| Как сложившееся и установившееся убеждение, такая вера не может выражаться только теоретически – в мыслях и словах; она необходимо, прежде всего и главным образом, должна выражаться практически – в жизни и деятельности человека. Она не должна быть прибретением одного только ума человеческого, а необходимо должна стать достоянием сердца и естественным выражением воли человека. Усвоение веры сердцем и выражение ее в воле человека превращают ее из высшего источника познания сверхчувственного в заслугу человека пред Богом, делают ее добродетелью, самою первою и существенно необходимой для нас в этой жизни. Только такою верою наши праотцы достигли оправдания, спасения: верова же Авраам Богови, и вменися ему в правду ( Рим.4:3 ). Только руководящийся такою верою праведный от веры жив будет ( Гал.3:11 ); она одна и горы может преставляти ( Мф. 21:21 ; Мр.11:23 ). Веруяй в Мя, говорит Иисус Христос, дела, яже Аз творю, и той сотворит, и болша сих сотворит ( Ин.14:12 ). Этою верою христианство победило языческий мир: сия есть победа, победившая мир, вера наша ( Ин.5:4 ). Уже в самой вере, которая, по апостолу, есть не только вещей обличение невидимых, но и уповаемых извещение, т.е., уверенность в желаемом и ожидаемом как бы в настоящем, – кроется корень христианской надежды. В самом деле, там, где нет достаточного основания для получения желаемого, не может быть и надежды. Вера же христианская, излагая учене о Боге не только как всемогущем Творце, но и как всеблагом Промыслителе, Искупителе и Спасителе человечества в Лице Господа нашего Иисуса Христа, этим самым полагает прочное и незыблемое основание для христиаской надежды. Господь Иисус Христос есть упование наше, или основание нашей надежды ( 1Тим.1:1 ). Предметом своим христианская надежда имеет то благо, которое принес на землю воплотившийся Единородный Сын Божий, доставив нам его Своим учением, жизнью, крестными страданиями, смертью , воскресением и вознесением на небо. Поэтому ап. Петр заповедует христианам, говоря: совершенне уповайте на приносимую вам благодать откровением Иисус Христовым ( 1Пет.1:13 ). |
| В решении этого вопроса ученые прежде всего обращали внимание на время жизни самого Иова. В жизни Иова все видели признаки древнейшего, патриархального, времени и строя жизни: Иов, за отсутствием определенного священнического класса, сам приносил жертвы за себя и детей своих (1:5); за отсутствием также определенных судей или царей народный суд производился старейшинами народными (29:7—25); древнейшая форма звездопоклонства — целование руки (31:27); употребление древнейшей, относимой Пятикнижием к патриархальному времени, монеты «кеситы» (Быт.33 Иов.42:11); в прибавлении к книге Иова, заимствованном в греческих списках Библии из какой-то сирской книги (и без сомнения под влиянием Быт.36:10—34), Иов относится к древнейшим потомкам Исава, царям идумейским (Иов.42:17); авторитет нравоучения заключается у старцев и в их мудрых изречениях (4:12; 5:27; 8:8); необычайная продолжительность жизни Иова (около 200 лет). На основании этих признаков полагали, что и писатель книги Иова, касавшийся столь отдаленного времени, сам должен жить в древнейшее время. Подобно тому как в книге Бытия описал патриархальные времена Моисей, так он же вероятно описал их и в книге Иова. Тем более это вероятно, что следы этого мнения сохранились и в иудейском (Baba Batra. 