| Аще быша вас послушали, добро бы; аще быша вас убили, и вы святи». Тут Киприан приводит церковные правила, угрожающие анафемой «купующим и продающим мздою или силою княжескою святительство», а «у вас, – говорит, – стоит на митрополице месте чернец в мантии святительской и в клобуце, и перемонатка (параманд) святительская на нем, и посох в руках. И где таковое безчиние и злое дело слышалося? Аще брат мой (св. Алексий) преставился, аз езмь святитель на его месте; моя есть митрополия!» Он свидетельствуется Богом, что его совесть чиста в отношении к Великому князю, что он всегда отдавал ему должную честь, всегда за него молился, что и в Литве он делал все, что мог, для пользы Великого князя и Русской митрополии. А польза Церкви требует не разделения, а единства митрополии. Указав далее на то, что никакой князь не имеет права судить епископа даже и виновного, без Собора и патриарха, святитель восклицает: «Слыши небо и земля и вси христиане, что сотвориша надо мною христиане! И яз колика сила (сколько мог) хотел сам, чтобы злоба утишилася. То Бог ведает, что любил есмь от чистаго сердца князя Великого Димитрия, и добра ми было хотети ему и до своего живота. Вы же, честнии старцы и игумены, отпишите ми наборзе (поскорее), да угонит мене ваша грамота наборзе, что мудрствуете (как вы думаете). А ко Царю-граду еду оборонитися Богом и святым патриархом и великим Собором, и тии (враги мои) на куны надеются и на фрязы (генуэзцев, у которых можно было брать «куны» в долг), яз же на Бога и на свою правду»... Преподобный Дионисий, епископ Суздальский, в это время находился в Царьграде. При расположении к нему патриарха, который почтил его саном архиепископа, Дионисий мог бы после несчастной смерти Митяя испросить себе сан митрополита. Но он не искал земной чести, а только славы Божией. Нашелся другой искатель высокого сана, это был архимандрит Пимен, один из спутников Митяя. И без согласия княжеского, обманом и подкупом он добился того, что был поставлен в сан митрополита. Когда Великий князь узнал об этом, то распорядился взять Пимена еще на пути в Москву и послать в заточение, а своему новому духовнику, преподобному Феодору симоновскому, приказал ехать в Киев, чтобы звать в Москву митрополита Киприана. |
| В 1375 году возобновилась вражда Литвы и Москвы. Литовский князь Ольгерд потребовал от Константинопольского Патриарха рукоположить отца Киприана в митрополита Литовского, угрожая стать католиком, если Западная Русь и Литва не приобретут отдельного митрополита. Чтобы сохранить Литву в лоне Православия и, с другой стороны, сберечь единство Русской Церкви, которое немыслимо было без единого управления, Патриарх Филофей предпринял сложный ход: хиротонисал Киприана в митрополита «Киевского, Русского и Литовского» с тем, чтобы по смерти святителя Алексия святитель Киприан объединил обе части митрополии, став митрополитом Киевским и всея Руси. 2 декабря 1375 года Киприан был возведен в сан, прибыл в Киев и в течение двух лет спокойно правил церковными делами Западной Руси и Литвы. После того как 12 февраля 1378 года преставился святитель Алексий, митрополит Киприан попытался вступить на объединенный престол, согласно благословению и воле Вселенского Патриарха. Но великий князь Димитрий Иванович, озабоченный более проблемами внутри Великой Руси и, до Куликовской битвы, далекий от идеи объединения всех русских княжеств, не желал в ту пору принять ставленника Константинополя, а выдвинул кандидатом на престол митрополита Московского своего духовника. У самой Москвы митрополита Киприана схватили по повелению князя; он провел ночь в заточении, а потом был выдворен. О многих скорбях, которые он претерпел от великого князя, святитель Киприан рассказывал в посланиях к преподобному Сергию Радонежскому и его племяннику, игумену Симоновского монастыря преподобному Феодору, с которыми у него сложились глубокие духовные связи; оба поддерживали его кандидатуру на митрополичью кафедру. С глубоким смирением переносил