| Во вторник по слову Филарета государь уехал из Москвы в Петербург. В следующее воскресенье отмечалась очередная годовщина освобождения Москвы от войск Наполеона. На крестный ход 12 октября владыка отдал распоряжения своему викарию Иннокентию (Сельнокринову): «Полагаю приходскому духовенству быть при своих местах и молебствовать о избавлении от болезни. Собирать все духовенство в ход и потому неудобно, что оно нужно повсюду для больных». Молебны на открытом воздухе, по слову царя, митрополит отменил. В слове своем, вновь произнесенном в Успенском соборе, он взывал к пастве: – Покоримся судьбе Божией во всем; последуем всякому мановению Провидения... Ибо как посещает ныне нас Бог, без сомнения, по грехам нашим, то всего паче потребно для нас покаяние, а с покаянием сообразнее печаль, нежели радость, только бы печаль была по Боге, которого мы оскорбили грехами нашими... Взывал к Богу: – Не отвергни наших молений несовершенных и недостойных; не умножи гнева Твоего за наше маловерие и нечувствие или нетерпение... Виждь вдовиц, угрожаемых бесчадием; виждь младенцев, иже не познаша десницы своея, ни же шуйцы своея, не понимающих также ни вины, ни бедствия сиротства, им предстоящего. Виждь, и милосердствуй... Увы, но чаша гнева Божьего еще не излилась полностью. Холера только усиливалась. К концу октября ежедневно умирало уже полторы сотни человек. Тяжело было видеть, как в иных богатых домах продолжается веселье, с объядением И пьянством. Освящая восстановленную церковь Троицы в странноприимном доме графа Шереметева, 26 октября Филарет призывал беспечных богачей опомниться и тратить свои деньжищи не на балы и ужины, а на помощь в борьбе с губительным поветрием. Филарет учредил Московский архиерейский временный комитет помощи нуждающимся. Самыми большими пожертвованиями во время эпидемии отличились император Николай Павлович, дворяне Голицыны, Шереметевы, Самарины, Пашковы, купцы Аксеновы, Лепешкины, Рыбниковы. Но и от монастырей по требованию Филарета поступало много пожертвований. |
| И при этом, зная, что у всех, таким образом рассуждавших, на уме был павший Сперанский, смело добавляла: — А ведь и разночинцы не все плохи: я, например, Михайле Михайловичу Сперанскому, хоть он из семинаристов и теперь не в милости, кланяюсь, потому что он того достоин. У Сперанского тогда было много врагов, и упоминание его имени с таким почтением не только не могло быть приятно, но было и не безвредно для того, кто его так поминал; но для бабушки это было все равно: она привыкла к независимости своего положения и своих суждений. Уважая род как преемство известных добрых преданий, которые, по ее мнению, должны были служить для потомков побуждением беречь и по мере сил увеличивать добрую славу предков, княгиня отнюдь не была почитательницею породы и даже довольно вульгарно выражалась, что “плохого князя и телята лижут; горе тому, у кого имя важнее дел его”. В некоторых тогдашних спесивых кружках были возмущены неровным браком графа Николая Петровича Шереметева и весьма часто позволяли себе злословить графиню Прасковью Ивановну, которую бабушка знала с отличной стороны и любила со всею горячностию своей благородной натуры. Дело заключалось в том, что граф Николай Петрович Шереметев в 1801 году женился на своей крепостной девушке Прасковье Ивановне Кузнецовой, прозвище которой переделали в «Ковалевскую» и говорили, будто она происходила из польской шляхты и была записана в крепость Шереметевых незаконно. К этому обстоятельству от нечего делать не переставали возвращаться при каждом удобном случае и достойную уважения графиню в глаза чествовали, а за глаза звали «Парашкою». Бабушка этого решительно не могла переносить. — Да, — говорила она, — что графиня Прасковья Ивановна польская шляхтянка и незаконно будто была в крепость Шереметевых записана, это неправда. Это вот с женою Доримедонта Рогожина так было, а Прасковья Ивановна была настоящая крестьянка, и про нее и песенка сложена: “Вечор поздно из лесочка я коров домой гнала”, а что графиня Прасковья, помимо своей неоцененной красоты, умна, добра и благородна душою, а через то всякого уважения достойна — это правда. По ее мысли графом странноприимный дом в Москве выстроился и добра людям много делается. Это, воля ваша, лучше, чем породой кичиться, да joli-мopдumьcя и все время с визитами ездить… Нет, дай Бог нам побольше женщин с таким сердцем, как Прасковья Ивановна, “из лесочка”. |
