| Проповедь на Чине прощения 20 февраля/5 марта 2006 Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа! Сегодня мы вновь начинаем путь Великого поста. Но прежде давайте скажем, что такое пост и зачем он установлен Церковью. В первую очередь, мы должны помнить о том, что пост — это инструмент, но не самоцель. Хотя и очень важный инструмент, установленный Церковью в деле нашего спасения. Пост — это преодоление страстей, злых привычек, излишеств, к которым человек неизбежно привыкает. Убрать все лишнее, а самым необходимым пользоваться в меру — вот цель поста как инструмента. В разное время своей жизни мы по-разному относимся к посту. В самом начале, на заре сознательной христианской жизни, мы узнаем, что пост — это такое установление Церкви, которое по традиции надо исполнять, что в пост православие христиане не вкушают скоромную пищу. Потом узнаем, что пост это, в первую очередь, воздержание от всякого зла, от злобы, осуждения, гнева, страстей. Потом мы понимаем, что пост без молитвы это ничто. Для нас особо значимыми становятся слова Господа нашего Иисуса Христа о посте и молитве: оказывается, дух злобы, дьявол, насильствующий над нашей волей, над нашей жизнью, изгоняется из сердца человека, из нашей души, в первую очередь, именно постом и молитвой. Преподобный Серафим Саровский, помните, как-то говорил Мотовилову: «Дьявол так силен, что может ногтем своим перевернуть весь мир, если бы не удерживала его от этого благодать Божия». А пост и молитва делают душу человеческую способной вступить в борьбу с дьяволом, с этим страшным и сильным врагом! Причина влияния поста на духа злобы заключается в том, что пост животворно воздействует на нашу душу; не на самого дьявола — тот ничего не вкушает, но разумное, правильное и сознательное телесное ограничение с особой силой действует на нашу душу и необычайно укрепляет ее. Пост дает душе силу, свободу, трезвость, чистоту. Испытать это на деле призваны все православные христиане, особенно в дни Великой Четыредесятницы. Проходит время, и мы все более глубоко осознаем, что главная цель поста — это покаяние. Мы открываем для себя, что русское слово «покаяние» происходит от греческого «метанойя» — «перемена ума». Здесь нам надо остановиться. Что же это такое — «перемена ума»? В общем-то, все мы осознаем: это изменение от худшего к лучшему. Но что особо нового в нравственной жизни мы можем узнать, чтобы подлинно изменился наш ум? Что обманывать — плохо, а говорить правду — хорошо? Это очевидно. Воровать нехорошо, а быть щедрым — похвально? Подчинять свою душу страстям — вредно, а господствовать над ними в духе — правильно? Это все, опять же, — очевидные вещи. Что за зло рано или поздно придется расплачиваться? Обо всем этом не хуже нас знали и язычники. Так какая же перемена ума должна стать для нас таким открытием, чтобы действенно, решительно изменилась вся наша жизнь? |
| БОГОСЛОВИЕ Ответы Протоиерея Александра Шаргунова на вопросы читателей журнала " Русский Дом " - январь 2009 г. Снова скоро все начнут поздравлять друг друга: «С новым годом, с новым счастьем!» «Что такое счастье - это каждый понимает по-своему», - помним мы изречение советского классика. Равно как и пушкинское: «На свете счастья нет». Наверное, потому так поэт и сказал, что сознавал: жизнь каждого кончается смертью. Но все, наверное, в том числе, конечно же, поэты, согласны в одном, что счастье - в любви. Хотя понимание любви у каждого тоже свое. А у христиан - особенно свое. И христиане ни за что не желают допустить, чтобы их христианскую любовь кто-то путал с другой любовью. О каком счастье, о какой любви говорят христиане? И. Безруких, г. Подольск Что такое христианская любовь? Мы предстоим перед рождественской и пасхальной тайной. Это не только центральная тема христианства, это намного больше. По существу это само христианство. Это означает, что не следует никогда повторять вслед за святыми отцами: «Бог стал человеком, чтобы человек мог стать богом», не