святитель Киприан выпавшие на его долю гонения и испытания, продолжая рассматривать московского великого князя как князя всероссийского и молясь о нем, его семье и всем его народе – своей русской пастве. Несколько лет длились нестроения с наследованием всероссийского престола: дальность пути до Константинополя, где утверждался и поставлялся глава Русской Церкви, неожиданные события, политические интересы различных группировок – по Божьему попущению отодвигали окончательное, канонически ясное и твердое решение вопроса. Но все эти годы святитель Киприан в смиренном величии нес духовный крест своего первосвятительства и оставался молитвенником и предстателем за всероссийскую паству. Высокообразованный, книжный, монашеского устроения души человек, не политикан, он не затевал интриг, но ни на минуту не допускал мысли об отступлении от принятого послушания; на Руси он был не наемником, но истинным пастырем. Он осознавал свой крест наследника первопрестольников Российских, и это выразилось в глубоком молитвенном почитании им святителя Петра. |
| В Киеве находился Киприан, поставленный в Киевские митрополиты еще при жизни святого Алексия и стремившийся распространить свою власть и на церковь Московскую, а в Константинополе в 1380 году, без ведома и согласия Московского великого князя, был поставлен в митрополиты Киевские и всея России Пимен. Великий князь пожелал иметь митрополитом Киприана и отправил звать его в Москву духовника своего, Симоновского игумена Феодора, который и выполнил данное поручение с успехом. Впоследствии несколько раз Феодор исполнял подобные же поручения. Так в 1384 году он, по воле великого князя, вместе с Суздальским архиепископом Дионисием, путешествовал в Константинополь по делам русской митрополии, так как смута еще продолжалась: в Москве занимали митрополичью кафедру то Киприан, то Пимен. В эту поездку свою в Константинополь игумен Феодор получил от патриарха Нила [ 7 ] сан архимандрита, а Симонов монастырь сделан был патриаршим ставропигиальным. В 1387 году архимандрит Феодор снова путешествовал в Константинополь по делам митрополии, когда туда же ездили и оба митрополита, Пимен и Киприан. Из этой поездки Феодор возвратился в сане архиепископа Ростовского вместе с митрополитом Пименом. И после своего назначения на архиепископскую Ростовскую кафедру, остававшуюся праздною после удаления святого Иакова [ 8 ], Феодор продолжал принимать деятельное участие в церковных делах. Так в 1389 году он вместе с другими епископами провожал из Москвы до Рязани Пимена в третью, последнюю, поездку его в Константинополь. 19-го мая 1389 года скончался великий князь Димитрий Иоаннович. Сын и преемник его, великий князь Василий Димитриевич, оказывал такое же уважение и внимание архиепископу Феодору, как и его отец, и пользовался его услугами в делах церковных. Новым патриархом Антонием [ 9 ] Пимен был низложен окончательно и вскоре умер [ 10 ]. Великий князь Василий Димитриевич решил принять в Москву митрополита Киприана, находившегося в Константинополе, и для приглашения его отправил не раз уже бывшего там опытного Ростовского архиепископа Феодора. |
| В первые годы правления Антоний мог утверждать свою власть на территории Галицкой митрополии, не опасаясь противодействия со стороны Киевского митрополита. Положение изменилось, когда 2 дек. 1375 г. в К-поле был поставлен в митрополита свт. Киприан , к-рому были переданы в управление епархии Киевской митрополии на территории Великого княжества Литовского. В послании свт. Киприана к преподобным Сергию Радонежскому и Феодору Симоновскому 23 июня 1378 г. говорится о том, что он поставил епископа во Владимир-Волынский, к-рый, согласно решению Синода, входил в состав Галицкой митрополии. Это стало возможно благодаря тому, что вел. кн. Димитрию (Любарту) при поддержке др. литов. князей удалось удержать свою власть над основной частью Волыни. Вместе с тем этот шаг говорит и о том, что свт. Киприан не признавал решения о восстановлении Галицкой