| Некоторые секты могут вроде Ренана злоупотреблять учением Иисуса: такова была секта эвионитов, которую он называет ebionim, так как это слово значит бедный. Называлась ли эта секта так потому, что в главе ее стоял человек по имени Эвион, или это было его прозвищем, происшедшим от названия, присвоенного себе сектой, это ровно ничего не значит. Ренан сильно чванится своей ученостью по этому поводу, как будто бы он имел самое неважное значение 25 . Самые древние письмена установляют факт, что эвиониты среди христианского общества считались еретиками. Ренан с этим соглашается (стр. 182), но в то же время хочет, чтобы это обвинение оказалось ложным и утверждает, что эвиониты были только первые христиане. Понятно, почему он поступает таким образом. Но он с трудом убедится, что истинные христиане были те, на которых смотрели как на антихристиан во всем христианском обществе, начиная с первого века. Вместо того, чтобы основываться на заблуждениях эвионитов, чтобы поддержать свое мнение об учении Иисуса, было бы гораздо разумнее поступить совершенно иначе, и из общего убеждения первого христианского общества вывесть заключение, что эвиониты злоупотребляли некоторыми словами Евангелия. Но Ренан вообразил, что заблуждение эвионитов может подойти к его системе, и этого было достаточно, чтобы он принял сторону этих сектантов. Он хочет видеть истинное христианство в учении их, равно как и в целой массе безнравственных и коммунистических сект средних веков, каковы, например, были бегарды, бедняги из Лиона, братчики (fratricelles) и др. Он сравнивает с этими сектантами францисканцев и приписывает основание этого ордена нищенствующих великому и неясно сознаваемому движенью умов тринадцатого века (стр. 182); он находит, что это движение наиболее всего схоже с движением умов в Галилее; «Франциск Ассизский, – говорит он, – был человек света, который своим изысканным, тонким и нежным общением с жизнью всего Мира, наиболее всего походил на Иисуса» (стр. 183). Франциск Ассизский был беден и образовал орден нищенствующих, вот причина, почему Ренан так часто упоминает об этой личности, которая, как мы думаем, не была бы особенно польщена, узнав, что наш писатель учеников этого ордена сравнивает с бегардами 26 . Но Ренан не углубляется в суть вещей и не видит никакого различия между людьми, какими были францисканцы, сделавшимися нищими добровольно для проповедования Евангелия миру, и людьми вроде бегардов, думавших об общественном перевороте с целью личного обогащения, – он называет и тех и других одним общим именем и считает их истинными детьми Иисуса (стр. 183), Его истинными учениками (стр. 184); затем он читает апологию нищенству, находя, что это состояние единственно только приличествует толпе, обладающей умом созерцательным. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Содержание НИЩЕНСТВУЮЩИЕ ОРДЕНЫ Отказ св. Франциска Ассизского от имущества. Роспись капеллы Барди в ц. Санта-Кроче во Флоренции. 1325 г. Худож. Джотто. Отказ св. Франциска Ассизского от имущества. Роспись капеллы Барди в ц. Санта-Кроче во Флоренции. 1325 г. Худож. Джотто. [Лат. ordines mendicantes], в католич. Церкви традиц. наименование ряда духовных объединений (братств, конгрегаций, орденов), конституции и уставы к-рых предписывают не только индивидуальную бедность каждого из членов (личный обет бедности (нестяжания) является одним из базовых для всех институтов посвященной жизни ), но и корпоративную бедность всего объединения и отдельных конвентов; все необходимое для жизни они должны получать путем сбора подаяния (нищенства). В реальности на протяжении всей истории Н. о. жизнь исключительно за счет милостыни практиковалась лишь небольшими консервативными группами спиритуалов и обсервантов , выступавшими за неукоснительное соблюдение орденских