| И. скончался в пятницу Светлой седмицы. Отпевание в Георгиевской ц. с. Супурган 25 апр. (на Антипасху) совершил еп. Мар Илия в сослужении начальника миссии и урмийского духовенства и в присутствии российского вице-консула в Урмии при большом стечении народа. И. был похоронен на кладбище с. Супурган, надпись на его могиле выполнена на рус. языке. Арх.: РГИА. Ф. 796. Оп. 165. Д. 1663; Оп. 183. Д. 2394; Оп. 187. Д. 6983, 7041, 7330; Оп. 191. Д. 130. 6 отд. 1 стол; Оп. 205. Д. 245; Ф. 797. Оп. 67. Д. 54. 2 отд. 3 стол; Оп. 71. Д. 291. 2 отд. 3 стол. Лит.: Синадский В. М., прот. Среди сирохалдейцев несториан: (Из писем рус. миссионера)//ЦВ. 1898. 13, 15, 17, 19, 20, 26, 34; Предстоящее присоединение айсоров-несториан к Церкви правосл.//ПрибЦВед. 1898. 12. С. 485-490; Определение Свят. Синода от 17-21 марта 1898 г. 1017 о воссоединении сиро-халдеев несториан с правосл. Церковью//ЦВед. 1898. 13. С. 67-77; Присоединение несториан к православию//ЦВ. 1898. 13. Стб. 453-456; Семёнов А. Пребывание преосв. Мар-Ионы, еп. Супурганского, в Москве и Тифлисе: (Из дневника Мар-Ионы)//Там же. 27. Стб. 949-950; Присоединение несториан к православию//Рус. паломник. 1898. 14. С. 222-224; Пребывание сиро-халдейского еп. Супурганского Мар-Ионы в Москве//Моск. ЦВед. 1898. 23. С. 307; Пребывание преосв. Ионы, еп. Супурганского, в с. Койласар Эриванской губ.//ДВГЭ. 1898. 17. С. 24-28; Архангелов С. А. Наши заграничные миссии: Очерк о рус. духовных миссиях. СПб., 1899. С. 116-145; Отчет о состоянии Урмийской правосл. миссии за 1904 г. Урмия, 1905; То же, за 1905 г. Урмия, 1906; Пимен (Белоликов), игум. Кончина Сирийского еп. Мар-Ионы//Правосл. благовестник. 1910. Т. 1. 9. С. 413-414; он же. Забытая кончина//Рус. паломник. 1910. 50. С. 815. Ил.; Стефан (Садо), иером. Российская правосл. миссия в Урмии//ХЧ. 1996. 13. С. 73-112; он же. Проф. СПбДА В. В. Болотов и вопрос о чиноприеме воссоединения несториан с РПЦ в кон. XIX в.//Там же. 1997. 14. С. 97-123; он же. Материалы к биогр. словарю ассирийцев в России: (XIX - сер. XX в.). СПб., 2006 2. С. 85. |
| Ваше Высокопреосвященство, милостивый Архипастырь! Слава Богу, Беджановская эпопея кончилась, по крайней мере в местных официальных сферах, – кончилась, благодаря влиянию г. Тавризского Генерального консула, совершенно для нас благополучно. Но вся эта история выяснила для меня истинный характер отношения к нам так называемого православного населения Урмийской епархии. Мы всецело во враждебном лагере. Окружающие нас ласковые речи, приятные улыбки, выражения глубокой преданности и покорности Православию только прикрывают, по привычной восточной хитрости, плохо скрываемые чувства вражды и ненависти. Чувства эти выступают затем наружу с тем большею напряженностью, чем меньше удалась попытка провести нас и обделать какое-нибудь хищническое предприятие, направлявшееся или против кошелька нашего или против православного дела вообще. Как бы ни были малочисленны враги эти, но их достаточно все-таки в такой мере, чтобы в продолжение, например, четырех месяцев тормозить нам дело, в котором справедливость требований наших была более, чем очевидна. И если бы не энергичная поддержка г. консула, то никакая правота наша не могла бы обеспечить нам уважение наших прав. В стране, где взаимные отношения граждан регулируются не законом, а личным усмотрением правительственных чиновников, можно опасаться всяких неожиданностей, если не считать для себя нравственно-дозволительным обращаться к подкупу и обману. Все враги наши группируются около доктора Ушаны-хана, который в числе первых подписал прошение в Св. Синод о присылке сюда Духовной Православной Миссии. Ближайшим его помощником и советником является Давид-малек, сын диакона Геваргиза, бывший некоторое время слушателем нашей Петербургской академии. Самую энергичную поддержку лица эти получают и советом, и деньгами от англиканской Миссии. Другие Миссии только поддакивают и в выражении своего сочувствия нашим врагам не идут пока далее помещения в своих газетах какой-нибудь статейки, которая должна показывать нам, что у пишущих тоже камешки за пазухой набраны. |
