| Матушка задолго до своей кончины пророчески предсказывала, что преставится ко Господу на пасхальной неделе. Размышления о смерти были одной из ее добродетелей. Она делилась ими со всеми, ибо эти мысли содействовали обилию благодати, силой, которой мы трезвеем душой и подвергаем переоценке ценности нашей земной жизни. Завершая рассказ о блаженной старице Варваре, трудно поставить точку: ее святой, славный путь однажды только начался на земле, а конца ему нет. И не будет. Ибо он пролегает теперь на царских небесных твердях. Для глубокого почитания старицы, чтобы стала она нашей молитвенницей, вспомним здесь слова святого Иоанна Богослова – зрителя неизреченных откровений, когда он предстоял своей душой во граде Вечной Пасхи – Иерусалиме, видя особую честь, возданную девству: «И взглянул я, – пишет он в Откровении, – и вот. Агнец стоит на горе Сионе, и с Ним сто сорок четыре тысячи, у которых имя Отца Его написано на челах». Евангелист слышал песнь, звучавшую перед престолом: «и никто не мог научиться сей песне, кроме сих ста сорока четырех тысяч, искупленных от земли. Эти старцы суть девственники, не познавшие жен. Они идут за Агнцем, куда бы он ни пошел. Они искуплены из людей, как первенцы Богу и Агнцу, и в устах их нет лукавства: они непорочны пред престолом Божиим». Господи, упокой душу блаженной старицы Варвары, со святыми упокой! Высказывания блаженной старицы Варвары Врач – лекарь, да и молитва не мешает, и преданность Богу нужна – то и другое пусть идет вместе. Не понял – перемени лекарство. Молитесь, чтобы Господь надоумил: если не надоумит, верно, лучше для вас жить с больной головой. Помоги вам, Господи, поговеть в утешение и укрепление Сей свет вам на волю дан… Чтобы знать Бога, быть в откровении, надо иметь терпение, главное – терпение, через это открывается воля Божия. Кость праведника не сокрушится. (Господь обязательно сообщит, где мученик почил, где ссыльный погиб, чтобы с почестью их погребли.) Широкая всем дорога, а ум у каждого свой, вот и разбирайтесь… |
| Муравьев стал читать: – «И будет в последние дни… Перекуют мечи свои на орала, и копья свои – на серпы; не поднимет народ на народ меча, и не будут более учиться воевать… Тогда волк будет жить вместе с ягненком… И младенец будет играть над норою аспида… Не будут делать зла и вреда на всей святой горе Моей: ибо земля будет наполнена вéдением Господа, как воды наполняют море. И будет: прежде нежели они воззовут, Я отвечу; они еще будут говорить, и Я уже услышу. Как утешает кого-либо мать, так утешу Я вас…». – Стой, стой! Как хорошо! Не Отец, а Мать… А ведь это все так и будет? – Так и будет. – Нет, не будет, а есть! – воскликнул Бестужев. – «Да приидет Царствие Твое», это в начале, а в конце: «Яко Твое есть царствие». Есть, уже есть… А знаешь, Сережа, когда я читал «Катехизис» на Васильковской площади, была такая минута… – Знаю. – И у тебя?.. А ведь в такую минуту и умереть не страшно? – Не страшно, Миша. – Ну, читай, читай… Дай руку! Муравьев просунул руку в щель. Бестужев поцеловал ее, потом приложил к губам. Засыпал и дышал на нее, как будто и во сне целовал. Иногда вздрагивал, всхлипывал, как маленькие дети во сне, но все тише, тише и, наконец, совсем затих, заснул. Муравьев тоже задремал. Проснулся от ужасного крика. Не узнал голоса Бестужева. – Ой-ой-ой! Что это? Что это? Что это? Заткнул уши, чтобы не слышать. Но скоро все затихло. Слышался только звон желез, надеваемых на ноги, и уветливый голос Трофимова: – Сонный человек, ваше благородие, как дитя малое: всего пужается. А проснется – посмеется… Муравьев подошел к стене, отделявшей его от Голицына, и заговорил сквозь щель: – Прочли мое «Завещание»? – Прочел. – Передадите? – Передам. А помните, Муравьев, вы мне говорили, что мы чего-то главного не знаем? – Помню. – А разве не главное то, что в «Завещании»: Царь Христос на земле, как на небе? – Да, главное, но мы не знаем, как это сделать. – А пока не знаем, Россия гибнет? – Не погибнет – спасет Христос. Помолчал и прибавил шепотом: – Христос и еще Кто-то. «Кто же?» – хотел спросить Голицын и не спросил: почувствовал, что об этом нельзя спрашивать. |
