| Однако C. Брок аргументированно отвел интерпретацию Г.А. Острогорского и его последователей в этом вопросе, показав, в частности, что она плохо согласуется с изобразительной традицией монофиситов, и, заключив, что «иконоборческие споры не имели ничего общего с христологией» 33 . Поэтому причины появления необычных проримских пассажей в тексте службы папе Льву нужно, очевидно, объяснять иными факторами. Известно, что византийскими церковными писателями, особенно во времена иконоборчества, деятельность апостола Петра трактовалась как основание, на котором воздвигнута вся Церковь 34 . Особое место среди этих писателей принадлежит Феодору Студиту (759–826) – апологету иконопочитания, эрудиту и влиятельному лидеру восточнохристианского монашеского движения, конфликтовавшему с византийскими патриархами, причем как иконоборцами, так и православными 35 . Примечательно, что Феодор Студит около 815 г. обращался с письменной поддержкой к осужденным в ходе иконоборческих гонений братьям Феофану и Феодору Начертанным 36 . Вместе с тем в переписке с папами Львом III (795–816) и Пасхалием I (817–824) Феодор Студит не раз ссылался на принцип апостоличности как на критерий церковного авторитета и выражал высокое почтение Риму, в котором видел опору истинной вере 37 , называя римскую Церковь «первой среди Церквей Божьих, всегда ясным и всегда чистым источником православия» 38 . Схожее отношение к папскому престолу усматривается и у другого выдающегося сторонника иконопочитания, ученого монаха и писателя Мефодия (ум. 847), прожившего в эмиграции в Риме 815–821 гг., по возвращении в Византию подвергнутого ссылке иконоборческими властями, а после их падения в 843 г. избранного патриархом Константинопольским и поставившим Феофана Начертанного в сан митрополита 39 . Итак, просопографические сведения позволяют полагать, что византийский гимнограф Феофан Начертанный разделял взгляды на первенство Рима своих выдающихся современников и авторитетов в кругах монашеского движения Феодора Студита и Мефодия, находившихся в оппозиции иконоборческим правителям Византии. |
| «Таков закон правды Божией: тем врачевать от греха, чем кто увлекается к нему». Не хотело правительство наше принять решительных мер: «свободу замыслов пресечь, зажать рот журналистам и газетчикам, неверие объявить государственным преступлением, материальные воззрения запретить под смертной казнью» – вот и дожили мы до революции, даже еще более страшной, чем революция французская, и «между нами повторился конец осьмнадцатого века со всеми его ужасами». Не хранили мы «коренных стихий жизни русской» – Православия, Самодержавия и Народности, и в результате: Православие заменено у нас на Родине безбожной религией марксизма. Самодержавие – неслыханной еще в истории человечества жесточайшей тиранией, а Народность – бездушным интернационалом. И вот нет больше ни России, ни русского народа, ни нашего священного трехцветного знамени! Из всего этого мы можем убедиться, какое подлинно-пророческое служение нес наш великий богомудрый наставник Преосвященный Феофан, Затворник Вышенский , пытаясь вразумить своим огненным словом наш несчастный русский народ в самую печальную пору его исторического бытия, когда он, словно в каком-то безумном опьянении, несся, очертя голову, в разверзшуюся перед ним страшную кровавую бездну. Объясняя нам причины постигших нас тяжких бедствий и раскрывая нам в своих вдохновенных творениях, исполненных глубокого духовного опыта, дивные возвышенные красоты духовной жизни – сокровенной жизни в Боге, – святитель Феофан всех нас, русских людей, зовет на путь покаяния и обращения к Богу от прелестей мира и греха. Буквальное исполнение пророчески предреченных им бедствий, обрушившихся на русский народ, должно со всею очевидностью убеждать нас, что только в Боге и в руководстве учением нашей св. Православной Церкви – наше спасение. Отношение к святителю Феофану тех или иных лиц, мнящих себя быть духовными вождями и руководителями умов и сердец русских людей, в настоящее время можно почитать безошибочным критерием их православности и духовной благонадежности. Нет другого пути ко спасению и возрождению нашей Родины, кроме единственно верного, строго православного пути, начертанного в творениях святителя Феофана и сродных ему по духу духоносных мужей и наставников чистого, беспримесного, святоотеческого Православия. Только твердыми вековыми устоями такого подлинного Православия жил и жив будет православный русский народ. |
