| в/у ЧЕЛЯБИНСКАЯ 04(17)03.1950 01(14)03.1957 в/у КУРГАНСКАЯ ПЕРМСКАЯ 01(14)03.1957 22.04(05.05)1957 Трифиллий Инихов НИЖЕГОРОДСКАЯ 17.01.1697 20.07.1699 КРУТИЦКАЯ 20.07.1699 28.06.1702 в/у ВСЕРОССИЙСКАЯ 16.10.1700 16.12.1701 в/у МОСКОВСКАЯ 16.10.1700 16.12.1701 Трифон ЛУЦКАЯ 06.12.1331 (1335) Св. Трифон ЯРОСЛАВСКАЯ 13.05.1462 06.08.1467 Трифон (Митрофан) Дубина КРУТИЦКАЯ 14.07.1499 Трифон Ступишин ВЛАДИМИРСКАЯ (Суздальско- Владимирская) 10.03.1549 ПОЛОЦКАЯ 06.04.1563 Трифон, кн. Туркестанов ДМИТРОВСКАЯ 01.07.1901 02.06.1916 в/у МОСКОВСКАЯ 26.04.1910 26.06.1910 в/у МОСКОВСКАЯ, паки 01.06.1914 01.09.1914 Трофим Якобчук БИРСКАЯ 04(17)11.1922 29.07(11.08)1923 в/у ОРЕНБУРГСКАЯ 29.07(11.08)1923 06(18)11.1923 СЫЗРАНСКАЯ 06(18)11.1923 22.04(05.05)1924 в/у ЯРОСЛАВСКАЯ 22.04(05.05)1924 ХАБАРОВСКАЯ 03.1926 Сщмч. Уар Шмарин ЛИПЕЦКАЯ 17(20)08.1926 26.05(08.06)1935 Сщмч. Фаддей Успенский ВЛАДИМИРО-ВОЛЫНСКАЯ 21.12.1908 28.02(13.03)1922 в/у ВЛАДИКАВКАЗСКАЯ 09.1916 28.02.1917 в/у ЖИТОМИРСКАЯ 031918 28.02(13.03)1922 АСТРАХАНСКАЯ 28.02(13.03)1922 13(27)06.1927 ПЯТИГОРСКАЯ 13(27)06.1927 14(27)10.1927 САРАТОВСКАЯ 14(27)10.1927 11.1928 ТВЕРСКАЯ 11.1928 24.11(07.12)1936 Феогност ПЕРЕЯСЛАВ-ХМЕЛЬНИЦКАЯ КРУТИЦКАЯ (1269)1279 Феогност I РЯЗАНСКАЯ 15.08.1388 Феогност II РЯЗАНСКАЯ Св. Феогност Грек ВСЕРОССИЙСКАЯ 11.03.1353 Феогност Гузиков в/у СЕРГИЕВО-ПОСАДСКАЯ 28.02(13.03)2002 17(30)03.2002 СЕРГИЕВО-ПОСАДСКАЯ 18(31)03.2002 Феогност Лебедев I ОСТРОГОЖСКАЯ 23.05.1848 13.06.1852 ВОЛОГОДСКАЯ 13.07.1852 31.07.1856 ТОБОЛЬСКАЯ 31.07.1856 27.09.1862 ПСКОВСКАЯ 27.09.1862 22.04.1869 Феогност Лебедев II БАЛТСКАЯ 22.01.1867 27.06.1870 АСТРАХАНСКАЯ 27.06.1870 07.12.1874 КАМЕНЕЦ-ПОДОЛЬСКАЯ 07.12.1874 09.12.1878 ВЛАДИМИРСКАЯ 09.12.1878 21.11.1892 НОВГОРОДСКАЯ 21.11.1892 13.08.1900 КИЕВСКАЯ 13.08.1900 22.01.1903 Феодор БЕЛГОРОДСКАЯ (Великобелгородская) (1147, 1148) Феодор ВЕРХОТУРСКАЯ, обн. (1926) Св. Феодор ВЛАДИМИРСКАЯ (Суздальско- Владимирская) 26.11.1286 Феодор I ЛУЦКАЯ Феодор II ЛУЦКАЯ (1398) Феодор ЛЬВОВСКАЯ |
| 221 Обычай расстрижения существовал в Византии; но на этот раз происходил ли он так торжественно, очень сомнительно. 222 Nicetas Paphlago. Op. cit. Col. 517, 520 . – Мы извлекли из сказаний Феогноста и Никиты черты, рисующие деятельность собора, но отнюдь нельзя ручаться, что это действительные черты собора. Дело происходило, может быть, так, но не совсем так. Акты собора 861 года отправлены были правительством к папе Николаю (Hefete. Op. cit. Bd. IV. S. 234), но они были бы обвинительным актом против Фотия и Византийской Церкви, если бы в них заключалось то же, что у Феогноста и Никиты. 224 Никита Пафлагонянин рассказывает: когда Фотий в первый раз лишен был патриаршества, то император Василий приказал отобрать у него книги, которыми и было наполнено семь мешков. В числе рукописей, между прочим, находились акты против Игнатия (861 г.) со следующими иллюстрациями, которые будто бы были сделаны Григорием Асвестою. На первой картине (карикатуре) Игнатий изображен был влачимым и ударяемым, а над ним надпись: «диавол». На второй он же представлен заплевываемым в лицо, а надпись гласила: «начало греха». На третьей он является низверженным с престола, а в надписи значилось: «сын погибели». Четвертая изображала его в узах и изгоняемым, а в надписи слова: «корыстолюбие Симона Волхва». Пятая изображала его с железным ошейником, а надпись гласила: «превознесшийся над Богом». На шестой представлено его осуждение, а надпись была такая: «мерзость запустения». Седьмая, изображавшая обезглавленного Игнатия, имела надпись: «антихрист» (Nicetas Paphlago. Op. cit. Col. 540–541 ). Возникает вопрос: действительно ли Никита говорит правду или же услаждает себя и своих читателей