| Надо давать пищу не только для души, но и для ума... А то вон как сорокалетних запугали советским прошлым, как будо-то кроме репрессий, железного занавеса и сплошного дефицита там ничего хорошего не было. А ведь это чистой воды пропаганда. Внушили уже, что только так и может быть: богатые и бедные - по другому ну никак нельзя. И главное - не пересматривать итоги приватизации, а то непременно будет война. Не верьте НИКОМУ нА слово, думайте сами - и тогда увидете, как и куда двигаться дальше. С молитвами и Богом в душе! Помощи и милости Божией всем нам. Простите! Дмитрий Трофимович 13 сентября 2014, 09:09 Замечательная статья. Мне " околосорока " и статья " про меня " . И без всякого злорадства... вижу печальное будущее для америки и западного мира. Раньше я не думал о распаде как о " катастрофе " . Мне не жаль СССР. Но мне всегда было жаль тех отношений без границ, которые позволяла строить наша, пусть и жутковатая, но общая история. У нас уже было.... было единое экономическое пространство, было общее культурное наследие, наша кровь уже перемешалась через браки в семьях. Многое потеряли, катастрофа... СЕРГЕЙ 12 сентября 2014, 17:13 КОГДА ЖЕ НАСТУПИТ МИР ВО МИРЕ?! " И будет Он судить народы, и обличит многие племена: и перекуют мечи свои на орала, и копья свои на серпы: не поднимет народ на народ меча, и не будут более учиться воевать " (Исаия 2: 4). Василий Н. 12 сентября 2014, 13:05 Добавлю еще кое-что. Поддерживаю тех, кто пишет, что нельзя отождествлять политику и народ. Неужели любовь к России невозможна без ненависти к Западу? Зачем строить национальную идею на ненависти? СЕРЕГЕЙ 12 сентября 2014, 11:06 Новый завет дан пржде всего для добросовестных людей, которых надеются на светлое будущее со Христом. Александр 12 сентября 2014, 00:04 " Шаганэ ты моя, Шаганэ ------------------ Как бы ни был красив Шираз, Он не лучше рязанских раздолий. Потому, что я с севера, что ли " . С.Есенин. Удивительно,мне тоже сорок. Но, ни десять, ни двадцать лет назад не было в моей черепной коробке умиления Европой и страсти по американской мечте. Наоборот, с глубокого детства меня жутко обижал весь этот проамериканизм. Это какая-то несусветная низость - наш замечательный, мужественный, крепкий Русский народ, переживший столько горя и потрясений, продавался за джинсы, сосиски, мерсы и прочую глупость. Пережить тяжелейшую серию войн и разруху, выстоять и не сохранить наследия наших предков. Это очень горестно. Удивительный у нас народ. Вроде одно поколение, одна страна, а дух разный. Мне как-то очень трудно любить нашу Россиию, в зависимости от матер. благ, ведь истинная любовь " долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла " . Уж лучше своя корка хлеба, чем заморский каравай. |
| Осталось проанализировать последний евангельский текст, включенный в «Бесы» : «Тут же на горе паслось большое стадо свиней; и бесы просили Его, чтобы позволил им войти в них. Он позволил им. Бесы, выйдя из человека, вошли в свиней, и бросилось стадо с крутизны в озеро и потонуло. Пастухи, видя происшедшее, побежали и рассказали в городе и в селениях. И вышли видеть происшедшее; и, придя к Иисусу, нашли человека, из которого вышли бесы, сидящего у ног Иисуса, одетого и в здравом уме; и ужаснулись. Видевшие же рассказали им, как исцелился бесновавшийся» (Лк 8, 32—36). Учитывая контекст, из которого взят этот отрывок, становится значительным в романе тот факт, что эпизод с бесноватым из Гадаринской страны следует сразу же после эпизода с успокоенной