| 1). Псалмопение и в древности входило в чин погребения христианского. Дионисий Ареопагит , повествуя, как в его время совершалось погребение христианина, упоминает и о псалмах, которые читаются диаконом во время погребения 56 . В веках, последующих за веком апостольским мы находим, что псалмопение входящее в чин погребения, совершалось с припевом аллилуйя, как это бывает и у нас. Блаженный Иероним, описывая погребение Фабиолы, говорит, что «гремели псалмы и позлащенные верхи храма потрясало громко отражающееся аллилуйя» 57 . 2). Песни, входящие в состав нашего чина погребения, получили свое начало в VIII веке. Так погребальный канон есть плачь Феофана Начертанного о любезном своем брате Феодоре. Промысл судил Феофану жить в царствование иконоборствующих государей, от которых он потерпел много бедствий вместе с братом своим Феодором. Один из иконоборствующих царей приказал начертать на челе двух святых братьев, ревностных иконопочитателей, позорные стихи, отчего Феофан и Федор получили название Начертанных. Феодор прежде Феофана оставил землю и переселился на небо. Растроганное сердце оставшегося брата излило скорбь свою в трогательном каноне, которым наша церковь напутствует всякого православного христианина в страну вечности 58 . Самогласны и песни, поемыя при последнем целовании усопшаго, излились из пламенной души святого Иоанна Дамаскина . Когда святый Дамаскин жил в лавре Саввы Освященного, в это время один из братьев лавры, лишившись своего родного брата, плакал о нем неутешно и просил св. Иоанна пролить в его сердце какое-нибудь утешение. Чувствительное сердце Дамаскина исполнилось сочувствия к скорби брата, и тогда-то из пламенной души святого излились огненным потоком вдохновенные самогласны и песни прощальные 59 . 3). Древность обычая читать священное писание при погребении православного христианина восходит к самым первым векам христианства. Если обратимся ко временам апостольским и посмотрим, как совершался в то время чин погребения христианского, то увидим, что чтение священного писания составляло существенную часть его. «Народ, говорит святый Дионисий Ареопагит , сначала благодарит Бога за умершего, потому что Он даровал умершему получить желанную победу, и вместе просит того Же и себе. Потом предстоятель возсылает к Богу молитвы и благодарение за то, что Он даровал умершему благодать пребыть до смерти в познании Бога. После этого диакон возвещает обещания о воскресении, заключающиеся в божественном писании и псалмах, согласных в сем с священным писанием». Приведенное нами свидетельство мужа апостольского о чтении священного писания при погребении так ясно и определенно, что избавляет Нас от труда приводить другие свидетельства древности об этом предмете. |
| Каноны, в которых она господствует, принадлежат знаменитым песнописцам VIII п IX-ro века, св. Иоанну Дамаскину , Козьме Маюмскому, Феодору и Иосифу Студитам, Феофану Начертанному, Иосифу песнописцу и другим их современникам, которые брали автомелы, т. е. ирмосы, частью друг от друга (особенно из октоиха и праздничных служб Иоанна Дамаскина ), частью из древнейших песнопений, дотоле не входивших в эту систему. Из предшественников их одному св. Андрею Критскому приписываются творения, по внешнему виду похожие на каноны; но известно, что ирмосы канонов его составлены не им самим и сами тропари его не выдерживают силлабической