| Что мы дремлем и пристращаемся к земным вещам? – Вот святые Божии человеки, презревшие всё земное ради Бога и будущего Царствия, наслаждающиеся теперь светом невечерним, блаженством райским, непреходящим и ублажающиеся славою вечною. Что мы не подражаем им? (Земля – песчинка.) Научись мудрости небесной обращаться всегда с уважением, с ласкою со всяким человеком – с хорошо и дурно одетым, с знатным и незнатным, с образованным и необразованным, с давно знакомым и сейчас, с присными и чужими, с бедными и богатыми, и не презри когда-либо человека из-за его бедности или невежества и грубости, из-за его грубой одежды и нечистого, замаранного или больного, или безобразного лица. На внутреннее обращай внимание, ибо все сотворены по образу Божию. Господи! Я согрешил и грешу в этом часто. Помилуй меня. 6 августа. Многомилостиве Господи! Благодарю Тебя от всего сердца моего, во-первых, за скорое избавление от внутренней болезни моей, постигшей меня с сегодняшнего утра и усилившейся особенно во время обедни. Сидя во время чтения Апостола на седалище апостольском против престола славы Твоея, я воззвал к Тебе внутренно о спасении, и Ты тотчас же спас меня: я это почувствовал; во-вторых, благодарю за непреткновенное служение литургии, за неосужденное причащение Святых Тайн, за дерзновение при произношении слова проповеди и за дерзновенное произнесение благодарственной на молебне молитвы, на которой враг часто ниспровергал меня, и еще за победу многокозненного врага на молебне в лавке купца Н. Туркина при чтении водоосвятительной молитвы – враг далече убежал, когда я решил в себе заставить [...] выговаривать вместо себя те слова, которые враг будет не давать мне выговаривать. О, как мне стало весело, мирно, легко, просторно! С каким дерзновением, с какою сердечною простотою я молился! Слава Тебе, Победителю ада, слава Тебе, Царю славы, сильному в брани! Шесть часов вечера. Не должно пренебрегать землею, остающейся у нас праздною, потому что земля дает плод, если посадить в ней семена. Слова пастора Максвини. |
| — и еще два неустановленных лица (возможно речь идет о А.П. Спунде и председателе ПОЧК, бывшем студенте Ф.Н. Лукоянове, с которым мотовилихинцы конфликтовали, но игнорировать не могли). Об этом знаменательном событии позднее было сообщено А.А. Миковым : « В апреле или мае 1918 г. я организовал нечто вроде «коммуны» — дом отдыха для «своей братии», т.е. всех «мнимо беспризорных» старых подпольщиков, моих ближайших тов. и друзей, работающих в Мотовилихе на разных постах и работе. …Отыскав за р. Камой в поселке Верхняя Курья по 1-й Линии бывшую деревянную дачу, дом, двухэтажный, пустовавший и принадлежавший какому-то богатому, жившему в Перми чиновнику, управляющему пароходством бр. Каменских или Любимова, или торгового дома, хорошо обставленный кой-какой мебелью и кроватями, я, как действительно беспризорный (квартиры я не имел), «занял» (без ордера) одну комнату в этой даче, с комодом и комфортабельной мягкой кроватью. А Пастаногов Александр со своей женой Тиной — две комнаты в нижнем этаже (тоже с мебелью и мягким матрасом) и объявили: «Дом-коммуна для ответственных работников», и… (…) Первым явился Мясников Гавриил (он уже работал в Перми секретарем городского к-та партии), а вместе с ним явился и Мих. Туркин, тоже работавший там же, но кем, какую он нес там работу, хорошо не припомню. Вслед за ними вскоре весь дом, все комнаты и койки были уже заполнены «отдыхающими». Каждый забронировал за собой комнату и койку. Рядом со мной расположился Вася (Василий Под…вич) Селивановский (тюремный житель совместно со мной по 1906–7–8–9 годам, теперь давно уже агроном, живет в Перми). Внизу расположились в комнате две учительницы (фамилии их не припомню). Двухэтажный флигель в огороде занял комендант г. Перми т. Сорокин со своей семьей и каждое утро уезжавший в Пермь на подаваемой ему из города большой моторной лодке. (…) Часто