14а) и в христианском предании (Ориген, Златоуст, Ефрем Сирин, Мефодий, Полихроний, Иероним). Кроме того, есть сходство и в языке между книгой Иова и Пятикнижием, ибо некоторые еврейские слова употребляются только в этих книгах и более нигде: (33 Иов.42:11); (молва, слух — 4:12, 26 Исх.32:25); (ощупывать — 5 Втор.28:29); (глотать — 39 Быт.24:17). Также некоторые одинаковые выражения встречаются в обоих писаниях, например: «доколе дыхание Его во мне и Дух Его в ноздрях моих» (27 Быт.2:7), «умер Иов, насыщенный жизнью» (42:17), как умирали еврейские патриархи (Быт.15:15; 25:8; 35:29). Моисею, 80 лет проведшему в аравийской пустыне (40 лет в пастушестве и 40 лет вождем евреев), возможно было получить сведения о живших в Аравии Иове и его друзьях. Итак, утверждали Карпцовий, Ейхгорн, Ян, Бертольд, книга Иова, по времени своего происхождения, должна быть отнесена к числу древнейших библейских писаний и принадлежит Моисею. В русской богословской литературе это мнение высказывалось еп. Агафангелом (в толковании на книгу Иова) и в Христианском Чтении за 1833 г. 3 т. (автор не назван). |
| Древние писатели, греческие и римские, употребляли это слово для обозначения таких основоположений или правил, относящихся к области философии, нравоучения и к гражданскому законодательству, которые были признаваемы бесспорными и обязательными. Узаконения государственной власти выражаются словом δγμα и в Св. Писании (напр., у Дан.2:13; 3, 10; 6, 8 и Деян.17 – царские указы и законы, у Лк.2 – повеление кесаря о всенародной переписи). Ап. Павел прилагает название догмата и к закону Божию, называя догматами предписания закона Моисеева, имевшие в свое время обязательную силу для каждого иудея 3 . В книге же Деян.ап. тем же словом обозначаются уставы ( τ δγματα), сужденныя от апостол и старец, иже во Иерусалиме (16, 4; сн. 15, 22–25), имевшие значение закона для всех членов христианской церкви. Как хорошо выражающее с формальной стороны свойства христианской истины, как истины бесспорной, непреложной и общеобязательной для христиан, слово δγμα, в качестве условного термина, у христианских писателей вошло в употребление и для обозначения истин откровенной религии. Первоначально оно прилагалось вообще к христианскому учению, а потом стали выражать (отцы и учители церкви IV-V веков и позднейшие церковные писатели) этим словом не все без различия содержащиеся в откровении истины, но и из богооткровенных только относящиеся к определенному кругу представлений, – к вероучению. В современной богословской науке существенными признаками догматов, отличающими их от всех других христианских истин, равно и от учений нехристианских, признаются, именно, следующие: 1) теологичность догматов веры, 2) богооткровенность, 3) церковность и 4) законообязательность для всех членов церкви. 1. Теологичность. – Этим признаком, усвояемым догматам, указывается область истин, обнимаемых догматами. Из всех христианских истин догматами называются лишь те, которые относятся к существу религии, как внутреннего союза Бога с человеком, и притом союза, восстановленного Господом И. Христом, т. е. истины, которые содержат учение о триедином Боге и отношении Его к миру и разумно-свободным существам, в особенности к человеку. |
| 257 William Mackintosh, The Natural History of the Christian Religion, p. 409 (согласно Mahaffy). 258 См. Privatdoz. Johannes Leipoldt в «Zeitsehrift für Kirchengeschichte» XXYII (1906), 2, S. 146–147. 260 Rev. Edw. L. Hicks в «Studia bibliea et ecclesiastica» IV, p. 9, Ср. Heinr. Axel Winckler, Der Stoicismus eine Wurzel des Christenthums, S. 31. 261 См. и W. D. ROSS, Art. «Stoics» в Encyclopaedia Biblica ed. by Rev. Prof. Т. K. Cheyne and J. S. Black IV, col. 4 799. 267 Prof. W. M. Ramsay, Historical Commentary on the Epistles to the Corinthians в «The Expositor» 1900, II, p. 93. 268 Prof. W. M. Ramsay, Historical Commentary on the Epistles to the Corinthians в «The Expositor» 1904, II, p. 93. 271 Касательно сближений для 1Кор.4:9 – против Е. L. Hicks’a см. S. D. F. Salmond в «The Critical Review» VII, 1 (January 1897) p. 98, а вообще ср. у С. Говорова в журнале «Вера и Разум» 1888 г., 6, стр. 280 сл., и у И. А. Невзорова, Мораль стоицизма и христианское нравоучение, стр. 168 сл. 272 Prof. С. F. G. Heinrici, Der erste Brief an die Korinther у H. Aug. W. Меуег V, S. 8 VI. 32. 