| Личные отношения Фотия с графиней до сих пор не получили должного освещёния в литературе. Прояснить их могут неопубликованные письма А.А.Орловой – Чесменской к Д.А.Державиной с 1822 по 1842 годы. Переписка включает в себя 165 писем за различные годы, содержащих несколько автографов самого Фотия. Из писем видно, что дам вовсе не интересовала политическая борьба, и они не принимали в ней участия. Личное общение духовных дочерей с Фотием было гораздо менее частое, чем принято считать. Каждый визит к духовному отцу вызывал у них бурю восторга. Находясь в Петербурге, Фотий жил в Лавре, используя дом графини для встреч с почитателями. Сама А.А.Орлова-Чесменская, во всяком случае, в царствование Александра I, не жила вблизи Юрьева монастыря. Своей «тихой обителью» она называла город Остров вблизи Москвы. Фотий не сразу согласился стать духовным отцом дам высшего света, но не отказывал им в советах и принимал щедрые подношения: «Ежели когда во время оное была нужна ему помощь ея и милостыня, то она всегда ему присылала» 36 . До 1820-х годов роль Фотия в политической борьбе была малозаметна. Он собирал информацию для своего учителя Иннокентия и организовывал связь между участниками православной оппозиции. После удаления из Петербурга епископа Иннокентия и смерти митрополита Михаила православная оппозиция распалась, и Фотий остался в изоляции. С назначением в Деревяницкий монастырь он на время выпал из политической жизни. Несмотря на изменение обстановки в 1821–23 годах, Фотий продолжал считать основными противниками российской православной церкви масонов и сектантов. Борьбу с ними он видел основной задачей на этот период. Деревяницкий монастырь Фотий застал в полном разорении. В кельях не было пола, дверей, печей, стекол в окнах. Главная церковь Воскресения Христова была испорчена протечками из дырявой крыши. По этому поводу Фотий писал А.А.Орловой-Чесменской: «Приехал в обитель, мне от Бога данную, как в место, после войны расхищенное, приехал почти в стены одни, кои и в церкви местами обветшали весьма от течи и худого покрова изгнившего; приехал я в обитель, и нет в ней ни хлеба куска, ни зерна крупы, ни елея, вина и прочего на потребы церковные, ни замка, ни ведра в кельях, а иные из братии от нищеты едва рубище на себе имеют разодранное» 37 . В монастыре было всего двенадцать монахов, и их Фотий называл «апостольским числом» 38 . Но при всем этом после суетной и шумной столичной жизни тихий и спокойный Деревяницкий монастырь показался Фотию «раем Божьим». |
| Вчера головы весь день не мог поднять» 264 . Фотий не принимал лекарств, лишь пил для облегчения страданий теплую воду, от которой его рвало желчью. Он так ослабел, что перед смертью не мог самостоятельно сидеть в постели даже десяти минут, причастие ему приносил в келью схимник. Но даже при этом архимандрит продолжал обмениваться письмами с Иннокентием Херсонским , и перед смертью указывая ему, что священнику не подобает употреблять в писаниях простонародное выражение «это» вместо церковного «сие». Узнав, что Фотий очень плох, графиня решила приехать в Юрьев монастырь, что несказанно обрадовало умирающего. «О, если б ты, чадо, была ко мне, всего дала пить и есть. А то келейник ничего не дает, говорит, что мне вредно и надо сидеть на диете» 265 , – писал ей архимандрит. Срочно приехавшая графиня пыталась уговорить Фотия показаться доктору, но он отвечал: «Почто лечиться архиерею [К.Ю.Е. – Фотий считал, что достоинство настоятеля Юрьева монастыря равно архиерейскому] у поганых врачей. Как можно веровать врачам, а презирать все, данное от Бога?» 266 . Все, посещавшие прикованного к постели, Фотия видели, что его глаза потухли и последний час близок. Незадолго перед смертью, не будучи в силах уже подняться, архимандрит писал братии: «Во все дни и часы я, по причине горькой смерти, не молился вместе с вами, но вопил как Иов: отцы и братья, и чада, все вы приступите к покаянию, простите мя днесь: я не могу приобщиться с вами, истинно умираю, а лица вашего не созерцаю, яко грешник. Отец ваш настоятель архимандрит Фотий. Прощайте» 267 . При жизни Фотий молил Господа открыть ему время смерти: «Я, грешный и окаянный инок, гласно вопию: Скажи мне, Господи, кончину мою и число дней моих» 268 . Есть свидетельства того, что это знание было даровано Фотию. А.