| Поэтому пространство имеет направленность и соответствующий архитектурный ритм. Мечеть как место мусульманской молитвы, а не священнодействия, изначально являлась частично крытым двором, причём в крытой части должен располагаться михраб (может быть и михрабная ниша) – место в котором находится Коран. Пространство мечети – ритмически организовано, но это не направленный, а скользящий ритм, который как бы пробегает даже мимо михраба. Такой же характер имеют здесь орнаменты (геометрические, растительные и шрифтовые), порой иллюзорно бесконечные, заменяющие отсутствие фигуративных изображений. Всё это дополняется комбинаторностью в организации архитектурных форм. Представления о Боге, о предопределении и отсутствие веры в факт Боговоплощения следует иметь в виду для объяснения названных особенностей. Другим типами зданий у мусульман являются медресе, то есть училища, которые развивают архитектурную тему мечети, также вертикальные минареты, предназначенные для созыва на молитву, затем – купольные мавзолеи, иногда испытывающие влияние христианской архитектуры (например, в Нахичевани). О последнем уже на примере мечетей лучше всего свидетельствует турецкий опыт создания множества “подобий” Софии Константинопольской. Специфика выражается также в возможности использования в исламском зодчестве нетектоничных форм (то есть с несоответствием форм конструктивной логике), каковыми часто бывают так называемые “сталактиты”, обычно украшающие порталы (высота обрамления порталов, при этом, как правило, больше высоты самого здания). Заимствование “сталактитов” в христианском армянском зодчестве привело в большинстве случаев к их иному, конструктивно логичному использованию. Вообще, зрелой церковной архитектуре свойственна тектоничность. Перекос в сторону доминирования конструктивной и утилитарной составляющих, свойственный начальному этапу развития какого-либо архитектурного направления, и превалирование декоративного начала, свойственное периодам упадка, для церковного зодчества редки и вряд ли являются существенным движущим фактором развития христианской архитектуры. |
| Принятие объективно оптимального решения предполагает внимание ко всем условиям будущего существования памятников и стремление ко взаимопониманию церковной и светской сторон. Особой темой во всех случаях является отношение к археологическому вмешательству в погребения. С церковной точки зрения такие случаи естественны при вскрытии мощей. При случайном обнаружении погребений во время архитектурно-археологических и ремонтно-реставрационных работ, как и при исследовании захоронений в научных целях, следует сделать всё возможное для недопущения неблагоговейного отношения к останкам. Останки после исследования должны быть аккуратно захоронены, а если речь идёт о христианском погребении, то это должно сопровождаться совершением заупокойных молитв (панихиды или литии), в случае вскрытия мощей – молебного пения святому. Следует сказать также, что археологическая наука постоянно пользуется некоторыми видами находок не только как самоцелью, но как датирующим материалом. Это керамические изделия, монеты, печати и т.п. Пользуется она и достижениями в областях физики, химии, биологии, с применением методов дендрохронологии, анализа строительных растворов и т.п., что существенно расширяет горизонты в интерпретации археологического материала. В связи с этим следовало бы вспомнить о грандиозном исследовании последнего столетия – об изучении Плащаницы Господней, хранящейся в Турине. Сумма всех научных методов (вплоть до анализа пыльцы растений на ткани) приводит к поразительным результатам свидетельства о её подлинности. Но остаётся место для скептиков, и среди их аргументов наиболее весомым некоторым представляется “сбой” при использовании радиоуглеродного метода датировки (по процессу распада атомов углерода С14). Однако и здесь есть возможность оптимистично аргументировать это явление, что сделано в работе профессора протоиерея Глеба Каледы (доктора геолого-минералогических наук) “Плащаница Господа нашего Иисуса Христа”, в ней есть и необходимая библиография Многие проблемы практической археологии пересекаются с реставрационной наукой. |