симметрии, и, следовательно, не относятся к этой системе 47 . Также и подобных стихир раньше этого времени никому из известных лиц не приписывается 48 . Таким образом по богослужебным книгам система силлабической симметрии не простирается дальше VIII-ro века. Впрочем, на основании древних рукописей начало её может быть отнесено ко времени более раннему. Надобно отдать честь кардиналу Питре, что изданием одного полного псалма св. Романа в той же книге из старинной корсинианской рукописи он, если не определил в точности времени появления означенной системы, то ясно доказал, что начало подобных песнопений положено в то время, когда жил св. Роман и, по всей вероятности, принадлежит этому знаменитому сладкопевцу 49 . Уроженец емесской области в Сирии, диакон города Вирита, св. Роман, чудесным образом получив дар песнопения, как говорится в его жизнеописании (синакс. 1 окт.) 50 , составил прежде всего на день Рождества Христова тропарь, названный кондаком: η Παρθνος σημερον – Дева днесь, и следовавшие за ним 24 тропаря, названные икосами. Кондак представлял тему для содержания всех икосов и имел с ними внешнюю связь не по своему составу, но по своим последним словам: Παιδον νον ο προ αινων Θες –Отроча младо превечный Бог , которые неизменно повторялись в конце всех икосов. Это было как бы знамя (от κοντς – стрела, шест, вымпел), развевающееся над домом или храмом хвалений, составленных по новому плану. |
| Как мы уже говорили, [ 19 ] сочинения Григория сыграли важную роль в формировании православного богослужения: праздничные проповеди Григория читались на службах в византийских (добавим - и древнерусских) храмах, а некоторые его тексты даже превратились в литургические и ежегодно поются за богослужением в Православной Церкви. Но и сам Григорий сделался объектом богослужебного почитания в Православной Церкви: это почитание началось вскоре после его смерти. [ 20 ] В Православной Церкви память св. Григория празднуется дважды в год - 25 января (7 февраля по новому стилю) и 30 января (12 февраля по н.ст.): в последнем случае он вспоминается в числе трех " великих вселенских учителей и святителей " , наряду со свв. Василием Великим и Иоанном Златоустом. Богослужебные каноны в честь св. Григория, которые читаются в церкви 25 января, принадлежат византийским гимнографам Феофану Начертанному (IX в.) и Косме Маиумскому (VIII в.); [ 21 ] тропарь, кондак и стихиры св. Григорию, возможно, относятся к более раннему периоду. В стихирах Григорий прославляется как " многогласный орган " и " гусль мусикийская настроенная " , [ 22 ] как " иерархов начальник " , " патриархов честь " , " таинник боговидцев " , " богословия источник " , [ 23 ] " око благодати " , " всемудрыя уста Духа Святаго " , " светлый светильник вселенныя " , " слава православия " , " апостолом единонравный " , " небогромная уста " , [ 24 ] " ритор церковный " , [ 25 ] " богослов вторый и таинник божественнаго осияния " . [ 26 ] Темы единства Лиц в Троице, Божественного троичного света, духовного озарения, боговидения и обожения, столь характерные для творчества св. Григория, проходят лейтмотивом через канон Феофана: Ум владыку творя, страсти плотския удержал еси, и вместителен быв божественных озарений, единаго Бога в триех Лицех, просветил еси ны чествовати, Григорие. [ 27 ] Благочестия велегласен проповедник, и благознаменит богословия богослов, сокровище боговидения обильно предлагается, и раздает богатно нам богатство неотъемлемо. [ 28 ] |
