| Я не надеюсь дожить до времени церковного соединения, но будем просить Бога, чтобы и к нам можно было отнести, хотя в несколько измененном смысле, слова Апостола Павла: «все сии умерли в вере, не получивши обетования, а только издали видели оныя, и радовались, и говорили о себе, что они странники и пришельцы на земле. Посему и мы, имея вокруг себя такое облако свидетелей, свергнем с себя всякое бремя и запинающий нас грех , и с терпением будем проходить предлежащее нам поприще, взирая на Начальника и Совершителя веры Иисуса» ( Евр. 11, 13; 12, 1–2 ). Старые люди только одною ногою стоят на земле, а другою в будущем веке и бывают озабочены не столько тем, что делается здесь сегодня и вчера, но более тем, что будет во времена грядущия и там и здесь. Ваш преемник, как слышно, Ваш единомышленник: это великая милость Божия для Вас и для Церкви. Ваше Высокопреосвященство, как великий Моисей, довели свой народ до земли Обетованной, а он пусть введет его в нее, как Иисус Навин. Вашего Высокопреосвященства преданный собрат Митрополит Антоний. Ноябрь 1928 г. Письмо 59. К Н. М. Котляревскому Глубокоуважаемый и дорогой Николай Михайлович! Взаимно приветствую Вас и Супругу Вашу. Сердечно сочувствую Вашему большому желанию устроить особую церковь в Брюсселе, но не знаю, чем могу помочь я – совсем нищий и обнищавшая вконец здешняя эмиграция, перед которой я испытываю всегда неудачу в попытках просить пожертвовать на храм и т. п. Однако, если начинается дело с надеждой на Бога, то упование не посрамит. После Генерала нашего пережили смерть многих шефов в лице Вел. Кн. Николая Николаевича. Теперь не знаю, что будут предпринимать наши русские. Преданный сердечно М. Антоний. 27 дек. 1928 г. Письмо 60. Иеросхимонаху Феодосию Достолюбезный и любимый Батюшка Отец Феодосий! Спаси Вас Христос за мудрый и мужественный ответ студному Митрополиту Гурию 95 . Подобные ему господа просто не веруют в Бога, как множество современных архиереев и более половины иереев. Их нисколько не интересует догматическая, и каноническая, и историческая и даже научная правда, а только выполнение масонских поручений. Последние поняли, куда должно им направлять свои стрелы против Христовой веры и Церкви – на разрушение предания Церковного и св. канонов, а также на сеяние раздоров среди служителей Церкви. Увы, они не безуспешны, но преуспевают на горшее, и слово их, как рак, будет распространяться ( 2Тим. 2, 17 ). Но скажем: «неправедный пусть еще делает неправду; нечистый пусть еще сквернится; праведный да творит правду еще, и святый да святится еще» ( Апок. 22, 11 ). |
| Неудивительно, что образ его носит односторонние черты, рисует только императора во время его общественных праздников, когда Феодосий предавался полному отдыху 390 . История, благодарная к памяти Феодосия, усвоила ему название «Великого». Уже это одно показывает, что Феодосий далеко не был рядовым императором, деятельность которого бесследно проходит в жизни того или другого народа и историческом прогрессе. Спрашивается, действительно ли Феодосий привнес нечто ценное в историю восточной империи? «Имя «Великаго», – отвечает кратко, но полно на этот вопрос Schiller, – он получил за свой государственный ум, с помощью котораго он воссоздал римское государство, почти потерявшее возможность жить» 392 . И бесспорно, Феодосий принадлежит к крупным историческим деятелям. Среди измельчавших людей той эпохи Феодосий занял выдающееся место, хотя, правда, не обнаружил политической оригинальности и творчества реформаторских идей. На долю Феодосия выпало не создавать, а всеми силами поддерживать старое, рушившееся здание государства. И в этом отношении Феодосий оказался больше чем на своем месте. Лучшего правителя и нельзя было ожидать. Он сделал все, что было в его средствах, чтобы спасти государство от политической смерти, и даже больше – возвратить государству часть того могущества и славы, которыми оно пользовалось в былые светлые времена. Феодосий находит государственную машину, испорченную неискусными руками. Он ставит себя в центр как способного