения тела его не указываются. – Был женат, по Татищеву, на княжне мазовецкой, известной только под этим названием, и от брака с ней (или с другой), по тексту родословной летописной – впрочем в этом именно месте, очевидно спутанному, имел сына Всеслава 591). – Примечание. Князь этот постоянно смешивается нашими историками с двумя соименными ему князьями: Васильком Ярополковичем изгоем 518) и Васильком Ярополковичем михайловским 519). |
| Мужи, бояре и дружина, располагавшие судьбою края, то появлялись, то исчезали, то возвышались, то падали; в Руси не могло образоваться ни прочной княжеской власти, ни родовой аристократии, ни еще менее – народоправления. Несмотря на такой порядок, неблагоприятствовавший гражданственности, начала образованной жизни в материальном и духовном отношении, развиваемые христианством, не давали народу впасть в кочевую дикость. Сношения с Византиею и Западом и давние торговые связи, продолжали поддерживать стремления к гражданственности. Христианство распространило в народе понятие о духовной жизни и знакомило народ с книжным учением. В период удельный, до Татар, в Южной Руси переводились и читались византийские книги, большею частию религиозного содержания; были и свои оригинальные писатели, не только духовные, но и светские, как это показывает песнь Игорева; упоминаемый в ней Баян и некоторые черты из памятников тогдашнего времени указывают на то, что самобытная поэзия достигала уже литературного смысла. Так образовалось в Южной Руси слияние гражданственности и духовного просвещения с дикостию и кочеваньем, начал свободы общественной с деспотическим произволом. Князья выбирались и признавались народным голосом, но народное значение сосредоточилось только в случайной толпе удальцов; утеснения и противонародные поступки власти наказывались судом массы, но масса эта была неправильно организована; отсутствие сословности, родовой аристократии, привилегии сословий, вместе с тем произвол случайно-сильного и унижение слабого и незначительного, – во всех этих чертах народной жизни виден зародыш будущего казачества. В конце XI-ro века, Южноруская Земля обозначается уже по отделам своей народности: в Чернигове образовалась своебытная Земля, в Волыни также, и в Червоной Руси. Судьба народа в этих отделах Южной Руси ускользает из истории, ибо летописи гораздо более заняты Киевом, а по отношению к другим областям говорят только о князьях. На Волыни центром сделался Владимир. Князь Ярополк Изяславич, посаженный Всеволодом, был изгнан сыновьями Ростислава, внука Ярославова; а потом выгнал Ростиславичей великий князь Всеволод и посадил там сына своего, Владимира. |
| Усобица Юрия с племянником Изяславом давала половцам средства жить на счет Руси. Мы видели, что по утверждении Юрия в Киеве, в 1155 году, Поросье получило особого князя, сына его, Василька; половцы не замедлили навестить последнего в новой волости; но Василько с берендеями разбил их и приехал к отцу со славою и честью, по выражению летописца. Скоро после этого Юрий отправился к Каневу на съезд с ханами половецкими; они начали просить освобождения пленников своих, взятых берендеями в последней битве, но берендеи не отдали и сказали Юрию: " Мы умираем за Русскую землю с твоим сыном и головы свои складываем за твою честь " . Юрий не захотел насильно взять у них пленников, потому что опасно было раздражить эту пограничную стражу; он обдарил половцев и отпустил их; это любопытное известие показывает нам отношения пограничных варваров к князьям, за честь которых они складывали свои головы. В том же году половцы опять пришли на границу за миром; Юрий пошел толковать с ними о мире так, как обыкновенно ходили на добрую войну, взял с собою обоих Мстиславичей - Ростислава и Владимира, Ярослава Изяславича, отряд галицкого войска и послал сказать половцам: " Ступайте ко мне на мир " . Половцы приехали сначала в небольшом числе поглядеть только, много ли у русских войска, и сказали Юрию: " Завтра придем к тебе все " ; но в ночь все убежали. На севере в 1149 году финны (ямь) пришли ратью на Новгородскую волость, на Водскую пятину; новгородцы с водью вышли к ним навстречу в числе 500 человек и не упустили ни одного человека из неприятелей: всех перебили или побрали в плен. Что касается бояр, действовавших в рассмотренный период времени, то из тех, которых мы видели у Мономаха, Иван Войтишич продолжал служить и сыну Мономахову Мстиславу, ходил с торками на полоцких князей, оставался в Киеве и при Всеволоде Ольговиче, который посылал его устанавливать наряд в Новгороде, но вместе с другими главными боярами действовал против брата его Игоря в пользу внука Мономахова. Мы видели при Мономахе переяславским тысяцким Станислава; в рассказе о супойской битве при Ярополке летописец говорит, что в числе убитых бояр находился Станислав Добрый Тукиевич: имеем право принять этого Станислава за прежнего переяславского тысяцкого и считать его сыном Тукия, Чудинова брата, известного нам прежде. |