| Патриаршее слово после малого освящения храма Троицы Живоначальной при институте им. Н.И. Склифосовского 18 января 2008 г. 11:41 17 января Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II совершил малое освящение воссозданного храма в честь Троицы Живоначальной при б. Шереметевском странноприимном доме (ныне НИИ Скорой помощи имени Н.В. Склифосовского). По окончании освящения и молебна Святейший Патриарх Алексий обратился к присутствующим с Первосвятительским словом. Всечестные отцы, многоуважаемый директор института, многоуважаемая Светлана Владимировна, врачебный персонал, сестры и труженики больницы, дорогие братья и сестры! Я сердечно поздравляю всех вас с совершением чина малого освящения храма в честь Троицы Живоначальной. Этот храм великолепен, он поражает своей красотой. Как мудро поступали наши предки, возводя при больницах храмы, в которых люди, получая от медперсонала телесную помощь, могли получить и духовную поддержку, и помощь по молитве в больничном храме. Мы благодарны, что храм воссоздан в той первоначальной красоте, которая была присуща ему когда-то. Убежден, что и малый храм Воскресения Христова, и храм Троицы Живоначальной будут помогать врачебному персоналу и тем, кто ухаживает за больными в их трудах, а больных будет духовно укреплять в преодолении болезней и немощей. Сюда привозят людей сильно травмированных, которые неожиданно для себя лишились здоровья и нуждаются в длительном лечении. Богослужения, которые будут совершаться здесь, помогут скорейшему уврачеванию ран и немощей, с которыми придут сюда люди. Каждый раз, когда совершается чин освящения больничного храма, мы возвращаемся к традиции, которая издавна существовала в нашей стране и которую мы возрождаем сегодня. Я передаю настоятелю храма в благословение храму и приходу образ вмч. и целителя Пантелеимона, к помощи и предстательству которого все мы прибегаем в немощах, болезнях и травмах. Еще раз поздравляю всех вас, а в первую очередь медперсонал и тружеников института, всех, кто с отдачей своих душевных и телесных сил работает здесь, с освящением этого храма. Уверен, что храм Троицы Живоначальной будет опорой для тружеников и поддержкой для болящих, тех, кто преодолевает в институте свои немощи и лечит травмы. Календарь ← 7 апреля 2024 г. 7 января 2024 г. |
| Потеряв единственную в своей жизни любовь, Николай Петрович последние 6 лет жизни посвятил благотворительности. Он выполнил волю покойной жены: пожертвовал часть капитала на помощь бедным невестам и ремесленникам; выделил средства на выкуп должников из тюрем и на погребение бедных, открыл Невскую богадельню в Петербурге. В Москве на Сухаревской площади построил Странноприимный дом – приют «для призрения бедных, старых и немочных», первый параграф устава которого гласил: «Оказывать помощь бедным и убогим, не спрашивая роду и племени». Строительство богадельни и больницы началось еще в 1794 году, когда блистательной актрисе крепостного театра было 23 года. Именно она повлияла на решение графа построить Странноприимый дом. После ее безвременной кончины он решил перестроить здание, сделав его более величественным и достойным памяти незабвенной супруги. При Странноприимном доме граф построил храм в честь Живоначальной Троицы, который недавно был отреставрирован и сейчас является действующим. Странноприимный дом ныне известен как Научно-исследовательский институт скорой помощи имени Н.В. Склифосовского . В память о своей горячо любимой жене Прасковье Ивановне Н.