274 Эпиктета Энхиридион гл. 17 (23). См. Epicteti quae supersunt Dissertationes ab Arriano eollectae nec non Enchiridion et Fragmenta graece et latine cum integris Jaeqbi Scheckii et Hieronymi Wolfii selectisque aliorum doctorum annotationibus recensuit Joannes Uptonus, t. II (Londini 1741), p. 699. Epicteti Enchiridion in usum studiosae juventutis ex recen- sione et cum notis Nicolai Sehwebelii (Norimbergae 1771), p. 37–38. Epicteti Manuale et Cebetis Tabula graece et latine recensuit curavitque Prof. Johannes Schweighaeuser (Lipsiae 1798), p. 30. Theophrasti Characters, Marci Antonini Commentarii, Epicteti Diseertationes ab Arriano literis mandatae, fragmenta et Enchiridion cum commentario Simplicii, Cebetis Tabula, Maximi Tyrii Dissertationes graece et latine cum indicibus... emendavit Fred. Dübner (Parisiis 1840), p. 4. Эпиктета стоического философа Енхиридион и Апофоегмы и Кевита Фивейского Картина или изображение жития человеческого перев. с греч. яз. Григорием Полетикою, изд. 2-е (Сиб. 1767), стр. 78–79. Правила Эпиктета в переводе с франц. М. А. Энгельгардта у М. Гюйо, Собрание сочинений IV (III), стр. 307–308. Эпиктет, Основания стоицизма в переводе с греч. В. Алексеева (Спб. 1888), стр. 6: «Не забудь, ты – актер и играешь в пьесе роль, назначенную, автором. Коротка пьеса – коротка и роль, длинна – длинна и она. Даст он тебе роль нищего, старайся вернее создать его тип, как и тип калеки, высшего правительственного лица или частного чиновника; безукоризненно исполнять свои роли – твоя обязанность, распределять их – другого». |
| c) «труд, удовлетворяющий всем современным требованиям науки, по стройной системе и выводу всех частей и истин из одного начала, по глубокой и обширной учености автора, по господствующему историческому направлению, столь сродному богословию, как науке положительной, но отличной ясности и вразумительности в способе раскрытия истин, даже по слогу чисто русскому, постоянно носящему, притом, на себе печать здравого вкуса» d) «труд, составляющий важную заслугу не только для науки православного богословия, которую автор несомненно подвинул весьма далеко вперед, – не только для духовного нашего образования, в истории которого появление на свет Догматики его послужит некогда одной из замечательнейших эпох, – но и вообще для всей Церкви русской, для всех православных соотечественников, которые получают в этом труде, – чего давно желали, – возможно полное, стройное, основательное и общедоступное изложение отличительных догматов своей Церкви, столь драгоценных для их ума и сердца.» 4. Нравственное или деятельное богословие Всякое созерцательное познание, не направляемое к деятельности, есть здание на воздухе или в одном чертеже художника. Так и в самом богословии: аще сия весте, блажени есте, аще творите я ( Иоан. 13:17 ). Поэтому в духовных училищах, как существенная часть богословия, преподается деятельное богословие, излагающее учение об учреждении жизни и деятельности сообразно с словом Божиим. Так как для этого нужно определить: 1) каков внутренно должен быть действующий по оному? – подлежащее (subjectum praxeos); 2) что должен он делать? – предмета (objectum) и 3) как должен действовать? – образ (forma): то на этих понятиях основывается следующее расположение деятельного богословия: 1) предварительное понятие о этой части богословия; 2) богословие деятельное подлежательное или богословское нравоучение; 3) богословие деятельное предметное или право Божественное и 4) христианское благоразумие или деятельное знание избирать и приспосабливать наилучшие средства для достижения спасительных целей. |