уставов или даже их устрожение, тогда как в большинстве случаев имела место юридическая фикция, основанная на противопоставлении пользования и владения собственностью. Декларируемая нищета не мешала накоплению Н. о. фактических богатств, собственником к-рых считался папа Римский, а не конкретное духовное объединение (орден). Лат. термин «mendicanmes» появился позже, чем произошло повсеместное распространение Н. о., а нищенство долгое время не было определяющим для отнесения того или иного объединения к этой группе и рассматривалось скорее как дополнительная привилегия. В Codex juris canonici (как в изд. 1917 г., так и в изд. 1983 г.) Н. о. не выделяются в особую категорию среди институтов посвященной жизни, но лишь упоминаются как историческое явление (ex institutione) в связи с вопросом о том, кто может просить милостыню и собирать пожертвования (CIC (1917). 621. §1-2; CIC. 1265. §1-2). Н. о. изначально имели много общего в организации жизни и духовных практиках и значительно отличались от традиц. |
| О широком почитании Н. и Ф. свидетельствуют их неоднократные изображения в церквах Италии, из к-рых наиболее известна мозаика V в. в капелле св. Сатира, находящаяся в базилике св. Амвросия в Милане. Святые изображены в тогах с открытыми книгами, без воинских и мученических знаков. Однако в изображении на саркофаге V в., где одно время содержались мощи Н. и Ф., напротив, сделан акцент на их мученичестве: слева изображен Н. со связанными сзади руками, к нему приближается палач с обнаженным мечом; справа - сидящий Ф., отказывающийся (повернул голову в сторону) принять сосуды для совершения жертвоприношения языческим богам. В 1158 г. Фридрих I Барбаросса, взяв Милан, передал часть мощей Н. и Ф. в Кёльн, где они были помещены в кафедральном соборе. В XIII в. Николаем Верденским для мощей волхвов - одной из главных святынь Кёльнского собора - был изготовлен серебряный реликварий, в который также были помещены и частицы мощей Н. и Ф.; они изображены и на фресках, находящихся на хорах кафедрального собора. После 1256 г. францисканцы, в чьих владениях оказалась базилика св. Амвросия в Милане, восстановили несколько забытое почитание Н. и Ф. Миланским указом 1396 г. 12 июля было объявлено днем их памяти и гос. праздником герц-ства Миланского. Однако в 1537 г. имп. Карл V (1519-1556) упразднил самостоятельное управление герц-ства и присоединил его к владениям Габсбургов, в связи с чем прекратилось офиц. празднование памяти Н. и Ф. В 1258 г. остававшиеся в Милане мощи Н. и Ф. были перенесены в перестроенную ц. св. Франциска Ассизского, в 1472 г. помещены в алтаре. Во время этого перенесения главы святых были отделены от тел и положены в особые серебряные реликварии. 14 сент. 1571 г. католич. св. Борромео Карло (1538-1584) перенес мощи под новый алтарь. В 1709 г. старые реликварии были заменены на новые, сделанные также из серебра в виде бюстов, которые торжественно выносили на большой алтарь во время праздников. В 1796 г. ц. св. Франциска Ассизского была закрыта, и 22 янв. 1799 г. мощи были возвращены в базилику св. Амвросия, однако бюсты с главами исчезли. 18 дек. 1959 г. епископ г. Намюра в Бельгии сообщил архиепископу Милана кард. Монтини о том, что у некоего антиквара найдены бюсты с главами Н. и Ф. в целости и сохранности. 18 авг. 1960 г. реликвии были торжественно доставлены в Милан. |