бывал на даче с весны т. Решетников, председатель испол. к-та г. Перми. С середины лета на даче жил Смилга, бывший в то время командующий Восточного фронта. Часто бывали все ответственные работники гор. партийного к-та и др. учреждений. Одни уезжали, а другие прибывали и ночевали на даче вповалку на полу второго этажа в большой комнате на разостланных одеялах и простынях. …Частым гостем на даче была и Войдзий, бывшая жена М. Туркина. Сам он тоже постоянно обретался на даче и воскресные дни все «прикрепленные» к даче были дома, и всяк проводил время, как ему заблагорассудится по-своему. Никто никого не стеснял». |
| Эпштейн М. Указ. соч. С. 4. Там же. Там же. С. 5. Levy S. Artificial Life. A Report from the Frontier Where Computers Meet Biology, NY., 1992, Р. 5; цит. по: Кабинет: картины мира. СПб.: ИНА-Пресс, 1998. С. 188. Туркина О., Мазин В. Голем со-знания-3//Кабинет: картины мира. С. 194. Там же. С. 199-200. Арто А. Театр жестокости//Театр и его двойник. М.: " Мартис " , 1993, С. 99. Белицкий П. Указ. соч. Психоделическая культура С той же гераклитовой игрой, принятой за модель Интернета ( " Вечность - это дитя играющее, кости бросающее, дитя на престоле " ), отождествляет себя и психоделическая культура. Она формулирует свою цель как " возрождение Архаичного " во имя растворения границ в групповом шаманском ритуале, основанном на потреблении галлюциногенных растений. В этом психоделическая культура видит свой " политический долг... преображения и спасения коллективной души человечества " связывания конца истории с ее началом. Шаманизм представляется ей образцовой моделью спасения. Она проповедует " жить в атмосфере, богатой психическими состояниями (галлюцинациями. - О. Н. ), вызываемыми по своей воле " (Т. Маккенна) Психоделическая культура стоит в оппозиции к культуре истеблишмента, поскольку подвергается репрессиям (борьба с наркоманией) со стороны государства и общества. Психоделический, то есть расширяющий сознание метод призван к тому, чтобы вырвать людей из " сконструированных " состояний сознания, навязанных человеку обществом - установлений, порядков и привычек. Любопытно, что психоделики рассматривают телевидение, называемое ими " электронным наркотиком " , как мощное средство подавления личности и навязывания ей определенной формы существования. " Ни одна эпидемия, никакое пристрастие к моде, никакая религиозная истерия никогда не распространялись быстрее и не создавали себе столько приверженцев за столь краткий период... Иллюзия знания и контроля... аналогична неосознанному допущению телевизионного потребителя будто то, что он видит, где-то в мире является реальным... Самым тревожным во всем этом является то, что...суть телевидения - не видение, а сфабрикованный поток данных, который можно так или иначе обрабатывать, чтобы защитить или навязать те или иные культурные ценности " |
| Несмотря на то, что после грозных событий 1905–го года уже ясно обозначился неминуемый срыв в пропасть, передовая Россия безудержно крутилась в каком–то напрягающем нервы, но расслабляющем волю похмелье. Как раз в пореволюционные годы в Москве один за другим вырастали новые и расширялись старые рестораны и кафе. В пику французски–фрачному «Эрмитажу» и старозаветно–купеческому Тестову, в самом центре Москвы на Арбатской площади отстроилась полюбившаяся москвичам «Прага». В ней, овеянной печальными воспоминаниями о революционно–банкетной кампании в эпоху первой Государственной Думы, чаще, чем в других ресторанах, собиралась богемно–купеческая и артистическая Москва. Чем страшнее становилась жизнь, тем больше «голубков» и троек высылало к полуночи на Арбатскую площадь экипажное заведение Туркина, тем длиннее становился хвост высокосаночных лихачей у подъезда «Праги». Ночь за ночью неслись по бледно–сиреневой под электрическими шарами Тверской в снег и мглу заиндевелых аллей Петровского парка лихие ковровые