П. Шереметев на ее родине в 1805 году выстроил церковь Богоявления с двумя приделами. В «Завещательном письме» сыну граф Николай Петрович писал о его матери: «Я питал к ней чувствования самые нежные. Долгое время наблюдал я свойства и качества любезного моему сердцу предмета и нашел в нем украшенный добродетелью разум, искренность, человеколюбие, постоянство, верность; нашел в ней привязанность ко святой Вере и усерднейшее Богопочитание. Сии качества пленили меня больше, нежели красота ея, ибо они сильнее всех внешних прелестей и чрезвычайно редки. Они заставили меня попрать светское предубеждение в рассуждении знатности рода и избрать ее моею супругою…» В этом же «Завещательном письме» Николай Петрович наставлял сына: «В жизни у меня было всё. Слава. Богатство. Роскошь. Ни в чем этом не нашел я упокоения… Во всех твоих намерениях призывай в помощь Бога – без Его воли ты ничего сам собою исполнить не можешь. |
| Княжна Варвара Алексеевна Черкасская была самой богатой невестой в России, но имела «прошлое, не лишенное бурь и испытаний». Сановный отец никак не мог выдать ее замуж. Сначала сама Анна Иоанновна благословила ее на брак со своим фаворитом обер-гофмейстером графом Левенвольде, но он не состоялся. Потом старый князь мечтал выдать ее за сатирика Антиоха Кантемира, но тот не прельстился знатностью и богатством. Наконец сватовство удалось: в 1743 году Варвара Алексеевна стала женой графа Петра Борисовича Шереметева, представителя другой богатейшей фамилии, сына первого русского графа и героя Полтавской битвы, получившего от Петра I обширные владения. Теперь же, как приданое, Шереметевым перешли огромные владения Черкасских, в том числе земли у Сретенских ворот и Останкино с Марьиной рощей. Так Шереметевы стали богатейшей фамилией в России, соперничающей с Юсуповыми. А еще в приданое Шереметеву перешли крепостные крестьяне князей Черкасских, в их числе и родители Прасковьи Жемчуговой. Памятник любви Шереметевы тоже состояли в дальнем родстве с Романовыми. Вместе с ними они приходились прямыми потомками Андрея Кобылы (Камбилы) и его сына, знаменитого боярина Федора Кошки, который служил Дмитрию Донскому. Ветвь потомков Федора Кошки, Беззубцевы, стали именоваться Шереметевыми: основатель их фамилии, Андрей Константинович, по преданию, любил жить на широкую ногу, за что и получил прозвище Шереметя – «ширь иметя». Правнучка Андрея Шеремета, Елена Ивановна, стала женой старшего сына Ивана Грозного, царевича Ивана: иногда полагают, что именно из-за нее царь убил своего сына, увидев беременную невестку в домашнем платье. А потом Шереметевы участвовали в избрании на царство первого Романова. Граф Петр Борисович Шереметев выстроил на Черкасских огородах при Троицкой церкви богадельню для своих престарелых дворовых, хотя есть другое, более обоснованное мнение, что это сделал его сын, граф Николай Петрович в 1793 году, по просьбе Прасковьи Жемчуговой. Достоверно, что при Петре Борисовиче в храме появился постоянный причт: в нем теперь служил священник Яков Иванов из храма Рождества Пресвятой Богородицы в Столешниках. Потом он ушел в монахи и оставил Троицкий храм своему племяннику Иосифу, диакону храма Николы в Котельниках. Он стал последним настоятелем этого храма до устроения Странноприимного дома. Вообще священники этой церкви получали щедрую ругу от Черкасских и Шереметевых и вели довольно безбедное существование. Прихожанами оставались многие местные жители, дворовые Черкасских, Шереметевых и даже Александра Ивановича Румянцева, отца прославленного полководца. |