| Приход этого нового периода в истории Запада совпал с появлением Франциска Ассизского, прославленного святого Католической Церкви. Франциск так рассказывал о своем детстве и юности: «Я появился на свет в 1182 году в итальянском городе Ассизи, в семье торговца тканями. Отец назвал меня Франциском, потому что он торговал с Францией. В школе меня так и звали – «французик», ибо я с детства любил французскую поэзию трубадуров». Этот дух рыцарства, дух романтических песен бродячих певцов Франциск Ассизский пронес через всю свою короткую жизнь. «Дама моего сердца – самая прекрасная дама на свете. И зовут ее – Нищета». Это он поймет и выскажет позже. А в юности Франциск, единственный и потому избалованный сын своих родителей, тянулся к обществу молодых дворян, где можно было по очереди читать вслух французские стихи. Он устраивал для бедных, но титулованных юношей поэтические посиделки с обильной трапезой, за что Франциска всегда провозглашали «царем пира». Впоследствии, уже будучи аскетом, Франциск сочинил много стихов, в которых славит Господа. Современники называли его «творцом поэзии Возрождения». Франциск Ассизский с юных лет не делал различия между знатными и незнатными, бедными и богатыми. Все были для него просто людьми, достойными того, чтобы общаться с ними на равных. Однажды Франциск стоял на базаре и продавал ткани. К нему подошел богач и начал беседовать с ним о качестве и цене материи. И тут же рядом возник оборванец, который стал грубо требовать подаяния. Франциск не знал, кого слушать. Богач оскорбился невниманием к нему со стороны продавца и ушел, ничего не купив. Франциск кинулся было его догонять, но тут заметил, что ушел и нищий, которого он так и не дослушал. И Франциск, бросив товар, побежал за оборванцем. «Вот, возьми деньги. И я торжественно клянусь перед Богом, что больше никогда не обижу бедного человека!» Франциск до конца жизни так и не понял, что такое деньги, в чем их власть и могущество. Вся его жизнь состояла из безрассудных клятв и обетов, и все эти клятвы он неизменно выполнял. Он не был бесплодным мечтателем-фантазером, это был человек действия. И вот к чему это привело. |
| Красота любого человека для Бога неуничтожима потому, что Его, Бога, нянчила и защищала Богоматерь. «И вот, когда я сошел с нар и огляделся кругом, помню, я вдруг почувствовал, что могу смотреть на этих несчастных совсем другим взглядом и что вдруг, каким-то чудом, исчезла совсем всякая ненависть и злоба в сердце моем. Я пошел, вглядываясь в встречавшиеся лица. Этот обритый и шельмованный мужик, с клеймами на лице и хмельной, орущий свою пьяную сиплую песню, ведь это тоже, может быть, тот же самый Марей: ведь я же не могу заглянуть в его сердце» (22, 49-50). И наконец, последнее – о богословии истории Достоевского, или – в данном конкретном случае – о том, почему Иван и Алеша называют старца Зосиму «Pater Seraphicus», что отсылает нас не просто к Франциску Ассизскому (чему нас давно научила Валентина Ветловская), но именно и только к Франциску Ассизскому – стигматизированному, ибо это имя сам Франциск получает только после и вследствие стигматизации в результате видения распятого Серафима на горе Верна. И о том, почему они это делают именно после изложения Иваном поэмы о великом инквизиторе. Дело в том, что в самом этом имени заключена коллизия между идеей великого инквизитора и образом бытия старца Зосимы, и, чтобы это показать, скажем несколько слов о том, что такое история и почему она возможна только в христианстве. История в христианстве возникает именно потому, что некоторым (неожиданным) образом оказывается доступна и возвращаема в пластическое состояние из состояния «изваянного навеки» Священная история данной культуры, с которой в этом пластическом состоянии возможно проделывать разные операции трансформации. Это радикально отлично от культуры языческой, в которой (ну, например, в ситуации произнесения заговора) событие священной истории выходит в мир, чтобы трансформировать мир, вернуть испорченный или поврежденный мир к исходному состоянию. В христианстве – и в этом радикальное его отличие – событие священной истории выходит в мир для того, чтобы быть трансформированным , что абсолютно невозможно в