| Последнюю фразу следует, скорее всего, понимать в том плане, что иноку лучше общаться с монахами, уже весьма преуспевшими в духовном делании, чем с теми, которые стоят на более низкой ступени преуспеяния (μετα μιχροτερου σο). Ибо первые своим примером побуждают его к постоянному духовному напряжению, а вторые могут ослабить такое напряжение и заставить предаться нерадению, поскольку, сравнивая себя с ними, он может почувствовать себя «уже преуспевшим», а поэтому, подобно псу, «вернуться к своей блевотине» (ср. 2 Пет. 2:22). Понятие «боголюбец» (φιλθεος - «любящий Бога») в древнецерковной письменности нередко являлось синонимом «подвижника». Ярким примером тому служит труд блж. Феодорита Кирского, который называется «История боголюбцев, или Подвижническое житие». Цель его - изобразить жизнь святых, которая может научить «любомудрию»; поэтому сирийских подвижников он называет «поклонниками истинной мудрости» (см.: Глубокоескмм R. R. Блаженный Феодорит, епископ Киррский. Т. 2. М., 1890. С. 419). А как говорит сам блаженный Феодорит, «истинный любомудр может быть назван и боголюбцем» ( τονυν τω οντι φιλσοφος πα φιλθεος αν εχτος παλοτο) (Уеооге е Сг. Histoire des moines de Syrie. T. II. P. 296). Обозначение христиан как «чужеземцев» встречается довольно рано в церковной литературе. Ср., например, сочинение «К Диогнету», где говорится о христианах так: «Живут они в своем отечестве, но как пришельцы; имеют участие во всем, как граждане, и все терпят, как чужеземцы (ς ξνοι). Для них всякая чужая страна есть отечество, а всякое отечество - чужая страна» (A Diognete/Ed. par H. Mar-rou//Sources chretiennes. 33 Paris, 1965. P. 62). Соответственно, и монах, олицетворяющий в себе идеал христианина, есть «чужеземец» для этого мира. Употребляется термин ξενιτεα, имеющий ключевое значение в общей системе монашеской духовности. Он связан с представлением о монахе как «чужеземце» и часто обозначал монашеское отречение от мира. Поскольку монах был «странником» в мире, то отсюда уже в древнем иночестве возникло явление «странничества» (ξενιτε α). Понимание смысла его отразилось, например, в «Древнем патерике» («Отечнике»). Здесь авва Пист на вопрос, что есть странничество, ответил: «Молчи и говори: «не имею [во владении своем] никакой вещи в любом месте, куда бы ни пришел». Это и есть странничество». Авва Тифой же на подобный вопрос дает такой ответ: странничество есть «обуздание человеком уст своих» (см.: ΤΟ ΓΕΡΟΝΤΙΚΟΝ. Σ. 12, 103). |
| Для разъяснения вопроса о времени кончины Феодорита важны справки в рукописях, хранящихся – увы! – в Лондоне. аа) В 514 г. [осенью?] Севир антиохийский был в Кире и говорил три проповеди : одну из них о воплощении против Феодорита. Не в день ли его кончины? Wright, 538. bb) Подлог или факт, но неверно истолкованный, кроется в том известии, будто св. Симеон столпник, возмущенный «хульными» речами, которые «сеял в слух его» Феодорит, вооружился ревностно и писал [против Феодорита] «императору Льву, который царствовал после Маркиана»? Wright, 951. Апологет деяний халкидонского собора не был ли кем-нибудь очернен в глазах императора? Так как монофизиты не останавливаются и перед явной неправдой, чтобы только выдать св. Симеона за их святого, Wright, 986, то возможно и на поставленный вопрос ответить отрицательно. Если же Феодорита в 457 г. в Константинополе уважали, то вот основание думать, что летом 457 г. его уже не было в живых: Циркулярное послание имп. Льва было разослано не к одним митрополитам, но и к некоторым выдающимся епископам, именно к Евстафию виритскому, Юлиану тавийскому, Аделфию арависскому, Лукиану визийскому, даже к Эфериху смирнскому; но имени Феодорита кирского в этом списке нет. Mansi VII, 788. 523. И может быть, если бы маститый борец за τ πεπραγμνα τς συνδου был жив в конце 457 г., он в ответном послании евфратисийцев пропел бы такую лебединую песнь в защиту вселенского авторитета собора 630 отцов, что получился бы замечательный литературный памятник. Но послание епископов Евфратисии, по-видимому, вышло заурядным, и его не сочли нужным и переписывать, а зарегистрировали лаконичным Euphratesiac» после «similiter» 24 . XIII Тому II – чтобы не выйти совсем из размеров, в каких представима рецензия – посвящаю лишь несколько беглых заметок, почти исключительно в виде сухих антитезисов. Экзегетические труды Феодорита. Этот отдел, замечательный памятник трудолюбия автора, дает читателю несравненно более, чем можно ожидать от книги о Феодорите вообще, и – несравненно менее, чем специальная монография об экзегетических трудах Феодорита. |