вымыслами своей фантазии? Допустить мысль, что подобные карикатуры нарисованы были Асвестою, этим «Божиим человеком», как его называл Фотий, невозможно. Но, кажется, возможно допустить другое, именно, что какой-нибудь любитель живописи поусердствовал написать карикатуры на Игнатия и преподнес свое изделие Фотию, желая сделать ему приятное. И Фотий мог принять подарок не в меру усердного, но, быть может, искреннего своего почитателя. Должно помнить, что византийская миниатюра с церковным характером получила свое начало во времена иконоборчества и нередко, имея в виду осмеять иконоборцев, избирала их сюжетом для своих карикатурных изображений. Для той же цели могла послужить миниатюра и в руках какого-нибудь ревностного живописца фотианской партии. |
| Во все время обучения в Академии Г. удерживал репутацию даровитого, многосведущего и усердного студента. В списках преподавателей академических наук он занимал места обыкновенно в числе первых семи студентов (под 1, 2, 3, 4, 5, 6 и 7), и очень редко – ниже; словесные аттестации его успехов давались преподавателями обыкновенно высшие. В списке студентов XX курса, составленном по окончании публичных испытаний в 185 ½ учебн. году, Г. поставлен под 2. В списке студентов, содержащим отметки за ответы на экзаменах при окончании курса в июне 1853 г., при фамилии Г. встречаем почти исключительно высшие отметки. В окончательном списке завершивших учебный курс воспитанников ХХ-го (после преобразования) академического выпуска Г. стоит на 2-м месте. Товарищами его по курсу, сравнительно очень большому (61 чел.), были: Самуил Михайловский, первый магистр этого курса, бывший бакалавром Академии, позже – протоиерей в Петербурге; священник А. Верещагин, в иночестве Асинкрит, третий магистр в курсе, некоторое время служивший в Академии бакалавром; И. Вознесенский , бывший бакалавр; П. Лебедев, также служивший бакалавром; иеромонах Павел (Лебедев) , впоследствии экзарх Грузии; вышеупомянутый П. Матвеевский ; иеромонах Феогност (Лебедев), умерший в сане митрополита киевского; иеромонах Иустин (Охотин) и другие почтенные и способные труженики. Диссертацию на ученую степень писал Г. на тему: «Историческое исследование о возведении Фотия на патриарший константинопольский престол». Это сочинение, отмеченное высшим баллом 10, вместе с успехами Г. в изучении наук академического курса, доставило ему степень магистра богословия. Читавший диссертацию, после академического рецензента, архиепископ варшавский Арсений, как видим из его довольно обстоятельного и любопытного отзыва, признал «обилие материалов, трудолюбием сочинителя собранных», нашел, что «за труд, за собрание многих сведений, за основательность весьма многих соображений, следует автору отдать справедливость», что «главная задача исследования – правильность и законность возведения Фотия в патриарха сочинителем рассмотрена и обсуждена почти со всех сторон и довольно основательно», хотя указал и немало слабых, по его мнению, сторон и пунктов в сочинении. Эти указания, характеризующие учено-литературный труд Г., в не меньшей может быть мере характерны и для самого Преосвященного рецензента. В ученой степени магистра был Г. утвержден 18 апреля 1855 года. |