язычестве, поскольку там все уже закончено, созданы все предпосылки для завершения этого мира, возникли все фигуранты будущего финального действа – и потекло время, которое можно назвать временем воспроизведения, а можно назвать пустым временем, поскольку оно есть просто некая лакуна между подготовкой главных действующих лиц и началом действа, некая складка времени, холостое проворачивание колеса. И в этой складке повседневности, в этом круге, в этом дне сурка и существует человечество, призывающее на поверхность событие священной истории лишь для того, чтобы обновить/отремонтировать ветшающий в процессе этого холостого хода мир. |
| Никто никогда но узнает, что именно там случилось. И самые духовные, и самые обычные исследователи святой жизни много спорили об этом. Может быть, св. Франциск никому ничего не сказал; во всяком случае, если он и говорил, то очень мало. По-видимому, он лишь однажды обронил несколько слов, и слышал их лишь один из братьев. Как бы ни мучили меня благоговейные сомнения, признаюсь, что этот единственный намек для меня исключительно реален; есть вещи, которые реальнее, чем повседневная реальность. Образ многозначен, он странен, ни мы ощущаем за ним что-то поражающее чувства, как поражают их многоочитые твари Откровения. Франциск увидел в небе, над собой, огромное крылатое существо, вроде серафима, распростертое крестом. Остались тайной, было ли оно распято, или только раскинулось по небу, или держало огромный крест. Но все же ясно, что могло оно быть и распятым, ибо, по слову св. Бонавентуры, св. Франциск удивился, что серафима можно распять — ведь эти таинственные, древние ангелы избавлены от немощи Страстей. По предположению св. Бодавентуры, странность эта означала, что св. Франциск будет распят как дух, а не как человек; но что бы это ни значило, самое видение удивительно, поразительно живо. Над Франциском заполонила небо невообразимая сила, древняя, как Ветхий днями; сила, которую здравые люди воображали крылатым быком или дивным чудищем,— и она страдала, словно подбитая птица. По преданию, мука серафима пронзила душу Фран диска мечом жалости, и он забылся в экстазе, близком к агонии. Потом видение исчезло, агония кончилась, тишина и чистый утренний воздух мягко устлали лиловые расщелины гор. Одинокий Франциск уронил голову и обрел покой, который приходит, когда что-то свершились, завершилось; и, глядя вниз, увидел следы гвоздей на своих ладонях. Глава 9. Чудеса и смерть Поразительная повесть о стигматах, завершившая предыдущую главу, завершила и жизнь св. Франциска. Собственно, это было бы концом, даже если бы случилось вначале; но самое достоверное преданье относит это к поздней норе, и говорит, что оставшиеся земные дни были подобны призрачной жизни теней. Может быть, прав св. Бонавентура, и св. Франциск увидел в огромном зеркале свою душу, способную страдать если не как Бог, то как ангел. Может быть, видение выражало — проще и величественней, чем привычное христианское искусство — непостижимую смерть Бога. Во всяком случае, оно увенчало и запечатлело печатью жизнь св. Франциска. Кажется, именно после этого видения он начал слепнуть. |
| Если, узнав о народном смятении, о призывах к папе, о толпах нищих, осаждавших престолы владык, о мире, забродившем заново, о слове «брат», зазвучавшем по всей Европе, вы спросите, почему все это было, мы приблизимся к ответу, хоть косвенно, хоть как–то, услышав один определенный голос и увидев из–под капюшона одно определенное лицо. На свете был Франческо Бернардоне, другого ответа нет. Попробуем же представить себе, что он живет на свете одновременно с нами. Теперь, когда мы, пусть кратко и грубо, рассмотрели его жизнь изнутри, попытаемся увидеть его извне, словно незнакомец идет навстречу по дороге, среди холмов Умбрии, меж олив и