| 2). Контекст и логическая последовательность речи автора (κολουθα). При решении различных трудностей в тексте важно также сохранять внимание к контексту, чтобы не разрушить логическую связь мыслей автора и гармонию повествования . Это один из наиважнейших принципов толкования текста, которому всегда старались следовать все христианские экзегеты . Однако, при работе с пророческими книгами, язык которых достаточно сложен, иногда трудно отделить одну мысль от другой . «Пророки, — пишет наш автор, — предвозвещают различные события, которые должны произойти в разные времена. И так выше он предсказал им спасительное рождение Еммануила (Ис. 7, 14) и тут же к этому присоединил пророчество о Факее и Рецине, говоря: И будет оставлена земля, за которую ты страшишься двумя царями ее (Ис. 7, 16) . Это произошло в эпоху пророческой деятельности [Исаии], в то время как то, что касалось Еммануила, исполнилось более шестисот лет спустя. Однако пророчества были предсказаны одновременно, без какого-либо различия» . Блж. Феодорит, как правило, преодолевает эти трудности, раскрывая смысл пророчества путем последовательного исследования текста . Седьмая глава книги Исаии посвящена двум темам: избавлению Иудеи от врагов и воплощению от Девы Бога Слова. Однако в повествовании эти две темы трудно разделить, поскольку пророчество о рождении Еммануила от Девы является подтверждением обещания Господа спасти Иерусалим от захватчиков (см.: Ис. 7. 1 — 16) . Блж. Феодорит, рассматривая последовательно текст пророчества, замечает, что в нем говорится не о простом подтверждении непреложности воли Божией, а о величайшем знамении и в высоте и в глубине (Ис. 7. 14), то есть о том, что будет иметь значение для всей вселенной . Далее пророк описывает этого необычного Ребенка и еще раз обещает избавление от врагов: Прежде, нежели Он узнает или предпочтет худое, изберет благое. Потому как, прежде нежели Дитя узнает доброе или худое, отвергнет худое, чтобы избрать благое. И будет оставлена земля, за которую ты боишься, обоими царями (Ис. 7, 15 — 16). Здесь так же два пророчества находятся в тесной связи и как бы неотделимы друг от друга. Впрочем из текста видно, что речь идет не о обычном ребенке. |
| Этого оказалось достаточно для того, чтобы легаты возвратились на место, и в присутствии Диоскора началось слушание его дела, на котором обвинителями выступили уже не римские легаты, а другие епископы и клирики 12 . Тем самым римским делегатам был продемонстрирован примат процессуального порядка, которым папские легаты, следуя инструкциям Льва, пытались пренебречь с тем, чтобы заменить соборные процедуры судом римского епископа 13 . Показательным для отношения собора к решениям римского понтифика было также дело Феодорита Кирского . Низложенный со своей кафедры императором Феодосием II (408–450) Феодорит апеллировал к папе Льву, и последний приговорил восстановить его на своей кафедре, которую, впрочем, вплоть до созыва Халкидонского собора Феодорит занять не смог, поскольку папское решение на Востоке не признавалось. Соответственно появление Феодорита на заседании собора вызвало решительный протест значительной части отцов, прежде всего египетских. Тем не менее архонты дозволили Феодориту присутствовать, сославшись на то, что последнего восстановил римский епископ и тем самым он может присутствовать на соборе в качестве обвинителя Диоскора. Однако сенаторы указали, что дело Феодорита не считается оконченным, и после рассмотрения дела Диоскора к нему еще вернутся. Нетрудно увидеть непоследовательность данного решения: с Феодорита не было снято осуждение, вынесенное при императоре Феодосии, и на свою кафедру он не вернулся. Его дело не считалось пересмотренным, о чем архонты и заявили открыто, сказав: «да не будет ни у кого предрассудка по поводу присутствия Феодорита, ибо очевидно, что после этого сохраняется и у вас, и у него возможность всяких жалоб, какие вы захотите обратить друг против друга...» (praeiudicium enim ex praesentia reuerentissimi Theodoreti nulli generabitur, reseruata uidelicet post haec omni causatione et uobis et illi ad quae inuicem exercere uolueritis...) p. 44.28–45.1]. Впрочем, в данном случае, с целью добиться осуждения Диоскора, архонты по умолчанию признали правовую состоятельность реабилитации Феодорита епископом Римским 14 . |
