| Вся суть этой печальной действительности в том, что корейцы принимают веру по разным мирским, практическим соображениям и не для спасения своей души, а для обогащения и спасения своего тела; миссионеры тоже не менее виновны, что, гоняясь за количеством своих последователей, не заботятся об их христианском научении. Нам таких христиан не нужно, и если бы мы стремились по больше накрестить, то за три года своего существования в Корее мы могли бы накрестить десятки тысяч, ибо желающих принять «русскую веру» являлось очень много, но по тщательным справкам и строгому испытанию всегда оказывалось, что все они ищут не веры, и забота у них не о спасении души, а о том, чтобы приобрести в лице миссионера защитника для своих незаконных действий в отношении своих ближних или начальства. Если бы я крестил всех, которые ко мне являются, – как это делают мои коллеги инославные, – то теперь бы и наши православные корейцы дрались и скандалили, по примеру прочих. Что бы мы тогда делали? При боязни всяких скандалов и миролюбии характера русского человека, мы, наверное, бросили бы своих негодных овец и изгнали бы их из двора православной церкви. Все, приходившие к нам за получением крещения с нечистыми побуждениями, предсказывали нам, что если мы не будем делать так, как делают инославные миссионеры, то у нас не будет ни одного христианина, и я выражал им полную готовность лучше не иметь ни одного христианина, чем иметь много и вести их к погибели. Такие рацеи я им произносил и, видимо, для них наши намерения и слова казались новыми и непохожими на слова других миссионеров. В одном месте мы встретили открытое враждебное отношение к миссионерам и вообще европейцам (видно, насолили им), и после увещаний мы сочли за лучшее, несмотря на то, что шел сильный дождь, уйти отсюда, отряхнув грязь от ног своих. Но это был единственный и притом не объяснимый случай. В большинстве природное добродушие и любознательность корейцев давали полную возможность сеять слово Божие; каков плод от этого получится, – не вем; во всяком случае, завет преп. старца Серафима – сеять везде: и на хорошей и на плохой почве – ободряет нас надеждою, авось где-либо и взойдет и плод принесет... |
| Уж больно грязно живут корейцы, – о той колоссальной грязи и миллионах насекомых, которые наполняют их фанзы, вы себе и представить не можете. Сколько пришлось претерпеть за дорогу всяких невзгод от грязи и насекомых, теперь страшно вспомнить. Я взял с собой большой запас антипаразитного порошка, но он приготовлен не для корейских клопов, тараканов и блох; клопов я ловил, насыпал на них порошку, но они совершенно спокойно выкарабкивались и отправлялись в дальнейший путь; тараканы, почуяв запах порошка, метались с неимоверною быстротою из угла в угол, но не дохли; блохи же еще более усиливали свою природную подвижность и скакали во всех направлениях маленькой корейской комнаты; а мы, наблюдая всю эту картину, чихали ужасно, ибо порошок и на нас производил сильное впечатление, раздражая носовую оболочку. Корейские комнаты маленькие, обыкновенный размер 8 футов во все направления, – и вот в такой комнате на горячем каменном полу мы и ночевали. Корейские печи, сделанные под полом, чтобы его нагревать, самые негигиеничные при лёгких бумажных стенах их фанз: один бок нагревается сильно, а другой совершенно стынет на холоде: стены и потолки черны от копоти, которая накопляется от лучин и ламп без стекол. Под одной крышей с одной стороны помещения для людей, а с другой – помещение для скота, посредине – кухня, необходимая как для людей, так и для скота: корейские лошади и быки едят только одни бобы и притом вареные, солому тоже варят и с водою в жидком виде подают им. Тотчас по приезде на постоялый двор мафу (конюхи) заказывают кушанья хозяйке и для лошадей и для себя, и в ожидании люди с одной стороны кухни поглядывают, а лошади с другой, и те и другие по временам торопят хозяйку. Питались мы все время корейским столе, кроме, конечно, чая и сахара. Вместо хлеба – рис. Нельзя сказать, чтобы корейский стол был вкусный: рис (пресный) составляет центральное кушанье: кроме него подаются в маленьких чашечках разные закуски: кимча – корейский салат в квашеном виде; морская капуста, редька жареная и редька соленая, еще кое какие травы, затем, непременно – соя, иногда сушеная (вонючая) рыба или свиное мясо. Вот вам и весь корейский стол, который можно встретить в каждом постоялом дворе. Если не смотреть, кто, как и в чем готовит, то кушать можно... Я могу похвалиться – не брезговал, а потому кушал все во славу Божию. |