Д.Боровиков в своих автобиографических записках описывал свою беседу с Фотием в Юрьевом монастыре: «Я обещал ещё приехать в Новгород и видеться с ним, но он возразил: – Ты будешь и не один раз; но меня не увидишь. Сбылось предвидение: через год его душа перенеслась» 269 . |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла ГУСЛИЦКИЙ В ЧЕСТЬ ПРЕОБРАЖЕНИЯ ГОСПОДНЯ МУЖСКОЙ МОНАСТЫРЬ Церковь в честь Преображения Господня в Гуслицком Спасо-Преображенском мон-ре. 2-я пол. XIX в. Фотография. 2006 г. Церковь в честь Преображения Господня в Гуслицком Спасо-Преображенском мон-ре. 2-я пол. XIX в. Фотография. 2006 г. (Балашихинской епархии Московской митрополии), находится в г. Куровское Орехово-Зуевского р-на Московской обл., на берегу р. Нерской. Основан в 1858 г. по инициативе митр. Московского свт. Филарета (Дроздова) иером. Парфением (Агеевым) . Источником по истории Г. м. является составленное в обители анонимное «Сказание о начале и настоящем положении... Гуслицкого монастыря» (М., 1863). По местному преданию, зафиксированному в «Сказании...», в нач. XV в. в волости Гуслица митр. Московским свт. Фотием была построена деревянная Спасская ц. В 1410 г. свт. Фотий 40 дней скрывался в Гуслицкой вол. от преследования татар. При переправе через р. Нерскую митр. Фотий стал тонуть, но чудесным образом избежал гибели, велел срубить на берегу реки храм, назвав его Спас на Нерской. Согласно Писцовым книгам Приказа Большого дворца 1631-1633 гг., Преображенская ц. «была уничтожена, но когда и по какому случаю - неизвестно», а церковная земля сдавалась в оброк. В 1677 г. на этой земле неким свящ. Григорием была построена новая деревянная церковь, в XVIII в. она горела и отстраивалась вновь. С кон. XVII в. в глухих лесах Гуслицы селились староверы, к сер. XIX в. здесь был один из крупнейших центров старообрядчества, в основном Белокриницкой иерархии,- Гуслицу называли «старообрядческой Палестиной». Находившийся среди старообрядческих селений Спасский храм почти не имел прихожан, при нем в 2 избах жили священник, дьячок и сторож, отставной солдат. В церкви хранилась почитаемая старообрядцами икона Нерукотворного образа Спасителя, обретенная, по преданию, в кон. XVII в. во мху (возможно, с этого времени храм именовался Спас на Мошеве). Со святыней совершались регулярные крестные ходы по окрестностям, что, вероятно, и было основным источником дохода беднейшего прихода. |
| Оба они, первый в 1823, второй в 1824 гг, по распоряжению государя и Голицына, были вызваны в Петербург; здесь оба они нашли себе радушный приют на тверском подворье архиепископа Ионы и специально предались чтению С. Вестника, сочинений Штиллинга и др. мистических книг, какие получали от Голицына и Ионы. Левицкий, явившийся раньше, успел прославиться в Петербурге своими проповедями, которые он говорил в церкви Тверского подворья, и написал сочинение о кончине мира, которое понравилось государю, но не было издано за несогласием на то св. Синода. В 1824 г., при перемене обстоятельств против мистиков, он был сослан в Коневский монастырь, откуда был отпущен опять на прежнее место в Балту уже в 1827 г. До чего могло доходить увлечение мистицизмом более горячих голов из духовенства, показывает дело иеромонаха Ионы, законоучителя морского кадетского корпуса. Пристав к партии Лабзина, он дошел до такого фанатизма в своем отрицании всего внешнего в религии, что совсем потерял голову, – в 1818 г. вошел однажды пред литургией в корпусную церковь и, как новый Фома цирюльник, начал колоть церковным копием иконостасные образа, – говорят даже – осквернил св. престол в алтаре. Его схватили и засадили в лаврскую больницу. По исследовании дела Фотием Спасским оказалось, что он был членом общества Лабзина. Это обстоятельство в свое время наделало много шума в Петербурге и