| М. Новоселов. Догмат, этика и мистика в составе христианского вероучения. Религиозно-философская библиотека. Вып. 30. Печатается по тексту издания 1912 г. 1. T.e. вера от слуха (Рим. 10, 17). 2. Путь к «прелести», как видно из следующих за этим строк. 3. «Прочие же мысли надлежит называть про явлениями разумений ее и показаниями предметов ее» (преп. Григорий Синаит). 4. «В чем моя вера». К книге 2 М. Новоселов. Спасение и вера по православному учению. Религиозно-философская библиотека. Вып. 31. Печатается по тексту издания 1913 г. 5. Заимствовано с сокращениями, не искажающими смысла, из сочинения архиепископа (Финляндского) Сергия: «Православное учение о спасении». Изд. 4. СПб. 1910 (стр. 140–155, 161— 191, 195–206, 216–241). 6. Правовое мировоззрение, возникшее на почве римского права, усвоено христианским Западом и утверждается католическими и протестантскими богословами. Изложение его и оценка с точки зрения Св. Писания и Св. Предания будут представлены в следующем выпуске. 7. Младенец, как вообще не употребляющий еще своей воли, обновляется под непременным условием быть воспитанным в христианстве. 8. Ср. Чинопоследование исповеди. 9. Этому не будут противоречить и те многочисленные места святоотеческой литературы, где прощению приписывается, по-видимому, только внешнесудебный смысл. Все такие места нужно дополнить, по основному правилу всякого толкования: менее ясное дополнять более ясным. Раз выяснена существенная (реальная) сторона данного явления, внешнюю сторону согласить не трудно. Урезывать же первую ради второй будет не только неправильно — это будет прямо искажением истины. 10. Т. е. потребное для спасения. 11. «Вера живая есть дар Божий, и есть аки семя некое Божественное, которое на крещении вся кому крещаемому всевается». Т. 1, 71. 12. Весьма хорошо и правильно представлено это средоточное значение веры преосв. Феофаном во второй части его «Начертания христианского нравоучения». Смысл жизни, так сказать, ее основная пружина полагается здесь в постоянном видении Бога, в сознании своего духовного союза с Ним. Это предполагает некоторую степень нравственного развития и, в свою очередь, служит родником, из которого рождается все разнообразие духовной жизни. |
| 6) На русском языке. И. Педагогика. 1. Системы педагогики. а) На иностранных языках. б) На русском языке. 2. История воспитания и обучения. а) На иностранных языках. б) На русском языке. 3. Монографии по педагогике. а) На иностранных языках. б) На русском языке. 4. Педагогические энциклопедии и журналы. а) На иностранных языках. 6) На русском языке. ДОПОЛНЕНИЕ. 1. Священное Писание. А. Издания Библии. Б. Симфонии. В. Библиология. а) Исагогика общая и частная. б) История и критика подлинных текстов и переводов. в) Герменевтика и история толкования. Г. Опыты толкования. Д. Библейские словари. Е. Смесь в области библиологии и экзегетики. 2. Патрология. А. Творения Св. Отцев и учителей Церкви. а) Collectanea б) Отдельные издания аа) Творений св. Отцев и учителей древней церкви. бб) Сочинений позднейших церковных писателей. Б. Монографические исследования в области патрологии. 3. Основное Богословие. А. Учение о религии и откровении. Б. История религии и религий вообще. В. Религии вне христианства. а) Язычество и мифология. б) Иудейство. в) Мухаммеданство. Г. Христианство , как богооткровенная религия. а) Ветхозаветное богословие и откровение. б) Новозаветное богословие. в) Христианская Апологетика. Д. Системы основного богословия. 4. Догматическое богословие. А. Системы православной догматики. Б. Системы догматики римско-католической и протестантской. В. История догматов. Г. Изложение отдельных догматов. 5. Сравнительное и обличительное Богословие. А. Системы. Б. Римский католицизм. В. Протестантизм. 6. Нравственное Богословие. А. Системы православные. Б. Системы протестантские. В. История нравоучения. Монографические исследования. Д. Назидательное чтение. 7. Литургика. А. Богослужебные книги. Б. Системы литургики. В. Монографии по литургике. 8. Гомилетика. А. Проповеди. Б. Теория проповедничества. 9. Пастырское Богословие. А. Системы. Б. Монографии. 10. Церковное право. А. Сборники церковных правил. Б. Системы церковного права. В. Монографии по церковному праву. Г. Сборники гражданского права. |