| Даже требовательнейший Николай I, посетивший Странноприимный дом и его храм в 1831 году, был столь рад увиденному, так что обнял главного смотрителя С.В. Шереметева и велел известить о своем удовольствии опального графа Дмитрия Николаевича – тот был в немилости за то, что в 1825 году отказался стрелять в декабристов, сказавшись больным. Шереметевы оставались попечителями Странноприимного дома до 1917 года, и даже при собственных стеснительных обстоятельствах считали делом фамильной чести содержать больницу. Первым попечителем стал граф Дмитрий Николаевич. До его совершеннолетия обязанности исполнял дальний родственник, а главным смотрителем до 1826 года оставался А.Ф. Малиновский. В домовом Троицком храме и отпевали этого замечательного ученого, а в последний путь его провожал весь Странноприимный дом. Граф Д.Н. Шереметев, вступив в должность попечителя, подарил храму древний образ Владимирский, чтимый старообрядцами, и пожелал «усугубить благотворительность заведения на общую пользу». Он пожертвовал очень крупную сумму на содержание дополнительных больных и увеличение жалования служащим – отсюда пошло выражение «жить на Шереметевский счет». Многих принимали сюда, чтобы дать им спокойно умереть и похоронить за счет заведения. Тут же призревались крепостные Шереметевых. Посещала этот дом и актриса Татьяна Шлыкова, подруга Прасковьи, дожившая до глубокой старости – ей было за 90 лет. А в 1830 году случилось чудо, которое сочли явным покровительством Пресвятой Богородицы: в страшную эпидемию холеры здесь было всего два случая заболевания, да и то врачи сомневались, что это холера. С тех пор граф Дмитрий Николаевич повелел ежегодно приглашать в Странноприимный дом чудотворную Иверскую икону и совершать перед ней в Троицком храме молебен с водосвятием «в воспоминание чудодейственного покровительства Странноприимному дому Царицы Небесной». Датой торжества он выбрал 7 декабря – в память того дня, когда были сняты оцепления Москвы после эпидемии. В октябре того же 1830 года храм увидел в своих стенах святителя Филарета, митрополита Московского: он освятил его после капитального ремонта и произнес проповедь о богаче и Лазаре, отзываясь о графе Шереметеве как о человеке богатом, «который не потерял своего имени в делах ничтожных». |
| Кваренги работал над московским дворцом, не выезжая из Петербурга, а воплощали его проекты, отсылаемые по почте, шереметевские крепостные архитекторы А.Ф. Миронов, Г.Е. Дикушин и П. Аргунов, строившие Останкино и Кусково. Храм Странноприимного дома Новая Троицкая церковь тоже оказалась трехпрестольной, только ее два придела были освящены во имя Николая Чудотворца по именинам графа и святого Димитрия Ростовского в честь тезоименитства его сына. (А в память престола святой Ксении была построена маленькая часовня в саду). Выполненные Кваренги интерьеры домового храма тоже напоминали убранство дворца-мемориала. Он был отделан мрамором и зеленым уральским камнем в итальянском стиле и расписан знаменитым итальянским мастером Доменико Скотти. Главная фреска купола – «Торжество Креста на Небе» (по другой версии – «Триипостасное Божество во Славе»). В центре – образ Святого Духа в виде парящего голубя в сиянии. Ниже ангелы, образуя круг, «несутся в облаках к небесной высоте, представляя ангельское небесное торжество». Каждый ангел держит в руках какой-либо символ: поддерживает огромный Крест или несет орудия Страстей Господних, трубу, клещи. В парящем ангелочке с пальмовой ветвью и колосьями (символ добродетели) усматривали изображение маленького графа Дмитрия Николаевича, а в ангеле с бубном – его матери Прасковьи Жемчуговой. Тут же были выписаны стихи А.Ф. Малиновского, посвященные младенцу: В небесной славе здесь парящим по эфиру Средь ликов ангельских твой вид изображен; Живя между людьми, явишь собой ты миру, Что к вечным истинам и дух твой воспарен. Иконостас же вместо Распятия венчает «группа Нового Завета» – золотая Чаша на облаках, окруженная сиянием и с предстоящими по сторонам двумя ангелами. На Горнем месте – прекрасный образ «Коронование Богоматери». Храм украсили и замечательные, волнующей красоты горельефы «Избиение младенцев» и «Воскрешение Лазаря», исполненные Г.Т. Замараевым, который создавал убранство главного здания Московского университета на Моховой. Снаружи величественный купол украшали гипсовые фигуры апостолов Петра и Павла и ветхозаветных царей Давида и Соломона, установленные на парапетах, а в нишах у южных дверей – апостолов-евангелистов. Но дождь, снег и ветер повредили скульптуры, и они простояли только до 1828 года. По размерам и благолепию эта церковь не имела себе равных среди остальных домовых церквей Москвы: «богомолец видит во всем изящество, симметрию и искусство», отмечал диакон этого храма Александр Покровский. |