| Мы видели деятельность изгоя Ростислава, сына Владимирова; у него остались сыновья в том же положении, следовательно, с теми же стремлениями; мы видели судьбу изгоя Бориса Вячеславича; у него, как видно, не было ни братьев, ни сыновей; но были сыновья у Игоря Ярославича - тоже изгои; к числу их Изяслав захотел присоединить еще и детей Святославовых, тогда как последние имели основание не считать себя изгоями: их отец был старшим, умер на главном столе. Если Изяслав мог считать это старшинство незаконным и мстить детям своего гонителя отнятием у них волостей, то Всеволод не имел на это никакого права: Изяслав был изгнан не одним Святославом, но Святославом и Всеволодом вместе; Всеволод признавал изгнание Изяслава справедливым, признавал старшинство Святослава до самой смерти последнего; на каком же основании он мог считать сыновей Святославовых изгоями, лишить их волостей? Несмотря на то, Всеволод, враждуя с Святославичами за недавнее изгнание и пользуясь правом победы, не думал приглашать их в Русь, и тем готовил для себя и для потомков своих новую усобицу. Всеволод сел в Киеве, на столе отца своего и брата, взял себе все волости русские, посадил сына своего Владимира в Чернигове, а племянника Ярополка Изяславича - во Владимире-Волынском, придав к нему Туров. Но обделенные князья не могли долго оставить его в покое. В 1079 году явился Роман Святославич с половцами у Воина, Всеволод вышел навстречу, стал у Переяславля и успел заключить мир с половцами, разумеется, давши им верное вместо неверного, обещанного Романом. Половцы не только не сделали для Романа того, за чем пришли, но даже убили его на возвратном пути вследствие ссоры, которую завел Роман с их князьями за обман, как говорит одно очень вероятное известие. Впрочем, из последующих известий летописи видно, что виновниками убийства Романова были собственно не половцы, а козары, знак, что Романове ополчение было сбродное из разных народов и что козары после разрушения своего царства существовали еще как особый народ и играли некоторую роль на степных берегах Черного и Азовского морей. |
| Из родичей Мономаха были и другие не менее храбрые князья, не менее деятельные, как, например, чародей Всеслав полоцкий. Роман и Олег Святославичи; но храбрость, деятельность Мономаха всегда совпадала с пользою для Русской земли; народ привык к этому явлению, привык верить в доблести, благоразумие, благонамеренность Мономаха, привык считать себя спокойным за его щитом и потому питал к нему сильную привязанность, которую перенес и на все его потомство. Наконец, после личных доблестей не без влияния на уважение к Мономаху было и то, что он происходил по матери от царской крови; особенно, как видно, это было важно для митрополитов-греков и вообще для духовенства. Киевляне должны были желать, чтоб Мономах занял отцовское место; они могли желать этого тем более, что Мономах был им хорошо известен и известен с самой лучшей стороны, тогда как Святополк Изяславич жил постоянно на отдаленном севере и только недавно, по смерти брата своего Ярополка, перешел из Новгорода в Туров, без сомнения, для того, чтобы быть поближе к Киеву на случай скорой смерти Всеволода. Но мы видели причины, которые заставляли Мономаха отказаться от старшего стола: он опасался, что Святополк не откажется от своих прав и будет доискиваться их оружием; Мономах должен был хорошо знать, к чему ведут подобные нарушения прав; должен был также опасаться, что если Святополк будет грозить ему с запада, то с востока Святославичи также не оставят его в покое. Киевляне не могли не уважать основание, на котором Владимир отрекся от их стола, не могли не сочувствовать уважению к старшинству и притом не имели права отвергать Святополка, потому что еще не знали его характера; и когда он явился из Турова в Киев по приглашению Мономаха, то граждане вышли к нему с поклоном и приняли его с радостию. Но радость их не могла быть продолжительна: характер сына Изяславова представлял разительную противоположность с характером сына Всеволодова: Святополк был жесток, корыстолюбив и властолюбив без ума и твердости; Сыновья его были похожи на отца. |