| По окончании училища Василий поступил в Новгородскую Духовную семинарию. Привычка к труду и усердным занятиям, приобретенная в училище, много облегчила ему трудность обучения в семинарии. Он и здесь был огражден Богом от всех увлечений юности, нисколько не затрагивавших его душу. За кроткий и смиренный нрав, за характер, в котором совершенно отсутствовали грубость и задиристость, товарищи по семинарии полюбили юношу, ласково и уважительно называя его по имени и фамилии: Вася Лебедев. Большое влияние на семинариста и на избрание им будущего миссионерского поприща оказал преподаватель по истории раскола, священник Димитрий Сперовский, который в то время, когда Василий учился в 5-м классе, принял монашеский постриг . Все свободные от занятий часы Василий Лебедев отдавал чтению старопечатной литературы и к концу 5-го класса значительно превосходил сверстников-семинаристов знаниями по предмету раскола. Оживлению интереса к этому предмету служило и то, что отец Димитрий приглашал к участию в классных собеседованиях бывших старообрядческих деятелей. Перейдя в последний класс семинарии, Василий не только не оставил изучение старообрядчества, но еще более усилил свои труды в этом направлении, и в то время, когда товарищи переживали увлечение светской художественной литературой, он проводил ночи, изучая содержание толстых кожаных фолиантов старопечатных сборников. Когда в классе устраивалось учебное состязание между защитниками православия и старообрядчества, он иногда брал на себя защиту позиции старообрядцев и выполнял ее с таким успехом, что, к огорчению остальных, они оказывались несостоятельными в защите позиций православных. На выпускном экзамене его, как выдающегося ученика, в течение сорока пяти минут экзаменовал архиепископ Новгородский и Старорусский Феогност (Лебедев), который нашел успехи Василия в области знания раскола настолько значительными, что благословил отправить его на лето в Москву к архимандриту Павлу Прусскому, настоятелю Московского Никольского единоверческого монастыря, с целью подготовки Василия к миссионерской деятельности. По возвращении в Новгород он сразу был назначен на должность помощника епархиального миссионера. В его ведении тогда находились три уезда – Крестецкий, Валдайский и Демянский. |
| 79 Например, Феогност не побоялся написать апелляционную записку к папе по делу Игнатия после его низвержения. 80 Под руководством Фотия составлены правила собора 861 года, имевшие целью, между прочим, исправление монашеской жизни его времени.См.:Герасим(Яред), пером. Указ. соч. С.136–137. 91 Спафарий – военный чиновник вроде офицера; другое название, происходящее от того же слова: протоспафарий (этот чин сейчас встретится в нашей речи) означает генерала. 93 Быть может, не лишнее дело дать вообще понятие об актах соборных. Актом соборным называется описание одного дня соборной деятельности. В каждом акте точно обозначалось: где происходило заседание, когда, кто присутствовал на нем; затем вписывались документы, которые прочитывались, беседы, речи или суд, которые имели здесь место; все это скреплялось подписью всех заседавших на соборе, как духовных лиц,такимператора и сановников. Записи делали официальные писцы. Подлинные акты хранились или в церковном архиве, или в Царской библиотеке. 94 Вопросы о том, можно ли считать труд Анастасия действительным переводом с подлинника, не вернее ли передают дело греческие извлечения из актов, от чего зависят разности в показаниях между латинским и греческим текстами, насколько существенны эти разницы, эти вопросы в науке решаются далеко не одинаково. Римско-католический ученый, историк Гергенрётер держится следующего воззрения по поводу сейчас указанных вопросов: «Между обоими текстами нельзя находить существенных различий; порядок соборных рассуждений там и здесь совершенно одинаков, нельзя находить между двумя текстами явных противоречий. Текст Анастасия нужно признавать вполне достоверным и считать подлинным экземпляром соборных деяний. Греческие извлечения могут служить только к пополнению и пояснению латинского текста». Этот ученый допускает, что первоначальный греческий текст актов собора был в некоторых отношениях короче Анастасиева латинского текста. Главную разницу он полагает в числе канонов собора; в латинском тексте их 27, а в греческом 14 (Hergenrother. |