митрополии. После окончательного утверждения в 1390 г. свт. Киприана как общерус. митрополита, чья власть распространялась на всю территорию Руси, он стал предпринимать шаги для ликвидации митрополичьей кафедры в галицко-волынских землях. В авг. 1391 г. К-польский патриарх Антоний IV поручил иером. Симеону взять на себя управление Галицкой митрополией после смерти митр. Антония. Он был поставлен под опеку представителей правосл. валашской знати Балицы и Драгоша, вассалов венг. короля, владения к-рых располагались в Марамуреше. Им было предоставлено и право выбрать преемников Симеона. Польск. кор. и вел. кн. литов. Владислав (Ягайло) , под властью к-рого в кон. XIV в. находилась территория Галицкой митрополии, не признал этих распоряжений и после смерти митр. Антония направил в К-поль в 1393 г. Луцкого еп. Иоанна (Бабу) как своего кандидата на Галицкий митрополичий престол. Этот шаг натолкнулся на противодействие свт. Киприана, выдвинувшего против еп. Иоанна обвинения в связи с его спором с Владимиро-Волынским архиереем. Еп. Иоанн не стал ожидать судебного разбирательства и бежал из К-поля. Патриарх рекомендовал свт. Киприану в грамоте от окт. 1393 г. вызвать Иоанна на суд, низложить и лишить епископского сана. Патриарх также писал королю, предлагая ему не принимать Иоанна. Киприан лишил Иоанна Луцкой кафедры (в окт. 1396 вместе с ним приезжал в Москву Луцкий еп. Феодор), но король не посчитался с решениями патриарха и передал в управление Иоанну Галицкую митрополию. На какие епархии реально распространялась его власть, сказать трудно. Во Владимиро-Волынской епархии служили епископы, поставленные митр. Киприаном, в 1390 г. упоминается Туровский еп. Феодосий, приехавший вместе с Киприаном из К-поля. |
| Виктор, старик, едва вышедший, сказал, что вследствие указа Высокопреосвященного Иннокентия (вот, мол, это тебе за то, что ты не пожертвовал на Японскую Миссию — пропажа 30 тысяч) — уже пожертвовал тысячу рублей — а теперь не дал ничего. — В Высокопетровский. О. Григорий — очень ласково. Его брат на фисгармонии сыграл кое–что; прогулялись в саду; братия монастыря пожертвовала сто рублей. Утром — письмо к о. Исайи в Петербург с накладной, чтобы принял 18 ящиков, — к о. Феодору Быстрову — о том же, — к Ольге Евфимовне Путятиной, что Феодосию Александровну теперь в Японию взять не могу. — Сестра Феодосьи Александровны; отдал ей книгу из Петербурга, взяла еще пояс мой. Мадам Пассен пришла взять прощальное благословение, просил писать, дал адрес в Японию. Когда–то, шесть лет назад, писаное о Японии расположило ее к Миссии — можно видеть, как полезно писать о Миссии. — Поехал в Монастыри. Андрониевский. О. Модест показал храм, где под спудом мощи святого Андроника и Саввы, — первый был ученик преподобного Сергия. В комнате о. Модеста — великолепная икона двух чудотворцев — в серебре. — Накрапывавший дождь помешал подробнее видеть монастырь. — В Покровском о. Иоиля не застал. О. Геронтий своею суетнею возбуждал улыбку у одной из своих гостий. О. Митрофан угостил рябиновкой. В Новоспасском — Преосвященный Порфирий дал книги для Миссии, обещал и денег, поговоря со старшей братией. — Преосвященный Иоанн дал по шесть экземпляров своих брошюр о религиозном состоянии Америки — Показали Собор, наподобие Успенского, с отличною росписью, в коей, между прочим, представлен Страшный Суд, над которым и Император Николай Павлович призадумался, представлены Цари с сияниями, точно святые; гут же Церковь рода Шереметевых. В Симоновском монастыре, на конце Москвы, за рекой, — о. Евстафий подарил сто экземпляров своего сочинения о молитве Господней, сто рублей денег, брошюрки, угостил закуской, показал Собор, — Церковь, построенную Феодором Алексеевичем, с пятью престолами, Церковь у своих келий — над воротами. Вернувшись, нашел у себя студента Мартынова. — О Коцинском — хвалит, но какое–то сумасшествие, вследствие которого не мог учиться в Петербургской академии. — Михаил Никифорович Катков — благодарить, что был на экзамене у него в Лицее. Просидел минут десять. Обед в беседке. После — к всенощной в Вознесенский монастырь, что в Кремле; во время шесто–псалмия — в Никитский; стоял в алтаре. После всенощной к игуменье — матушке Алевтине. Повидался со слепой матушкой Флорою, бывшею игуменью, которая помнит, как я десять лег назад приходил в монастырь. Слепая старица дала на Миссию пять рублей и четки. — Вернулся в одиннадцатом часу; всенощная кончилась почти в десять часов, с семи начавшись. |