| Первому диалогу в каноне соответствует первый акростих. Первый тропарь 1-й песни играет роль вступления, а все оставшиеся тропари с первой песни по седьмую представляют собой обращенные к Пресвятой Деве слова архангела и Ее ответы на них – строго поочередно. Прямая речь собеседников в этих песнях в самих тропарях никак не вводится 7 . Содержательно диалог начинается с благовестия архангела (1-я песнь), продолжается описанием смущения и недоумений Девы Марии, на которые архангел дает подробные ответы со ссылками на библейские пророчества (песни с 3-й по 5-ю), и завершается словами согласия Богородицы с волей Всевышнего и прославлением Ее со стороны архангела (6-я и 7-я песни). Ирмосы песней с 1-й по 7-ю в состав диалога не включены. Второй диалог, в 8-й песни, неожиданно начинается в исходной точке: архангел возвещает Деве Марии о воплощении от Нее Невместимого (ирмос). Тогда Она сообщает архангелу о Своих сомнениях (первый и третий тропари), а он дает ответы на них (второй и четвертый тропари), после чего Пресвятая соглашается стать орудием Боговоплощения (пятый тропарь) и принимает прославление от архангела, сделавшись исполнением библейских пророчеств (ирмос и тропари 9-й песни). В отличие от тропарей песней с 1-й по 7-ю прямая речь в диалоге в 8-й песни вводится внутри тропарей 8 , а ирмосы включены в общее повествование. Кроме того, 8-я и 9-я песни имеют рефрены, общие у ирмоса и всех тропарей данной песни – «Благословите, вся дела Господня, Господа и превозносите Его во веки» и «Радуйся, Благодатная, Господь с Тобою» соответственно, – тогда как даже 7-я песнь, во многих канонах имеющая свой рефрен, здесь его не содержит. Совершенно очевидно – с точки зрения и содержания, и формальных признаков (акростихи, роль ирмосов, рефрены), и наличия в песнях 8 и 9 особой метрики, – что тропари с 1 -й песни и по 7-ю и ирмосы с тропарями 8-й и 9-й песни представляют собой две самостоятельные композиции 9 . По сути, канон на праздник Благовещения – не цельный текст, а двупеснец (8-я и 9-я песни) одного автора, дополненный до девятипесненного канона другим автором, дописавшим тропами с 1-й песни по 7-ю на известные ирмосы νοξω τ στμα μου· ( верз уста мо:) 10 . Это объясняет и противоречивые указания Минеи об авторстве текста. Двойная атрибуция канона, когда песни с 1-й по 7-ю приписываются прп. Феофану Начертанному, а 8-я и 9-я – прп. Иоанну Дамаскину (или, иногда, даже прп. Косьме Маюмскому), засвидетельствована и в ряде рукописей 11 . |
| История о том, как святые мужи отказывали Феодоре в прощении Феофила, повторяется в визант. источниках неск. раз, причем главная роль всякий раз принадлежит разным персонажам: иконописцу Лазарю ( Theoph. Contin. P. 103), прп. Феофану Начертанному (Ibid. P. 161), прп. Симеону Митилинскому (Acta graeca sanctorum Davidis, Symeonis et Georgii Mitylenae in insula Lesbo//AnBoll. 1899. Vol. 18. P. 244-245, см. также ст. Давид, Симеон и Георгий , святые Митилинские). Агиографы рассказывают, что, когда императрица вновь решила собрать православных отцов, И. Н. Д. разъяснил ей смысл истинных догматов, причем во время беседы лицо его чудесным образом преобразилось. Феодора заставила И. Н. Д. вновь принять должность настоятеля Далматского мон-ря. Тогда же преподобный совершил еще неск. чудес: исцелил сухорукого и одержимого бесом человека из Вел. Армении, а также некоего знатного человека, страдавшего от язв. У одного из синклитиков он полностью излечил 2 слепых сыновей. Преподав наставление братии своего мон-ря, И. Н. Д. скончался. Был похоронен в храме св. Иоанна Предтечи, в правом приделе первомч. Стефана. Из раки святого изливалось целебное миро. Источники сообщают о пророчествах И. Н. Д.: еще будучи садовником, он будто бы предсказал время кончины прп. Феодора Студита (см. выше: Латышев ). Согласно одному из антифотианских памфлетов, сохранившемуся у Псевдо-Симеона, И. Н. Д. сказал матери буд. патриарха свт. Фотия, что она беременна сатаной ( Theoph. Contin. P. 669). И. Н. Д. наряду с прп. Иоанникием Великим относился к тем признанным подвижникам и исповедникам, на чей авторитет опирался свт. Мефодий, патриарх К-польский в своей борьбе за всеобщее извержение из сана иконоборческого клира (см.: Darrouz è s J. Le patriarche Méthode contre les iconoclastes et les Stoudites//RÉB. 1987. Vol. 45. P. 54). Возможно, отчасти поэтому И. Н. Д. посвящено отдельное многолетие в Синодике в Неделю Православия ( Gouillard. Synodikon. P. 53, 130-131). В византийских календарях память И. Н. Д. указывается также под 5 июня и 5 июля. |