сильно скомпрометировало приверженцев, мистицизма. Виновный кончил жизнь в уединенной монастырской келье на покаянии. В Автобиографии священника Левицкого упоминаются разные светские лица, занявшиеся мистической проповедью о покаянии и скорой кончине мира, которых он считает подвигнутыми на эту проповедь от Духа Божия. В Мозыре такой проповедью в 1819 г. занялся местный предводитель дворянства и написал целую мистическую книгу о занимавших его предметах, которую послал для напечатания в петербургский комитет Библейского общества; комитет почему-то ее не напечатал. В Пензе тогда же явился проповедником покаяния некто Тихон Смирнов «благородного происхождения» и сам показал пример такого покаяния, совершив в в. |
| Между тем Лесков доказывает, что Муравьев сам сопричастен к написанию от лица Синода записки к государю с просьбой вместо Нечаева назначить Протасова, и таким образом, получается, что друг Филарета способствовал назначению на должность обер-прокурора человека, который вскоре обрушится на московского архиерея с новой волной нападок. «Подведя церковь «под гусара», он увидал, что сплоховал, и, получив, что мог, от Протасова, отбыл в страны дальные, но не с пустыми целями обыкновенного туриста, а с серьезною заботою просветить Рим насчет восточного православия и разъяснить русским несостоятельность римского католицизма...» – пишет Лесков о Муравьеве. А в то время как в Петербурге кипели страсти вокруг нового обер-прокурорского назначения, на Москве митрополит Филарет наслаждался дружбой со своим прежним соперником и почти врагом – архимандритом Фотием (Спасским) . Отныне они стали друзьями, и Филарету доставляло особое удовольствие привечать у себя в гостях Фотия и его духовную дщерь Анну Алексеевну Орлову-Чесменскую. Возможно, присутствовали гости и в Клину, где при освящении соборного храма Пресвятой Троицы Московский Златоуст произносил очередную проповедь о необходимости посещения храмов. Как видно, не умолкали голоса тех, кто, как не редко приходится слышать и теперь, говорил, что можно и в душе своей молиться, и дома, а в храмы ходить не обязательно. – Но можно сказать, – говорил Филарет, – что первый на земле храм Божий был самый рай, в котором Бог благодатно являлся человеку, в котором человек, освященный образом Божиим, был непорочным священником, в котором видимою, таинственною святынею было древо жизни; поскольку от сего древа человек таинственно вкушал нетленную жизнь, подобно как мы ныне, на трапезе Господней, от плода пшеницы и лозы, таинственно и существенно вкушаем бессмертную жизнь Божественного Тела и Крови Христовой. С тех пор как человек грехопадением сокрушил в себе образ Божий и перестал быть живым храмом Божиим, потребность видимого, образовательного, тайноводственного храма Божия очевидно сделалась более ощутительною, и священная история показывает, что сколько человек трудился над удовлетворением сей потребности, столько же еще более Сам Бог споспешествовал тому... Сам основатель христианства Иисус Христос не только посещал храм Иерусалимский, но и защищал его достоинство против оскорбления, когда изгнал из него продающих и купующих; это, без сомнения, не для того, чтобы поддержать храм, которого скорое падение Сам Он предсказал, но для того, чтобы сохранить в христианстве мысль о святости храма Божия и о должном к нему благоговении. |
| Первая встреча Анны с монахом Фотием состоялась 2 мая 1820 года. Накануне она слушала его пламенную проповедь в Казанском соборе Петербурга, в которой он яростно обличал пороки и язвы высшего общества. Речь монаха произвела на нее сильное впечатление. Анна писала о Фотии: «Он возбудил во мне внимание тою смелостию, тою неустрашимостию, с какими стал обличать господствующие заблуждения в вере. Все было против него, начиная со Двора. Он не побоялся этого. Я пожелала узнать его и вступила с ним в переписку. Письма его казались мне какими-то апостольскими посланиями. Узнав его более, я убедилась, что он лично для себя не искал никакой личной выгоды». Архимандрит Фотий (Генри Доу с гравюры