| В стене же устроено было небольшое отверстие, чрез которое отшельник беседовал с посетителями. Дверь отворялась только для предстоятеля Кирской церкви, бл. Феодорита, когда он посещал подвижника. С прочими же, которые приходили к пр. Лимнию, он беседовал сквозь небольшое отверстие и отсюда преподавал им благословение. Будучи необыкновенно человеколюбивым и сострадательным, он особенно жалел бедных, слепых, увечных и пожертвовал для них даже любезным ему уединением и безмолвием. При помощи во множестве стекавшихся к нему посетителей, пр. Лимний устроил на восточной и западной сторонах горы жилища, в которых поместил престарелых, нищих и разного рода увечных; содержание для них доставляли посетители. Среди несчастных стал жить и сам человеколюбивый подвижник, побуждая их молиться, петь псалмы и славить Господа; «и слышно было, говорит бл. Феодорит, – что они постоянно славословили Господа». Угодивши Богу, пр. Лимний сподобился от Него дара чудотворения. Одним призыванием имени Спасителя он и болезни исцелял, и демонов изгонял, совершал и другие чудесные действия; а себя врачевал он тем же спасительным средством. – Пр. Варадат первоначально подвизался на одной горе в окрестностях Антиохии, в одном домике, в полном уединении, проводя время в посте, молитве, духовном и телесном бдении и вознося непрестанные славословия Богу. Потом он поднялся на один утес и устроил здесь небольшую келлию и в ней поместился, постоянно находясь в согбенном положении, так как келья была много ниже его роста; кроме того, келья была устроена из тонких досок, который не сплочены были, а только связаны, наподобие решетки, оттого подвижник не был защищен ни от действия дождей и ветров, ни от зноя солнечного, ни от холода. Труженик Христов долго подвизался в таком помещении, с необыкновенным терпением перенося все воздушные перемены. Блаж. Феодорит, патр. Антиохийский, когда посетил великого подвижника, убедил его оставить неудобное жилище. Вышед из келлии, пр. Варадат начал подвизаться стоя; но стояние свое совершал он с руками, постоянно воздетыми горе, с очами, устремленными к небу, духом непрестанно возвышаясь к Творцу и Владыке всяческих; он был покрыт с головы до ног кожаным хитоном и только около носа и рта оставлено было небольшое отверстие для дыхания. |
| 1528 Затем идет ряд глав о ересях и расколах и церковных писателях. Ереси автор излагает в хранологическом порядке, вследствие чего выходит некоторая путаница. Вообще главы о ересях самые бедные по содержанию и научному значению. Нет никакой классификации ересей, сообщение сведений о еретиках напоминает собой послужные списки. Но и здесь попадаются заметки, делающие большую честь уму Мефодия. Так напр., он произносит очень высокое мнение о Феодорите Кирском , как основательном писателе об ересях (religius haeresiologis prudentior). В этом случае наш Мефодий берет пальму первенства из рук тех современных писателей, исследующих источники ересей первых трех веков, которые развивают в качестве неслыханной новости свое высокое мнение о Феодорите. 1529 О писателях церковных Мефодий говорит очень мало. Он почти довольствуется указаниями, что о том или другом из них можно читать там-то, или там-то, разумеется у иностранцев. Здесь автор подробен только тогда, когда состояние науки требовало обратить внимание на вопрос о подлинности того или другого сочинения отеческого. У автора нет ни раскрытия учения отеческого, ни характеристики отеческих сочинений. У него ни слова не сказано даже о знаменитой Александрийской школе. Последние главы книги посвящены истории гонений, причем указываются и причины их, но автор ограничивается указанием лишь таких причин, о каких говорить апологеты. Здесь подробнее всего и живее Мефодий говорит о Диоклитиане. Известия о гонениях сообщаются с достаточной критикой. План сочинения нужно признать удовлетворительным. История Мефодия, ко вреду для своего дела, захватывает помимо истории в —116— собственном смысле, и канонику, и патристику, и литургику, отсюда, как естественное следствие, сжатость, переходящая в неприятную сухость изложения. Не похвально поступает Мефодий также, когда для доказательства древности какого-либо обряда или обычая пользуется свидетельствами не современными, а позднейшими, напр., третий век изображает по свидетельствам IV и V века. |