стихией, где важным является сон Христа, во время которого ученики были напуганы бурей. Подобную ситуацию представляет собой мир «Бесов» в первой части романа. Отрывок из Евангелия от Луки связывает начало с концом романа на двух уровнях, в которые вовлечены как «внутренние», так и «внешние» его участники. Читатель должен мысленно вернуться к эпиграфу именно в последней главе романа, когда все уже завершено. Это — приглашение взять ключ для прочтения, данный в самом начале, способный открыть к концу глубинные значения текста. Степан Трофимович испытывает потребность в чтении этого эпизода в конце жизни, вспоминая, однако, что «этот отрывок остался у него в памяти с детства». Используя выражение старца из «Братьев Карамазовых», можем сказать, что семя, брошенное в детстве, дало счастливые всходы именно в тот момент, когда жизнь подошла к концу: «Нужно лишь малое семя, крохотное, — говорит Зосима по поводу чтения Библии, — брось он его в душу простолюдина, и не умрет оно, будет жить в душе его во всю жизнь, таиться в нем среди мрака, среди смрада грехов его, как светлая точка, как великое напоминание» (14, 266). Метафора светлой точки многозначна и в романе «Бесы». Специфика оптического восприятия такова, что темное место едва различимо в освещенном пространстве. В темноте же, наоборот, даже самый маленький источник света заметен и привлекает внимание. То же самое происходит в жизни главных героев романа и, в особенности, того, кому Достоевский посвящает последние страницы произведения, предшествующие заключительной главе. |
| «Открой очи мои, и увижу чудеса закона Твоего. Странник я на земле; не скрывай от меня заповедей Твоих» (Псалтирь 118:18-19) Бесы Роман-классика. Наверно самый тяжелый и мрачный роман у Ф.М. Достоевского – «Бесы». Это произведение входит в школьную программу. Произведение действительно пророческое. Автор еще до революции описал страшные и мощные силы, которые через какое-то время разорвали всю страну. «Бесы» это тот роман, в который и показал все мысли и переживания автора. Хорошо описал неверность революционных учений и о той страшной силе, которую они несут. Символична при этом смерть практически всех главных героев, которая и показывает к чему ведут такие учения.В седьмой том собрания сочинений Ф. М. Достоевского вошел роман „Бесы“ с приложением главы „У Тихона“. Федор Михайлович Достоевский Собрание сочинений в пятнадцати томах Том 7. Бесы Бесы Хоть убей, следа не видно, Сбились мы, что делать нам? В поле бес нас водит, видно, Да кружит по сторонам. Сколько их, куда их гонят, Что так жалобно поют? Домового ли хоронят, Ведьму ль замуж выдают? А. Пушкин Тут на горе паслось большое стадо свиней, и они просили Его, чтобы позволил им войти в них. Он позволил им. Бесы, вышедши из человека, вошли в свиней; и бросилось стадо с крутизны в озеро и потонуло. Пастухи, увидя случившееся, побежали и рассказали в городе и по деревням. И вышли жители смотреть случившееся и, пришедши к Иисусу, нашли человека, из которого вышли бесы, сидящего у ног Иисусовых, одетого и в здравом уме, и ужаснулись. Видевшие же рассказали им, как исцелился бесновавшийся. Евангелие от Луки Глава VIII, 32-6 Часть первая Глава первая Вместо введения: несколько подробностей из биографии многочтимого Степана Трофимовича Верховенского I Приступая к описанию недавних и столь странных событий, происшедших в нашем, доселе ничем не отличавшемся городе, я принужден, по неумению моему, начать несколько издалека, а именно некоторыми биографическими подробностями о талантливом и многочтимом Степане Трофимовиче Верховенском. Пусть эти подробности послужат лишь введением к предлагаемой хронике, а самая история, которую я намерен описывать, еще впереди. |