| Граф Николай Петрович Шереметев, сын Графа Петра Борисовича, родился 28 Июня, 1751 года. Он начал и кончил службу свою таким же образом, как отец: вступил лейб-гвардии в Преображенский полк Прапорщиком, получил в оном чин Поручика и потом перешёл к Высочайшему Двору, был Действительным Камергером, Сенатором, Действительным Тайным Советником и наконец Обер-Камергером. Ещё в молодых летах отправился, 1769 года, в чужие края для усовершенствования себя в науках, посещал Лейденский Университет, объехал Англию, Францию, часть Германии и возвратился в отечество в 1773 году. Будучи украшен от Монархов первейшими орденами Империи, Граф Николай Петрович украшался ещё превосходными душевными качествами: доброта и скромность изображались на лице его. Подобно отцу, умел он угощать Высоких посетителей, давать праздники, превышавшие пышностию и блеском даже те, которым удивлялись современники Екатерины; но воспоминание об увеселениях уничтожается временем, а Граф Николай Петрович соорудил себе памятник гораздо прочнейший: «Странноприимный Дом», служащий украшением Москвы, успокоением убогих, старостию, многочисленным семейством её болезнями удручаемых. На сие здание, посвященное благотворению, отделил он, в 1803 году, из избытков своих ежегодный семидесятипятитысячный доход. В этом человеколюбивом заведении, согласно с волею учредителя, основана богодельня на сто человек обоего пола и разного звания неимущих и увечных, и больница на 50 человек, для безденежного лечения в оной бедных всякого состояния. Каждый год определено выдавать шесть тысяч рублей в приданое неимущим осиротевшим девицам; пять тысяч рублей на вспоможение семействам, лишённым необходимого в жизни продовольствия и скудость претерпевающим; 4000 рублей на восстановление обедневших ремесленников, чрез снабжение их потребными для работ инструментами и материалами; 5000 на вклады в храмы Божии и в святые обители, равно и на другие дела милосердия; две тысячи рублей на составление в сохранной казне предохранительного капитала для непредвидимых случаев. Сверх сего, Граф Николай Петрович назначил единовременно выдать пятьдесят тысяч рублей бедным и в разные церкви, в день открытия Странноприимного дома, которого одна постройка обошлась в четыреста восемьдесят тысяч рублей. Награда Царская соответствовала благотворительному подвигу: Император Александр повелел, 25 Апреля, 1803 года, чтобы, в общем собрании Правительствующего Сената, вручена была Графу Шереметеву золотая медаль, с изображением на одной стороне его портрета, а на другой приличной надписи, и пожаловать ему орден Св. Владимира 1-й степени. Граф Николай Петрович скончался, как истинный Христианин, 2-го Января, 1809 года. IV. Графиня Прасковья Ивановна Шереметева 44 |
| Разделы портала «Азбука веры» ( 23 голоса: 4.3 из 5) Оглавление См. также: «Житие преподобномученицы великой княгини Елисаветы» в Православном календаре. Предисловие Жизнь великой княгини Елизаветы Федоровны Романовой, до последнего вздоха служившей Москве и России, оставила заметный след в истории нашей страны и в русской культуре. В России было немало верных сынов и дочерей, которые, защищая Москву, отдали жизнь за спасение столицы своего Отечества. Но мало таких, кто, не имея ни капли русской крови, полюбил Россию как свою вторую родину и предпочел смерть — спокойной жизни за рубежом, вдали от Москвы. Когда весной 1917 г. в революционную Москву прибыл шведский министр, чтобы передать великой княгине предложение германского кайзера покинуть Москву в преддверии страшных времен, Елизавета Федоровна выслушала его и сказала, что готова разделить