| В 1916 г. – еп. Соликамский, вик. Пермской епархии. Упоминается еп. Семиреченским и еп. Туркестанским. 06/II-1927г. уклонился в обновленческий раскол и 30/VII-1927 г. был командирован в распоряжение Церковного Управления Сибирской митрополии. ЛИТЕРАТУРА: Вестник Св. Синода Православной Российской Церкви. 1927. 5–6. С. 7; 3(16). С. 19. Циркуляр 95 и 96 от 07/II-1927 года. Булгаков Л-ий. С. 1418 а . ФПС I 150. ФПС II. С. 3. ФАМ 1. С. 48, 56, 95. Кат-АМ 308. См. Мануил. 6.127–132. [Кат-ГУБ. С. 992.] [Левитин. С. 502.] Родился 02/II-1878 г. в Орловской губернии. В 1898 г. окончил Орловскую духовную семинарию, в 1902 г. Санкт-Петербургскую духовную академию со степенью кандидата богословия. В 1902 г. пострижен в монашество и возведён в сан иеромонаха. С 1903 г. – игумен. После окончания академии был направлен в Персию в Урмийскую Духовную Миссию. С 1904 г. – начальник Миссии в сане архимандрита. 01/XII-1913 г. хиротонисан во еп. Саламсского, начальника Миссии. С 01/VII-1916 г. еп. Соликамский, вик. Пермской епархии. 21/I-1917 г. – еп. Семиреченский, вик. Туркестанской епархии. В начале революции перешёл в англиканство, был отлучен от Православной Церкви, раскаялся и, в 1919г. в Новороссийске, был воссоединён. На место назначения не прибыл. С февраля 1920 по ноябрь 1920 г. – еп. Кубанский. В ноябре 1920 г. был выслан с Кубани в Москву, потом на 1 год в Устьлаг. В 1922 г. после возвращения из ссылки прибыл в Москву и был снова арестован и сослан на 1 год в Ташкент. В 1925 г. назначен управляющим Туркестанской епархией. С 1926 по 06/II-1927 п. – еп. Семиреченский, вик. Туркестанской епархии. 06/II-1927 г. уклонился в обновленческий раскол. В марте 1927 г. командирован в распоряжение Сибирского митрополитанского управления, и назначен еп. Красноярским. С марта 1929 г. за штатом. В июле 1929 г. снял сан, сведения о вступлении в брак не подтверждаются. До ареста в июне 1931 г. занимался переводческой деятельностью, жил в Москве. 23/VII-1931 г. приговорён к 5 годам заключения в лагерь, с заменой ссылкой на Северный Урал на тот же срок. В 1934 г. был переведё н в г. Тобольск. Дальнейшая судьба неизвестна. |
| Русское православное духовенство впервые появилось на территории Персии в конце XVI в. Это, как и во многих других странах, было связано с внешнеполитическим курсом России. «С начала XVIII в. русское православное духовенство постоянно находилось при дипломатических миссиях в Персии. В начале XX в., благодаря стараниям Русской Духовной Миссии, произошло воссоединение значительной части урмийских ассирийцев с Православной Церковью». 464 Речь идет об ассирийцах, проживавших западнее озера Урмия, – в конце XIX в. только они придерживались Православного учения на территории этого региона. События Гражданской войны в России непосредственно отразились на судьбе Православной Церкви в Персии. Сразу после прихода к власти большевики попытались создать восточный фронт мировой революции. В апреле 1920 г. по всему Северному Ирану азербайджанские и иранские демократы под руководством шейха Мохаммеда Хиабани подняли восстание против иранского правительства и поддерживающих его англичан. В мае в Гиляне (область на юго-западном побережье Каспийского моря) с помощью военного десанта советской Каспийской военно-морской флотилии власть перешла к повстанцам во главе с Мирзой Кучек-ханом. «В порту г. Энзели находился интернированный англичанами деникинский военный флот в составе десяти боевых кораблей и семи вспомогательных судов. Под предлогом возвращения флота в Россию 18 мая 1920 г. Волжско-Каспийская военная флотилия прогнала англичан и захватила русские крейсера». 465 5 июня 1920 г. была провозглашена Советская Республика Гилян со столицей в Реште. В августе 1920 г. армия республики предприняла наступление на соседнюю провинцию Зенджан с перспективой на Тегеран, но была отброшена иранскими войсками и частями Персидской казачьей дивизии. 