| Жена диакона – китаянка усердно помогала мужу, оглашая женщин и занимаясь в школе с девочками. Дело шло у них очень хорошо, получали самые утешительные сведения и приближалось то время, когда воды китайского Янсикианга должны были получить свыше благословение Иордана и принять в себя крещаемых; но исконный враг человеческого рода, сильно действующий на Востоке, воспротивился и воздвиг гонение против верующих. Отчасти слух и агитация японцев, а отчасти постоянный антагонизм между самими христианами разных исповеданий, поддерживаемый миссионерами-фанатиками, возбудили против мирного труженика на ниве Божией китайцев-христиан какой-то англиканской миссии, которые сначала разного рода угрозами требовали, чтобы диакон удалился от их пределов, а затем, когда слова их не подействовали, они, вооружившись палками и кольями, напали на фанзу, в которой оглашаемые собирались на молитву, и разогнали всех: некоторых изранили, иконы изорвали, а диакон с женою, спасаясь, едва успел переправиться на лодке через реку и скрыться. Так грустно окончилась обещавшая многий плод проповедь Слова Божия! О. диакон, впрочем, не унывает и говорит, что это верный признак того, что православная вера обильно распространится в той местности... Сейчас он временно выехал в Шанхай, а затем, когда все утихнет, снова отправится туда, но уже с миссионером русским. Как ни печален этот факт, но он меня окончательно убедил в том, что в Китае и у нас в Корее еще рано отправлять на проповедь одних туземцев, но необходимо, чтобы при них обязательно находился миссионер–европеец. Последний одним своим присутствием парализует подчас горделивые и нетактичные выходки инородца-проповедника, а с другой стороны другие иноверцы и язычники не рискнут на какой-либо поступок в присутствии европейца. Знакомый несколько с характером китайцев, я склонен в подобных историях часть вины, хотя и незначительную, возлагать на самого проповедника... Придавать же какое-либо особенное значение этому факту и выводить из него принципиальное положение о ненависти китайцев к русским, как это сделали шанхайские газеты, я совершено отказываюсь и глубоко убежден в том что, если бы не было войны и японцы так нагло не возбуждали китайцев против русских, то ничего подобного не могло бы быть; даже при всем этом, если бы был там с о. |
| Что теперь делается на театре войны, – ничего неизвестно, а если и есть какие известия, то все они идут из японского источника и пропитаны чудовищною ложью: по ним и Порт-Артур взят, и флот наш совершенно истреблен и прочее и прочее. Здешний военный агент не успевает печатать опровержения; беда вся в том, что их корреспонденты наперед составляют свои сообщения, так – относительно сражения при Чемульпо они заранее сообщили в свои газеты, что наши суда разбиты и отведены в один японский порт. Еще за неделю до сражения мы были совершенно отрезаны от мира: корейский телеграф японцы уничтожали, а их телеграф работал только в их интересах; они исправно принимали от нашего посланника шифрованные телеграммы, но не передавали их. Проводы из Сеула нашего посланника японцы обставили необычайною торжественностью: дали отдельный поезд, который сопровождался японским генералом; на вокзале в Сеуле и на пристани в Чемульпо был выстроен почетный караул из роты японских солдат; в Чемульпо один солдат не сдержал своей злобы и крикнул – «арестанты»... Вся эта почетная комедия носила страшно иронический характер и производила на всех нас угнетающее впечатление. Все европейцы, не исключая и их союзников – англичан, выражали самое горячее сочувствие русским и возмущались поведением японцев. Командир и офицеры английского крейсера «Talbot» приняли часть наших матросов и окружили их самым сердечным вниманием и уходом; итальянцы – тоже; отказались одни только американцы, которые, видимо, склоняются на сторону японцев. Всех офицеров и матросов каждое военное судно свезет в свои порта, откуда они проедут в Россию. Посланник и все частные пассажиры остались в Шанхае; сюда с разных сторон съехалось столько русских, что при здешней дороговизне начинается голодовка, и наша консулы думают отправлять их в Россию, ибо надеяться скоро попасть в Порт-Артур или Владивосток нет никаких оснований. Все, кому необходимо попасть в Порт-Артур, отправляются на пароходах в Одессу, – оттуда по железной дороге. Я со своей братией устроился в Китайской миссии, где нашлось достаточно помещений и для нас. Из Сеула нас выехало семь человек: я, отец иеродиакон, два учителя и три мальчика из школы, которых я готовил для отправки в Россию; один из них еще не крещен, и я намеревался перекрестить его здесь в неделю православия. Два послушника певчие выехали из Сеула еще на Рождественских праздниках при первой тревоге, так как они состоят в запасе армии, то задерживать их было неудобно. Вся церковная утварь и все ценности запакованы в ящики и сданы на хранение французскому посланнику; вся же обстановка домашняя осталась в доме; дом замкнут, и ключи сданы посланнику; штат прислуги оставлен для надзора за подворьем. Долго ли продлится наше изгнание, – трудно предугадать; все же, несмотря на то, что мы устроились относительно хорошо, тоска душит и все мысли – в Сеуле... Господь послал нам испытание и надобно терпеть. |