добавляя тотчас же, что это «обожение» предполагает полное изменение того, чем мы являемся. Тайна смерти и воскресения Господа означает, что нельзя стать Богом, нельзя уподобиться Богу, разделить жизнь Бога, невозможно жить Божественной жизнью, спокойно продвигаясь вперед по наклонной плоскости. Бог не находится в конце пути как цветущий сад в конце пустыни, по которой к нему идут. Верить в такое было бы наивно. Это было бы абсурдом. Бог есть Бог. И между Ним и нами - бездна. Мы не можем стать тем, чем является Бог, стать участниками Божественной жизни, жить Его жизнью, мы этого достигнуть абсолютно не можем ничем, кроме как коренным изменением нас самих, что означает не что иное как смерть. Стать причастником Божественной жизни, причастником Божественного естества? Возьмите классический пример - бабочка не есть выросшая гусеница, но если спросить гусеницу, чего бы больше всего на свете она хотела, она несомненно ответит, что хотела бы стать самой лучшей гусеницей, чтобы стать царицей гусениц, царствовать над всеми гусеницами. Она думает о великом, в то время как ей надо умереть, чтобы стать тем, чем она является, потому что гусеница - это бабочка в становлении. Но ей надо умереть как гусенице. А смерть - это то, что всегда отвергают с ужасом. |
| Скачать epub pdf Ответы на вопросы 53 Вопрос. Замечаю, что тщеславие сопровождает все мои поступки. Не успеешь подумать о чем-нибудь – и тут же видишь, что тщеславишься. Как с этим бороться? Ответ. Прежде всего, нужно отличать тщеславие, которое человеком руководит, от тщеславия, которое примешивается к его делам. Если мы будем чересчур щепетильны и станем требовать от себя того, чтобы в нас не было и тени этой страсти, тогда, пожалуй, не сможем сделать ничего. Поэтому преподобный Пимен Великий говорит, что лучше исполнять добродетели с некоторой примесью нечистоты, чем совсем не исполнять. Нужно думать о пользе дела. Всякий человек, если он что-то делает хорошо, пусть даже молится, чувствует, что к этому примешивается тщеславие. Я не говорю, что с этим надо примириться, но необходимо относиться к этому с некоторым терпением и снисхождением. Безусловно, такое тщеславие, которое руководит нашими поступками, нужно пресекать сразу. Спаситель обличал фарисеев за то, что они всё делали ради тщеславия: молились на перекрестках, чтобы их видели; прилюдно подавали милостыню; постясь, принимали скорбный, унылый вид. И тут, пожалуй, нужно подумать о том, стоит ли вообще делать то, что является плодом тщеславия. Бывает, человек выделяется какой-то добродетелью, допустим раздает милостыню, но если он тщеславится, то в душе перед Богом грешит, потому что Господь взирает на сердце человека. Какая добродетель противоположна тщеславию? Мне кажется, это самоукорение, то есть такой настрой, при котором человек постоянно собой недоволен. Это, конечно, не значит, что он должен вслух себя поносить. Такое поведение тоже может быть разновидностью тщеславия, некоим видом смиреннословия. Человек говорит: «Я великий грешник, я хуже всех» именно при тех людях, которые ценят смирение и считают эту добродетель очень важной для спасения, признаком праведности. Такое смиреннословие будет только питать наше тщеславие. Под самоукорением нужно подразумевать внутреннее осуждение себя – осуждение в первую очередь по евангельским заповедям. Не важно, будем ли мы называть себя какими-то оскорбительными, унизительными словами (что может быть естественным проявлением такого расположения духа) или мы просто начнем внимательно сравнивать свое поведение с тем, что предписывает нам Евангелие. Корень самоукорения состоит в том, чтобы видеть свою немощь, греховность, несостоятельность. Если мы это увидим, тогда, конечно же, наше настроение будет, скорее, печальным. Тогда у нас не будет тщеславия, радости от того, что люди к нам хорошо относятся. |