| Восстановленная вами истинная и легендарная история синкелла Иоанна иерусалимлянина и его произведений имеет себе некоторую аналогию во втором периоде иконоборства, в истории свв. братьев Феодора и Феофана Начертанных. Эти братья-герои явились из Иерусалима к императору Феофилу, вероятно от собора 836 года с посланием к Феофилу от трех восточных патриархов 274 ; здесь они жестокими истязаниями заплатили за свою решимость, а затем, после 843 г., превратились в византийских иерархов (Феофан в 843 г. стал архиепископом никейским). И как позднейшее предание смешало Иоанна синкелла с Дамаскиным, так еще более позднее предание смешивает иногда Феодора Начертанного с другим еще более великим Феодором – Студитом 275 . Итак, и Георгий Ν, и Иоанн автор Σ, оказались для нас знакомыми незнакомцами: первый, по всей вероятности, есть анафематствованный в 754 г. Георгий кипрянин; второй несомненно тождествен с местоблюстителем восточных кафедр на седьмом вселенском соборе, синкеллом антиохийского патриарха Феодора, а потом иерусалимским иноком, Иоанном. И совершенно напрасно протестантские и, так называемые «свободомыслящие» историки глумятся над «подставным» и «мнимым» представителем Востока на седьмом соборе: он действительно бывший патриарх синкелл и автор соборного от трех патриархов послания к императору Константину V; лучше, авторитетнее его не могло быть в 787 г. представителя от Востока, хотя, по политическим причинам он и не мог явиться оттуда формальным уполномоченным. Конец Приложение. О годе иконоборческого собора императора Константина V Этот собор длился, по Феофану, с 10 февраля до 8 августа 7 индикта 6245 года; 8 августа Константин, епископ силлейский был провозглашен патриархом а 27 августа соборные определение и анафемы были объявлены народу в присутствии императора. Спрашивается, в котором году нашей эры произошли эти события? По александрийской эре мира, которой следует Феофан, Спаситель воплотился 25 марта в первый день 5493 года от Адама. Но Феофан, ради соглашения своих годов от Адама с индиктами, считает их не от марта до марта, а от сентября до сентября 276 ; следовательно, его 6245 год длится от вашего сентября 752 до сентября 753 г.; значит иконоборческий собор, судя по году от Адама, Феофан полагает от 10 февраля по 8/27 августа 753 года. Но тут же говорится, что индикт этого года был 7; индикт же 752/753 года был 6. Итак, если верна цифра индикта, то собор был в 754 году в указанные месяцы. На какой же цифре остановиться? |
| «Таков закон правды Божией: тем врачевать от греха, чем кто увлекается к нему» . Не хотело правительство наше принять решительных мер: «свободу замыслов пресечь, зажать рот журналистам и газетчикам, неверие объявить государственным преступлением, материальныя воззрения запретить под смертной казнью» – вот и дожили мы до революции, даже еще более страшной, чем революция французская, и «между нами повторился конец осмнадцатого века со всеми его ужасами». Не хранили мы «коренных стихий жизни русской» – Православия, Самодержавия и Народности, и в результате: Православие заменено у нас на Родине безбожной религией марксизма. Самодержавие – неслыханной еще в истории человечества жесточайшей тираннией, а Народность – бездушным интернационалом. И вот нет больше ни России, ни русского народа, ни нашего священного трехцветного знамени! Из всего этого мы можем убедиться, какое подлинно-пророческое служение нес наш великий богомудрый наставник Преосвященный Феофан, Затворник Вышенский , пытаясь вразумить своим огненным словом наш несчастный русский народ в самую печальную пору его исторического бытия, когда он, словно в каком-то безумном опьянении несся, очертя голову, в разверзшуюся перед ним страшную кровавую бездну. Объясняя нам причины постигших нас тяжких