466 Так как советскому правительству не удалось добиться военных успехов, в ноябре 1920 г. в Москве начались прямые переговоры с персидским послом, и только к 26 февраля 1921 г. был подписан советско-персидский мирный договор. Согласно ему, советские войска с апреля начали покидать Гилян и были полностью выведены к 8 сентября 1921 г. Статья 15-я договора касалась деятельности Русской Православной Церкви в Персии. «Согласно ее содержанию, советское правительство объявило закрытыми в Персии все религиозные миссии, а земли, постройки и все церковное имущество безвозмездно передало в вечное владение персидскому народу в лице правительства Персии. 25 апреля 1921 г. в Тегеран прибыл первый официальный советский посланник Ф. А. Ротштейн». 467 |
| Епископ Пимен покидал Персию в подавленном состоянии духа. Дело было не в том, что население предпочитало епископа Сергия. Произошло крушение миссионерского дела среди ассирийских христиан в том направлении, которое было задано на заре её становления. Результаты могли бы сказаться со временем – в условиях стабильной и сильной российской государственности. Ещё весной 1916 года, после удачных наступлений на Кавказском фронте, союзники заключили договор о разделе Турции, по которому Курдистан с несторианским населением отходил к России. Для Урмийской миссии открывалась мощная перспектива на будущее. Но оборот, который приняли события, перечеркнул даже то, что уже было сделано. Епископу Пимену досталось отмирающее русское учреждение с обстоятельствами, отягощавшими ещё и лично его положение. Миссия среди ассирийцев с самого начала была построена как представительство духовно, политически и экономически сильной России. Опытом прежнего служения епископ не был готов к иному положению вещей поменять престиж русского епископа на участь гонимого нищего проповедника. Тем более что ассирийская паства ждала от него вовсе не проповеди, а материальной помощи и социальной защиты. Тем же числом, которым епископ Пимен переводился на Верненскую кафедру (указ от 9 июня 1917 года), епископ Сергий возвращался в Урмию. Телеграммой из Тамбова он немедленно дал согласие на выезд. В решение резко вмешался МИД России. Отклонив назначение, МИД заявил, что «прежняя деятельность сего епископа в Урмии нередко вызывала разного рода недоумения, из-за которых он и был отозван в Россию». История Православной Духовной Миссии в Урмии завершилась летом 1918 года. При власти Временного Правительства русская армия, имевшая в Закавказье прочные завоевания, начала терять свою боеспособность, солдатские комитеты расшатывали дисциплину, вмешивались в дела командования. Пришедшее к власти Советское Правительство аннулировало Кавказский фронт. 4 декабря 1917 года в Эрзинджане с Турцией было заключено перемирие. Завоевания, доставшиеся ценой героизма и великих жертв, были перечёркнуты. |
| Отец Сергий просит совершить перевод весной 1911 года по окончании учебного года в миссийском Духовном училище. «Я не думаю, чтобы игумен изменил сложившееся в нем желание и убеждение в том, что ему нужно служить в России. А равно я не думаю, чтобы он мог отныне проходить здесь свое служение с той необходимой ревностью, какую он имел прежде. В смысле невозможности его перевода теперь я со своей стороны сделал ему соответствующие объяснения» 74 . В результате рассмотрения дела о переводе отца Пимена в Россию в «Церковном вестнике» в марте 1911 года появилось Определение Святейшего Синода: «На должность ректора Александровской Ардонской Семинарии назначить помощника начальника Урмийской миссии игумена Пимена (Белоликова) с возведением его на основании примечания к парагр. 