Джорджа Доу, 1822—1824 гг.) В 1820 году иеромонах Фотий был выслан из Петербурга за активную политическую деятельность и назначен настоятелем полуразрушенного Деревяницкого монастыря близ Новгорода. Анна Орлова тотчас пожертвовала на восстановления обители крупные средства: она направила Фотию «на его нужды» 3 тысячи рублей, а затем еще 10 тысяч и два обоза: один со свечами, ладаном и вином, а второй – с хлебом. Под влиянием графини Орловой Санкт-Петербургский митрополит Серафим (Глаголевский) в январе 1822 года возвел Фотия в сан архимандрита и перевел в захудалый Сковородский монастырь, который Фотий восстановил на средства Анны Орловой в течение полугода. Вскоре, благодаря связям Анны Алексеевны, Фотий был назначен настоятелем новгородского Свято-Юрьева монастыря, находившегося в плачевном состоянии. В этом же году по совету митрополита Серафима графиня Анна стала духовной дочерью архимандрита Фотия и последовала за ним в Новгород. В 1828 году купила близ монастыря небольшую усадьбу с каменным домом и переселилась в него из Петербурга на постоянное жительство. В Юрьев монастырь широкой рекой потекли ее пожертвования: высокохудожественные изделия из золота и серебра, бриллианты и яхонты, жемчуг, изумруды. По распоряжению Орловой к монастырю подъезжали целые обозы с продовольствием. Благодаря щедрым пожертвованиям Анны Алексеевны архимандрит Фотий за короткое время восстановил древний Юрьев монастырь. На средства графини были отремонтированы старые монастырские храмы и построены новые: церковь Всех Святых, Спасский собор, храм Воздвижения Креста, восточный корпус с кельями для братии, южный корпус с больничною церковью Неопалимой Купины. В 1841 году по проекту архитектора Карла Росси была построена колокольня. Когда в 1823 году пожар уничтожил Крестовоздвиженский собор, то православная графиня тут же направила на его восстановление материалов на 40 тысяч рублей. |
| Иеросхимонах Иероним (1765–1847) Старец Иероним (в миру Иерофей Лукин) принял монашество в 1799 году в Новгородском Хутынском монастыре. В 1808 году отец Иероним был рукоположен в иеромонаха в Московском Новоспасском монастыре, после чего был поставлен на служение при Московском Синодальном доме. Во время Отечественной войны 1812 года, перед оставлением Москвы, отец Иероним вывозил патриаршую ризницу. Спасая церквовные сокровища, он растерял все свое имущество... После окончания войны отец Иероним перешел в Черноморскую Николаевскую пустынь Екатеринославской епархии, а чрез четыре года – в Новгородскую епархию, в которой и начинал свой монашеский путь. Он был близко знаком с иеромонахом Фотием (Спасским) , в ту пору законоучителем кадетского корпуса в Санкт-Петербурге. Отец Фотий резко выступал против господствовавших в то время в дворянском обществе мистических учений, или, как он сам писал, «против масонов, иллюминатов, методистов, Лабзина, Сионского Вестника и прочих». Через своих учеников и почитателей отец Фотий собирал разнообразную информацию о деятельности масонских лож и о различных мистических изданиях. Он составил список из множества мистических и масонских книг, которые он поделил на «бесовские», «еретические и антихристианские», «революционные» и «масонские». Такие книги тогда наводнили Россию... Отец Фотий был убежден, что сам император Александр I попал под влияние масонов, которые окружали его. Отец Иероним, узнав от отца Фотия о распространении масонства, решился донести об этом правительству. Но за это донесение он был арестован, помещен в Петропавловскую крепость, в которой находился несколько лет, пока в 1830 году не последовал указ о переводе его под строгий надзор в Соловецкую обитель. Отец Иероним со слезами услышал указ о переводе из Петропавловского каземата. «О чем ты плачешь?» – спросил комендант. «Поверьте, – отвечал отец Иероним, – я не нашел лучше сего места для иноческого подвига». В Соловецком монастыре отец Иероним был помещен в Анзерском скиту. Старец не получил образования, но чтение духовных книг, беседы со старцами, с которыми приходилось ему встречаться на жизненном пути, сделали его мудрым, проницательным. Он имел увлекательный дар слова и редкую силу убедительности; советы его были полезны для боримых помыслами и смущаемым совестью. Наставления его, основанные на опыте, были истинным врачевством духовным. |