механика, реставрирует, размягчая все пружины, но не делает себе труда изменить конструкцию прибора 393 . Вот почему, правда, при беглом взгляде на дело легко может показаться, что Феодосий сделал для государства не столько уже много, сколько можно было бы ожидать от такого великого человека. Однако спешим оговориться, что к оценке Феодосия как правителя нельзя подходить с обычною меркою, потому что Феодосий был поставлен в особые исключительные условия. Приняв государство, сильно расстроенное внутренними и внешними неурядицами, Феодосий должен был считаться с роковой необходимостью, которая притом не исчезла до конца его царствования, спасать политическую самостоятельность государства от внешних врагов. Естественным последствием этого были беспрерывные войны, которые составляют одну из характерных черт его эпохи. Само собою понятно, что при таком положении дела Феодосий прямо физически не мог отдаться всецело внутреннему устройству государства, а потому лишь остается удивляться, как он нашел время при всех неблагоприятных условиях сделать то, что он сделал. Во всяком случае на это требовалась затрата большой энергии и присутствие широкого политического ума. |
| Как правитель народа Феодосий представляет приятное исключение в ряду тогдашних императоров с их большими наклонностями к деспотизму. Не таков был Феодосий: он глубоко ценил народ, видел в нем единственную опору своей власти, а потому целью его было сблизиться с народом, заставить его полюбить себя, стать в отношения к нему не сюзерена, а верного друга. Странно, конечно, было бы, если бы Феодосий, вышедший из народа, сам на себе испытавший все тяжести императорского деспотизма, стал защищать и проводить в жизнь то, что некогда давило его. Вот почему Феодосий не оградился от народа толстыми стенами или вооруженной свитой. Он часто посещал дома граждан, любил беседовать с подданными об их нуждах, а главное, совершенно был доступен всякому, кому необходима была помощь императора. Ласковость и приветливость к просителям была девизом Феодосия, ясно сознававшего, что он отличается от всех только своею одеждою 394 . По праву можно сказать, что Феодосий чувствовал себя не столько императором, сколько гражданином, облеченным высшими полномочиями, которые он считал своею священной обязанностью отдавать на служение народу. Свои взгляды на такое отношение к народу и вместе с тем на конечную цель своей политической программы Феодосий В. отчетливо высказал в обращении к так называемым защитникам города (defensores). «Ваша обязанность, – говорит монарх, – обнаруживать себя во всех делах отцом вашего народа, не допускать, чтобы налоги давили крестьян и городских жителей; обуздывать дерзость чиновников, жадность судей; охранять от недостойных требований тот народ, на который вы должны смотреть, как на составленный из ваших детей» 395 . Так мыслил Феодосий В. свое призвание, и так он поступал в своей жизни, и того же требовал от своих подчиненных. Dux consilio, milites exemplo 396 – Феодосий Великий держался такого порядка вещей и в управлении государством. Здравый, ясный политический ум императора не мог допустить иного отношения к политике, как путь самоличного участия во всех государственных делах. Феодосий, насколько было это в его силах, всегда старался сам на деле убедиться в неотложных нуждах государства, а в крайних случаях – чрез подданных, которые доверчиво шли к его престолу. И думается, что если бы Феодосий полагался слишком на чиновников, то едва ли бы ему удалось создать ту относительно цветущую империю, которую он оставил в наследство своим сыновьям. |