| Если об архипастырской активности Феодорита или Романа практически ничего не известно, то о деятельности свт. Киприана как Литовского митрополита сохранился ряд важных свидетельств. Так, при участии Киприана в начале его правления (1374-1375) была осуществлена в К-поле канонизация Виленских мучеников - литов. бояр, казненных Ольгердом в 1347 г. за их переход в Православие (см. Антоний, Иоанн и Евстафий ). Мученики, очевидно, должны были стать патронами Литовской кафедры, а сам этот акт должен был способствовать переходу в Православие язычников-литовцев. В своем послании преподобным Сергию Радонежскому и Феодору Симоновскому (1378) Киприан писал, что «мнозе от не видящих Бога... к православной вере святым крещением пришли» (РИБ. Т. 6. 20. Стб. 182). В том же послании содержится ряд других важных сведений о деятельности митр. Киприана. Так, оказывается, что Владимиро-Волынская епархия «колько лет стояла... без владыки, запустошала». Киприан поставил епископа и «места исправил» (Там же. Стб. 183). Это свидетельство глубины расстройства церковной жизни на землях Л. м. и того, что Галицкий митр. Антоний, получивший под свою власть Владимиро-Волынскую епархию, плохо боролся с нестроениями в ее жизни. О нестроениях говорит и замечание Киприана по поводу того, что от митрополии «давно отпал Новый городок Литовский», являвшийся первоначально резиденцией Литовских митрополитов. Киприан исправил положение, вернул митрополии ее села и десятину. В Киеве он добивался возвращения «софийских» сел, захваченных князьями и боярами. Есть основание полагать, что при участии митр. Киприана в эти годы имело место составление документов, оформивших отношения церковных кафедр на территории Л. м. со светской властью. Сохранился текст т. н. грамоты кн. Льва Даниловича 1301 г., выданной якобы Галицкой митрополии с признанием ее прав на земельные владения, «десятины» «с перевозов и з мыт», на власть над церковными людьми и суд по семейным делам (Древнерусские княжеские уставы XI-XV вв. М., 1976. |
| Естественно, что такому подвижнику и строгому аскету, каким был митрополит Алексий, бездуховный выскочка Митяй был неприятен, как неприятен был и тот факт, что его воспитанник Димитрий упорно требовал от старого Первоиерарха благословить Митяя на преемство митрополии. После отказа преп. Сергия от митрополичей кафедры Алексий уже не мог более противостоять князю и благословил Митяя, хотя и в уклончивой форме. Едва лишь преставился свят. Алексий, как Митяй, вероятно, при поддержке великого князя и Константинопольского патриарха Макария, водворился на митрополичьем дворе в качестве нареченного митрополита всея Руси. Михаил-Митяй, еще не будучи хиротонисанным, уже начал управлять Русской Церковью, что было, в общем-то, еще терпимо с канонической точки зрения. Но дальше-больше: артистическая натура требовала внешних эффектов, и, будучи по сану пресвитером, Митяй надел на себя первосвятительское облачение – мантию, белый клобук, митрополичий параманд с золотым крестом. Всяв в руки митрополичий посох, он становился на кафедре, восседал в алтаре на горнем месте. Обласканный князем фаворит с духовенством повел себя необычайно жестоко. Вновь мы видим удивительное совпадение с поведением Феодорца Белого Клобучка, любимца великого князя Андрея Боголюбского. Митяй проявил непомерное властолюбие, карая направо и налево священников, архимандритов и даже епископов. Пафос репрессий Митяя был направлен главным образом против монашества и его наиболее ярких представителей – преп. Сергия Радонежского, Дионисия Суздальского и других. Этим противостоянием нареченного митрополита и терроризирумого им духовенства решил воспользоваться митрополит Киприан. По-видимому, еще не вполне оценив возросшую силу великокняжеской власти, он решил с помощью великорусского монашества утвердиться в Москве. В расчетах Киприана была своя логика. Хотя он и показал себя с крайне неприглядной стороны в деле св. Алексия, все же был известен как представитель монашеских кругов, близких традициям паламитов и афонского исихазма. Высказываемые им идеи монастырского нестяжательства были близки по духу многим русским инокам. Между Сергием и Киприаном существовала оживленная переписка. Писал митрополит и к другим вождям русского монашества, в частности Феодору, игумену Симоновскому. И все же прибывший в Москву окольными путями, минуя кордоны Димитрия, Киприан не смог добиться своего. По приказу великого князя его ограбили и выпроводили вон из Москвы как незаконного «восхитителя» митрополичьей кафедры. В Царьграде, где накануне гибели Византии уже практически все покупалось и продавалось, он также не смог противостоять усилиям Москвы; ссориться с Димитрием греки не решились, а потому Киприана не поддержали. |
| Зная добрые отношения Дионисия с Преподобным Сергием и подозревая, что они оба против него в заговоре, Митяй пожаловался на Дионисия великому князю, будто он хочет ехать в Царьград, чтобы там получить себе сан митрополита, и князь посадил Дионисия под стражу. Но Преподобный Сергий взял своего друга на поруки, и Дионисий был освобожден. Через неделю он действительно уехал сначала к себе в Суздаль, потом – в Нижний, а оттуда поехал в Царьград, куда позвал его Вселенский Патриарх по церковным делам. Это страшно раздражило честолюбца Митяя против Преподобного Сергия: ему всегда казалось, что Преподобный Сергий действует против него заодно с Дионисием и что именно по совету Сергия покойный митрополит не захотел иметь его, Митяя, своим преемником. «Вот, вернусь из Царьграда, – хвастался он, – тогда до основания разорю монастырь Сергиев». Эта похвальба дошла до смиренного сподвижника. «Молю Бога, – сказал на это старец, – чтобы он не попустил Митяю разорить место сие и изгнать нас без вины. Митяй побежден гордостью; он грозит обители нашей, но сам не получит желаемого и даже не увидит Царьграда». Между тем в Москву ехал из Киева митрополит Киприан. Когда Преподобный Сергий имел случай лично познакомиться с этим святителем, нельзя сказать с точностью. До нас дошли три письма митрополита Киприана, писанные к «преподобным игуменом Сергию и Феодору» – Симоновскому, и из первого письма можно заключить, что до 1379 года они не были лично знакомы. Письмо это писано с дороги, из Любутска (село в Калужской губернии), когда Киприан, узнав о кончине святителя Алексия, ехал в Москву. В ответ на его отеческое послание преподобные отправили было послов навстречу первосвятителю, но великий князь Дмитрий велел этих посланцев воротить назад. Из письма видно, что Киприан знал о происках Митяя, но, по-видимому, вовсе не ожидал такой встречи, какая ему готовилась в Москве. Он был расположен дружелюбно к великому князю и вез с собою несколько священных вещей, чтобы подарить их князю, но с ним поступили, именно «как с Иосифом»: он был схвачен каким-то боярином Никифором, который ограбил митрополита, осыпал похабными ругательствами и насмешками и полуобнаженного, голодного запер под стражу в сырую клеть. |