| – Песен в честь отдельных святых мы не составляем, – ответил Козьма Трофимович. – В Писании сказано: «не дам славы Моей иному...» Значит, всё усердие мы должны прилагать к прославлению Бога, а не святых Его... – Ну, вот вы и признались, что праведников в песнях вы не прославляете, – заметил я. – Стало быть, не за чем было вам читать своего стишка. А относительно Слов Божиих: «не дам славы Моей другому».., скажу вам, что вы напрасно не прочитали этих слов в связи с другими по Библии. Там написано: «Я – Господь, это Мое имя, и не дам славы Моей иному и хвалы Моей истуканам» ( Ис.42:8 ). Если вы вдумаетесь в слова Божии, – вы поймете, что Господь не дает славы своей «истуканам», ложным богам. Поэтому и люди не должны их прославлять, наподобие язычников. – А мы разве о прославлении истуканов ведем речь? Святые угодники – это друзья Божии ( Ин.15:14 ). Еще пророк Давид говорил: «да торжествуют святые во славе, да радуются на ложах своих» ( Пс. 149, 5 ). В Новом Завете Сам Спаситель сказал про Апостолов: «и славу, которую Ты дал мне, Я дал им...» ( Ин.17:22 ). – Значит, справедливо с нашей стороны прославлять праведников – не Божеским прославлением и поклонением, а особым почитанием , свидетельствующим о нашей любви и преданности к ним, как друзьям Божиим... – Нет, мы боимся воздавать славу ангелам и людям, как бы не погрешить, – сказал Козьма Трифонович. – Вы убоялись, друзья, страха, где его нет ( Пс. 13, 5 ). Вы не проникаете умом своим в Священную Библию , оттого и трепещете. – В самом деле, что мы видим из Библии относительно прославления святых Ангелов и угодников Божиих? Вот в книге Иисуса Навина читаем: «Иисус, находясь близ Иерихона, взглянул и видит, и вот стоит пред ним человек, и в руке его обнаженный меч... Он сказал: я вождь воинства Господня... Иисус пал лицом своим на землю, и поклонился... Вождь воинства Господня сказал Иисусу: сними обувь твою с ног твоих, ибо место, на котором ты стоишь, свято...» ( Нав. 5, 13–15 ; ср.: Суд. 6, 24 ст.). Рассудите сами, Козьма Трифонович: Иисус Навин был святой муж. Он прославил своим поклонением Ангела и не согрешил. Значит, Богу не противно прославление и почитание св. Ангелов, – как царю земному не оскорбительно, когда подданные чтут его посланников, не забывая о своем царе. |
| Святой апостол Иоанн Богослов говорит: “Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем… В любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх…” ( 1Ин. 4:16,18 ). Человек сотворен по образу Божию — свободным и ответственным. Образ Божий в человеке выражается в его душе, в его свободной, творческой личности. Личное существо — это венец творения. Душа человеческая, в своем устремлении к высотам христианского совершенства, способна восприять в дар, по благодати, то, что Бог имеет по Своему естеству. Но способность любви всегда предполагает и возможный отказ от любви — в противном случае человек был бы лишен возможности стать существом совершеннейшим. Господь наш Иисус Христос никого не призывает к Себе насильно. Истинное послушание Единому Богу — это дар Божий человеку, обладающему свободой воли, свободой выбора. Это не смирение забитой овцы, а, основанное на взаимной любви, добровольное стремление человека к богоуподоблению. Человеческое произволение всегда испытывается скорбями и искушениями, которые являются средством нравственного совершенствования христиан. Сам Сын Человеческий, Господь наш Иисус Христос “возведен был Духом в пустыню, для искушения от диавола” ( Мф. 4:1 ). Скорби и искушения, попускаемые Промыслом Божиим от мира, плоти и диавола, признаются Священным Писанием, святыми отцами величайшим даром Божиим. Они попускаются не только через то, что бедственно и болезненно, но и через то, по-земному весьма радостно и приятно. Причем последние, о которых не упомянуто в так называемом завещании, являются наиболее тяжкими и опасными. При этом всегда надо помнить слова святого