виноградников. Франциск Ассизский был худощав той худобой, которая вместе с подвижностью как бы уменьшает рост. Наверное, он был выше, чем казался; биографы называют его человеком среднего роста. Во всяком случае, хилым он не был; судя по тому, сколько ему довелось вынести, он отличался выносливостью. У него было смуглое лицо южанина и темная бородка клинышком — такая, какие выглядывают на картинках из–под капюшона гномов, а глаза светились огнем, сжигавшим его днем и ночью. Когда читаешь о его словах и делах, чувствуешь, что он еще больше, чем все итальянцы, питал склонность к пылкой пантомиме жестов. Если это верно, верно и то, что жесты его больше, чем у всех итальянцев, выражали приветливость и радушие. Обе эти черты — и живость, и вежливость — просто внешние знаки того, что четко отличает Франциска от многих, кого можно было бы счесть похожими на него. Вполне справедливо говорят, что ассизский аскет положил начало средневековому, тем самым и нашему театру. Его, конечно, никак нельзя назвать театральным, он не любовался собой; но связь его с театром не случайна. Эту его сторону легче всего объяснить, если мы рассмотрим то, что обычно считают свойством спокойным и называют любовью к природе. Придется и нам употреблять этот термин, хотя он совершенно неверен. Словом, он не видел леса из–за деревьев. Он и не хотел видеть леса. Он хотел видеть каждый дуб, каждый тополь, ибо тот сын Богу, и потому — брат человеку. |
| Папа глубоко уверен: «Бог присутствует в жизни каждого человека. Даже если эта жизнь разрушена пороками, наркотиками или чем-то еще, Бог присутствует в ней. Нужно искать Его в каждой человеческой жизни. Даже если жизнь человека подобна полю, поросшему терниями и плевелами, все равно найдется участок, на котором можно посеять доброе зерно. Нужно доверять Богу». Отвечая на вопрос о своем любимом фильме, Папа назвал «Дорогу» Феллини. «Я охотно отождествляю себя с этим фильмом, в котором есть скрытые намеки на св. Франциска Ассизского». С просьбой дать интервью обратились к Папе Франциску участники встречи главных редакторов европейских и американских иезуитских журналов, состоявшейся в июне этого года в Лиссабоне. Именно главные редакторы и подготовили вопросы. Ответы понтифика были опубликованы одновременно следующими изданиями: «La Civiltà Cattolica» (Италия), «Etudes» (Франция), «Stimmen der Zeit» (Германия), «Choisir» (Швейцария), «Streven» (Бельгия), «Mensaje» (Чили), «Obnovljeni ivot» (Хорватия), «Razon y fe» (Испания), «America» (США), «Thinking Faith» (Великобритания), «Orizontes» (Греция), «A Szív» (Венгрия), «Brotéria» (Португалия), «Viera a ivot» (Словакия), «Signum» (Швеция) и «Sic» (Венесуэла). Ваш Отзыв Поля, отмеченные звездочкой, должны быть обязательно заполнены. Материалы в данном сюжете 12.04.2024 15:06 Обнародован календарь богослужений Папы Франциска на апрель и май 2024 г. 29.03.2024 17:32 La Civiltà Cattolica «Laudate Deum». Экология в свете Евангелия 28.03.2024 16:27 Папа Франциск совершил богослужения Великого четверга 21.03.2024 12:28 Папа Франциск поддержал бразильскую Социальную неделю 04.03.2024 12:27 Папа Франциск встретился с делегатами ассоциации Talità Kum, в которую входят родители, потерявшие детей 31.01.2024 14:02 Папа Франциск призывает в феврале молиться о неизлечимых больных 29.01.2024 12:07 Папа Франциск встретился с послами Мальтийского ордена 24.01.2024 13:34 Благовест-инфо Папа Франциск встретился с аккредитованными в Ватикане журналистами |