| Комментируя этот факт, Тильмон замечает, что Феодосий был обманут еретиками, благодаря именно небрежности Нектария 1539 . Впрочем, нужно сказать, ошибка Феодосия в данном случае не настолько велика, чтобы можно было упрекнуть монарха в отступлении от поставленной им себе политики в духе никейства. За исключением этого факта, Феодосий всегда оставался нетерпимым к еретикам. Спрашивается теперь, каков был характер борьбы Феодосия с еретиками и как она была организована? Не касаясь многих характерных особенностей этой борьбы, которые резко выступают в эдиктах восточного монарха, в данный момент можно ограничиться указанием одного ее общего недостатка. Так, элементарные правила всякой юрисдикции требуют, чтобы сначала было произведено следствие, установлен факт преступления, оценена его наличная важность, а затем уже наложено соответствующее наказание. Ничего подобного мы не находим в отношении Феодосия к еретикам. Война ведется за имя, а не за дело. Еретики преследуются и тяжко наказываются без всякого суда и следствия. Феодосий ни разу не попытался на деле узнать, действительно ли еретики заслужили своими преступными деяниями те наказания, какие ему угодно было определить им. Все это император считает, по-видимому, совершенно излишним, а, наоборот, в одном имени «арианин», «евномианин» и т. д. находит достаточные основания, чтобы подвергнуть человека самой жестокой пытке. Но мало того, Феодосий отказывается даже узнать и те религиозные верования. которые он клеймит ересью. История не сохранила ни одного факта, который говорил бы о том, что император интересовался исследовать убеждения еретиков: так ли они ложны и пагубны, как это ему твердили ортодоксы. Впрочем, спешим оговориться, что однажды Феодосий сделал такую попытку, но и она окончилась неудачно. Так, когда Феодосий захотел познакомиться с Евномием, который одно время жил в Вифинии и многих привлекал к себе красноречием, то, передает историк, Пласилла сильно противодействовала ему и удержала его 1540 . И больше, нужно заметить, Феодосий не повторял подобных попыток. |
| Правда, это будет явлением вынужденным, а не свободным, но за то – верным. Насколько справедлива такая точка зрения достаточно обратить внимание на то, что языческий культ держался и имел влияние на души людей, именно потому, что обладал необыкновенно развитою внешней храмовой организацией. «Ничто до такой степени не поддерживало влияния, – говорит Лашкарев, – древняго культа на темныя массы народа, как наружные знаки уважения, которыми древний мир окружал свой культ, а особенно та таинственность и непроницаемость, в которой стояли для этих масс святилища с их богами и принадлежностями. Наглядные знаки общественнаго уважения к тем или иным предметам народнаго культа служили для массы лучшим подтверждением ея верований, а недоступность для ней важнейших из этих предметов давала богатую пищу народной жизни, лучшее средство для сацердотальных коллегий действовать на народ в том или ином направлении» 1958 . Итак, чтобы быть последовательным, Феодосий прежде всего и главнее всего должен был обратить внимание на языческие храмы, – седалище таинственного культа, и постараться лишить их того обаятельного значения, какое они имели в глазах язычников. И действительно, Феодосий, ясно представляя себе насколько падет престиж язычества, если лишить последнее ореола славы, так или иначе должен был приступить к выполнению этой задачи. Историческое прошлое указывало ему два более или менее верных пути к достижению этой цели: во-первых, закрытие храмов или обращение их в обычные здания и, во-вторых, беспощадное разрушение их. Феодосию, таким образом, оставалось только сделать выбор, сообразуясь с условиями времени. И что же? На первых порах Феодосий отвергает радикальный способ уничтожения язычества, а вместо него избирает другой, более гуманный – закрытие храмов. Правда, этот способ был в сущности компромиссом для государя, который горел желанием стереть язычество с лица земли, но иначе поступить Феодосий не мог. Если и можно чем-либо объяснить этот выбор, то только политическими соображениями. Как умный политик, Феодосий не мог согласиться на массовые разрушения храмов, потому что это необходимо вызвало бы сильную оппозицию со стороны многочисленных язычников, которая легко могла перейти в вооруженное восстание. Нарушать же мирное течение государственной жизни далеко не входило в планы Феодосия, особенно когда это всецело зависело от него. Наоборот, все выгоды лежали нас стороне простого закрытия храмов. В этим способом язычникам неоднократно приходилось считаться, а потому можно было надеяться, что закрытие храмов пройдет спокойно, а в крайнем случае ограничится небольшими столкновениями с христианами. Решив прибегнуть к форме наименее резкой, Феодосий, однако, не остался верным своей первоначальной программе. Фанатизм отдельных личностей выбил Феодосия с позиции и заставил вступить на путь самого жестокого, подчас бессмысленного уничтожения памятников зодчества, уничтожения, в котором тогдашний христианский мир проявил разрушительные способности вандалов. |