| Образ этого бедного страдальца никогда не забуду. Что я ему дам, чем я ему помогу?! После своего разочарования он хуже, казалось мне, стал себя чувствовать " , — и добавляет в скорбном тоне: " Да, современному миссионеру, не имеющему дарования целить болезни силою божественною, необходимо уметь целить земными средствами " . В момент, когда у берегов Кореи разыгралась трагедия русско-японской войны, преосвященный находился в Сеуле. Когда происходил в Чемульпо бой крейсера «Варяг» и канонерской лодки «Кореец» с японской эскадрой и пушечные выстрелы ясно доносились до слуха членов русской сеульской колонии, вся колония, собравшись в храме миссии на молебствие во главе со своим о. настоятелем горячо молились за своих погибающих героев-братьев в Чемульпо. Настоятель обратился с речью, в которой слышатся слезы: " Итак, братие, жребий войны брошен. Вы слышите громовые раскаты пушечных выстрелов: там бьют наших братьев " . Такие слова могут только вырваться из потрясенного сердца. Отцу Хрисанфу пришлось увидать, во время переезда на французском пароходе в Шанхай, и раненых наших героев, утешать их и напутствовать в жизнь вечную. " Из всех раненых, — пишет преосвященный об этих днях, — человек восемь были совершенно изуродованы — то без ноги, то без руки. Стон и слезы этих бедных страдальцев приводили всех в ужасное состояние: без слез невозможно было смотреть на них.. " И добавляет: " Здесь стон и слезы, а там, дома, где остались их отцы, матери, жены и дети.. " Очевидно покойный и за них, и с ними страдал и мучился. Видел затем преосвященный по пути своего следования нашу общерусскую печаль на равнинах злосчастной Маньчжурии и тут, конечно, скорбел сердцем. Помимо этих скорбей, вызываемых окружающими обстоятельствами, сердце его точила тоскливая мысль о покинутом евангельском деле, об оставленных Корее и корейцах. " Долго ли продлится наше изгнание, — пишет он из Шанхая, — трудно предугадать; все же, несмотря на то что мы устроились относительно хорошо, тоска душит и все мысли в Сеуле. Господь послал нам испытание, и надобно терпеть " .. И он терпел. Но не это ли терпение с подавленными тоской и перенесенными потрясениями и надломило крепкий от природы, могучий организм покойного?.. Другое объяснение трудно подыскать. В этом именно видел причину своих телесных недугов и сам покойный. Вообще не любившей говорить о себе и своей жизни, в частных беседах однако он проговаривался, что если бы не пережитые потрясения, его организм еще поборолся бы с недугами. |
| Прогулка знатной кореянки. Фото 1910 г. Я уже упомянул, что в этот же день выезжал на запад Кореи в официальную командировку русский консул; нашу экспедицию, конечно, и сравнивать с консульской невозможно: там дело шло по-богатому, ибо ему нужно было ехать с помпою: в носилках, с поваром, с массою слуг, так что у него в свите состоял 21 человек; зато и стоимость этого путешествия превосходит наше более чем в десять раз: он проехал 100 ли и израсходовал 3000 руб., а мы прошли 1500 верст и израсходовали 350 руб. Много хлопот причиняют путешественнику корейские деньги. Корейская монета, которая имеет повсеместное в стране обращение, — это кеши или чохи= 1 /5 коп., если нужно взять в дорогу, допустим, 100 руб., то получится на чохи 50 000 медных монет, а при современном курсе корейских денег 75000 кеш; такое количество медяков поместить даже в традиционный поповский карман невозможно. В Сеуле и вокруг Сеула верст на 200 употребляются кроме кеш еще никелевые пятачки, эти все же несколько удобнее; другой монеты в Корее нет. В портовых городах имеются в обращении японская серебряная и бумажная монета. До Гензана мы дошли с никелем, хотя кое-где приходилось менять его на кеши со скидкою нескольких процентов; в Гензане же пришлось на никель купить серебряных японских долларов и их по мере нужды менять на чохи: корейцы Хамненской провинции серебро охотно покупают для выделки из него колец и других принадлежностей дамского туалета. При продаже долларов мы несколько теряли, но зато много выгадывали в том, что нам не пришлось нанимать отдельной лошади исключительно для перевозки денег. Итак, приготовления к путешествию все окончены, и наутро 17 апреля решено было выступить в путь. Епископ Хрисанф (Щетковский) 31 мая 2012 г. Мандарин (порт. mandarim — министр, чиновник, от санскр. «мантрин» — советник) — португальское название чиновников в имперском феодальном Китае, позднее также в Корее и Вьетнаме. (Все примечания, кроме оговоренных, сделаны издательством) скрыть способы оплаты скрыть способы оплаты |