| Период времени от 346 года по 362-й – самый темный в жизни Аполлинария. О деятельности и жизненных отношениях Аполлинария за это время не сохранилось никаких известий у древних церковных историков; нет также и у современников полных и достаточно ясных указаний. Отлученный Георгием от церковного общения, Аполлинарий, спустя эти 16-ть лет, является уже в сане епископа той самой церкви, во главе которой стоял Георгий. Поэтому, внести свет в этот темный период жизни Аполлинария и распутать недоумения, как нам кажется, может только предварительное решение вопроса о том, когда Аполлинарий стал епископом Лаодикийской церкви и был ли он вообще когда-либо епископом? Фотий подвергает сомнению вычитанное им у Филосторгия известие, что Аполлинарий был епископом 157 ; позднейшие писатели, действительно, называют его только пресвитером; точно также и древние церковные историки, сообщая сведения об Аполлинарии, нигде не упоминают о том, чтобы он носил сан епископский. Это молчание историков об епископстве Аполлинария получает еще большее значение в виду того, что и современники его, хорошо его знавшие, как свв. Василий, оба Григория и Епифаний ни разу не прилагают к его лицу епископского имени. Но все эти argumenti е silentio не в силах поколебать прочность прямого свидетельства Филосторгия, без основания заподозренного Фотием и блистательно подтверждаемого рядом других указаний. Так св. Афанасий в своем послании к антиохийцам ясно называет епископа Аполлинария, легаты которого присутствовали на Александрийском соборе 362 г. 158 Равным образом, Свида 159 , Немезий 160 , Руфин 161 и Иероним 162 решительно говорят о его епископстве, причем свидетельство одного последнего само по себе могло бы составить достаточное ручательство за действительность епископства Аполлинария, так как Иероним лично был в Антиохии и слушал экзегезис его 163 . В сущности такое же положение дела предполагают известия об Аполлинарии и у св. Василия и Феодорита. По Феодориту Аполлинарий рукополагает Виталия в епископа Антиохии 164 , что, как известно, составляет исключительно епископское право, и св. Василий обсуждает свои отношения к Аполлинарию, как отношения епископа к епископу 165 , упоминая между прочим и о рукоположениях, произведенных им в чужих епархиях 166 . Наконец, дошедшие до нас остатки литературной деятельности Аполлинария, где он говорит о нашем соборе 167 и где соборные постановления подписываются его именем 168 , не оставляют места сомнениям в его епископстве. |
| 4 октября 2016 г. 17:20 Митрополит Иларион: За разными текстам, на разных языках, в разных переводах Евангелия стоит единая Благая весть В этом году исполняется 140 лет Синодальному переводу Библии и 60 лет со дня возобновления ее издания в нашей стране (1956 г.). Этим датам была посвящена конференция в Общественной палате РФ. В рамках конференции состоялась также презентация книги «Современная библеистика и предание Церкви. Материалы VII Международной богословской конференции Русской Православной Церкви», подготовленное кафедрой библеистики Общецерковной аспирантуры и докторантуры им. свв.Кирилла и Мефодия под редакцией митрополита Волоколамского Илариона. Открывая мероприятие митрополит Волоколамский Иларион отметил, что необходимость перевода Ветхого и Нового Завета на разговорный русский язык стала очевидной в связи со сложностью их чтения на церковно-славянском языке. «К началу XIX века разрыв между церковно-славянским и языком повседневного общения увеличивается настолько, что славянские тексты становятся малопонятны. Многие представители аристократии, в частности, император Александр I или Пушкин читали Библию на французском,- отметил митрополит Иларион. - На русском Библии не было, а славянский был труден для понимания. Уже к концу XVIII века перевод писания на русский язык стал в повестку дня. И в 1794 году было издано подготовленное архиепископом Мефодием (Смирновым) Послание к Римлянам святого Апостола Павла с толкованием. Параллельно со славянским текстом там был дан русский перевод. Это был первый перевод текста на русский язык». Перевод основных текстов Библии начинается, когда 6 декабря 1812 года Александр I утвердил доклад князя А.