| 1047 Ульрих I, к которому после смерти бездетного Оттона перешло графство Орламюнде, был маркграфом Крайны – марки в верховьях Савы, на юге Каринтийского герцогства. 1049 Ульриха II, последнего в роду графов ваймарских и орламюндских, вымершем вместе с ним в мужской линии в 1112 г. 1050 Граф Людвиг (Людовик), из рода тюрингенских Людовингов с главным родовым замком в знаменитом Вартбурге. Его сын Людвиг стал первым в ряду весьма влиятельных с XII в. тюрингенских ландграфов, положение которых было близко к герцогскому. Этим объясняется необычное титулование Людвига в «Саксонском анналисте» «графом Тюрингии». 1051 Современный город Лувен (по-немецки – Лёвен) в Бельгии. Графства Брабант и Лувен были соединены в начале XI в. под властью Ламберта, потомка нижнелотарингских герцогов. 1052 Экберт II, маркграф майсенский (с 1068 г.), из древнего северносаксонского рода Брунонов, родичей германских королей из Саксонской династии, один из вождей саксонского восстания против короля Генриха IV; Экберт назван по родовому замку Брауншвайг в Северной Саксонии. Фигура Экберта занимала одно из центральных мест в генеалогических связях русских князей с восточносаксонской знатью в 1070–1080-е гг. (см. следующее примеч.). 1053 «Король Руси» – волынский князь Ярополк Изяславич, сын киевского князя Изяслава Ярославича; брак состоялся, вероятно, в 1071/2 г. (Назаренко 2001а. С. 524–529; здесь же и сводная таблица генеалогических связей, о которых сообщает «Саксонский анналист»). Изображения Ярополка и Кунигунды, которая на Руси носила имя Ирины, сохранились на двух миниатюрах в так называемом «Молитвеннике Гертруды», матери Ярополка, дочери польского короля Мешка II; миниатюры издавались неоднократно, см. последнее из известных нам качественных воспроизведений: Сарабьянов, Смирнова 2007. С. 81, 84. Табл. 76, 79. 1054 «Гюнтер» и «Сиццо» (Sizzo – уменьшительная форма имени «Зигфрид») – фамильные имена в роду графов, именовавшихся по замкам Шварцбург и Кефернбург (в верховьях Зале), который в XII в., во времена, когда писался «Саксонский анналист», был одним из наиболее влиятельных в Тюрингии. Упомянутые в данном случае графы Гюнтер и Сиццо были из числа родоначальников (Шварцбург впервые упоминается в источниках с 1071 г.). Обычно брак Гюнтера с русской княжной, вслед за Н. А. Баумгартеном (Baumgarten 1927. Р. 10. Table II. N 7), датируют временем после 1087 г., т. е. после гибели Ярополка Изяславича и возвращения Кунигунды-Ирины в Германию; однако из текста источника это, вообще говоря, не следует, и женитьба Ярополковны могла состояться еще при жизни отца, в конце его княжения. В самом деле, иначе возникает вопрос, почему Анастасия, старшая из дочерей Ярополка, осталась на Руси и вышла замуж за минского князя Глеба Всеславича, а ее сестра была увезена матерью в Германию? Впрочем, возможно, к моменту отъезда Кунигунды из Руси, Анастасия уже была замужем, а младшая Ярополковна еще совсем мала, так что мать предпочла взять ее с собой. Ср. следующее примеч. |
| Конрад, гр. плёцкауский, мгр. Саксонской северной марки (ум. в 1133 г.) 234 Конрад, мгр. майсенский (1123–1156) 280, 280 Конрад, мгр. нижнелужицкий (ум. в 1210 г.) IV, 309 Конрад Церингенский, правитель Бургундии (ум. в 1152 г.) 280, 280 Конрад, архиеп. майнцский (1161–1165, 1183–1200) 284 Конрад, еп. констанцский (934–975) III, 189 Конрад, гражданин Регенсбурга (1170-е гг.) 275 Констант II, имп. византийский (641–668) 327, 327 Константин I Великий, имп. римский (324–337) 37, 56, 58, 159, 159 Константин III, имп. византийский (641) 354, 354 Константин VII Багрянородный, имп. византийский (913–959, с 944 г. самостоятельно) VIII, 23, 28, 34, 36, 38, 38–39, 46, 49, 58–60, 76 Константин VIII, имп. византийский (976–1028, с 1025 г. самостоятельно) VIII, 73 Константин IX Мономах, имп. византийский (1042–1055) VIII, IXb, 136 Константин X Дука, имп. византийский (1059–1067) VIII Константин Ангел, дед византийского имп. Алексея III Ангела VIII Константин Склир, о. Феофано, тесть германского имп. Оттона II (сер. X в.) VIII Константин, правитель Киликийской Армении (рубеж XI–XII вв.) 159 Константин I, митр, киевский (не позднее 1155–1159) 206 Константин (в монашестве Кирилл), св., первоучитель славянский (ум. в 869 г.) 77, 103 Кончак, хан половецкий (втор. пол. XII в.) 127 Копулч, хан половецкий (кон. XI в.) 360, 360 Королюк В. Д. 107, 187 Кресценций, предводитель римской оппозиции германскому имп. Оттону III (ум. в 998 г.) 163 Кузенков П. В. 54 I Кунигунда, см. Гунхильд (Кунигунда) Кунигунда, ж. германского имп. Генриха II (ум. в 1023 г.) II, 85, 85 Кунигунда, родоначальница рода Дисенов, д. швабского герц. Конрада (ум. в 1020 г.) III, 190 Кунигунда (Ирина), ж. волынского кн. Ярополка Изяславича (ум. в нерв. четв. XII в.) IXa, 120, 231, 231–232, 233–234, 234 Кунигунда, ж. итальянского мгр. Альберта Аццо II, д. гр. Вельфа II, III Кунигунда, ж. бавар. и сакс. герц. Генриха X Гордого, д. герм. имп. Лотаря III (ум. в 1143 г.) III Кунигунда, ж. гройчского гр. Випрехта III, затем – мгр. Севернобаварской марки Дипольда III (перв. пол. XII в.) 234 |
|
|