| Равным образом и обладание богатством не предосудительно, если только оно не извращает понятия об истинной любви и порядок ее обнаружения. И при богатстве легко достигнуть спасения, если только богатый, памятуя о милости и любви к нему Бога, станет любить и миловать от щедрот своих неимущих. Как талант, вверенный нам Богом, как дар Божий, богатство «дается нам от провидения Божия» для того, чтобы мы давшему нам его могли возвратить с избытком; благоразумно пользуясь сами, уделяли часть своих остатков для вспомоществования бедным. В недавнее время особенно сильно начало распространяться учение, известное под именем коммунизма , по которому неравномерное распределение имущества между людьми признавалось явлением ненормальным, и высказывалась попытка ввести общность имуществ по примеру того, как это было во времена апостолов в иерусалимской христианской общине. Взгляд этот можно было бы признать верным и практически осуществимым, если бы можно было создать действительное, а не фиктивное единство и общность всех жизненных интересов в современном обществе, как то: одинаковую степень развития и образования всех членов общества, единство стремлений и желаний, единство цели, единство силы и степени участия в общем труде и т.п. Что разность в сознании важности и значения известных общественных интересов естественно порождает разность в живости и энергии осуществления их, это очевидно само собою и может быть доказано многими фактами обыденной жизни. Далее, все стремления и желания людей соединить единством главной цели почти невозможно. Затем, физически невозможно хромого заставить ходить, а слепого – видеть; следовательно, физически невозможно единство силы и степени участия каждого в известном труде. Наконец, при предположении, что всего этого можно достигнуть, условия эти не могут служить постулятом общности имущества; последняя может быть только следствием добровольного соглашения членов такого общества, а не принудительным принципом. Такая общность только и возможна там, где участников мало и где все члены общины тесно соединены внутренним единством духа. Так было и в иерусалимской общине, где у верующих было сердце и душа едина ( Деян.4:32 ). Но и в то время, как это видно из обличительных слов ап. Петра к Анании, общность имущества могла быть и была необязательна ( Деян.5:4 ). Стремление же достигнуть этого насильственными мерами внешних законов было бы нарушением справедливости и попранием прав личности, не говоря уже о том, что отнимало бы охоту и всякое побуждение к труду у одних, а в других содействовало бы еще более укоренению лености и праздности. Предосторожность от любостяжания |
| Наша наука имеет весьма благотворное влияние именно как наставление, как научение. Мы знаем, что воля Божия – святость наша ( 1Фес.4:3 ), но сами по себе не знаем, что именно угодно воле Божией, или не имеем в том надлежащей уверенности, и как часто люди от недостатка твердой уверенности, что внутренний голос их совести есть вместе и голос воли Божией, медлят на добро либо покушаются на зло потому лишь, что совесть не назвала его решительно злом, здесь и сказывается во всей силе необходимость ясного и отчетливого этического наставления или научения, к чему и призывается наша наука. Она проясняет нам нравственный взор, делает ясным то, что прежде казалось смутным, вносит свет в ранее темные углы нашей психики. В моменты выбора и решимости, когда мы колеблемся поступить так или иначе, когда в нас происходит борьба различных побуждений, правила нравственного поведения приходят нам на помощь, склоняя весы нашей воли в ту или