| Содержание Что хотим мы делать, братия? Не такое ли что нибудь, чем, быть может, оскорбятся некоторые? Не такое ли что нибудь, за что, быть может, осудят нас некоторые? Правда, суд человеческий не очень важен: суд человеческий может быть далек от истины. Тем не менее надобно заботиться, чтобы не оскорблялась совесть братий нашими поступками, надобно показать, что не мы ошибаемся, а другие. Итак, несколько минут на размышление: что хотим мы делать? что за суд, который хотим повторить? Спаситель наш Господь Иисус, подавая исцеление больному, прежде чем исцелил его, сказал: отпущаются тебе греси твои. Фарисеи и книжники, услышав слова Его, сказали: сей хулит, кто может отпущати грехи? Книжники были люди ученые; они поняли, и справедливо поняли, что Христос Иисус, усвояя себе власть прощать грехи, усвояет себе то, что принадлежит единому Богу. Сей хулит, богохульствует, говорили они, берет на себя не принадлежащее ему и принадлежащее единому Богу, иначе — похищает власть у Бога. В чем была ошибка книжников? Чего не поняли люди ученые? Они не поняли или не хотели понять, что Христос Иисус есть Сын Божий, также всемогущий, также вседержащий, как и Бог Отец. Дела Его показывали, что Он более, чем сын человеческий, что Он всеведущ и всемощен, как Бог. Но люди были слепы от действия страстей и не видели того. Отец не судит никому же, но весь суд даде сынови, учил еще Сын Божий. Власть судить, власть вязать и разрешать принадлежит Богу, но она же принадлежит и Сыну Божию. Вот кому первоначально принадлежит суд над совестию людей. Принадлежит ли он еще кому нибудь? Без сомнения может принадлежат тому, кому даст Сын Божий. Дана ли власть Сыном Божиим кому либо на земле? Дана. О том говорит сам Сын Божий. «Аще и церковь преслушает, — учил Он, — буди тебе, яко же язычник и мытарь» (Матф. 18:17). Что это такое? Спаситель говорил, что если ты увидишь согрешающего брата: то скажи ему о грехе его наедине. Если не послушает, возьми другого брата. Если и после того не исправится: «повеждь церкви». |
| Каждый раз, читая утренние молитвы или присутствуя на богослужении, мы либо слышим, либо читаем, либо поем Символ веры. В нем есть такие слова: «верую во едину Святую, Соборную и Апостольскую Церковь». И порой возникает вопрос: понятно, как можно верить в Бога, а как можно верить в Церковь? Мы в церковь ходим, мы в ней живем, мы члены Церкви. Что же тогда является предметом веры? Это недоумение показывает, что мы в Церкви не всегда замечаем то, что является в ней главным. Об этом размышляет игумен Нектарий (Морозов). Идеальный образ единения Если взять Катехизис святителя Филарета, митрополита Московского, то можно найти там определение Церкви. Он говорит, что Церковь — это от Бога установленное сообщество людей, объединенных православной верой, Законом Божиим, священноначалием и таинствами. Это определение полностью соответствует действительности, но практически все богословы, которые о Церкви писали и о Церкви говорили, сходились в том, что какого-то удовлетворительного определения Церкви, которое бы не имело изъяна, дать невозможно. Почему? Потому же, почему невозможно дать исчерпывающего определения Бога: человеческим умом Бога постигнуть невозможно, и мы не можем сказать, что до конца знаем, каков Он. Собственно говоря, вечная жизнь человека, вечное блаженство заключаются в бесконечном познании Бога, а если бы мы могли сейчас сказать, что есть Бог, окончательно, то не было бы этой вечности. И наверное, то же самое можно сказать о Церкви. Ведь Церковь — это не только сообщество людей, объединенных Богом на основе веры; Церковь — это в то же время и Сам Господь; Он является главой Своей Церкви. Можно, наверное, пытаясь для самих себя объяснить, что же такое Церковь, сказать, что это есть некий лучший и идеальный образ единения Бога с людьми и людей с Богом, потому что именно в Церкви мы получаем возможность в этом единении с Богом пребывать. Как-то раз, проводя для самого себя некий эксперимент, я задавал знакомым мне людям — причем все эти люди были однозначно церковными — два вопроса: «Что такое Церковь вообще?» и «Что такое Церковь собственно для вас?». |