| Любезна и дорога стала самому отшельнику гора, на коей он столько лет благоугождал Богу; он пожелал, чтобы на ней и труженническое его тело было положено в землю. Когда почитатели преп. Иакова построили в соседнем селении, на случай его болезни, домик, а святитель Кирский приготовил для него там в храме Св. Апостолов склеп, отшельнику это чрезвычайно не понравилось; он всех заклинал предать земле тело его на той же горе, на которой он трудился. Я не раз замечал ему, говорит бл. Феодорит, что неприлично столько заботиться о месте погребения тому, кто не заботился о настоящей жизни. Но увидев, что старец остается непреклонен, я согласился исполнить его желание, высек на горе гробницу и хотел перенести его туда. Он же, зная, что камень повреждается от мороза, приказал окружить гроб маленьким домиком. Когда окончено было строение согласно с волею старца, и мы наложили уже кровлю, он сказал: я не допущу, чтобы эта гробница называлась гробницею Иакова, но хочу, чтобы это был дом победоносных мучеников, а я, как какой-нибудь странник, удостоенный сожития с ними, пусть буду лежать в другом склепе. И это он не сказал только, но и сделал. Собрав отовсюду частицы мощей многих пророков, апостолов и мучеников, он положил их в одной гробнице, желая водвориться в сообществе Святых и надеясь вместе с ними воскреснуть и удостоиться лицезрения Божия. Эго достаточно доказывает его смиренномудрие. Ибо собрав столь великое богатство добродетели, он, как будто, живя в крайней бедности, пожелал обитать в сообществе богатых. Изложенные нами исторические сведения о великом Иакове Кирском поместил бл. Феодорит в повествовании своем о преп. Иакове, когда составлял Историю Боголюбцев, которая была им писана в 440 г. Если блаженный переживет наше повествование, заключает свой рассказ о жизни и подвигах Иакова, и к прежним прибавит множество других подвигов, то другие опишут и их. Подвигоположник же ревнителей благочестия подаст и сему блаженному конец достойный подвигов и поможет остальное течение совершить согласно с началом, чтобы победоносец достиг венца и подкрепил своими молитвами нашу немощь; да возможем и мы, подкрепленные таким образом, отразить многие нападения на нас и победоносцами прейти от настоящей жизни. |
| К святому Петру, Антиохийскому пустыннику, прославившемуся даром исцелений, пришла однажды просить исцеления мать бл. Феодорита, еп. Кирского, страдавшая болью в одном глазе, столь сильною, что не помогали никакие пособия самых искусных врачей. Но эта женщина была еще молода и любила украшаться золотыми серьгами, богатыми ожерельями, румянила свое лице и одевалась в роскошные шелковые платья. В таком же виде явилась она с своей просьбою и к св. Петру. Св. отшельник, заметив ее щегольство, счел нужным исцелить ее сперва от этого недуга душевного. «Скажи, – спросил он ее, – если б какой-нибудь отличный живописец представил на общественную выставку портрет, написанный им по правилам искусства, а какой-нибудь невежда, ничего не понимающий в изящной живописи, вздумал находить негодным это художественное произведение и, что еще хуже, стал бы поправлять красоты изображенного лица, удлинняя напр. брови и ресницы, подбеливая кожу, подкрашивая щеки, – как ты думаешь, не пришел ли бы художник в гнев, видя, как невежественная рука искажает то, что написано было с отличным искусством? – Пойми же, что и Творец всех вещей, этот дивный Художник, образовавший нашу красоту, терпит не меньше, но даже гораздо больше оскорбления от твоей суетной привязанности к нарядам и прикрасам, потому что ты не стала бы намазывать своего лица разными красками, если б не думала, что творению Божию недостает изящества; а думая так, ты уже как бы укоряешь Всемогущего и Премудрого Бога в немощи и неразумии»... Тронутая таким уроком, мать бл. Феодорита поверглась к ногам св. отшельника, умоляя простить ее легкомыслие и не оставить своим ходатайством об исцелении ее болезни. Святый крестным знамением исцелил ее («Хр. чт.» 1845 г. ч. 4). 16. Изречения слова Божия о грехе сребролюбия – «Блаженнее есть паче даяти, нежели приимати» ( Деян. 20:35 ). – «Всяк от вас, иже не отречется... своего имения, не может быти Мой ученик» ( Лк. 14:33 ). – «А хотящии богатитися впадают в напасти и сети, и в похоти многи несмысленны и вреждающия, яже погружают человека во всегубительство и погибель: корень бо всем злым сребролюбие есть: его же нецыи желающе заблудиша от веры, и себе пригвоздиша болезнем многим» ( 1Тим. 6:9, 10 ). |