| Боговоплощение осуществляется и для спасения каждого строящего жизнь по вере, и через обращенное к Богу человечество – для спасения мира (не в смысле мирской иерархии ценностей, но подлинных отношений людей во Христе с Богом и друг со другом и с миром). Покаяние, вера и крещение вводят человека в церковную жизнь, в которой центр – его сознательное и активное участие в Литургии – «общем служении» Церкви – важнейшей службе, невидимыми нитями связанной со всей жизнью христианина. Соотносимость с Литургией и делает искусство по-настоящему церковным – в противном случае мы имеем дело с какой-нибудь композицией на религиозную тему и только… Существуют два взаимодополняющие типа богословия: положительное (катафатическое) и отрицательное (апофатическое). Одно более рассудочно, другое – мистично. Церковное искусство в конкретных проявлениях может быть связано с первым, но в основе оно – «одежда» богослужения, которое в свою очередь – «одежда» сокровенных и таинственных действий Церкви, непостижимых рационально. Примером парадоксальных явлений можно считать то, что христианское искусство, обращенное первоначально внутрь общины, в дальнейшем стало приобретать и миссионерскую окраску. Так в объяснении выбора веры русскими в Х веке особое значение имеет красота службы, поразившая послов в Константинополе. «Повесть временных лет» говорит об этом не с точки зрения «декоративности», но как о свидетельстве пребывания Бога с греческим народом. Христианство не создало унифицированной культуры. Напротив, оно ввело в стены Церкви лучшее из созданного вне ее и преобразило в единство, где нет непроходимых национальных и сословных преград, но есть великое разнообразие форм культуры, подобно разнообразию служений в Церкви ее членов. Развитые культуры характеризует и цивилизованный языческий мир, но только Ветхий Завет частично и Новый Завет в полной мере дают обоснование личностному творчеству, имеющему источником Бога и раскрывающемуся в людях, стремящихся осуществлять Его волю. Одно из ключевых понятий в искусстве – «образ». |
| Как правило, они включают в себя церковные здания, как полностью невозвращённые Церкви, так и предоставляемые для совершения богослужения. Юридически и практически взаимоотношения церковных и государственных организаций в этом вопросе требуют ещё весьма существенной проработки. Среди таких музеев есть и заповедники деревянного зодчества, причём искусственно созданные из свезённых из разных мест конкретного региона сооружений, в том числе – храмовых. Есть разные мнения об этих комплексах: с одной стороны – они обеспечили сохранность памятников (многие, оставшиеся на своих местах, погибли) и, конечно, их доступность, но с другой – здания лишены их градостроительно-ландшафтного окружения и, главное, использования по назначению. Практика показывает, что здание, сохраняющее свои функции (а для храма это богослужение) живёт, подобно организму, и, при корректном к нему отношении, имеет тем самым благоприятные условия для своей лучшей сохранности. Здесь вновь возникает тема необходимости конструктивного сотрудничества представителей разных сфер. Роль музеев в советское время весьма значительна, ибо в условиях уничтожения святынь безбожным режимом, музеефикация некоторых закрытых, но неразрушенных храмов и сохранение в музеях памятников церковного искусства (икон, фрагментов монументальной живописи, малых форм), а также подвижническая деятельность многих музейных хранителей и реставраторов – это то, что способствовало сохранению, изучению, реставрации и популяризации памятников древнерусского искусства. И это вопреки основной линии государственной идеологии (помимо уничтожения, есть в истории и другое – продажа за бесценок за рубеж части эрмитажных коллекций). Конечно, многое утрачено, но многое сохранено. Однако в постсоветских условиях возникают совершенно новые проблемы. Есть насущная потребность в возрождении сети церковных музеев. Конечно, эра агрессивного отношения власти к Церкви – в прошлом, для тех, кто хочет действовать во славу Божию, открывается широкий простор возможностей. |
| Меняется характер иконы, она теперь по своим техническим и художественным приёмам в большей степени становится органичной частью храмового интерьера. Темперная техника, применяемая для моленных икон, имеет связующим яичный желток и использует минеральные пигменты. Складывается существующий по сей день порядок действий для создания иконы: производство доски из соответствующего материала (например, кипарис, в русской практике впоследствии часто будет применяться липа) чаще с углублением для изображения – ковчегом, изготовление левкаса (грунта но основе мела и рыбьего клея), нанесение его, как правило, но не всегда, по наклеенной на доску специальной материи – в русской терминологии – паволоке, перенесение на подготовленную