| Несомненно только то, что составными частями хлыстовского богослужения являются: 1. некоторые церковные молитвословия (молитвы, акафисты, а иногда даже панихиды и молебствия), 2. чтение книг Св. Писания с толкованием, 3. пение специально хлыстовских кантов, 4. речи или проповеди , 5. пророчества и 6. радения; но радения бывают не всегда, а лишь в особых случаях. Случайно входят в состав хлыстовских богослужений: 1. ритуальный прием новых членов секты; 2. исповедь и причащение, 3. посвящение «пророков» и «коронование богородиц», 4. «духовное венчание» и 5. отпевание «живых мертвецов». Насколько можно судить по полицейским дознаниям и некоторым рассказам очевидцев и покаявшихся хлыстов, наиболее общий порядок в хлыстовских молитвенных собраниях состоит в следующем. Часов около 5–7 вечера помещение, в котором предположено устроить «раденье» или «апостольское собрание», освещается особой люстрой, вроде паникадила (в домах богачей), и множеством свечей или ламп (у крестьян), – и в него собираются «радельщики» или хлыстовские богомольцы. «Старец» (лжехристос или лжепророк) и «богородица» садятся на свои места, у красного угла, под иконами, за столом, на котором лежат крест и евангелие и стоят два подсвечника с зажженными восковыми свечами. По правую сторону от них становятся мужчины, по левую – женщины. При входе в моленную, каждый хлыст осеняет себя крестным знамением, кланяется на три стороны и говорит: «мир вашему дому и живущим в нем!» – на что ему отвечают: «с миром к нам». Потом он подходит к «старцу» кланяется ему трижды в ноги и целует его сначала в губы, а потом в правую руку; затем он здоровается со всеми присутствующими – мужчинами и женщинами – «по-христиански», т. е., «братским целованием», а в некоторых кораблях, вошедший кланяется в ноги и всем присутствующим, которые отвечают ему тем же. Когда все хлысты соберутся, «старец» уходит в другую комнату и облачается в радельную рубаху – белую, сшитую из холста или коленкора, с широкими рукавами, спускающуюся до самых ног, подпоясывается «золотым поясом», а на плечи кладет длинное, белое, по концам вышитое красными нитками, полотенце, делая из него нечто вроде архиерейского омофора. |
| При этом все содержание послания, имеющее чисто христианский характер, говорит, что то были собственно христиане из евреев или иудео – христиане. Не без основания, однако, указывали (напр., Вейс), что речь писателя нередко обращается и к неверующим евреям, что и вполне естественно ввиду того, что в первое время и довольно долго верующие, и неверующие евреи не очень резко отделялись друг от друга и имели общие собрания, а также ввиду известного весьма большого авторитета Апостола Иакова как среди верующих, так и среди неверующих евреев. Равным образом и ограничительная прибавка «в рассеянии» не исключает иудео – христиан и евреев вообще, живущих и в самой Палестине; содержание послания вполне приложимо и к ним, хотя преимущественно адресатами послания являлись внепалестинские читатели, частнее, вероятно, христианские общины заиорданские, Дамаска и Сирии (см. Деян. 9:1 сл.). Как и все послания апостольские, послание св. Иакова вызвано было ближайшим образом потребностями и состоянием религиозно – нравственной жизни христианских общин; эти особенности в жизни последних в весьма значительной мере определяют и содержание послания, хотя иные мысли послания могли быть высказаны апостолом и не зависимо от современного состояния читателей послания, как вообще в Священном Писании рядом с данными истории стоят непреходящие истины вероучения и нравоучения. Христиане из евреев, по указаниям Послания, терпели многие притеснения со стороны и испытывали многие внутренние нестроения. Так, бедные иудео – христиане терпели многочисленные преследования со стороны своих богатых соплеменников ( Иак. 2:2 – 7 ; 5:1 – 6) и среди этих и подобных внешних бедствий нередко уклонялись от истинного взгляда на источник этих бедствий и искушений (1:12 – 21), подвергались опасности колебаться в вере и даже изменять ей (5:7 – 11 и др.). Из чувственных побуждений и пристрастия к земным благам возникали у них раздоры (4:1 – 12); братская любовь во многих охладела (4:13 – 17; 5:13 – 20); из самомнения многие хотели быть учителями других, не имея к тому способности и подготовки (3:1 след.). |