24 Устава Духовной Семинарии в сан архимандрита» 75 . Год ректорства в Ардонской Духовной Семинарии не принес отцу Пимену каких-либо осложнений. Он сумел расположить к себе сотрудников, скрепить корпорацию Семинарии, но вскоре начал жалеть о совершенном шаге и, не смотря на то, что ректорство сулило очень быстрое продвижение по службе, принял твердое решение вернуться и Миссию. О своих сожалениях он написал митрополиту Флавиану из Ардона уже 11 ноября 1911 года: «С Урмией расстался, по об Урмии скорблю, не переставая. И у меня там были привязанности, и их пришлось порвать. И чем дольше живу здесь, тем больше душа моя просится в Урмию. Поведал я тайный зов души моей Высокопреосвященнейшему Николаю, архиепископу Японскому. Святитель ответил мне: «Вижу из Вашего письма, что сердце Ваше и Урмии. Дай Бог , чтобы тайный зов души Вашей опять привел Вас в Урмию». Пока держусь, Владыко святый, но думаю, что моя привязанность к Урмийской миссии не исчезнет. К этому надо прибавить и чувство раскаяния пред о. архимандритом Сергием. Я с ним кое в чем не соглашался, я восставал против него. Но я забывал о его постоянном благожелательном отношении ко мне; я не уважал ревности его, я не замечал его высокого самоотвержения Пишу это не затем, чтобы сейчас проситься в Урмию, но чтобы, если буде т в том нужда предложить свои услуги для тамошней духовной нивы…». |
| Пожалуй, впервые, в данной книге, предпринята попытка всестороннего исследования жизни и деятельности митрополита Кирилла (Смирнова). При этом значительную часть источников настоящего исследования составили неопубликованные материалы, представленные документами из фондов Российского государственного исторического архива (РГИА, Санкт-Петербург), Государственного архива Тамбовской области (ГАТО, Тамбов), Национального архива Республики Татарстан (НАРТ, Казань), Центрального архива ФСБ РФ (ЦА ФСБ РФ), Архивного управления ФСБ РФ Московской Области (АУ ФСБ РФ МО), Архива КГБ Республики Татарстан (АКГБ РТ), Архива УКГБ КазССР по Чимкентской области (АУКГБ КазССР ЧО). Несмотря на то что за полтора года со времени написания книги появилось немало публикаций, так или иначе касающихся деятельности митрополита Кирилла (Смирнова), автору представляется важным опубликовать свой труд практически в том виде, в каком он был завершен к осени 2000 года, за исключением небольших правок и дополнений. Было много возможностей и предложений опубликовать его, в том числе и за рубежом. Однако автор считал возможным издание исследования о жизни священномученика Российского только в России, и только в церковном издательстве. Этим, а также желанием избавить не искушенного в исторической науке читателя от обременительного количества ссылок, сносок и цитат, объясняется вынесение в часть II (Приложение) источниковедческого и библиографического введения к работе, значительного числа архивных документов. Вместе с тем, не столько по объему, сколько по важности, Приложения в части II составляют особый самостоятельный раздел данной книги. Так, именно в Приложениях приведены, как правило, не публиковавшиеся ранее материалы, такие как: переписка архимандрита Кирилла (Смирнова), тогда – начальника Урмийской Духовной Миссии, и митрополита Санкт-Петебургского Антония (Вадковского); записка по вопросу принадлежности урмииских храмов Православной Духовной Миссии, также составленная архимандритом Кириллом; расшифровка стенограммы заседания, состоявшегося под председательством митрополита Кирилла в Богоявленском соборе Казани 24 июля 1922 года; письма митрополита Кирилла священнику Е. Едемскому-Своеземцеву (1929 – 1930); материалы (анкеты арестованных, протоколы допросов и пр.) следственных дел 1934 года в Гжатске и 1937 года в пос. Яны-Курган и г. Чимкент. Кроме того, в Приложениях приводятся избранные проповеди владыки Кирилла, собранные автором из дореволюционных журналов разных лет, а также не единожды публиковавшаяся, но чрезвычайно важная для понимания сути церковной дискуссии, переписка митрополита Кирилла и митрополита Сергия (Страгородско-го), заместителя местоблюстителя патриаршего престола. |