поверхность левкаса линейного рисунка – прориси, золочение необходимых участков, распределение основных цветов – роскрышь, написание второстепенных элементов – пейзажа, архитектуры, затем одежд и личного – то есть ликов и рук, наконец, надпись на иконе и покрытие её специально приготовленной из растительного масла олифой. Существуют, хотя и значительно реже, и мозаичные иконы, а также рельефные изображения. Что касается приёмов построения иконного изображения, то икона не имеет собственного иллюзорного пространства, она как бы плоскостна и вместо «фона» имеет, как говорят иконописцы, «свет» (образ Богоприсутствия). Её пространство – это пространство перед нею, в которое входят молящиеся как участники, а не зрители только. С этим прямо связана обратная перспектива и другие приёмы пространственного построения 210, 211, 230]. На иконах (не считая поздних) не изображается интерьер, чтобы также не спорить с единым и единственным по смыслу литургическим пространством храма (икона в доме – это частичка храма, принесённая в дом). Если действие по сюжету композиции, например, праздничной иконы, происходит в интерьере, то фигуры изображаются на фоне здания, а на него накинута подобающая в этом случае красная ткань – велум. В архитектуре и деталях, встречающихся на иконе, многие приемы подчеркивают ненатуралистический характер изображаемого. В иконе отсутствуют тени, ибо она являет горний мир, а если конкретный сюжет из Священной истории, то в аспекте его вечного значения. Фон для иконописца – это “свет” как образ божественного присутствия, которое часто символизируется золотом. Золотым бывает не только фон, прежде всего – нимбы, а также ассист – золотая разделка изображенного на иконе евангелия, облачений и другий значимых предметов. |
| работы Чимабуе), с другой – появляются собственно готические стилистические тенденции, особенно у сиенских и пизанских мастеров (Симоне Мартини, Пьетро Лоренцетти, Барна да Сиена – XIV в.). Особое значение имеет деятельность мастеров, по праву считающихся представителями проторенессанса – основателя сиенской школы Дуччо ди Буонинсенья (около 1260–1320 гг.) и Джотто ди Бондоне (1276–1336 гг.), которого отличает новое, более материализованное понимание пространства и перспективных приёмов, приближающих его живопись к скорому наступлению раннего Ренессанса Искусство Нового Времени может начать отсчёт своего времени с периода Возрождения (XV-XVI вв.), причём в первую очередь итальянского. Понимаемое как обращение к античному наследию и его переосмысление Возрождение сохраняет и усиливает тенденцию к целостному мировосприятию, что порождает разносторонних мастеров искусства и учёных, часто в одном лице. Сами мастера этого времени, конечно, не мыслили о Ренессансе как о своего рода “человекобожии”, что впоследствии часто приходилось слышать в критическом тоне о данном периоде истории мысли и истории искусства. Напротив, вспомним без комментариев о письме Рафаэля в архитектору Браманте, приводимом о. Павлом Флоренским в его работе “Иконостас” где говорится о переживании великим живописцем явления Божией Матери, предшествовавшего появлению Сикстинской Мадонны. Видимо не следует забывать и о том, что в рассматриваемый период XV и XVI вв. проходят два из важнейших соборов Западной церкви – Флорентийский и Тридентский, на первом из которых была осуществлена очередная попытка диалога с Православным Востоком. К этому следует добавить существенное значение византийского влияния в искусстве на Италию как во время проторенессанса, так и в период Возрождения после падения Константинополя и волны греческой иммиграции. В архитектуре наблюдается размах градостроительных начинаний, возврат к ордерной системе. Отсчёт нового периода и его первого этапа (ранее Возрождение) принято вести от завершения в XV в (кватроченто) архитектором Филиппо Брунеллески (1377–1446 гг.) восьмигранного купола над храмом Santa Maria del Fiore во Флоренции. |