санки со щитками, похожими на перевернутые паруса. Экзотическим цветком распускался в хмельных мозгах утопающий в снегах загородный ресторан: негр в красной ливрее, пальмы, нудь, стон и страсть сладостно–тлетворного «танго», вперемежку с более родной, в Грузинах на Сенной площади зародившейся, старомосковской цыганщиной: Перебой и квинта вновь Ноет–завывает, Приливает к сердцу кровь, Голова пылает. Чибиряк, чибиряк, чибиряшенька, С голубыми ты глазами, моя душенька. Не будем обманываться: по своим ритмическим перехватам буйные, хмельные, но в сущности трагически–чистые слова, вошедшей как раз перед войной в большую моду «цыганской венгерки» слушались кутившей в Стрельне и у Яра московской публикой совсем не в тех чувствах, в которых их некогда пел Фету злосчастный Апполон Григорьев и в каких их еще в конце 19–го века слушала на Нижегородской ярмарке полная рогожииских страстей серо–купеческая и провинциально–дворянская Россия. В Москве начала века, в среде меценатствующего купечества, краснобаев присяжных поверенных, избалованных ласкою публики актеров, знатоков загадочных женских душ и жаждущих быть разгаданными женщин, в среде литераторов, поэтов и художников нашей «полумиллионной и полубогемной, ныне живущей, завтра сходящей Москвы», вместо стихии, уже давно царила психология, вместо страстей — переживание, вместо разгула — уныние. Головы скорее фантазировали, чем пылали, а к сердцу приливала не кровь, а сгущенный шартрезом и бенедиктином «клюквенный сок» блоковски–мейерхольдовских мистиков. Под несущиеся с эстрады исступленно–скорбные рыдания: |
| «Нам, великому государю, писал царь, ведомо учинилось, что вселенские патриархи везут с собою из Астрахани к Москве печатного двора наборщика Ивана Лаврентьева, которого по нашему, великого государя, указу велено сослать из Астрахани на Терек за воровство, что он, будучи на Москве, на печатном дворе завел латинское воровское согласие и римские многие соблазны. Да они ж де везут с собою к Москве гостя Васильева человека Шорина Ивашка Туркина, которой писал к воровским казаком воровские грамотки, и по тем ево воровским Ивашковым грамоткам те казаки наш, великого государя, насад и торговых многих людей суды и многих людей побили до смерти. И тебе б (т.е. Мелетию) им, вселенским патриархом, говорить о том, чтоб они с нами, великим государем, не ссорились, тех воров, Ивашка Лаврентьева и Ивашка Туркина, с собою к Москве не возили, потому что Ивашка Лаврентьев вор и латинщин и во святей соборной церкви учинил было многое смятение и всем православным крестьяном соблазн. А по Ивашкову письму Туркина учинились многие смертные убийства и грабежи; и чтоб они тех воров отдали в городех воеводам и велели их держать вкрепи до нашего великого государя указу». Но патриархи все-таки не исполнили требования государя, а привезли с собою в Москву обоих ссыльных: Лаврентьева и Туркина, да сверх росписи бывших при них лиц, еще «объявилось 20 человек» 179 . Еще менее стеснялись патриархи на пути в Москву проявлять свою церковную власть, как вселенских патриархов, относительно лиц и дел духовных. В своем письме к государю с Волги, еще до прибытия в Саратов, патриархи заявляют, что они призваны государем «ко исправлению Христове церкве». Как тогда они понимали эту свою высокую задачу, видно из следующего. Встретить патриархов от государя и собора послан был Суздальского Спасо-Евфимиева монастыря архимандрит Павел. Он встретил патриархов не доезжая до Арзамаса и, по исполнении возложенного на него поручения, был приглашен патриархами к столу. По окончании трапезы, доносил в Москву архимандрит Павел, «патриархи спрашивали меня о крестном знамении: како де у вас православные крестьяне крест воображают на лицы своем? И яз им показал три перста, сложа во образ Пресвятые Троицы, а два пригнув. |