| Глава третья. Религиозное и церковно-политическое миросозерцание Феодосия Великого В своей церковно-исторической деятельности, начало которой было положено в 380 г., Феодосий В. выступает стойким проводником никейской догматики в том ее виде, как она была санкционирована на Никейском Соборе и затем раскрыта на Втором Вселенском Соборе. Признав Никейскую догматику за безусловную истину, не подлежащую никаким изменениям, Феодосий В. старается при помощи государственных мер сделать ее обязательным религиозным кодексом для каждого подданного, нисколько не спрашиваясь с личными запросами последнего и даже вовсе не желая и знать о них. Никейская вера представляется Феодосию настолько очевидно истинной, что всякое противление ей император считает государственным преступлением, а всякого антиникейца мятежником государства. Вот почему конечной целью своей религиозной деятельности Феодосий В. поставляет создание религиозного единства путем широкого проведения в жизнь никейского вероучения. И к этому побуждают императора не только высшие запросы духа и чистый интерес религии, но и политические выгоды для государства. Феодосий В. умел достаточно оценить наличность исторического момента, переживаемого восточной империей, и верно понять, что расшатанное государство может быть укреплено только при условии внутреннего мира в империи и что религиозные разногласия того времени, выражавшиеся часто в страстной борьбе партий за отдельные догматы , нередко доходившей до открытых народных мятежей, и являвшиеся иногда одновременно орудием в борьбе за различные политические симпатии – одно из главных препятствий для насаждения этого мира. И нужно сознаться – Феодосий умеет осуществлять свои мечты, умеет переносить их из сферы только воображаемой на почву действительности. В своем желании распространить никейское вероучение Феодосий В. широко пользуется абсолютною властью монарха. Его «жестокая энергия» 569 не останавливается ни перед какими средствами, мерами, наказаниями, чтобы только уничтожить невыгодную для государства гетеродоксию и дать никейству возможность торжествовать полную победу. |
| Вместо этого чиновникам разрешается дарить серебряные монеты, которые, однако, должны равняться фунта серебра. «Мы определяем, – гласит закон, – что давать маленькую монету не только дело свободы, но и чести». Если же чиновник, руководясь соображениями честолюбия (ambitus) возвратится к отмененному обычаю, то он должен быть наказан потерею третьей части своего имущества, а как оскорбивший императора навлекает на себя бесславие (intamiam) 1342 . Этот закон о подарках, имевший силу главным образом для Западной империи, Феодосий сделал в 386 году обязательным и для Востока, еще раз подтвердив, что ни один чиновник, кроме консула, не должен во время празднеств и игр раздавать золото 1343 . Стремясь сократить увлечение народа зрелищами, Феодосий дальновидно распространил свою политику на служителей искусства, так как видел, что народ свою любовь к театру обычно переносит на артистов и артисток. Чтобы судить, каким уважением и любовью пользовались последние, достаточно сослаться на то, что в неурожайные годы Рим беспощадно высылал чужеземцев, но оставлял иностранцев-артистов в награду за доставляемое ими наслаждение 1344 . И это поклонение искусству, в лице его представителей, еще более усиливало тяготение к зрелищам. Феодосий хорошо понимал, что лучшее средство отвлечь народ от театра – это возбудить в нем нравственное отвращение к артистам, как людям не только не заслуживающим