судьбу своей второй родины и не оставит духовную семью — сестер московской Марфо-Мариинской обители милосердия. Может возникнуть вопрос: не странно ли, что великая княгиня была так предана Москве и России, являясь по происхождению английско-немецкой принцессой? Здесь нет ничего странного. Ведь нравственный гений выстраивает свою жизнь по высокому моральному счету и не ищет безопасной гавани в пору народных бедствий. Нерасторжимая личная связь с Москвой, понимание особой духовной роли России в судьбах человечества определили поведение великой княгини в то тревожное время. Если составить карту московских и подмосковных поездок и пеших путешествий великой княгини, всегда значимых и душеполезных, совершаемых во благо москвичей, то эта карта будет испещрена множеством линий и точек. В Москве ее вниманием и заботами отмечены: Марфо-Мариинская обитель труда и милосердия, Храм Христа Спасителя, Исторический музей, дворец в Нескучном саду, вся территории Московского Кремля (особенно кремлевские дворцы, Успенский собор и Чудов монастырь), особняк Дворянского собрания, Епархиальный дом, Строгановское училище, Шереметевский странноприимный дом, Шелапутинский педагогический институт, Иверская община сестер милосердия, Воспитательный дом, Хитров рынок, Синодальное училище, генерал-губернаторский дом на Тверской улице, ясли, приюты, школы Елизаветинского Благотворительного Общества, Покровский, Зачатьевский, Новоспасский, Никитский и многие другие монастыри Москвы, Сергиево-Елизаветинское трудовое убежище увечных воинов. Московская консерватории, Большой театр… Важное место в жизни Елизаветы Федоровны занимали подмосковные православные святыни: Троице-Сергиева лавра, Саввино-Сторожевский и Ново-Иерусалимский монастыри; а также имения в Ильинском, Дмитровском, Петровском, Кораллове, Ершове, Архангельском, Усове, Ромашкове… |
| Василий Агапов: - У них нет призвания. Они поступили и ушли. Почетно, прилично стать врачом, а потом становятся менеджерами, приходят ко мне как к администратору после 5-8 лет: «Хочу теперь стать врачем», а время уже ушло, не надо уже быть врачом. Ведущий - протоиерей Алексий Уминский: - Мне рассказывал один хирург, очень хороший хирург, что, когда он оперирует человека, он не думает о том человеке, который перед ним находится. Действует чисто профессионально. И не может оперировать близких людей, потому что во время операции начинают действовать эмоции, и он боится ошибиться. А не заставляет ли профессия врача, хирурга, отгородиться от чужой боли и страдания? Василий Агапов: - Есть такие специальности как: учитель, врач, священник, без призвания они преступники, они не имеют права работать и как здесь можно отгородиться. Анатомическое, физическое и духовное все взаимосвязано. Надо работать с человеком, а не с его кровеносной системой или желудком. Ведущий - протоиерей Алексий Уминский: - Помощь страдающим и больным всегда была одной из задач нашей Церкви. Традиция открывать храмы и часовни в больницах в России существовала всегда. После революции она прервалась на многие годы. Но с возрождением Церкви в 90-х снова возобновилась. Только в Москве сейчас 15 больничных храмов. Сюжет: Храм в институте Склифосовского 200 лет назад, в память о горячо любимой жене, в Москве, на Сухаревской площади, граф Шереметев построил странноприимный дом для бедных и больных на 100 мест. Во время войн и революций обитель милосердия становилась госпиталем. В центральной части здания располагалась домовая церковь. Этот трехпрестольный Троицкий храм мог вместить более тысячи человек. В 20-е годы прошлого столетия храм закрыли. А Шереметьевская больница стала называться НИИ скорой помощи имени Склифосовского, в честь знаменитого хирурга, профессора петербургской Медико-хирургической академии. Сегодня это многопрофильное медицинское учреждение, которое принимает около 50 тысяч человек в год. Как правило, сюда попадают на «скорой», с тяжелыми травмами и совершенно для себя неожиданно. |
|
|