апостола Иакова: “В искушении никто не говори: Бог меня искушает; потому что Бог не искушается злом и Сам не искушает никого” ( Иак. 1:13 ). Не вяжется со словами Святого Евангелия словосочетание “От Меня это было”… По мнению составителей книги, изданной Братством святителя Алексия, неканонический текст, выдаваемый ими за духовное завещание старца иеросхимонаха Серафима Вырицкого , “должен стать постоянным чтением для каждого православного”. По учению Матери Церкви, постоянным чтением для каждого православного должны стать Святое Евангелие, Псалтирь и святоотеческие творения. |
| Лидия Валерьяновна молча здоровается со всеми. Иван Трофимович . Здравствуйте, оратор. (К Татъяне Павловне.) Здравствуйте, голубушка. (К Вассо.) Здравствуйте, Таракан. (Садится в кресло и обтирается платком.) Уф. И погода, голубчики вы мои... Как из сита сеет... Осень, Бог с ней, – будь она неладна... Осень, дружочки... Татьяна Павловна . Во-первых, вот что: обедать будете? Иван Трофимович . Будем. Татьяна Павловна . Андрей сегодня зачем-то стерлядей купил. Иван Трофимович . Великолепно. Татьяна Павловна . Вам как? Иван Трофимович (делает рукой жест). Колечком. Татьяна Павловна (к Лидии Валерьяновне). А вам? Лидия Валерьяновна . Всё равно... Андрей Евгеньевич вернулся? Татьяна Павловна . Нет ещё. Иван Трофимович . Значит, дело в шляпе. Татьяна Павловна . Почему вы думаете? Иван Трофимович . Если отказ – разговор тогда короток: честь, мол, имею кланяться. А коли сей туз допустил нашего Демосфена два часа речи говорить – значит, пиши пропало – раскошеливайся. Татьяна Павловна (смотрит на часы). Да, его нет около двух часов. Я всё утро работала и не заметила, как прошло время. Так вам колечком? А вы, Лидия Валерьяновна, с нами уху будете есть? (Лидия Валерьяновна молча кивает головой.) Я сейчас. (Уходит.) Сергей Прокопенко . Если Андрей Евгеньевич не достанет денег, это будет свидетельствовать о полнейшем вырождении буржуазного общества. Люди бросают десятки тысяч на француженок, на кутежи – и чтобы не нашлось ни одного, кто бы поддержал дело, в котором может быть спасение родины, – это… это… свинство. Иван Трофимович . Да, голубчики мои, дело хорошее, дело хорошее. Сергей Прокопенко (останавливаясь против Ивана Трофимовича). Да если бы вы были настоящий человек, а не толстяк – вы бы денег достали. Иван Трофимович . Я? Откуда же у меня, голубчик? Сергей Прокопенко (свирепо). Из земства бы взяли. Кассу растратили бы. Иван Трофимович (смеётся). Экий вы – выдумаете. И меня бы, голубчика, сослали куда Макар телят не гоняет. И денежки бы у вас отобрали. Сергей Прокопенко . Лидия Валерьяновна, вы, если захотите, всё можете. Чудо совершить можете. Вы можете всякому приказать, не возвышая голоса, и вас послушают. Свершите чудо. |
| — И то дело, — сказал Трофимов, отпуская руку майора, — дело говоришь. Давайте его обратно. Он пусть постоит. А стул майору. — Трофимов уселся на свое место. Сел и майор. — Значит, запишем, — запел своим несколько гнусавым голосом Трофимов, кладя перед собой чистый лист бумаги. — Мы, нижеподписавшиеся. Как ваши фамилии, товарищи? Надзиратели назвали себя. — Так и запишем, — продолжал Трофимов, — .мы составили настоящий акт в том, что обвиняемый — значит, ты, — кивнул он на меня, — оскорбил майора Горшкова, вошедшего в следственный кабинет во время допроса, заявив, что его, то есть майора, следовало выгнать из органов, исключить из партии и расстрелять вместе с Ежовым и другими его подручными палачами. Я правильно записал ваше высказывание? — Да, я так сказал, надо было его еще тогда выгнать, исключить и расстрелять. — Слыхали, товарищи? — вскинулся майор. — Нет, вы слышали, что говорит этот разоблаченный враг в отношении старого сотрудника органов?! Все так и запиши, товарищ Трофимов. — Я все так и записал. После этого, — продолжал