уважения, но, наоборот, способным возбуждать скорее презрение. Во всех своих эдиктах и старается Феодосий последовательно провести эту сравнительно новую отрицательную точку зрения на служителей искусства. Феодосий категорически заявляет, что всякий служитель Мельпомены несет постыдную должность 1345 , вполне заслуживает имя нечестного (inhonestus, а не infamis), а всякая артистка нисколько не лучше женщин, торгующих своим телом 1346 . Естественным последствием такого воззрения Феодосия на искусство и было ограничение законодательным путем различных видов сценического служения. Так, Феодосий запретил женщину, мальчика и девочку, если известно, что они – христиане, привлекать к артистическому сословию. |
| Императорская диадема не сделала Феодосия надменным, не отдалила его от семьи. «Его пышные императорские титулы украшались нежными названиями верного супруга и снисходительнаго отца» 420 . Казалось, что узы любви все более и теснее скрепляли отношения членов семьи между собою, придавали семье тот мягкий и нежный колорит, который не мог не действовать обаятельно на подданных. Полный горьких воспоминаний о своем безвременно погибшем отце, Феодосий окружил почтительною привязанностью его брата и дал ему место консула при дворе 421 . Другая, не менее дорогая память о брате Гонории заставила Феодосия излить всю любовь, которую заслужил нежный брат, на детей его, которых император воспитывал, как своих собственных 422 . Заботливое внимание простиралось далеко за пределы близкой семьи на самых отдаленных и незнатных родственников. Нежный в своих отношениях к родным Феодосий В. в своем характере владел необыкновенно симпатичной чертою, для выражения которой современники часто не находят ни слов, ни чувств, и которая всех его подданных соединяла в одну общую семью. Эта черта – гуманность Феодосия. Современники не знают более верного эпитета Феодосию, как человеколюбивый, а иногда – человеколюбивейший, поскольку гуманность Феодосия часто не знала никаких границ 423 . И только гуманностью, как особою настроенностью души Феодосия, возможно объяснить себе ряд законов, которыми он старался всегда защищать несчастных и угнетенных. Везде, где требовалась помощь сильного слабому, где нужно было прощение и милость, Феодосий спешил прийти с лаской своего гуманного сердца. И действительно, если верить свидетельствам современников, Феодосий как бы не знал устали творить благодеяния народу, не ставил рамок своей любви. «Если кто, – говорит Фемистий, – пожелает исчислить, скольких ты, Феодосий, возвратил из вечнаго изгнания, скольких спас от смерти, скольким отдал родительские дома, сколько бедняков содержал на счет казначейства, то он найдет не менее числа дней, которые ты царствуешь» 424 . Феодосий восстановлял разорившиеся семьи, утешал тех, кто был в печали или в несчастье, был отцом для сирот и вообще незыблемым убежищем для бедных и несчастных 425 . Говорят еще, что в первые три года своего царствования он не подписал ни одного смертного приговора, пощадив даже тех, кто был причиною смерти его отца 426 . |
| (Cod. Theod. XVI, V, 3) 1745 . При таком освещении еще более, само собою понятно, расширяется область приложения закона. Послднее толкование можно признать более справедливым, так как в законе от 380 г. не отчетливо запрещаются собрания еретиков 1746 . Представленная нами строгость закона о лишении манихеев jus testandi, однако, не имела безусловного характера. В эдиктах Феодосия встречается указание двух случаев, при которых закон отнятия у манихеев права делать завещания и получать по ним значительно сокращен в сфере своего применения и до известной степени провозглашает снисходительность. Так, Феодосий разрешает детям манихеев получать собственность от своих родителей, хотя только в том случае, когда дети не причастны к манихейской ереси. «Наследование отеческих и материнских имуществ, гласит эдикт 381 г., предоставляется только тем сыновьям, которые, хотя и произошли от манихеев, однако по чувству стремления к собственному спасению, отстали от собраний, той жизни и исповедания, свободны от такого