| Читал я их приговор. Меня отлучили, как начальника ереси, других изгнали по той же причине…. Итак нечего обманывать, нечего скрывать нечестие, которое утвердили языком и рукоприкладством. Если же это не так, то пусть объявят нам причину убийств; пусть письменно исповедуют различие естеств в нашем Спасителе и неслиянное соединение; пусть скажут, что и по соединении Божество и человечество пребыло целым и совершенным.... Не обманываюсь их ложными уверениями. Хвалили меня за поучения в Антиохии, когда еще были братьями, потом чтецами, когда рукоположены были на степень диакона, пресвитера, епископа; бывало, – по окончании беседы, – обнимали меня, лобызали главу, грудь, руки, касались даже колен моих, называли учение апостольским: и это учение теперь отвергли, предали проклятию; а я, которого называли светильником не только востока, но и вселенной, отлучен, и, сколько от них зависело, лишён даже хлеба. А кто был недавно низложен, о ком говорили, что он единомысленник Валентина и Аполлинария (т. е. Евтихий), того почтили как победоносного подвижника за веру, припадали к его стопам, просили у него прощения, именовали духовным отцом… Уступаем им, – прибавляет Феодорит,–и престолы, и достоинства, и временные блага: а сами, держась апостольских догматов, ожидаем кажущихся для других горестными заточений, почитая себе утешением суд Господень». В заключение Феодорит советует Иоанну не входить в общение с изменившими православию; не противоречить однако же его намерению подождать перемены в ходе дел до избрания нового предстоятеля востока, т. е. Патриарха антиохийского 156 . Но Феодориту не было дозволено самому отправиться на запад. Он решился отправить от себя в Рим двух хорепископов и одного екзарха монастырей, и посланием просить у Папы Льва помощи церквам и решения вопроса, лично касающегося его самого: успокоиться ли ему на определении его участи, постановленном в Ефесе, или нет? Не мысль о верховном главенстве Папы указала ему на Рим. Выставляя преимущества римского престола он полагает между ними величие города, достоинство столицы Империи, в особенности соблюдение чистоты веры среди настоящих смутных обстоятельств на востоке, и драгоценную святыню для всего христианства – гробы Апостолов. |
| Феодорит в беседах с язычниками слыхал от них упреки в том, что христианские наставники требуют от наставляемых одной только веры в преподаваемое им учение; что первые проповедники Евангелия не имели никакого образования ; что их писания лишены всех украшений красноречия. Язычники глумились над почестями, какие воздавали христиане своим мученикам, пострадавшим во время гонений 56 . Торжество христианства над соперничествующею религию приписывали благосклонности царей 57 . Судя о достоинстве религии по своим земным расчетам и не видя в христианском учении удовлетворения своим наклонностям, называли его бесполезным 58 . Неодобрительную жизнь некоторых христиан вменяли в вину самому учению 59 . Просвещенный пастырь кирский признавал, что большая часть нападений на христианство зависит как от недостаточного познания его истин, так и от ложного предубеждения в пользу язычества. Большая часть, говорит он о современных противниках христианства, большая часть их не знает даже, что такое «гнев Ахиллесов» – первые слова Илиады, с которых дети начинают учиться свободным наукам; а другие, немного познакомившись с поэтами, немного с ораторами, а философов не зная даже по имени, кроме двух-трех, самых известных, называют божественное Писание варварским и считают за стыд учиться из него истине 60 . Поэтому, Феодорит предпринял изобразить в сжатых, но обстоятельных очерках, что было известно язычникам из их религиозных учений, из их философов, ораторов и поэтов, и что раскрывает нам св. Писание о главнейших предметах знания человеческого; – как учение Писания о первом начале всего, о духах сотворенных, о веществе и мире, о природе человеческой, о промысле, о конце мира, о добродетели и о других предметах, превосходит своею возвышенностью, чистотой и ясностью все, что могли сказать древние мудрецы и вероучители. Обладая обширными сведениями в языческой литературе 61 , он в яснейшем свете представляет шаткость, сбивчивость их мнений, непрестанные разноречия друг с другом, смешение истины с заблуждениями в самых высоких умствователях, унижение всего божественного грубою чувственностью, противоречие между жизнью и учением. |
|
|