| Да они ж де везут с собою к Москве гостя Васильева человека Шорина Ивашка Туркина, которой писал к воровским казаком воровские грамотки, и по тем ево воровским Ивашковым грамоткам те казаки грабили наш великого государя насад и торговых многих людей суды и многих людей побили до смерти. И тебе б им, вселенским патриархом, о том говорить, чтоб они с нами, великим государем, не ссорились, тех воров, Ивашка Лаврентьева да Ивашка Туркина, с собою к Москве не возили, потому что Ивашко Лаврентьев вор и латинщик и во святей соборной церкви учинил было многое смятение и всем православным крестьяном соблазн. А по Ивашкову письму Туркина учинились многие смертные убийства и грабежи; и чтоб они тех воров отдали в городех воеводам и велели их держать вкрепи до нашего великого государя указу. Да что у тебя против сего нашего государева указу учинитца, и ты б о том отписал к нам, великому государю, к Москве, наскоро, а отписку велел подать в Приказ наших Тайных дел дьяку нашему Федору Михайлову. А как приставы полуголовы Борис Пазухин и Лука Изъединов приедут, и ты б, учиня против сего нашего государева указу, ехал к Москве наскоро, наперед патриархов для нашего дела, а с Москвы отпущен к ним, патриархом, будешь вскоре. Писана в царствующем граде Москве, в наших царских полатах лета 7175-го сентября в 5-й день. Статьи стольнику Петру Савичу Хитрово, посланному для встречи патриархов александрийского и антиохийского с наказом, о чем ему говорить патриархам, с собственноручными приписками царя Алексея Михайловича (Сентября 1663 г.). Стольнику Петру Савичу Хитрово. Ехати ему навстречу к вселенским патриархом к александрейскому к папе и патриарху кир Паисию да к антиохийскому патриарху Макарию, а что приехав делать и тому статьи. 1 Приехав, послать по иеродьякона Мелетия и с ним переговорить: в одном ли стругу едут патриархи или в разных стругах, и велеть ему Мелетию про свой приезд патриархом сказать, что великий государь, его царское величество, прислал ево Петра к ним патриархом с своими государевыми милостивыми грамотами. |
| Санкт-Петербург. Церковь Воздвижения Креста Господня. Русско-эстонская церковь /// Объект не принадлежит Православной Церкви Церковь. Не действует. Престолы: Воздвижения Креста Господня Год постройки:не ранее 1822. Адрес: Россия, Санкт-Петербург, г. Кронштадт, ул. Зосимова, д. 24/13 Координаты: 59.99693, 29.75929 Изменить описание Добавить фотографии Карта и ближайшие объекты Добавить статью В 1901 году было дано разрешение на строительство в Кронштадте храма для православных эстонцев. Зачинателем строительства был священник эстонской общины Кронштадта и Петергофа о. Николай Симо. Проект делался по заказу потомственного почетного гражданина К.Н. Туркина, который выделил средства на строительство и был выполнен арх. А.И. фон Гогеном, но сначала оказалось недостаточно средств, потом затягивались согласования выделения участка. В результате К.Н Туркин приобрел здание упраздненной Английской церкви и прилегающий к ней участок и пожертвовал их Кронштадскому эстонскому обществу. На средства Туркина здание приспособили под православный храм, над алтарной частью надстроили главку. В алтаре настлали мраморный пол, под который заложили частицы св. мощей. 1 декабря 1902 г. церковь была освящена о. Иоанном Кронштадским. До революции это была каменная оштукатуренная церковь на плитяном цоколе. В одной связи с церковью была поставлена каменная колокольня, третий ярус которой был устроен в виде колоннады. В 1921 году храм закрыли на несколько месяцев, когда о. Николай был арестован первый раз после Кронштадтского мятежа за отпевание убитых повстанцев. Собрав 200 подписей, верующим удалось добиться открытия храма, был назначен новый настоятель. В 1931 году храм был закрыт окончательно. Колокола и металлическая церковная утварь были сданы в металлолом. Настоятель обратился с просьбой о выдаче мощей, находящихся под мраморным престолом. Просьбу не удовлетворили, мотивируя отказ несохранностью, но вскоре ларец с мощами в числе других предметов был передан антирелигиозному музею. Здание было передано отделу коммунального хозяйства и перестроено под общежитие, оставаясь им до Великой Отечественной войны. До настоящего времени сохранилось без значительных переделок фасадов. Исакова Е.