бедствий и раскрывая нам в своих вдохновенных творениях, исполненных глубокого духовного опыта, дивныя возвышенныя красоты духовной жизни – сокровенной жизни в Боге, – святитель Феофан всех нас, русских людей, зовет на путь покаяния и обращения к Богу от прелестей мира и греха. Буквальное исполнение пророчески предреченных им бедствий, обрушившихся на русский народ, должно со всею очевидностью убеждать нас, что только в Боге и в руководстве учением нашей св. Православной Церкви – наше спасение . Отношение к святителю Феофану тех или иных лиц, мнящих себя быть духовными вождями и руководителями умов и сердец русских людей, в настоящее время можно почитать безошибочным критерием их православности и духовной благонадежности. Нет другого пути ко спасению и возрождению нашей Родины, кроме единственно-верного, строго-православного пути, начертанного в творениях святителя Феофана и сродных ему по духу духоносных мужей и наставников чистого, безпримесного, святоотеческого Православия. Только твердыми вековыми устоями такого подлинного Православия жил и жив будет православный русский народ. |
| Приведем в качестве примера диалог между сатаной и смертью из гимна 52: Смерть и сатану слышал я, как они спорили, кто из них имеет больше власти над сынами человеческими. Смерть указывала на свое могущество, которым побеждает всех, а сатана указывал на свое лукавство, которым всех вводит в грех. – Тебя, лукавый, слушает только тот, кто хочет, а ко мне приходит кто хочет и кто не хочет. – У тебя, смерть, только сила мучительства, а у меня также коварные сети и путы. – Слушай, лукавый, твое иго сокрушает всякий, а моего ига никто избежать не может. – Ты, смерть, только на больного возлагаешь свое иго, а я со здоровыми яростно борюсь... – Шеол ненавистен, потому что в нем нет покаяния: это бездна, которая поглощает и лишает всякого движения. – Шеол – это пучина, в которую если кто попадет, воскреснет вновь; а грех ненавидят, потому что он лишает человека надежды. – Хоть я и ненавижу кающихся, я оставляю возможность покаяния. А ты лишаешь надежды грешника, который умер во грехе. – Это ты лишил его надежды, ибо тот, кого ты не ввел в грех , умирает блаженно. Благословен Тот, Кто восстал против этих двух проклятых слуг, чтобы мы могли увидеть их, как они увидели нас и надсмеялись над нами. То, что мы видели о них, братья мои, есть зало 418 того, что мы увидим о них потом, когда воскреснем 419 . Подобного рода диалогические поэмы после св. Ефрема станут одним из излюбленных жанров сирийской литургической гимнографии. На сирийском языке сохранился целый корпус анонимных диалогических поэм, датируемых приблизительно V веком: в качестве действующих лиц в них выступают, помимо персонифицированных сатаны и смерти, такие библейские герои, как Авель и Каин, Авраам и Сарра, пророк Илия и сарептская вдова, а также герои Нового Завета – Мария и Иосиф, Мария и Ангел, Мария и волхвы, Иоанн Креститель и Христос, Херувим и благоразумный разбойник 420 . От сирийских поэтов этот жанр перейдет к византийским – преп. Роману Сладкопевцу 421 , преп. Феофану Начертанному 422 и другим. Сирийские литургические рукописи сохранили множество мадраш, надписанных именем преп. Ефрема Сирина , однако почти наверняка принадлежащих авторам V, VI и последующих столетий. К числу таковых относится сборник «Надгробных песнопений» (Necrosima), в которых большое внимание уделено теме победы Христа над адом и смертью 423 . Подлинное авторство этого цикла мадраш установить трудно 424 . Текст песнопений был перепечатан Ж. Ассемани из сирийских богослужебных книг, в которых мадраши, как правило, приписываются преп. Ефрему. Некоторые песнопения цикла почти дословно воспроизводят подлинные произведения Ефрема 425 , другие достаточно далеки от творений Ефрема по стилю и содержанию. Очевидно, мы имеем дело с компиляцией литургического материала, сделанного кем-то из позднейших подражателей Ефрема. |
|
|