другую сторону. Естественное нравственное чувство или совесть не всегда ясно указывает нам, что мы должны делать, и вот в этом-то случае нравственное наставление имеет огромное значение. Оно вместе с тем вносит в наше поведение сознательность, показывая, почему мы должны поступать так, а не иначе. Особенно важным должно быть признано этическое наставление для христианина, обязанного знать, что есть «воля Божия благая, и угодная, и совершенная» ( Рим.12:2 ). Всё это сознавали даже лучшие языческие философы, которые посвящали иногда всю жизнь свою на определение идеала истинного мудреца 138 . Что посредством нравоучения можно много сделать – показывает факт, это именно его продолжительное существование, если бы оно не помогало, то давно бы исчезло и уничтожилось. Кроме наставления и научения в нравственном законе, наша наука разъясняет силу побуждений к исполнению нравственного долга, вводит эти побуждения в живое чувство человека и, таким образом, возбуждает волю к исполнению нравственного закона, указывая при этом действительнейшие средства к избежанию греха, к очищению совести своей и к утверждению в добродетели. Наконец нравственное учение христианское не только научает человека должным образом пользоваться настоящим бытием своим, но делает его спокойным относительно будущей его судьбы ( Лк.2:29–32 ; Ин.14:16,17,23,27,16:33 ; Рим.8:31–39 ; 2Тим.4:6–8 ), ибо указывает человеку на благо непреходящее, вечное, поддерживает и укрепляет его союз с Существом Высочайшим, Источником жизни и Виновником нашего спасения, и помогает ему в достижении того блаженного единения с Богом, о котором некогда Сам Иисус Христос молил Отца своего Небесного, взывая к Нему: «Отче, да будут все едино; как Ты во Мне и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино» ( Ин.17:21 ). |
| 1887 г.), Соколовского «Религия любви и эгоизм» (Москва, 1891 г.) 770 и другие (напр., N- а «Обязанности христианина, заимствованный из проповеди , которую Господь и Бог наш И. Христос говорил на горе к Своим ученикам и народу», Москва 1875 г.; Карышева «Духовно-нравственный мир в человеке по учению св. православной веры», Москва, 1891 г...), название которых не требуется существом дела и заняло бы, при том, много места783а. 4) Еще значительнейшее число сочинений падает на рассматриваемый нами период, преимущественно относящихся к области нравственной философии и так или иначе – в большей или меньшей степени, положительно или отрицательно содействующих освещению, между прочим, и вопросов христианской морали вообще. Так как эти произведения имеют к специально интересующим нас лишь побочное отношение, то называть их собственно не было-бы нужды. Впрочем, отметим здесь наиболее интересные, каковы: Кавелина " Задачи этики. Учение о нравственности при современных условиях знания» (Спб. 1884 в «В. Евр.», потом отдельное изд. 1887 г., наконец, в 3-м т. «собрания сочинений» этого автора: Спб. 1899 г.) – труд фальшивый по основе, но обращающий на себя внимание, как один из немногих более или менее оригинальных опытов русских построения системы этики; Яроша «Вопросы современной морали» (Харьков, 1888 г.): здесь, впрочем, масса ошибочных суждений (напр., о Л. Толстом..; – Лоскутова «Духовный прогресс и счастье» (Спб. 1895 г.) и Мокеевского «Ценность жизни» (Спб. 1884 г.): в первой книге есть страницы, довольно интересные, автор второй – утилитарист; Соловьева В. «Оправдание Добра» (Спб. 1897, 1899 гг.) – капитальнейший опыт этики 771 , хотя и далеко не везде обоснованный и далеко не всегда предлагающей согласные с истиною суждения; Нежданова «Нравственность» (Москва, 1898 г.) – книжка, претензии автора которой не оправдываются её содержанием; Энгельгардта «Прогресс, как эволюция жестокости» (Спб. 1899 г.) – чрезвычайно интересная книга (по идее, ясно намеченной уже в её заглавии), многие положения которой, однако ж, недостаточно обоснованы; Чичерина «Философия права» (Москва, 1900 г.) 772 , Воскресенского «В поисках человеческого совершенства и счастья» (Томск, 1900 г.) – не лишенный интереса «подбор мнений» различных «мыслителей»..., – и мног. другие 773 , особенно – Ушинского «Человек, как предмет воспитания» (Спб., т. I, изд. 4, 1879 г.; т. II, 1869), где, напр., по вопросу о нравственно чувстве и соприкосновенным с ним и пр., изучающий их найдет для себя много интересного 774 ... |