Н.Голицына, сторонника библейского просвещения о целесообразности открытия Санкт-Петербургского библейского общества. Руководство переводом осуществлял вице-президент Российского библейского общества и ректор Санкт-Петербургской Духовной Академии архимандрит Филарет (Дроздов). В 1819 году Общество выпустило в свет русский перевод четырех Евангелий, в 1821 — полный текст Нового Завета и 1822 - русский перевод Псалтири. К 1824 году был напечатан русский перевод Пятикнижия с книгам Иисуса Навина, Судей и Руфи. Однако весь тираж в 9 тыс. экземпляров был сожжен на кирпичном заводе Александро-Невской Лавры. Причиной стали дворцовые интриги, инициированные графом А.А. Аракчеевым и архимандритом Фотием (Спасским), котрые привели к отставке князя Голицина в мае 1824 года. «Новый президент РБО митрополит Серафим (Глаголевский) употребил все усилия, чтобы перевод Библии на русский язык был остановлен, а РБО прекратило работу. 12 апреля 1826 г. под влиянием графа А. А. Аракчеева и его единомышленников император Николай I своим указом приостановил деятельность Общества «впредь до Высочайшего соизволения»,- отметил докладчик. |
| «Один умный архимандрит новгородского Юрьева монастыря, Фотий, с грубым чистосердечием соединяя большую дальновидность, сильный дружбой Аракчеева, преданностью и золотом графини Орловой-Чесменской, дерзнул быть душою заговора против него (Голицына. – В. У.)», – писал в своих записках недоброжелатель Фотия Вигель. Следующая встреча Голицына и архимандрита состоялась спустя несколько дней после указа о высылке Госнера в доме графини Орловой. Госнер еще оставался в России, но высылка его была вопросом нескольких дней; Голицын, не признавая своей вины в госнеровом деле, как, впрочем, и вины самого Госнера, вступил в перепалку с Фотием. Фотий, обращаясь к Голицыну и в его лице ко всем сторонникам князя, сказал: «… поразит Вас Господь Бог всех и потребит вскоре. Анафема». Ошеломленный Голицын выбежал из дома. Фотий крикнул ему вслед: «Ежели ты не покаешься и все с тобою не обратятся, анафема всем; ты же, яко вождь нечестия, не узришь Бога, не внидешь в Царствие небесное Христово, а снидешь во ад и все с тобою погибнут вовеки. Аминь». Это было неслыханно: человек, призванный радеть о чистоте православия в России и обладавший огромной властью в государстве, личный друг царя, был предан православным монахом анафеме! Лицо А. А. Орловой-Чесменской покрылось от этих слов смертельной бледностью; П. М. Толстая в ужасе покинула дом, ожидая с минуты на минуту караула для ареста смелого архимандрита; соратник его Магницкий воскликнул: «Я в ужасе!» Один Фотий радовался, воспевая песнь: «Господь Сил с нами!» Молва об анафеме стремглав обошла весь Петербург. Серафим, удивившись, сказал: «Вот ему должная плата. Если Царь не хотел втайне своего друга от себя удалять, то теперь, понуждаемый стыдом, он должен его от себя удалить». Неслыханность проклятия царского любимца породила множество легенд о наказании Фотия. На некоторых из них мы остановимся ниже. Князь Голицын подал жалобу царю. Фотий, в свою очередь, подал свою записку о происшедшем. Некоторые говорили Фотию о неканоничности его анафематствования, на что он отвечал им: «Аще бы не дано было свыше, то бы я не мог того сотворить, а когда сотворил с силою и духом, то в сем есть перст Божий действующий; я же едино явное оружие Божие. Трость без пишущего не гиблется; тако и язык без Бога во благое. Радуюсь, что Бог меня избрал сотворить службу сию, да не хвалится сильный во злобе своей, да не надеется на свое лукавство вовеки. Сие же событие Писания: Живый на небесах посмеется нечестивым и Господь поругается им!». |
|
|