| Удивительным является не только то, что в западноевропейский мир, в самое его сердце, проникает крестово-купольная система, а это будет иметь продолжение в архитектуре следующих веков, но и то также, что латинский менталитет в эпоху чинквиченто не выдерживает такого явления и трансформирует храм в купольную базилику. В живописи происходит обретение пространственного восприятия мира основанного на линейной, воздушной и цветовой перспективах. Первая связана с геометрией параллельных линий, соединяющихся в точку схода на горизонте, вторая – с различной проработкой деталей на переднем, среднем и дальнем планах, а третья – с наличием более холодных (голубоватых) и более тёплых (желтых) оттенков соответственно на дальнем и ближнем планах. Мастера прекрасно владеют анатомией. Как в живописи, так и в скульптуре достигает успехов портретное искусство. С одной стороны, есть выдающиеся примеры целостных интерьеров с включением в них произведений монументального изобразительного искусства, с другой – картина всё более обособляется от интерьера. Постепенно на смену темперной живописи приходит живопись масляная, пришедшая из северной Европы как эксперимент братьев ван Эйков. Из мастеров кваточенто в живописи должны быть упомянуты Андреа Мантеья, Филиппо и Филиппино Липпи, Лоренцо Гиберти как живописец и скульптор, Донателло как скульптор, Лука делла Робиа как автор майоликовых работ, а также завершающий эпоху в живописи Сандро Ботичелли. Кратким в четверть века Высоким Возрождением открывается чинквиченто под покровительством пап Юлия II и Льва Х. Три самых великих мастера, можно сказать, символически выражают интеллектуальное, эмоциональное и волевое начала эпохи. Это соответственно Леонардо да Винчи (1452–1519 гг., автор фрески “Тайная вечеря” в миланском монастыре Santa Maria della Grazia, “Мадонны в скалах” – в Лувре, Мадонны Бенуа и Мадонны Литта – обе в ГЭ), Рафаэль Санти (1483–1520 гг., автор Сикстинской Мадонны – в Дрезднской галерее, расписавший ватиканские “Stanzi” – папские парадные залы) и Микеланджело Буонаротти (1475–1564 гг., ему принадлежат росписи Сикстинской капеллы в Риме, архитектурные и скульптурные работы находящиеся во Флоренции – усыпальница Джулиано и Лоренцо Медичи и скульптура Давида). Последний входит и в позднее Возрождение. Особый мир представляет из себя Венеция с её новым архитектурным оформлением двух площадей у собора св. Марка (Дж. Сансовино). Здесь проходит творчество Джорждоне, Дж. Беллини, П. Веронезе и наиболее значительного мастера Тициана Вечеллио (1477–1576 гг., среди его работ – “Кающаяся Мария Магдалина” и “Св. Себастьян” – обе в ГЭ). |
| Христианские базилики принципиально отличаются от языческих храмов. Последние воспринимались прежде всего в их экстерьере (как своего рода “архитектурная скульптура”, их внутренний объём – целла, или наос – не был доступен для непосвящённых), а базилики организуются вокруг своего интерьера как литургического пространства, где община собирается вокруг евхаристического таинства. Ориентация здания изначально не обязательно восточная, есть примеры противоположного направления оси базилики. Структурно раннехристианские базилики сложнее общественных базилик Рима. Входящего встречал атриум, в отличие от одноимённого зала римского дома здесь это двор, окруженный колоннадами портиков по внутреннему периметру, подобно греко-римским перестильным дворикам частных зданий. В середине такого пространства могли располагаться водоёмы. Затенённые колоннады часто использовались для проведения огласительных бесед с готовящимися ко крещению. Вытянутый по продольной оси объём самого здания начинался с нартекса (притвора), в котором оглашенные и кающиеся присутствовали во время соответствующих частей богослужения. Центральное пространство храма, как правило, разделялось колоннами нечётное число нефов (от “ναος“ или “navis” – корабль), направленных к возвышенной алтарной части – пресвитерию (presbyterium). Полукруглая в плане архитектурная форма, огибающая алтарную часть получила название “апсида” (αψις), а её напоминающий раковину (κογχη) четвертьсферический свод – “конха”. Иногда перед пресвитерием присутствует поперечный неф – трансепт, который получит развитие в средневековой архитектуре. Центральный неф используется для размещения клира во время литургии оглашенных, а боковые для раздельно расположенных мужчин и женщин, иногда в крайних нефах могли находиться оглашенные. В поперечном разрезе заметно, что средний неф возвышается над боковыми. Его стены, опирающиеся на колонны, имеют окна, льющие сверху свет в центральную часть, минуя боковые нефы (так называемый “базиликальный разрез”). Перекрытия, кроме конхи, почти всегда стропильные, купола нет, сводчатые завершения базилик появляются позднее в восточной части империи и за её границами. |