| Но так как полного осуществления царства Божия в настоящей жизни не может быть, то нет здесь и полного блаженства. Несчастья и бедствия явились на земле вследствие греха и уничтожатся только тогда, когда не будет последнего; а это будет в другой жизни. Там будут иные условия бытия, новое течение всей жизни, новая земля, новое небо ( Апок. 21 гл.), – там будет освобождение от зла всей твари неразумной, которая до ныне стенает и мучится, освобождение от рабства тления в свободу славы детей Божиих ( Рим. 8:19–22 ). Тогда упразднится смерть и наступит вечная жизнь, в которой не будет ни печали, ни страдания, а вечная слава праведников ( 1Кор. 15:26, 53 . Апок. 7:16, 17; 21:4 ). Будучи существенно различны друг от друга в учении о высшем благе, христианство и стоицизм различаются в учении о благах низших, второстепенных, образующихся при отношении человека к внешнему миру. К ним относятся все то, что составляет обычную принадлежность земного счастья, напр. жизнь, здоровье, богатство, земные радости и удовольствия, слава и честь и т. под. Стоицизм все это почитал безразличным для счастья, ибо обладание этими предметами не делает нас счастливыми; равно как недостаток всего этого не составляет несчастия. Смерть, болезнь, бедность, скорби, лишения, позор, бесчестие – все это стоик встречал равнодушно, даже с презрением. Истинное благо по стоикам в независимости от всего внешнего, в равнодушии ко всему окружающему. Христианство иначе смотрит как на внешнее благо, так и на внешнее зло. То и другое по нему существует действительно и неразрывно связано с нравственным состоянием человека. В начале мира не было никакого зла, ни нравственного, ни физического. Бог все сотворил добро зело ( Быт. 1:4, 8, 10, 12, 18, 21, 31 ). Человек был создан Им в неистление, для жизни ( Прем. 2:23 ). Он не знал ни смерти, ни болезни, ни страдания, ни печали, ни нужды. Жизнь его была блаженным состоянием. Вся природа была ему послушна. Только с началом греха явились смерть, болезнь, все физические и духовные страдания. |
| 2) Liber de paradiso. В этом сочинении св. Амвросий рассуждает о рае; в изложении мыслей следует порядку Свящ. Писания и решает вопросы о том, что, какой и где был рай; что делали в нём прародители, как впали они в грех и какие последствия этого последнего. Вместе с тем он удачно разрешает возражения еретиков-гностиков и манихеев относительно заповеди, данной Богом прародителям, и грехопадении их. В виду упомянутых ересей, толкования св. Амвросия носят здесь характер аллегорический, хотя не исключительно: наряду с аллегорией допускается и смысл буквальный; но от неудачного сочетания последнего с первой по местам страдает ясность выражения. 3) De Cain et Abel libri duo. Это сочинение стоит в тесной связи с предшествующим и является как бы продолжением его. В нём автор продолжает толкование книги Быт.4:1–15 . Характер этого сочинения со стороны метода толкования тот же, что и сочинения «De paradiso», – хотя в первом преобладает несколько элемент аллегорический. Особенное внимание св. епископ уделяет в рассматриваемом труде объяснению жертв Каина и Авеля. При этом в видах назидания своих слушателей, он очень остроумно сопоставляет с данными толкования догматы церкви христианской. 