| Закон образно повелевает шесть дней делать, а в седьмой упраздняться от дел. Дело души состоит в благотворении имением, т. е. делами; упразднение же ее, или покой в том, чтобы, по слову Господа, продать все свое и дать нищим, и успокоившись через такую нестяжательность, празднствовать в мысленном уповании. В сей-то покой и святой Павел поощряет нас войти со тщанием, говоря: потщимся убо внити во оный покой ( Евр. 4, 11 ) (прп. Марк Подвижник , 89, 552). – Когда же кто с радостию переносит труды и скорби, тогда может сильно обуздывать и помыслы, потому что помыслы сии трудами приводятся в бездействие. Когда человек памятует прежние свои грехи и наказывает себя , тогда и Бог прилагает попечение о том, чтобы упокоить его (прп. Исаак Сирин , 58, 385). ...Если человек не узнает, что такое скорбь, то не узнает и что такое покой (прп. авва Дорофей , 29, 25). Источник. Если кто смущается на оскорбляющего его брата, то сие происходит или от того, что он в это время находится не в хорошем расположении духа, или от того, что имеет неприязнь против него. Этому есть много и других причин, о которых уже было говорено. Но главная причина всякого смущения, если мы основательно исследуем, есть то, что мы не укоряем самих себя. От того проистекает всякое подобное расстройство, от того мы никогда не находим покоя. И нечего удивляться, когда слышим от всех святых, что нет другого пути, кроме сего. Мы видим, что никто, минуя путь сей, не обрел покоя, а мы надеемся получить спокойствие, или полагаем, что идем правым путем, никогда не желая укорять самих себя (прп. авва Дорофей , 29, 90). Источник. Добре и бесспорно верно сказали отцы, что не найдет человек покоя иначе, как стяжав и утвердив в себе такое внутреннейшее расположение, что в мире только и есть, что Бог да он, отнюдь ни к чему не обращаясь умом своим, но Его единого вожделевая, и к Нему единому прилепленным пребывая (свт. Феодор Едесский, 91, 342). ...Бог поступил с отпадшим человеком так, чтоб он не находил себе покоя в настоящей жизни в вещах мира сего, и чрез то вынуждаем был опять возвращаться ко Всеблагому Богу, Господу и Владыке всяческих, Отцу, Промыслителю, Упокоителю, Искупителю и Спасителю, и всегда находиться при Нем, дабы таким образом и человек находил успокоение, и Бог, Отец его, имея при Себе его, сына, радовался о нем (прп. Симеон Новый Богослов , 76, 70). |
| На слова: " Царство Небесное подобно зерну ropчuчhoмy&quom. Том 12, книга 2, слово 54 На слова: " Царство Небесное подобно зерну ropчuчhoмy&quom. Том 12, книга 2, слово 54 святитель Иоанн Златоуст, архиепископ Константинопольский Что величественнее Царства Небесного и что незначительнее зерна горчичного? Как же безграничное Царство Небесное уподобляется здесь ограниченному и ничтожному зерну горчичному? Но если мы поглубже вникнем, что такое Царство Небесное и что такое горчичное зерно, то увидим, как прекрасно и вполне естественно было уподобить их одно другому. Что такое Царство Небесное, как не Христос? Разве не говорил Он о самом Себе: " Вот, Царствие Божие внутрь вас есть " (Лук. 17: 21)? Что же больше Христа по Божеству? Вот как изображает пророк Его величие: " Сей есть Бог наш, и никто другой не сравнится с Ним. Он нашел все пути премудрости и даровал ее рабу Своему Иакову и возлюбленному Своему Израилю. После того Он явился на земле и обращался между людьми " (Варух. 3: 36–38). Говорит о Нем и Исайя в подобных же выражениях. Как именно говорит он? " Труды Египтян и торговля Ефиоплян, и Савейцы, люди рослые, к тебе перейдут и будут твоими; они последуют за тобою, в цепях придут и повергнутся пред тобою, и будут умолять тебя, говоря: у тебя только Бог, и нет иного Бога. Истинно Ты Бог сокровенный, Бог Израилев, Спаситель " (Ис. 45: 14, 15). Такой же точно смысл имеют и слова блаженного Петра: " Нет другого имени под небом, данного человекам, которым надлежало бы нам спастись " (Деян. 4: 12). Что же незначительнее Христа в таинстве воплощения? Вот как, например, Давид говорит о том, что Он был ниже ангелов: " Что есть человек, что Ты помнишь его, и сын человеческий, что Ты посещаешь его? Не много Ты умалил его пред Ангелами: славою и честью увенчал его " (Пс. 8: 5, 6). А что эти слова Давида относятся ко Христу, это поясняет Павел, говоря: " За претерпение смерти увенчан славою и честью Иисус, Который не много был унижен пред Ангелами " (а умаленнаго малым чим от ангел видим Иисуса, за приятие смерти) (Евр. |