| В силу разделённости в советское время церковных и государственных структур, приобщение собственно церковной науки к практической стороне археологии было, конечно, затруднительным. Для ведения работ в конкретном месте и на конкретный сезон руководитель экспедиции, имеющий соответствующую научную квалификацию, должен получить так называемый “открытый лист” (документ, прежде выдававшийся учреждениями в системе Академии наук, в настоящее время – в системе Министерства культуры) на право археологической деятельности в указанных пределах. Изменение отношений государства и Церкви могли бы привести и к возможности в будущем участия церковных исследователей в практической археологии. На деле такая связь фрагментарно существует. Так С.А. Беляев, находясь в активном сотрудничестве с Московской Патриархией, неоднократно организовывал раскопки и освидетельствование мощей (преподобных Оптинских, святителя Тихона). С другой стороны, политическая ситуация в советское время позволяла проводить работы почти по всей бывшей древнерусской территории, а к концу века появились препятствия в виде сокращения государственного финансирования археологических работ и неожиданно возникших новых государственных границ. Не меньше проблем могло бы возникнуть и при желании российских учёных продолжить дореволюционные исследования на Святой Земле, как это делают там францисканцы или английский археолог Биддль см. библиографию], а также в Константинополе или где-нибудь ещё на Ближнем Востоке… Тем не менее, результаты исследований археологов и их интерпретация – это то, что может быть поводом для взаимодействия церковной и светской науки. Что касается практической стороны отношения к археологически исследуемым памятникам, то важным вопросом всегда остаётся их дальнейшая судьба. Если это памятники архитектуры, может быть даже вновь открытые, то как с ними поступить: “зарыть”, законсервировать и музеефицировать, при значительной сохранности – реставрировать и передать для богослужения или опять-таки музеефицировать? Если работы ведутся на территории действующего храма, то в каком виде сохранить вскрытые древние фрагменты и где должны находиться находки предметов малых форм, на своём ли месте, или в церковном музее или ризнице, или в государственном хранилище? Каждый раз, конечно, эти вопросы должны решаться индивидуально. |
| Германия и Нидерланды – главные очаги Северного Возрождения. Здесь возникает первый интерьер культового назначения, связанный с реформацией – капелла в замке Августусбург в Саксонии. Кроме изобретения ещё в XV в. масляной живописи, этот регион подарил миру и такое явление, как гравюра, связанное с книгопечатанием и вполне соответствующее рационалистическому подходу к искусству, которое о. Павел Флоренский противопоставлял как более чувственной католической живописи, так и православной иконе с.260 и далее]. Весьма характерным видится стремление сделать более домашним, “приручить” возвышенные и священные сюжеты: это и Мадонна кисти Флемальского мастера, сидящая у камина в интерьере голландского домика, это “Мадонна канцлера Ролена” Яна ван Эйка (1400–1441 гг.), где канцлер представлен сомасштабно с Богородицей и Богомладенцем, это и “Поклонение волхвов” Питера Брейгеля Младшего, где изображен городской пейзаж, а в углу композиции – место, куда идут волхвы для поклонения. Пейзаж с включённым в него событием священной истории – часто занимающим малую часть пространства – становится характерным для нидерландской живописи. Среди германских мастеров назовём Альбрехта Дюрера (1471–1528 гг.), а также Лукаса Кранаха, Гансов Гольбейнов Старшего и Младшего. Работа “Мёртвый Христос” последнего (критично упоминавшаяся у Достоевского в романе “Идиот”) отражает ту же тенденцию гипертрофированного восприятия человеческой природы Спасителя в ущерб божественной, в чём уже предчувствуются те аспекты протестантской библейской критики XIX в, в которых анализ явно будет доминировать над синтезом, а также творчество Ренана и т.п. Но вернёмся к Ренессансу. Позднее Возрождение выражает некоторую ностальгию по иррациональному началу в искусстве. Итальянский маньеризм с вытянутыми пропорциями фигур и их Soбpaзhым изгибом, знакомым по готическим произведениям, становится наиболее яркой тому иллюстрацией (Пармиджанино). Важнейшим центром искусств этой эпохи является Болонская Академия. Новаторским было и творчество Микеланджело да Караваджо с его “выхваченными” светом из тьмы образами. В это время работают Пирмиджанино, Тинторетто, продолжает творить Тициан, а его ученик Доменикос Теотокопулос, изначально критский иконописец, переселился в Испанию, где его называли просто по происхождению Эль Греко. Его сложные композиции как бы проинтегрировали все достижения позднего Возрождения. |
|
|