4) Liber de Noe el arca или De arca et Noe. В этом труде св. Амвросий намеревался «Noe sancti vitam, mores, gesta et mentis altitudinem explanare». Особенное внимание он обращает на изъяснение устройства ковчега и всемирного потопа. При толковании св. епископ устанавливает сначала смысл буквальный, затем переходит к смыслу аллегорическому и заключает соответствующим нравоучением. Содержание, план и порядок изложения заимствованы св. Амвросием частью у Василия Великого , частью у Филона. Воззрения последнего св. епископ облекает христианской одеждой и обогащает некоторыми местами из Священного Писания Нового Завета. 5) De Abraham. Это сочинение состоит из двух книг. В них св. Амвросий представляет взорам читателей патриарха Авраама, как образец для подражания, следуя которому всякий должен отрешиться от пороков и направит все силы своей души к абсолютному совершенству. Форма изъяснения в обеих книгах различна. В первой книге св. Амвросий стремится представить оглашенным в лице Авраама, так сказать, «христианскую киропедию»; во второй он старается проникнуть во внутренний смысл предмета – и этим назидать слушателей; первая изобилует истолкованием преимущественно в смысле нравственном, вторая – в аллегорическом. Толкования эти вместе с доводами, приводимыми св. Амвросием в пользу того или другого положения, не отличаются ясностью и основательностью 50 , а при подробном раскрытии страдают искусственностью 51 и непоследовательностью 52 . Причина этого лежит в тех источниках, которыми пользовался св. Амвросий: это сочинение, особенно во второй части, представляет собой переработку суждений Филона 53 . |
| Христианская надежда, есть полная уверенность в том, что Господь промышляет о нас и что Он исполнит Свои обетования, относящиеся как к временной нашей жизни, так и вечной. Надежда христианина на Бога, Которому по слову Апостола, «невозможно солгать», в треволнениях и искушениях житейских «есть как бы якорь безопасный и крепкий» ( Евр. 6:18,19 ). Только она не должна быть слепой, а разумной, сообразно с волей Божией, и вместе твердой, и неизменной, соединенной со спасительным страхом и беспрекословной преданностью Богу. На одном корабле тревога и смятение по случаю бури. Спокоен только один мальчик. – Отчего ты такой смелый – спрашивают пассажиры мальчика. – Оттого, отвечает мальчик что мой отец управляет кораблем. – Так и надеяние на Отца Небесного есть источник силы. Человек, который полагается на Бога, всегда может оказаться выше затруднений, которые ему встречаются. Уклонения от христианской надежды, основанием которой служит вера в Иисуса Христа, выражают или недостаточное понимание ее, или оскудение, или ложное направление. К ним относятся: 1) Индефферентизм или религиозное безразличие в делах веры, «ни холод, ни теплота», по выражению книги Апокалипсиса; он состоит в безразличном отношении к самой вере и исполнению ее требований. 2) Квиетизм или леность в отношении к учению благочестия, молитве и общественному богослужению. 3) Пиетизм или нравственная беспечность, успокаивающая себя надеждой на милосердие Божие. 4) Отчаяние – потеря надежды на милосердие Божие. 5) Богоотступление, когда отрекаются от истинной веры из страха человеческого, или для мирских выгод. 6) Самонадеянность – надежда на свою мудрость, искусство и силы. 7) Человеконадеяние – чрезмерная надежда на способности, силы и содействие других людей, а не на милость и помощь Божью. Христианская любовь к Богу есть полная преданность христианина Богу, выражающаяся в исполнении Его заповедей: «имеяй (т. е. знающий) заповеди Моя соблюдаяй их, той есть любяй Мя» ( Иоан. 14:21 ). Эта любовь к Богу заповедана самим Богом и есть необходимое следствие живой веры в Него и упования на Него. Без любви и мудрость и всякие дарования ничто, потому что без нее все мертво, как тело без души. |