| Менее подробен, но также весьма тщателен разбор «ответов» Никифора. Вообще обширное (500 стр.) сочинение г. Смирнова – труд весьма почтенный, плод самого добросовестного отношения и особенной любви к ученой (в данном случае весьма кропотливой) работе. По интересу содержания оно настолько ценно, что желательно было бы видеть его, после более тщательной обработки второй части со стороны содержания, а всего сочинения – со стороны изложения, (которое по местам небезупречно), в качестве диссертации магистерской. (Журналы заседаний Совета С.-Петербургской Духовной академии за 1886/7учебный год. – СПб., 1891. С. 205–206) Приложение 3. Письма архимандрита Кирилла, начальника Урмийской миссии Письмо митрополиту С.-Петербургскому и Ладожскому Антонию (Вадковскому) Урмия, 8 ноября 1902 года Ваше Высокопреосвященство, милостивый Архипастырь! Мое предшествующее письмо дало Вам возможность до некоторой степени видеть те нестроения, с какими пришлось нам встретиться в здешней церковной жизни. Нестроения эти обещают нам много хлопот, особенно ввиду того, что опытный интриган мистер Парри пользуется ими с ловкостью и беззастенчивостью биржевого игрока, добивающегося банкротства невыгодного ему предприятия. Он заранее уже торжествует победу, и не далее, как на прошлой неделе, позволил себе с циничною откровенностию предупреждать члена нашей Миссии Иванова, что скоро нам здесь совершенно нечего будет делать и не для чего оставаться, если Мы не позаботимся убрать отсюда епископа Мар-Ионана. Что мистер ненавидит епископа Ионана и готов утопить его в ложке воды, – это совершенно естественно в человеке, который под шапочкой и тогой англиканского священника носит голову и сердце расторопного приказчика крупной торговой фирмы. Он рассчитывал получить очень большие проценты на затраченный капитал, но ошибся в расчетах. Настойчиво и строго обдуманно веденное дело материального и духовного порабощения Англии всех урмийцев сильно пострадало от того, что Мар-Ионан с известной частью своей паствы принял Православие, и в стране стало чувствоваться русское влияние, вряд ли когда-нибудь и где-либо приятное для Англии. Простить Мар-Ионану это деяние мистер Парри не может, и он не щадит слов, чтобы очернить епископа Иону, где только представится случай. К сожалению, епископ, при всей своей восточной хитрости и мнительности, не настолько умен, чтобы понимать всю необходимость при подобных обстоятельствах самой щепетильной осторожности, и не достаточно чувствует вред, какой является следствием каждой бестактности, допускаемой им как в церковном управлении, так и в отношениях с властями. |
| Пожалуй, впервые, в данной книге, предпринята попытка всестороннего исследования жизни и деятельности митрополита Кирилла (Смирнова). При этом значительную часть источников настоящего исследования составили неопубликованные материалы, представленные документами из фондов Российского государственного исторического архива (РГИА, Санкт-Петербург), Государственного архива Тамбовской области (ГАТО, Тамбов), Национального архива Республики Татарстан (НАРТ, Казань), Центрального архива ФСБ РФ (ЦА ФСБ РФ), Архивного управления ФСБ РФ Московской Области (АУ ФСБ РФ МО), Архива КГБ Республики Татарстан (АКГБ РТ), Архива УКГБ КазССР по Чимкентской области (АУКГБ КазССР ЧО). Несмотря на то что за полтора года со времени написания книги появилось немало публикаций, так или иначе касающихся деятельности митрополита Кирилла (Смирнова), автору представляется важным опубликовать свой труд практически в том виде, в каком он был завершен к осени 2000 года, за исключением небольших правок и дополнений. Было много возможностей и предложений опубликовать его, в том числе и за рубежом. Однако автор считал возможным издание исследования о жизни священномученика Российского только в России, и только в церковном издательстве. Этим, а также желанием избавить не искушенного в исторической науке читателя от обременительного количества ссылок, сносок и