| В Костромской семинарии А. В-чу не пришлось прослушать богословского курса, но едва ли нужно сожалеть об этом. В Академии в то время на преподавание богословских предметов было обращено особенное внимание. Догматическое богословие Горский слушал у ректора архимандрита Поликарпа, который составил записки по своему предмету. В них богословские положения ректор подкреплял свидетельствами св. отцов Восточной Церкви, и этими выписками по очереди занимались все студенты старшего курса 499 . Нравственное, полемическое и пастырское богословие читал инспектор о. Евлампий. Записки его, растянутые, написанные тяжелым слогом, не нравились ни студентам, ни м-ту Филарету. От владыки о. Евлампий всякий раз получал выговор 500 . По истолковательному богословию менялись бакалавры 501 и преподавание велось по рекомендованному руководству Амвросия, церковную же словесность читал Андрей (в монашестве Феогност) Лебедев. Особенно же незавидно было положение церковной истории. Бакалавры менялись два раза в год 502 . Отзывы современников об их преподавании различны. П. С. Казанский говорил (по-видимому, не совсем справедливо), что Терновский-Платонов за плохое преподавание церковной истории был переведен на гражданскую 503 . Талантливый о. Платон Казанский, по «своим особенным побуждениям», за которые и пострадал, вместо церковной истории читал «сочинения г-жи Гион, Юнга Штиллинга и подобных». Известный историк о. Филарет Гумилевский «в начале своей учебной деятельности не мог сделать что-либо для науки истории, так как не обладал в начале ясностью мысли и способностью выражаться ясно» 504 . Русской церковной истории он не читал 505 , а свое преподавание вел по начертанию Иннокентия. Таков краткий обзор предметов, которые слушал Горский на богословском курсе. Первый год пребывания его на высшем отделении был годом холеры. Занятия в Академии были сокращены, студенты размещены просторнее, исповедались, причастились. Пользуясь свободным временем, А. В-ч усиленно работал над сочинениями, но труды его вызвали опасения в Костроме. |
| Нравственное, полемическое и пастырское богословие читал инспектор Академии отец Евлампий. Конспекты его, растянутые, написанные тяжелым слогом, не нравились ни студентам, ни самому митрополиту Филарету, от которого преподаватель постоянно получал выговоры. По истолковательному богословию часто менялись бакалавры: отец Платон Казанский, отец Филарет (Гумилевский) , и преподавание велось бессистемно; церковную словесность читал Андрей (Феогност) Лебедев. Но особенно незавидным было положение церковной истории. Бакалавры менялись два раза в год (среди них были Ф. А. Терновский -Платонов и отец Филарет (Гумилевский)) . Отзывы современников об их преподавании различны. Так П. С. Казанский говорил, что Терновский-Платонов за плохое преподавание церковной истории был переведен на гражданскую 30 . А вот талантливый отец Платон Казанский, по «своим побуждениям», за которые и пострадал, вместо церковной истории читал сочинения госпожи Гион, Юнга, Шиллинга и других им подобных. А будущий известный историк Церкви отец Филарет (Гумилевский) (впоследствии архиепископ Черниговский) в начале своей ученой деятельности не мог еще ничего сделать важного для изучения истории, так как не обладал пока необходимыми для того знаниями и эрудицией 31 . Первый год (1830) пребывания Горского на высшем отделении был годом холеры, эпидемия которой захлестнула даже Москву. Занятия в Академии сократили, многие студенты уехали домой, а те, что остались, разместились просторнее, многие исповедались и причастились. Пользуясь свободным временем, Горский усиленно работал над сочинениями, но занятия эти вызвали глубокое беспокойство в Костроме. «Из прежнего твоего письма, – писал ему отец 21 апреля 1831 года, – приметно, что у тебя часов нет свободных, не только дней. Как и чем облегчить твои недосуги? Данные для рассуждений предложения, кажется, не так сухи, чтобы требовали слишком многого мозголому. Совет мой старинный и обыкновенный – громадой не удивишь, всего не выкопаешь» 32 . Покорный обычно воле родителей, Горский на этот раз ослушался. |