| 11) и основанную на единомыслии и согласии с верою (гл. 26 и 32), оценив по достоинству целомудрие и возвышенный характер христианских женщин (гл. 33 и 34) и особенно был поражен готовностью христиан бестрепетно умирать за свои религиозные убеждения (гл. 4). Все это вместе взятое убедило его в превосходстве христианства перед язычеством, и он обратился к «варварской мудрости» христианства, по всей вероятности, в том же Риме, где в нем особенно сильно назрела нужда в новой лучшей религии. В Риме Татиан познакомился с св. Иустином, сделался его учеником (свт. Ириней Лионский . «Против ересей», I, 28), вошел с ним в особенно близкие отношения и вместе с ним терпел одинаковые преследования от их общего врага, философа Кресцента («Речь против эллинов», гл. 19). По примеру своего учителя, он также сделался проповедником и защитником христианства. Есть основание думать, что он преемствовал Иустину в должности учителя в основанной последним в Риме богословской школе; по крайней мере, известно, что Родон, один из христианских писателей, учился в Риме у Татиана (Евсевий. «Церковная История», V, 13). После мученической смерти Иустина Татиан удалился на Восток, в Сирию, и здесь увлекся гностицизмом. О дальнейшей его судьбе нет никаких известий. Время его смерти предположительно определяется 175 годом. Из многих сочинений, приписываемых Татиану Евсевием, Иеронимом и Климентом Александрийским , до нашего времени дошла одна только, бесспорно принадлежащая ему, написанная в православный период его жизни, апология под заглавием «Речь против эллинов». В ней апологет доказывает превосходство христианства перед язычеством по веро – и нравоучению и по степени древности происхождения, причем о христианстве говорит кратко, тогда как о ненормальностях язычества трактует очень подробно, так что в ней полемический элемент значительно преобладает над апологетическим. К особенностям этого труда Татиана относятся крайняя несистематичность изложения и слишком беспощадная критика язычества, в том числе и языческой философии, к которой его предшественник и учитель относился с большим уважением, находя в ней проблески Божественной истины. |
| Слово догмат — δγμα — слово греческое. Происходя от глагола δοκεν — думать, полагать, верить, частнее — от прош. его формы δδογμαι (в 3 л. δδοκτας — решено, положено, определено), слово δγμα обозначает собою мысль вполне утвердившуюся в человеческом сознании, ставшую твердым убеждением человека, вообще — бесспорную истину, и потому общеобязательную, a также определившееся, твердое, неизменное решение человеческой воли [ 2 ]. Древние писатели, греческие и римские, употребляли это слово для обозначения таких основоположений или правил, относящихся к области философии, нравоучения и к гражданскому законодательству, которые были признаваемы бесспорными и обязательными. Узаконения государственной власти выражаются словом δγμα и в Св. Писании (напр., у Дан 2, 13; 3, 10; 6, 8 и Деян 17, 7 — царские указы и законы, у Лк 2, 1 — повеление кесаря ο всенародной переписи). Ап. Павел прилагает название догмата и к закону Божию, называя догматами закона Моисеева, имевшие в свое время обязательную силу для каждого иудея [ 3 ]. В книге же Деян ап. тем же словом обозначаются уставы (τ δγματα) , сужденныя от апостол и старец, иже во Иерусалиме (16, 4; сн. 15, 22–25), имевшие значение закона для всех членов христианской церкви. Как хорошо выражающее с формальной стороны свойства христианской истины, как истины бесспорной, непреложной и общеобязательной для христиан, слово δγμα, в качестве условного термина, у христианских писателей вошло в употребление и для обозначения истин откровенной религии. Первоначально оно прилагалось вообще к христианскому учению, а потом стали выражать (отцы и учители церкви IV–V веков и позднейшие церковные писатели) этим словом не все без различия содержащиеся в откровении истины, но и из богооткровенных только относящиеся к определенному кругу представлений, — к вероучению. В современной богословской науке существенными признаками догматов, отличающими их от всех других христианских истин, равно и от учений нехристианских, признаются, именно, следующие: 1) теологичность догматов веры, 2) богооткровенность, 3) церковность и 4) законообязательность для всех членов церкви. |
|
|