| Известно, что из-под пера Киприана вышли восемь грамот и четыре письма к преподобному Сергию Радонежскому и его приемнику и ученику Феодору Симоновскому. К самостоятельным произведениям митрополита Киприана относится и его «Молитва разрешити царя и князя и всякого христианина», написанная в Луцке и прочитанная впервые у надгробия Луцкого князя Дмитрия. Из послания митрополита Киприана к духовенству Пскова следует, что он высылает ему «устав божественной службы Златоустовы и Великого Василья», службы при крестинах, бракосочетании, освещении воды и другие, обещает выслать еще ряд полезных книг по мере их списывания. «В 1402 году Киприан и Великий князь Василий нашли, утвердили и размножили древний Номоканон, содержащий Устав Ярослава (Русская правда), Судебник греческого царя Константина и Устав князя Владимира о церковных судах и десятинах, 25 ноября 1402 года с благословения Киприана была написана договорная грамота Великого князя Василия Дмитриевича и князей Владимира Андреевича и Юрия, Андрея и Петра Дмитриевичей с Великим князем Рязани Федором Ольговичем о дружбе, согласии и общей политике в отношении Орды и Литвы». По стечению обстоятельств посольство Республики Болгария в Москве находится именно там, где более 600 лет тому назад находилась летняя резиденция митрополита Киприана и его церковь Трех Святых. Эту местность и по сей день называют Трехсвятской горкой. Церковь и летняя резиденция постепенно стали местом поклонения. Недалеко находится и Источник Киприана. Священник И. Кузнецов писал, что святитель Киприан очень полюбил эти места, где тогда был, по свидетельству Степной книги, большой лес. Митрополит Киприан посвящал свободное время творческой деятельности «книги своею рукою писаше, понеже место бе тихо и безмолвно и тайно от всяких плищей», а на старости лет святитель Киприан жил здесь постоянно «и тамо епископы поставляше». Здесь митрополит Киприан завершил свой земной путь 16 сентября 1406 года. История сохранила слова исследователя и первого директора Исторического музея Москвы Ивана Забелина о том, что древнее Голенищево имеет для потомков большое значение как первый в Москве приют наук и литературы и как Академия, какими впоследствии стали Крутицкий, Заиконоспаский и Андреевский монастыри. |
| Милостиво принял его там Святитель Алексий, глубоко уважавший его добродетель, и любитель благолепия церковного Великий Князь; он снабдил Махрищскую обитель многими землями и льготами, и велел ему опять в ней водвориться. Будучи в Москве, преподобный обрел там еще одного великого подвижника, которого благословил на поприще иночества. Это был юноша Косьма, сродник ближнего великокняжеского боярина и окольничего, Тимофея, славившегося богатством. Отринув все мирское, молил он Стефана облечь его в образ иноческий; преподобный, провидя в нем сосуд избранный и пламенное усердие, тронулся слезным его молением и, возложив на него одежду иноческую, нарек его Кириллом и поручил блаженному Феодору, архимандриту Симоновской обители, племяннику преподобного Сергия. Сей Кирилл был впоследствии основателем обители Белозерской, которая просияла в пределах северных, как великая лавра, и сделалась там светилом иноческой жизни до самых дальних пределов океана. После духовной беседы с Великим Князем, которого особенная милость к Стефану изумляла самих вельмож, и, приняв благословение от Святителя Алексия, возвратился преподобный в свою Махрищскую обитель, чтобы уже никогда более ее не оставлять, ибо уже начала одолевать его старость. Чувствуя приближение своей кончины, созвал он духовное стадо и еще однажды поучил братию подвигам духовным, страху Божию и непрестанной памяти смертной, любви нелицемерной, воздержанию и конечному отречению от мира. Старейшинство поручил он уже избранному им однажды священноиноку Илии, которого также довольно наставил, как пасти вверенное ему стадо, а сам, восприяв на себя святую схиму и причастившись Святых Таин, предал чистую свою душу Богу, июля в 14-й день 1406 года. Благоухание святой его жизни повеяло от святых его мощей, свидетельствуя о благоприятном предстательстве его перед лицом Божиим; братия погребла его со слезами в созданной им обители Живоначальной Троицы, и старалась подражать богоугодной жизни сего блаженного учителя. Священноинок Илия заступил на краткое время место отца своего духовного Стефана, руководя братию по начертанной им стези, но он уже был плод, созревший Господу, и вскоре отошел к наставнику своему, возлегши подле него на вечный покой. |
|
|