| Так, рассказывают, что он старался перетягивать на свою сторону противников, – подарками, обещанием епископских кафедр, льстивыми словами 215 . Как бы то ни было, Фотий довел свою партию до замечательной степени единодушия, твердости и совершенства в организации. Гергенрётер так описывает достоинства партии фотиан: „мало- помалу Фотий образовал вполне благонадежное войско, состоящее из совершенно преданных ему приверженцев; оно было прекрасно организовано. Высшие церковные сановники, в большинстве случаев, одолженные ему своим возвышением, были его друзья, его ученики. Образованных и ученых он привлекал к себе силою своего духа и ослепительным блеском своего образования. Многих из низшего класса он расположил к себе своею благотворительностью. В таком положении он мог начать борьбу даже с более мощным врагом, чем каким был Игнатий и его сильно ослабевшая партия» 216 . Да вообще своими талантами и ревностью Фотий настолько укрепил свою партию, что приходилось раскаиваться, когда насильственно хотели уничижать ее с этим патриархом во главе. Взглянем на другую церковную партию, на игнатиан. Что предпринимает она для своего укрепления и успехов в борьбе с противниками фотианами? Очень не многое. Бессильная сама по себе, не многочисленная по своему составу, не имевшая сильного и талантливого вождя, она мало делает для своего блага. Указать можно разве очень не многое. Вероятно, не без внушения со стороны епископов и священников – игнатиан, народная масса, во время одного землетрясения в Константинополе требует от императора облегчения участи гонимого Игнатия, выставляя землетрясение казнью Божиею за несправедливость к страдальцу патриарху 217 . Цель достигается. Важнейшею мерою, которою эта партия хотела добиться потерянного ею значения, было обращение за помощью – куда же? К папскому престолу, к папе Николаю. Едва ли можно одобрить такой шаг! Архимандрит Феогност, игнатианец, от имени патриарха Игнатия обращался к папе с аппелляцией касательно его распри с Фотием; в этой аппелляции говорилось: „Игнатий, тиранически преследуемый, испытавший много зол, и его сотоварищи по страданию – 10 ми- трополитов, 15 епископов со многими архимандритами, священниками и монахами – нашему господину, святейшему и блаженнейшему епископу, патриарху всех кафедр, наследнику князя-апостола, вселенскому папе Николаю, со всеми ему подчиненными епископами и всею высокомудрою церковью Римскою – спасение о Господе». |
| Партия арианствующих на соборе была неодинакова по своему составу, не все члены ее держались одного и того же направления, одних и тех же воззрений. Партия эта распадалась на соборе на две неравные по числу представителей группы. Одна из них верно держалась указанных характеристических принципов, отличавших вообще партию арианскую; другая усвоила себе эти принципы в большей или меньшей степени, но далеко не всецело. Первая группа была малочисленна, потому что она в своих воззрениях была слишком смела и притязательна. Вторая группа была более многочисленна, потому что она держалась, говоря вообще, золотой средины между партиею поборников церковной веры и группою богословов, пропитанных арианским рационализмом; к ней могли принадлежать люди, для которых и вера была священна, и научно