преступления, перешедши на сторону святой религии» 1747 . Равным образом Феодосий несколько смягчает свое постановление о jus testandi для манихеев уединенных (solitarii). Этим именем Феодосий В. называет тех манихеев, «которые под предлогом уединенной жизни избегают общества добрых, а избирают тайныя собрания нечестивых» 1748 . Мирясь с такими манихеями уже за одно то, что они не стараются разносить заразы 1749 , Феодосий разрешает им оставлять наследство «своим», но не по нравам, а по природе, или родственникам 1750 . В случае если бы не оказалось законных наследников, то даже и уединенный манихей не имеет права распорядиться своим имуществом по желанию, а должен был предоставить его в императорский фиск 1751 . Отсюда мы можем сделать тот вывод, что пропаганда еретического учения в глазах Феодосия была преступнее самой принадлежности к ереси, чем ясно устанавливалась количественная, так сказать, точка зрения на ересь. Пропаганды же Феодосий боялся, возможно, потому, что всякая агитация, какого бы то ни было учения, производила внутреннюю смуту и приближала вконец расстроенное государство к полному краху. Отнятием у манихеев jus testandi Феодосий не огриничил свою строгость к этим еретикам. Пылая ревностью вывести ненавистное для всей империи манихейство, император прибег даже к такому радикальному средству, как смертная казнь. В эдикте от 382 г. 31 марта на имя Флора Феодосий приказывает энкратидов, саккофоров, гидропарастатов, т. е. тех, которых он отождествлял с манихеями, наказывать: «summo supplicio et inexpiabili poena», т. е. высшей карою, непрестанным наказанием или смертною казнью, причем с сохранением закона об имуществах преступников: имущества должны перейти в государственную собственность 1752 . |
| Разделы портала «Азбука веры» Православные молитвы Кондак 1 Возбранный чудотворче и изрядный угодниче Христов, всем с верою приходящым источаяй многоцелебные дары, похвальная восписуем ти творящии всечестную память твою: ты же, яко имея дерзновение ко Господу, моли спастися душам нашым, да зовем ти: Радуйся, Феодосие, великий чудотворче. Икос 1 Ангельское твое во плоти житие провидев всея твари Создатель, от юности уготова тя в жилище себе, Егоже тя обителищем быти уведевше похвальная восписуем ти: Радуйся, благочестивых родителей богоприятное испрошение: радуйся, от благочестиваго корене отрасль святейшая. Радуйся, от юности твоея Богу послуживый: радуйся, воздержанием Ангелов удививый. Радуйся, в молитвах теплый предстателю: радуйся, скорбящих сладкое утешение. Радуйся, просящым скорый помощниче: радуйся, болящым скорый и безмездный врачу. Радуйся, земный ангеле: радуйся, небесный человече. Радуйся, сосуде избранный Духа Святаго: радуйся, телес наших здравия и душ спасения ходатаю. Радуйся, Феодосие, великий чудотворче. Кондак 2 Видя тщету мирских попечений, блаженне Феодосие, жизнь твою не мирови, но Богу посвятил еси: сего ради оставив дом родителей твоих, водворился еси с работающими Богу во иноческом житии, во еже непрестанно и благоприятно вопити Ему: Аллилуиа. Икос 2 Разум плотскому человеку неразуменный от юности твоея стяжавый, преподобне отче Феодосие, горняя мудрствовал еси, а не земная, темже взываем ти: Радуйся, мудрости небесныя жилище: радуйся, терпения адаманте. Радуйся, братолюбия зерцало: радуйся, иноков правило. Радуйся, на скрижали сердца твоего закон Божий написавый: радуйся, сам себе и весь живот твой Христу Богу предавый. Радуйся, ум твой к небеси вперивый: радуйся, страх Божий в сердце твоем до конца сохранивый. Радуйся, вместо тленных нетленная стяжавый: радуйся, гордость мирскую поправый. Радуйся, Духом Святым наученный: радуйся, некнижный паче книжных просвещенный. Радуйся, Феодосие, великий чудотворче. Кондак 3 Сила Вышняго осени твое сердце, преподобне отче Феодосие, яко тебе, в Спасителевой обители Бога ради неусыпно потрудившася, и к чудотворной раце преподобнаго Димитрия неленостно прибегавша, яви соучастника святыни его, с нимже и ныне водворяешися в горней обители, дивному во святых своих Богу всегда вопия: Аллилуиа. Икос 3 |
|
|