| аа) Первоначальная норма нравственной жизни человека При уяснении нормы жизни нравственной требуется, как сказано выше, определить а) цель человека и б) средства, какие даровал ему Бог для достижения ее, и из той и других у) вывесть общее руководительное правило для жизни нравственной. Итак, а) Какая цель человека? Последняя цель человека — в Боге, в общении или живом союзе с Богом. Созданный по образу и подобию Божию человек по самой природе своей есть некоторым образом Божеского рода. Будучи же рода Божия, он не может не искать общения с Богом не только как со своим началом и первообразом, но и как с верховным благом. Потомуто сердце наше и бывает довольно только тогда, когда обладает Богом и бывает обладаемо от Бога. Ничто, кроме Бога, не успокаивает его. Соломон много знал, многим обладал и многим наслаждался; но все это наконец должен был признать суетою и крушением духа (Еккл. 1: 8, 17, 18; 3: 10, 11; 8:17). Один покой для человека в Боге. Что ми есть па небеси и от Тебе что восхотех на земли; ис–чезе сердце мое и плоть моя, Боже сердца моего и часть моя, Боже во век (Пс. 72:25,26). «В Боге жизнь, — учит Василий Великий. — Отчуждение и удаление от Бога есть зло несноснейшее даже будущих геенских мучений, зло самое тяжкое для человека, как для глаза лишение света и для животного отнятие жизни». И еще: «Что было для души преимущественным благом? Пребывание с Богом и единение с Ним посредством любви. Отпав от Него, она стала страдать» (Тв. свв. отцов. Вас. Вел., т. 4). Посемуто нам внушается: взыщите Господа, взыщите лица Его выну (Пс. 104:4). Пророк Моисей поставлял зрение лица Божия краем своих желаний и после того уже, как Бог явил через него и в нем столько чрезвычайных действий Своей благости и всемогущества: аще обретох благодать пред Тобою, яви ми Тебе Самого, да разумно вижду Тя (Исх. 33:13), — молился он. С каким страхом взывал ко Господу пророк Давид: не отвержимене отлица Твоего (Пс. 50:13), зная, что удаляющий себе от Него погибнут (Пс. 72:27) С каким желанием устремлялся он всегда к Богу: возжада душа моя к Богу… (Пс. 62:2); имже образом желает елень на источники вод–ныя, еще желает душа моя к Тебе, Боже (Пс. 41:2). С какою теплотою упокоивался в Нем едином: мне же прилеплятися Богови благо есть (Пс. 72:28). |
| Послание написано так обще, что могло бы быть проповедью ученика Христа и пред Иудеями, ещё не верующими. 1) Имя „Иисус» упоминается в нём только два раза. 2) Слова „Евангелие» совсем нет. 3) В нём нет ещё обсуждения догматических вопросов христианского учения. 4) Посвятивший себя изучению главным образом ветхозаветной мудрости, практически-учительной, ап. Иаков и в послании мало сообщает догматических истин, но даёт преимущественно советы практической деятельности. 5) Его наставления имеют множество параллелей с нагорной проповедью и вообще словами Иисуса Христа и представляют множество ссылок на Ветхий Завет . Он указывает на Раав, Авраама, Иова, Илию; на кн. Псалтирь, пр. Исаии, Амоса; можно видеть параллели с кн. Сираха, Премудр. Соломона, Притчей и Экклезиаста. – Но выше всякого сомнения, что св. Иаков в нравоучении стоит на новых, чисто христианских основаниях. Его учение, что для нравственной жизни необходимо возрождение словом истины (1:18), что возрождённый человек может исполнить весь нравственный закон и может достигнуть свободы от греха (1:25; 2:12), что совершенствование и оправдание христианина достигается в союзе с Христом живой и деятельной верой (2:14–26) и проч., указывает, что он имел совершенно чистые и догматические христианские воззрения на оправдание