цитат, объясняется вынесение в часть II (Приложение) источниковедческого и библиографического введения к работе, значительного числа архивных документов. Вместе с тем, не столько по объему, сколько по важности, Приложения в части II составляют особый самостоятельный раздел данной книги. Так, именно в Приложениях приведены, как правило, не публиковавшиеся ранее материалы, такие как: переписка архимандрита Кирилла (Смирнова), тогда — начальника Урмийской Духовной Миссии, и митрополита Санкт-Петебургского Антония (Вадковского); записка по вопросу принадлежности урмииских храмов Православной Духовной Миссии, также составленная архимандритом Кириллом; расшифровка стенограммы заседания, состоявшегося под председательством митрополита Кирилла в Богоявленском соборе Казани 24 июля 1922 года; письма митрополита Кирилла священнику Е. Едемскому-Своеземцеву (1929—1930); материалы (анкеты арестованных, протоколы допросов и пр.) следственных дел 1934 года в Гжатске и 1937 года в пос. Яны-Курган и г. Чимкент. Кроме того, в Приложениях приводятся избранные проповеди владыки Кирилла, собранные автором из дореволюционных журналов разных лет, а также не единожды публиковавшаяся, но чрезвычайно важная для понимания сути церковной дискуссии, переписка митрополита Кирилла и митрополита Сергия (Страгородско-го), заместителя местоблюстителя патриаршего престола. |
| Через месяц он повторил и дополнил просьбу: «Помощник начальника миссии игумен Пимен обратился ко мне с письменным заявлением, в коем излагает, что за шестилетнее пребывание в Урмии его здоровье, и без того слабое, значительно пошатнулось от неблагоприятного влияния урмийского климата, здешней лихорадки, истощающей организм. Ввиду этого, он, игумен Пимен, просит ходатайствовать меня перед высшей властью о предоставлении ему другого места службы где-либо в России. Со своей стороны я считаю долгом донести, что, во-первых, урмийский климат при всех его удовлетворительных сторонах на некоторых лиц влияет плохо вследствие упомянутой лихорадки, и что игумен Пимен в последнее время болеет больше, чем в прежние годы своей здесь службы, во-вторых, о. игумен – почтенный работник Миссии, но, как заметно, многие отрицательные стороны Урмийской церковной действительности в последнее время сильно расхолаживают его ревность в насаждении здесь Православия (сирийцы в общем обнаруживают мало склонности к собственно церковной и духовной стороне Православия) и, в-третьих, о. игумен, как человек даровитый, работоспособный и энергичный, несомненно с известного времени желает деятельности на поприще более широком, чем то положение, какое он здесь занимает. В дополнение ко всему, о. игумен принадлежит к числу таких натур, которые склонны спокойно и лучше работать тогда, когда им даётся больше инициативы, а последняя, конечно, у него, как помощника начальника, не может быть большая. Я не думаю, чтобы игумен изменил сложившееся в нём желание и убеждение в том, что ему нужно служить в России. А равно я не думаю, чтобы он мог отныне проходить здесь своё служение с той необходимой ревностью, какую он имел прежде» 147 . ГЛАВА 4. АРДОНСКИЙ ГОД Урмийскую миссию Пимен оставлял трижды. Каждый раз он был уверен, что возвращение невозможно, и он покидает Персию навсегда. Дважды он возвращался один раз по собственному побуждению, второй раз по настоятельному требованию Министерства иностранных дел. Он был готов жалеть обездоленных, защищать справедливость, наставлять в духовных вопросах, но не желал участвовать в восточных интригах, либо делать то, что находишь бесполезным. Уставший от религиозного противостояния, от напряженности в русском вопросе игумен хотел перебраться в какую-нибудь губернию России. Но география нового места разочаровала его. Оно оказалось едва ли не по соседству с Персией. Указ от 3 марта 1911 года определял быть ему ректором Ардонской Александровской духовной семинарии. Это был Северный Кавказ, Осетия – Владикавказская епархия. |
|
|