| Пару лет назад я опубликовал статью под названием «Вопрос, который никогда не задают протестанты» . Этой весной последовал ответ с протестантской стороны в виде статьи пятидесятнического пастора Михаила Дубровского «Действительно ли протестанты не задают вопрос о Церкви?» . Статью я прочитал и теперь поделюсь своими впечатлениями. Для начала напомню первый тезис моей статьи: «Есть один вопрос, который протестанты сами [в разговоре с православными] никогда не затронут. Хотя именно он самый важный, в нем кроется коренное различие между нами. Этот вопрос – учение о Церкви. Что такое Церковь Христова?» Михаил Дубровский пишет: «Автор, похоже, с реальными воцерковленными протестантами либо вовсе не знаком, либо очень давно не общался. А потому его анализ протестантского учения о Церкви имеет мало отношения к реальности». Что ж, я был заинтригован тем, что об упомянутом вопросе мне расскажет сам «руководитель отдела богословия Российского объединенного союза христиан веры евангельской (пятидесятников)». Тем более что в редакционном предисловии к его статье указывается: в ней пастор Дубровский проясняет «позицию евангельских христиан по вопросу “что такое Церковь”». К моему удивлению, пастор Дубровский на протяжении всего текста так и не дает ответа на вопрос: «Что такое Церковь?» У него нет даже попытки дать определение. Тем самым он поступает точно так же, как и описанные мною в статье протестанты. В самом начале своего текста автор заявляет: «Встречаются публикации, в которых утверждается, что единственный “вопрос, который они сами никогда не затронут… это учение о Церкви”. Из чего автор делает вывод, что это-то и доказывает, что протестантизм не является частью истинной Церкви». Здесь уважаемый пастор согрешает против девятой заповеди , потому что, как нетрудно узнать из моей статьи, вывод о том, что протестантизм не является частью Истинной Церкви, я делаю совсем из других тезисов. Например, из того, что протестантская экклезиология (в ее различных версиях) противоречит библейскому учению о Церкви. В своей статье я привел немало аргументов как исторических, так и богословских. Я ожидал, что пастор Дубровский станет оспаривать мои аргументы, но он их попросту проигнорировал. |
| Страдания и смерть — главная проблема человечества Как же решается проблема страданий? Она, ведь, все же остается, пока мы живем на земле. 10 апреля, 2015 Как же решается проблема страданий? Она, ведь, все же остается, пока мы живем на земле. В Великую пятницу совершается память страшных страданий Господа Иисуса Христа. О том, какое отношение к нам имеют эти страдания, оплевания, побои, насмешки, гвозди, копие, и крест, и смерть Иисуса Христа, о смерти и надежде воскресения, о том, что трудно верить, как с Христом жить, про крест и волю Божию, беседуем с настоятелем храма Воскресения Христова в Кадашах, деканом факультета церковных художеств ПСТГУ протоиереем Александром Салтыковым. Слава: Тернием венчавается Бог, землю всю украшей цветы, и раны приемлет, и терпит поношение долготерпеливно, и багряницу поругания носит, и терпит вся Бог сый, и страждет Своею плотию. (Бог, украсивший всю землю цветами, венчается тернием и раны приемлет, и долготерпеливо терпит поношение, и носит багряницу поругания, и вся терпит, и страждет Своею плотию Сущий Бог) (тропарь, песнь 5, Великий четверг, трипеснец на повечерии, Андреа Критскаго). Про смерть Когда я беседую с приходящими в церковь – то ли на исповедь, или с интересующимися нецерковными людьми — я спрашиваю, что они знают о Христе и христианстве? Как они понимают веру, зачем они сюда пришли? Они это сделали, потому что им что-то нужно от Бога или они пришли именно в Церковь, для чего-то, чего они сами еще не поняли? Я показываю на крест Христов и спрашиваю: — Скажите, что здесь изображено? Они сразу начинают понимать и отвечают: — Да, это Христос. Он на кресте. Я продолжаю: — Как это – «на кресте»? Что это такое — быть на кресте? — Ну, вот его распяли. — А что такое «распяли»? Как вы себе это представляете? Человек смотрит на крест и сперва плохо понимает, о чем идет разговор, хотя вопрос простой. Я задаю такие прямые вопросы, потому что многие люди не знают и не думают об Иисусе Христе: а кто Он? Даже называющие себя верующими, часто не отдают себе отчета, во что и в кого они веруют. Перед нашими глазами постоянно стоит или висит распятие, мы носим нательные крестики. Мы так к этому привыкли, что об этом не думаем. Или у нас так много всякой «информации», что мы забыли, что такое крест? Поэтому я спрашиваю: |
| «Открой очи мои, и увижу чудеса закона Твоего. Странник я на земле; не скрывай от меня заповедей Твоих» (Псалтирь 118:18-19) Дом Божий «Дом Божий. Три беседы о Церкви» — текст бесед Антония Сурожского в лондонском приходе 13 декабря 1990 г., 10 января и 1 февраля 1991 г. «По своей природе Церковь — святыня, по историческому своему развитию и судьбе она трагична в двух отношениях. С одной стороны, она трагична, как жизнь и как смерть, как сошествие во ад Самого Христа; но трагично тоже, что при всем том, что нам дано, мы в течение всей нашей истории, то есть всей истории человечества, оказываемся недостойными того звания, которое нам дано, и того призвания, которое является нашим: быть детьми Живого Бога, быть Его свидетелями на земле, быть зачатком Царствия Божия, быть явлением этого Царствия Божия, пришедшего в силе.» Table of Contents Митрополит Сурожский Антоний. Дом Божий (Три беседы о Церкви) Беседа первая По своей природе Церковь — святыня, по историческому своему развитию и судьбе она трагична в двух отношениях. С одной стороны, она трагична, как жизнь и как смерть, как сошествие во ад Самого Христа; но трагично тоже, что при всем том, что нам дано, мы в течение всей нашей истории, то есть всей истории человечества, оказываемся недостойными того звания, которое нам дано, и того призвания, которое является нашим: быть детьми Живого Бога, быть Его свидетелями на земле, быть зачатком Царствия Божия, быть явлением этого Царствия Божия, пришедшего в силе. И вот я хочу сначала подумать о самой Церкви, о том, чем она является в своей природе. Если вы обратитесь к катехизису, вы увидите, что Церковь определяется им как общество, обладающее единством веры, единством таинств, единством священноначалия, общество, учащее жить так, как научил нас жить Христос. Но такое определение понятно только тем, кто опытно знает, что такое Церковь, потому что единство веры не является просто общим согласием на догматические формулировки. Вера — это уверенность в невидимом (Евр. 11: 1), это внутренний опыт, говорящий нам о том, что невыразимо, что может быть познано только опытом и, в конечном итоге, покоится в созерцательном молчании. Таинства для внешнего взора являются обрядами, в лучшем случае символами, тогда как для верующего, который опять-таки опытно приобщился к их содержанию, они являются приобщенностью и к Божественной жизни, и к человечеству Господа Иисуса Христа. А что касается до священноначалия, очень легко подумать, будто священноначалие стоит во главе церковного общества, подобно тому, как возглавляются различные общества, будь то государство, будь то армия, будь то какая-либо иная общественная организация. Поэтому такое определение позволяет людям только поставить перед собой вопрос: что же это за общество, которое определяется такими странными словами? Каждое из них ставит вопрос… |
|
|