богословские интересы также дороги. Меньшую группу арианствующих богословов на соборе Никейском составляли строгие ариане. Во главе их стоял первостепенный епископ того времени Евсевий Никомидийский, епископ столичного города на востоке. Около него собралось несколько других епископов восточных: Мииофан Ефесский, Патрофил Скиоопольский, Феогност Никейский, Феона Мармарикский, Секунд Птолемаидский 30 и пр. Евсевий был жарким поборником арианства. В нем оно нашло себе важнейшую опору 31 . Все приверженцы Евсевия от его имени получили название Евсевиан. Достаточно прочесть небольшое послание Евсевия к Арию, чтобы увидеть, что он был самым решительным рационалистом в религии 32 . Вся эта группа признавала Сына Божия тварью. Главные представители этого богословского направления вышли из школы христианской антиохийской; почти все они считали пресвитера Лукиана, основателя этой школы, своим учителем 33 . Но какое именно влияние оказывал Лукиан на своих учеников, было ли его учение сколько-нибудь близким к учению арианскому – решить этот вопрос невозможно, потому что о Лукиане мы почти ничего не знаем 34 . Замечательно однако, по одному древнему свидетельству, и ересиарх Арий был также учеником все того же Лукиана антиохийскаго 35 . Школа, значит, на всех учеников или, по крайней мере, на многих влияла одинаковым образом. Группу рассматриваемых богословов Никейского собора – Евсевиан – по справедливости можно назвать группою антиохийскою. Мы сказали, что число их на соборе было не велико: по свидетельству Руфина вся группа на соборе состояла из 17 человек 36 . |
| Κα ες το γιον πνεμα. Τος δ λγον τας , ν ποτε τε o х ν, х α πρν γεννηθναι οχ v, х α τι ξ οx ντων γνετο, ξ τρας ποστσεως οσας φσх οντας εναι, x τιστν τρεπτν λλοιωτν τν υν το θεο, ναθεματζειν х αθ ολιχ xx λησα. Догматическая деятельность первого вселенского собора достигла вожделенного конца. Возвышенная истина о совершенном Божестве Сына Божия была провозглашена на все века. Все епископы собственноручными подписями выразили свое согласие с символом Никейским. – Исключение составляли немногие. Двое египетских епископов отказались подписать Никейский символ 77 ; а Евсевий Никомидийский и Феогност Никейский, подписав символ, отказались скре- пить своей подписью анафематствование, приложенное к символу 78 . Почти все епископы собора Никейского подписались под символом, но с каким расположением? Приняли ли они его всей душей, всем сердцем? Что касается до партии епископов православных – это, несомненно, так. Но нельзя того же сказать о группах богословов арианствующих, бывших на том же соборе. Эти последние присоединили свои подписи к символу неискренне, лицемерно, лишь для того, чтобы покончить дело, которому они не сочувствовали. Церковный историк Руфин прямо замечает, что одни из епископов приняли символ с «полною искренностью» (veritate), другие же «лицемерно» (simulatione) 79 . То же самое подтверждает и Феодорит. По его словам, «на вселенском соборе Никейском вместе с православными подавали голос и приверженцы Ария и подписались под изложением веры апостольской, но потом продолжали нападать на истину так сильно, что тело церкви распалось» 80 . Какие же именно епископы, участвовавшие в соборе Никейском, отнеслись так недобросовестно к подписанию символа Никейского? Таких было много. Между ними первое место занимают епископы строго-арианской партии: Евсевий Никомидийский и его клевреты. Они подписались под символом только рукой, а не душею (manu solo, поп mente) 81 . Их сердца не расположены были к символу. Все они подписались, по свидетельству Федорита, „коварно, не искренне» ( πολως, οχ ελιχρινϖ ς), что и доказали своим последующим поведением и враждой к Никейскому символу. |
|
|