| По мостику этому теперь не ходят и не ездят, и он сохраняется теперь, как святыня. Объяснял нам довольно симпатичный старичок-кореец и так горячо и уверенно доказывал нам, что красная полоса на камне есть действительно кровь, что мой спутник–переводчик поверил этому; но затем, когда мы проходили через восточные ворота, и я указал ему несколько камней с точно такими же красными жилами, вера у него исчезла. С возвышенного холма у Восточных ворот мы увидели в самом центре внутреннего города кирпичный дом полукорейского типа; я решил, что это обязательно должна быть американская миссия. По направлению к этому дому мы и отправились. На пути мы успели осмотреть один довольно величественный храм бога войны. При входе во двор храма под крышей ворот стоит огромных размеров статуя лошади, которую держит под уздцы с ног до головы вооруженный воин. Когда мы вошли во двор, то нас в храм не пропустили, ибо там в это время совершал жертвоприношение какой-то важный чиновник. Мы, конечно, охотно обождали окончания жертвоприношения и, когда вся церемония окончилась и этот чиновник, сопровождаемый толпою слуг, направился к воротам для принесения жертвы коню, нас пригласили войти в храм. Сапоги пришлось снять, зато шляпу не позволили снять: у корейцев – человек, снявший шляпу, выражает этим непочтение и к месту, и к лицам, окружающим его. Для меня, конечно, было гораздо легче снять шляпу, чем сапоги, но нужно было подчиниться требованиям их этикета. Осмотревши храм, в котором кроме статуи бога ничего не было, мы отправились в американскую миссию. Миссионер был дома и весьма любезно принял меня. После предварительных разговоров, я завел речь по интересующему меня вопросу. Американец этот, действительно, ездил в эту деревню проповедовать несколько лет, но потом отказался туда ездить потому, что плодов от своей проповеди он не видел; в этом смысле он донес своему начальству в Сеул, и на этом окончилось все дело с жителями Мунь-сань-пхо. О корейце, который нас приглашал, он дал самый нелестный отзыв. |
| За аньдин-мынскими воротами в недалеком расстоянии, влево от дороги, на невысоком холме, стоит небольшая кумирня, окрашенная в красный цвет, с небольшим двориком, окруженная невысокою стеною; здесь во время боксерского восстания чиновники-китайцы производили допрос христианам, судили их и после ужасных пыток предавали смертной казни; трупы казненных выбрасывали вниз с холма, откуда их убирали и недалеко, в самом углу, при раздвоении калганской дороги, их зарывали в землю; и то, и другое место преосв. Иннокентий приобрел в собственность миссии. Затрудняюсь описать свои чувства при осмотре этих достопримечательных в истории пекинской миссии мест; душу мою волновали не выразимые словом чувства. Здесь, на этом месте, повторились первые века христианства; здесь допрашивали и разными ужасными пытками добивались отречения от Христа, и верные обетам св. Крещения китайцы твердо стояли в св. вере и получали неувядаемые венцы мучеников. В сердце моем, попеременно сменялись самые противоположные чувствования: то глубокая скорбь об ужасных зверствах, произведенных палачами над людьми, виновными только в том, что они веруют во Христа, Вечную Истину; то светлая радость наполняла сердце при глубокой непоколебимой вере в то, что мужественные мученики вошли в радость Господа своего, а кровь, пролитая ими за св. веру, послужит обильным семенем для будущих христиан. Немного далее по дороге в Калган, на горке, находится русское православное кладбище, окруженное высокою кирпичною стеною. Во время боксерского восстания и оно подверглось разгрому: все мраморные памятники были ниспровергнуты и разбиты, деревья повырваны с корнем, некоторые могилы разрыты. Кладбище это теперь возобновляется, памятники делаются новые, точно такие же, с теми же надписями, а в центре кладбища строится храм. Когда читаешь надписи на памятниках, то в воображении воскресает целая 200-летняя история нашей духовной миссии в лучшей своей части: имена таких миссионеров, как Иакине, Петр, Гурий, Исаия и др., многое говорят сердцу. Слава Богу, что замысел некоторых уничтожить здесь духовную миссию не осуществился. Вырвать и уничтожить духовную миссию, имеющую столь продолжительную историю, конечно, не так-то легко и безболезненно. |