и спасение во Христе благодатью по вере, о чём он впоследствии засвидетельствовал также и своим отношением на апостольском соборе к ап. Павлу и христианам из язычников ( Деян. 15 гл.). Тон послания соответствует поводу увещаний: то мягкий, то строгий. Часто напоминает речи пророческие властностью, благочестивой строгостью и требованием непоколебимой преданности закону Божьему. Его послание, как мы видели, не представляет изложения и развития каких-либо общих догматических вопросов, но представляет ряд логически связанных между собой отделов нравственно-практических наставлений по поводу тех или других простейших явлений из жизни первых христиан. В них апостол приступает прямо к делу. Сначала говорит спокойно, прямо и просто, но потом настаивает на сказанном с повышением голоса, как в устной речи, и с сильными указаниями на греховность и преступность того поведения христиан, которое он обличает, с быстрыми вопросами, заключающими в себе и ответы, и с живописными сравнениями и уподоблениями, часто в параллелизмах, как в речах пророческих. Речь его выражается большей частью в кратких предложениях, иногда отрывочных и не связанных союзами, иногда с повторениями. Язык послания весьма хороший греческий. 4. Время и место написания послания |
| Естественное возражение, что философское обоснование слишком непрочно для обучения морали, так как философий несколько, а мораль должна быть одна, хотя в действительности существует несколько систем морали (долга, любви), разрешается, повидимому, удержанием от этих различных систем только общих принципов, необходимо заключающихся в самой идее воспитания. Но, ведь, для государства не может существовать никакой другой морали, кроме морали долга: для него это — такой постулат, отречение от которого равносильно отрицанию самого себя. А идея долга всецело основывается на морали самопожертвования, что санкционируется религией. Сказать же, что мораль не может изучаться без догмы — и без догмы, заимствованной из положительных религий, равносильно утверждению, что государство не может существовать без положительной догмы. Докладчик названной программы пишет: „Сообразно установившемуся обычаю, мы заканчиваем теоретическую мораль высшими санкциями — будущей жизнью и Богом, а практическую мораль религиозными обязанностями и религиозными чувствами… Мы требуем, чтобы идея Бога вошла в преподавание морали, как ее завершение и как высший символ и живое собрание всего того, что есть великого, благородного и святого между людьми“. Следовательно, члены постоянной секции, желая установить обучение морали на принципах естественного разума сообразно с идеей воспитания, тем не менее не могут обойтись без идея самопожертвования, имеющей реальное обоснование в религиозной догме. Отрицая всё-таки необходимость изучения религиозной догмы, как частного исповедания, они во1) завершают обучение морали основными истинами религии, а во2) требуют, чтобы обучение морали в нормальных школах было признано обучением первой важности и чтобы оно было поставлено во главе всех других программ. Обращаемся к работам С.-Петербургского кружка. Вопросы, касающиеся религиозного воспитания и образования детей школьного периода, разделяясь на две группы: вопросы принципиальные и практические, идут в таком порядке: 1/1 нужно ли различать религиозное воспитание и религиозное образование; 2/4 есть ли основание предпочтительно рекомендовать в период дошкольный — религиозное воспитание, а в период школьный — религиозное образование; 3/5,6,7 касаются преподавания Ветхого и Нового Завета ; 4/8,9 идет речь главным образом о средней школе по вопросу, какова должна быть постановка систематического вероучения и нравоучения и какое значение в деле религиозного воспитания имеет богослужение; 5/10,11,12 говорится о экзаменах, программах и аттестациях по Закону Божию. |
|
|