произносить записанное Трофимов, — обвиняемый схватил стул с целью пришибить майора, как собаку. Однако был обезврежен вбежавшими сотрудниками тюрьмы. Все правильно? — Добавь, добавь — майор стал тыкать пальцем в протокол — пришибить майора, как собаку, то есть убить. — Вы записали не точно, — сказал я. — Во-первых, вы не указали, что майор, который не знает ни меня, ни моего дела, и, значит, совершенно необоснованно, меня оскорбил. Назвал меня негодяем и врагом. — А кто же ты, как не враг, если ты арестован?! — стукнул по столу майор. — Так и запиши, товарищ Трофимов, что я назвал его врагом. Не отрекаюсь. — Прошу указать также, что я поднял стул в целях обороны, так как майор пытался накинуться на меня, но был вами удержан за руку. Тем не менее, он швырнул в меня пресс-папье. Вот оно, до сих пор у стенки лежит. — Ну что ж, что было — то было, — сказал Трофимов. — Я разглядел промелькнувшую на его лице хитроватую улыбку. — Значит, так: обвиняемый утверждает, что поднял стул с целью обороны, увидев, что майор хотел его ударить, но был остановлен следователем капитаном Трофимовым. Так, майор? Правильно записано? — Так, — сказал тот, помрачнев. — Только напиши, что я хотел его ударить за оскорбление. |
| Все усаживаются. Лопахин. Наш вечный студент все с барышнями ходит. Трофимов. Не ваше дело. Лопахин. Ему пятьдесят лет скоро, а он все еще студент. Трофимов. Оставьте ваши дурацкие шутки. Лопахин. Что же ты, чудак, сердишься? Трофимов. А ты не приставай. Лопахин (смеется) . Позвольте вас спросить, как вы обо мне понимаете? Трофимов. Я, Ермолай Алексеич, так понимаю: вы богатый человек, будете скоро миллионером. Вот как в смысле обмена веществ нужен хищный зверь, который съедает все, что попадается ему на пути, так и ты нужен. Все смеются. Варя. Вы, Петя, расскажите лучше о планетах. Любовь Андреевна. Нет, давайте продолжим вчерашний разговор. Трофимов. О чем это? Гаев. О гордом человеке. Трофимов. Мы вчера говорили долго, но ни к чему не пришли. В гордом человеке, в вашем смысле, есть что-то мистическое. Быть может, вы и правы по-своему, но если рассуждать попросту, без затей, то какая там гордость, есть ли в ней смысл, если человек физиологически устроен неважно, если в своем громадном большинстве он груб, неумен, глубоко несчастлив. Надо перестать восхищаться собой. Надо бы только работать. Гаев. Все равно умрешь. Трофимов. Кто знает? И что значит — умрешь? Быть может, у человека сто чувств и со смертью погибают только пять, известных нам, а остальные девяносто пять остаются живы. Любовь Андреевна. Какой вы умный, Петя!.. Лопахин (иронически) . Страсть! Трофимов. Человечество идет вперед, совершенствуя свои силы. Все, что недосягаемо для него теперь, когда-нибудь станет близким, понятным, только вот надо работать, помогать всеми силами тем, кто ищет истину. У нас, в России, работают пока очень немногие. Громадное большинство той интеллигенции, какую я знаю, ничего не ищет, ничего не делает и к труду пока не способно. Называют себя интеллигенцией, а прислуге говорят «ты», с мужиками обращаются, как с животными, учатся плохо, серьезно ничего не читают, ровно ничего не делают, о науках только говорят, в искусстве понимают мало. Все серьезны, у всех строгие лица, все говорят только о важном, философствуют, а между тем у всех на глазах рабочие едят отвратительно, спят без подушек, по тридцати, по сорока в одной комнате, везде клопы, смрад, сырость, нравственная нечистота… И, очевидно, все хорошие разговоры у нас для того только, чтобы отвести глаза себе и другим. Укажите мне, где у нас ясли, о которых говорят так много и часто, где читальни? О них только в романах пишут, на деле же их нет совсем. Есть только грязь, пошлость, азиатчина… Я боюсь и не люблю очень серьезных физиономий, боюсь серьезных разговоров. Лучше помолчим! |
|
|