В., Шкаровский М.В. Храмы Кронштадта. – СПб.: «Паритет», 2005 Добавить комментарий Комментарии и обсуждение Ваш комментарий будет первым. Административное деление приведено по состоянию на начало 2022 года. × Внести изменения в объект × Добавить статью или комментарий × Добавить фотографии (можно загружать сразу несколько файлов) Только зарегистрированные пользователи могут добавлять фотографии в каталог. |
| В 1989 году православные верующие города Лесосибирска ездили в Успенскую церковь Енисейска на воскресные богослужения, а по пятницам, в вечерние часы, там же, настоятель Успенского храма о. Геннадий Фаст проводил семинары для тех, кто хотел изучать Библию, содержание Божественной литургии, Символа веры. Среди тех, кто ревностно изучал богословие, был и человек, о котором уже упоминалось выше - главный архитектор города Лесосибирска, раб Божий Андрей. Вскоре лесосибирцы получили разрешение собираться самостоятельно. Собрания по изучению Библии и основ православной веры по благословению духовника проводил Андрей Юревич. Проходили они по разным квартирам, в тесном кругу 20-25 человек, заканчивались поздно. Наиболее активными и постоянными участниками собраний были наши «первопроходцы»: В.Глухова, Е.Глухов, Д. Глухов, И. Комогорцева, С. Дьяченко, М. Туркина, Л. Смирнова, Е. Лобанова, А. Хердякова, М. Светлакова и другие. В октябре 1990 года в группу перешли ребята из общины баптистов, а затем и глава ее - Павел Чистяков с женой. Теперь один из них, Андрей Соколов, стал игуменом -отцом Арсением, благочинным Португалии; Павел Чистяков - уважаемый и любимый прихожанами настоятель Свято-Троицкого храма с. Пировского Красноярского края. Первый настоятель священник Андрей (Юревич) В конце сентября 1991 года состоялось собрание прихожан, на котором было принято решение о создании православной общины города Лесосибирска, Владыка Антоний благословил быть храму во имя Воздвижения Честного и Животворящего Креста Господня, (при этом тогда еще никто и не мог знать о чудесном небесном знамени) а второй же придел храма решено было освятить во имя св.прав. Иоанна Кронштадтского ( ныне его святое имя носит храм Лесосибирской православной гимназии). Все подписавшие протокол единогласно избрали председателем приходского собрания Андрея Юревича. Члены прихода обратились с ходатайством к архиепископу Красноярскому и Енисейскому Антонию с просьбой о рукоположении раба Божьего Андрея в сан священника. Уже в ноябре он становится диаконом; через неделю после этого - священником. Начало строительства собора [ править править код ] |
| В Москве прошел слух, что Никон послал кого-то с письмом на встречу к патриархам; об, этом дано знать Мелетию и наказано, чтоб он не допускал такого человека до патриархов, но, поймав его, отправил в Тайный Приказ. Кроме того сделалось известно, что патриархи везут с собою печатного двора наборщика Ивана Лаврентьева, сосланного на Терек за то, что он, будучи в Москве на печатном дворе, завел латинское воровское согласие и римские многие соблазны; везут гостя Шорина слугу Ивана Туркина, писавшего к казакам воровские грамотки, по которым казаки грабили великого государя насад и торговые суда и многих людей побили до смерти, и потому Мелетию велено говорить патриархам, чтоб они не ссорились с великим государем и тех воров к Москве не возили, а отдали бы в городах воеводам. Вместе с тем Мелетию велено по государеву делу ехать в Москву наскоро, вперед патриархов, а для встречи их и для объявления означенных распоряжений послан был из Москвы стольник Петр Савич Хитрово. Еще до него был послан в Саратов приветствовать патриархов