| Франциск ходил по миру, как Божье прощение. Он пришел — и человек получил право примириться не только с Богом, но и с природой и, что ещё труднее, с самим собой, ибо приход его означал, что ушло застоявшееся язычество, отравившее античность. Он открыл ворота Темных веков, как ворота тюрьмы или чистилища, где люди очищали себя покаянием в пустыне или подвигами в бою. Он передал им, что они могут начать с начала, то есть разрешил им забыть. Людп могли открыть новую, чистую страницу и вывести на ней большие первые буквы, простые и яркие, как буквицы средневековой рукописи; но для такой детской радости было нужно, чтобы они перевернули страницу, запятнанную кровью и грязью. Я уже говорил, что в стихах первого итальянского поэта нет ни следа языческой мифологии, которая надолго пережила язычество. Быть может, он, единственный в мире. не слышал о Вергилии. В сущности, так оно и должно быть, ведь он был первым итальянским поэтом. Он и должен называть соловья соловьем, ибо песнь его не запятнана ужасными преданиями об Итисе и Прокне. Да, вполне правильно и даже хорошо, если св. Франциск не слышал о Вергилии, Но хотим ли мы на самом деле, чтобы о Вергилии не слышал Данте? Хотим ли мы, чтобы Данте не знал языческой мифологии? Ведь у Данте эти предания и впрямь служат правоверию; могучие языческие образы, скажем, Минос или Харон, лишь наводят на мысль о великой естественной религии, с самого начала, позади всей истории, возвещающей о вере. Хорошо, что в Dies irae есть не только Давид, но и Сивилла. Конечно, св. Франциск сжег бы все листы Сивиллиных книг ради одного листка с соседнего дерева. Но мы рады, что у нас есть Dies irae, а не только Гимн Солнцу. Св. Франциск пришел в мир, как приходит младенец в темный дом, снимая с него проклятие. Он растет, ничего не зная о минувшей беде, и побеждает её своей невинностью. Не только невинность необходима ему, но и неведение; он должен играть в зеленой траве, не догадываясь, что под нею зарыт убитый, и карабкаться на яблоню, не зная, что кто-то на ней повесился. |
| Надо вместе с тем сказать, что эмоциональные движения Франциска к смирению, подобные тому порыву раскаяния на площади в Ассизи, о котором мы говорили выше, были явлениями вообще редкими. Обыкновенно смирение Франциска проявлялось не как эмоция, а как мысленное сознание своих слабых сил по сравнению с тем, что представляет собою Божественная сила Христа. Как Франциск ни увлекался в своей имитации Христу, как он ни сознавал себя самого великим апостолом любви, посланным в мир для спасения людей, он все-таки не терял сознания своей малой величины перед беспредельной силой Божества. Такое сознание Франциска и было его смирением, оно ясно сказалось в описанном нами в предыдущей главе первом видении Франциска на горе Альверна, когда перед Франциском явились, как сказано в хронике, " два больших света " - один, в котором он узнал Создателя, и другой, в котором он узнал себя. И в то время как Франциск, видя это, молился словами: " Господи! что я пред Тобою? Что значу я в сравнении с силою Твоею, ничтожный червь земли, ничтожный Твой служитель? " - в это время Франциск, по его собственному признанию, был погружен в созерцание, в коем видел бесконечную глубину Божественного милосердия и печальную бездну своего ничтожества. Итак, Франциск, сравнивая себя мысленно с Божеством, сознавал свое несовершенство и ничтожество, и это было его смирением. Не таково было смирение Серафима Саровского; оно было не столько мысленным сознанием своего греха, сколько постоянной эмоцией, и притом эмоцией весьма глубоко чувствуемой. В поучениях Серафима, как словесных, так и письменных, нигде не говорится, чтобы он сопоставлял себя с Божеством и мысленно давал себе должную оценку. Смирение свое он носил всегда в своем сердце без каких-либо подобных сопоставлений. Вместо этих сопоставлений он непрестанно отдавался только одному эмоциональному движению: чувству своего греха (несовершенства) и сокрушению сердечному об этом грехе. " Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня, грешного " , была его непрестанная молитва, возносимая им Богу. |
|
|