| Жаль, что так все кончилось, жаль и русских, жаль и японцев: ведь и они люди... Сколько, сколько погибнет народа и за что? Из-за одной гордости и пустого самомнения японцев. Из Тонку в Тянь-Цзинь и Пекин нужно было ехать по железной дороге. На вокзале мы встретили солдат японских, французских, австрийских и др., которые охраняют линию железной дороги до Пекина и затем до Шанхай-гуаня. Кроме солдат других наций к приходу поезда выстраивалось несколько человек китайских солдат. Пока едешь до Пекина, можно совершенно свободно изучить военную форму всех наций. Наших русских солдат по станциям нет, а есть охрана в 250 человек в Пекине. Местность до Пекина низменная и ужасно унылая: при полном отсутствии растительности вся равнина сплошь подвержена действию сыпучих песков, которые при ветре образуют густые облака пыли, закрывая свет солнца. Китайцы–хлебопашцы борются с этим бичом, рассаживая параллельными рядами деревья и разного рода кустарники. От Тонку до Пекина поезд идет 6 с небольшим часов. Пекин представляет собою огромных размеров совершенно национальный город, окруженный довольно внушительной стеною с большими воротами и башнями по углам, китайской архитектуры. Стена представляет собою довольно основательную крепость и во время боксерского восстания много пришлось потрудиться и потерпеть европейским войскам, пока взят был город. Весь город разделяется на две части: манчжурский и китайский, тот и другой имеют стены, только стены последнего не поддерживаются, а потому по местам совершенно разрушены; стены манчжурского города в довольно хорошем виде потому, что в центре этого города находится дворец богдыхана, окруженный высокою каменною, выкрашенною в красный цвет, стеною. После усмирения боксеров линия железной дороги доведена до южных ворот города, а раньше поезд останавливался довольно далеко от города. У южных ворот расположены европейские посольства и их охраны. Духовная миссия находится в противоположной части города, в северном углу городской стены; от вокзала до миссии нужно проехать через весь город, – считают верст восемь, и мне пришлось ехать туда на рикше часа 1 ½ . |
| Местность повсюду гористая и есть очень красивые места; особенно восхитительные виды открываются с высоких горных перевалов. Народ деревенский повсеместно занимается хлебопашеством: сеют рис, ячмень, бобы и разные овощи; поля обрабатывают весьма тщательно; много они не сеют, но, за посеянным внимательно ухаживают; в этом отношении они не уступают японцам. Прибрежные жители занимаются рыболовством и вываркою соли и живут, видимо, богаче, чем земледельцы. В Гензане мы остановились в японской гостинице и, признаюсь, после корейской грязи, почувствовали себя как в раю, и когда подали нам безукоризненно чисто приготовленный обед, то сочли себя счастливцами. Японский стол мне не особенно понравился: у них все приправы сладкие и острого нет ничего, у корейцев же, напротив, все очень острое и стручковый перец в большом употреблении. Был я в Уссурийском крае, проехал несколько корейских миссионерских станов; дело, по видимости, там обстоит очень хорошо: везде устроены очень хорошие церкви, прекрасные школы и помещения для причта. Только, кажется, по внешности хорошо... Служил я в Троицын день в одном миссионерском стане, – как за всенощной, так и за обедней были одни только ученики школы, взрослых же корейцев не было ни одного. В Духов день служил в другом старейшем стане, здесь и учеников не было никого. Явление в высшей степени печальное, и объяснить его можно только тем, что взрослые совершенно не понимают русского языка, а может быть и христианского учения. Все миссионеры почивают своими светлыми надеждами на молодом поколении, которое они воспитывают в строго христианском духе в образцово поставленных церковно-приходских школах. Дай Бог , чтобы их надежды не оказались тщетны! Относительно взрослых они утешают себя тем, что языческие обычаи, видимо, отживают у них свой век и шаманских радений почти не бывает; нехристиан-корейцев в Уссурийском крае теперь остается очень мало. Хорошо бы было объединить две миссии, нашу и Уссурийскую, и начать свою деятельность от границы России, пользуясь готовым материалом для проповеди слова Божия – корейцами, которые кончают школы в Уссурийском крае. |
|
|