стольник, но он в дороге заболел и к патриархам не мог явиться. Хитрово между прочим приказано было сказать патриархам о государевой радости по случаю рождения у него сына государя царевича Иоанна Алексеевич а «и что имя нарекли ему прапрадедне великого государя царя Иоанна Васильевича». При этом послано было патриархам милостыни по 200 руб. и теплые рясы. Чтобы сделать более удобств и более комфорта, с Хитрово посланы были зеленые сукна для обивки стен патриарших судов, а для ускорения путешествия велено ему нанять в прибавок к имеющимся на судах кормщиков и гребцов; на этот предмет послано было денег 200 руб. Но вместе с тем приказано было полуголовам Пазухину и Изъединову, находившимся в приставах у патриархов, чтоб они строго смотрели, чтобы к патриархам ни от кого ни с какими письмами никто не подъезжал, также бы и от них ни к кому никаких писем не посылать; приказано было сказать и Мелетию, чтоб он тайно поговорил о том же ехавшим с патриархами двум архидьяконам, который из них ему верен или обоим, если они оба ему верны: если они узнают о таких письмах и им бы тех писем до патриархов не допустить и стараться у тех людей письма взять себе и прислать их в Москву и за то дать им жалованья по тридцати золотых. Для таких раздач послано с Хитрово сто червонных и велено ему тем деньгам вести счет 272 . |
| Мы с Тобою молчали, но тем сильнее звучали в наших душах все самые мельчайшие черточки окружавшего нас непривычно-прекрасного мира. Быть может одно из самых замечательных свойств любви, что в ней с такою симфоническою полнотною звучат мелодии всех явлений жизни. Так было хорошо и вдруг — почтальон и заказное письмо и Твоя радость и Твое разочаро- вание: не долгожданное от Лидии Сергеевны, а совсем какое-то Тебе незнакомое. Почему Марина написала мне это странное письмо, к чему относились вложенные в него строки Владимира Соловьева и действительно ли я прочел их Тебе с таким личным волнением, как Тебе показалось — это я и до сих пор не знаю, Наталенька, но думаю, что Тебе тогда померещилось нечто, чего у меня на душе не было. Ясно мне лишь то, что те хитроумные теории счастливого брака, которые я в тот злосчастный вечер с такою жестокою страстностью развивал Тебе, ныне мертвы в моей душе. Не то, чтобы я считал их неверными, нет, но я не чувствую больше никакой нужды в их правде. Верный себе, я не зарекаюсь, но не думаю, чтобы мои романтические изощренности когда ни будь могли снова завладеть мною. Слишком существенна моя жизнь. Душа, как дом среди занесенных снегом пространств, блаженно прислушивается к наполняющей ее тишине. Твоею мягкою поступью в милых меховых туфельках по ней ласково ходят Твои прочные мысли и ясные чувства. Сейчас ничего мне не надо кроме того, чтобы вечно длился наш солнечный касатынский день. После долгих лет моих странствий так целителен наполнивший душу покой, так значителен и аристократичен в бытийственном своем консерватизме. Помнишь «Семейное счастье»? Там есть фраза: «мне было слишком мало любить его, после того, как я испытала счастье его полюбить». В свое время она казалась мне верхом мудрости. Сейчас во мне что-то совсем иное, родная. Проходя по всем нашим местам, я не пережил никакого тоскующего лирического волнения. Только болью и тревогой отозвались в душе и окна Вашей квартиры и экипажное заведение Туркина, в котором заказывал карету «под навесту» и церковь, в которой стоял шафером позади Алеши, и тот фонарь на Средней Кисловке, в свете которого так многое для нас с Тобою внезапно решилось... И не в том дело, милая (это я отчетливо чувствую в себе), что утро нашей любви вставало в печальном тумане, а в том, что всякий полдень кажется мне сейчас духовно глубже всякого утра, всякий благодатно вызревший покой глубже трепетно-мечтательных порывов. Мои-ли это чувства или только Твои во мне, я не знаю, да и знать не могу, потому что сейчас отличить себя от Тебя не умею... |
|
|
