| И пусть все уверуют в Бога отца моего Такла-Хайманота». И пошел указ и царское изречение по всем странам дамотскнм. И сказал Маталомэ отцу нашему святому Такла-Хайманоту: «встань и крести меня во имя Бога твоего». И встал отец наш Такла-Хайманот, освятил воду и крестил его во имя Отца и Сына и Святого Духа, с его воинством, и было число крестившихся в тот день 12099 душ. И сказал отец наш святой Такла-Хайманот Моталомэ: «да будет имя тебе Фесха-Сион, как обещал я тебе прежде». И потом прибавил: «не ешь ничего, пока не приобщишься Св. Таин». Он не мог тогда совершить литургии, ибо заходило солнце, и Маталомэ провел ночь, не едя ничего. На другой день позвал отец наш святой Такла-Хайманот иереев и сказал им: «унес ли царь табот, когда брал вас в плен?» Они сказали: «да, унес». И послал он к царю, чтобы тот прислал ему табот, который он унес, как добычу из под его изголовья. И прислал он (его), и отец наш святой посмотрел на этот табот и нашел изображение у надписи: «табот во имя Иисуса Христа». Он перевернул на другую сторону и увидал: «этот табот – Абреха и Ацбеха, царей Эфиопских, и освящен рукою аввы Салама-Просветителя». Увидав это, отец наш свято Такла-Хайманот плакал и говорил: «как поступить мне, Господи, с этим таботом, который был в доме нечистых, и как учредить мне тело Твое святое и кровь Твою честную? И освятить ли мне вторично то, что освящено устами хнтрополита?» И когда он так говорил и сильно плакал, явился голос с неба: «не плачь, возлюбленный мой, Такла-Хайманот! Разве не Я послал тебя разрушать идолы, поставлять иереев и диаконов и освящать таботы? И теперь ты не страшись; освяти табот, ибо сделал Я тебя, подобно Мне, светом мира в этой стране мрака не так, как других архиереев, которых поставляют патриархи; тебя Я поставил устами Моими, дав власть». Так сказав, голос умолк, а отец наш святой Такла-Хайманот, услыхав это, думал некоторое время, говоря: «разве может быть освящение табота и поставление священников без помазания миром? Что делать мне убогому без мира». |
| Последнее толкование названия, «ведро аввы Матаы Либаноса», не невозможно, так как аббиссины этому преподобному приписывают чудо: он ударил в скалу и извел из неё воду. Но первое объяснение, «столп аввы Матаы Либапоса», конечно весьма просто и совершенно естественно. Положение этого «abba Libânos», называемого также «Матъ» (3. тыр) в абиссинской агиологии довольно неопределенное: к девяти святым его видимо не причисляют, но склонны считать современником их. Исторически интересно то, что абиссинские предания все монашество Эфиопии возводят к двум корням: к авве Замикаелю Арагави, старейшему из девяти святых (в происходящих от него генерациях значится и Такла-Хайманот), и к авве Матаы Либаносу (к этой ветви принадлежит и Евостатевос). 12 Строфа в честь его: «Совершенно монашество, «Благоуханна святыня «(аввы) Иясус-Моа «Никогда не входило «Слово праздное во уста его. «Счетом 50 лет не лежал он на боку своем. «Ароматом райским отзывает (=olem) благоухание его». Иясус-Моа – несомненно magnum nomen из древней истории эфиопской церкви, и вопрос об отношении его к Такла-Хайманот интересует «рождения монахов». а) Позднейшие памятники этого рода (па амхарском языке) храбро уверяют, что (один и из преемников Замикаеля Арагави, игумен дабрадаммоский) «абба Йоханни произвел в монахи, amanakasa, абуна Такла-Хайманот, абуна же Такла-Хайманот – (авву) Иясус-Моа». б) Другие просто утверждают, что абба Йоханни родил Иясус-Моа хайкского, Ыбна-Санбат, Даныеля, Арсальйона, Такла-Хайманот. в) Третьи представляют дело хитрее. К абба Йохани прибыл Иясус-Моа и, получив от руки его монашество, возвратился в землю хайкскую и здесь соделался отцем мпогих монахов. Сам абуна Такла-Хайманот получил от Иясус-Моа что-то в роде рясофора (lbsa harâ, vestem militis), затем отправился в Дабра-Даммо и от аввы Йоханни получил схиму и кукуль. Когда на обратном пути его увидел в этом одеянии Иясус-Моа, то сказал ему: «после сего будь моим аввою, дай мне схиму и кукуль». Й он дал ему. – Историческая действительность, с которою эта легенда считается, состоит в том, что напр. |
| Глава 101 126 . Пришел один отрок, чтобы сесть под сень отца нашего святого Такла-Хайманота. Придя к ученикам его, он просил их сказать о себе отцу нашему святому Такла-Хайманоту. Те сидели, занимаясь своим рукоделием и сказали ему: «обожди немного, пока мы доложим отцу нашему», и возвратившись, забыли о нем. В полночь сказал святой Такла-Хайманот ученикам своим: «почему вы забыли об отроке, который пришел ко мне, и не доложили мне об его приходе?» И выйдя, они нашли этого отрока благополучным там, где оставили его накануне, и ввели к отцу нашему святому Такла-Хайманоту. Когда тот увидал его, полюбил его весьма и, спустя немного, облек его одеянием монашества. И он был соревнователем его подвигов и шел по пути его. Отрок, о котором мы говорим – отец наш Филипп. Глава 112 127 . Ученики его поступили по его повелению и посадили отца нашего Филиппа на седалище отца нашего святого Такла-Хайманот. И пустыня получила благодать сию, ибо на ней явилось величие праведности отца нашего Такла-Хайманота, и из нее вышло 12 пастырей христианских, которые управили путь слова истины и умножили учение веры, и проповедовали в многих странах. Они родили верных, подобных агнцам и стадо доброе, умножавшееся на пажитях их и пасшееся добре на лугах их. И сделали они землю Шоа увенчанной верой. И сей отец наш Филипп был им глава апостольский по повелению митрополита в по повелению царя. И посему заповедал он кадить гроб отца их по очереди, и они творили память его любовью, собравшись из стран своих. И пастырь нам иной не был поставлен во всех областях Шоа и Дамота, который не был из дома отца нашего святого Такла-Хайманота. Так было установлено заклятием во дни отца нашего Филиппа архипастыря. Сам он, украсив сан свой деянием и верой, сделался мучеником за Христа, в напастях, бичевании, узах и изгнании, пока он не почил там, куда был изгнан»... То, что мы привели из жития Такла-Хайманота, прежде всего опровергает заключение, которое можно сделать на основании слов Conti Rossini 128 , о том, что в пересказе Альмейды нет ничего о гонениях при Амда-Сионе, об отсутствии упоминания о нем и в дабра-либаносской редакции вообще: этот текст представляет по отношению к полному житию Филиппа то же, что синаксарные сказания к соответствующим пространным. Мы находим здесь только, как нечто новое, заметки о просветительной деятельности мамхеров, поставленных вместе с Филипом и о „заклятии“, объявившем монополию такла-хайманотовского устава в Шоа и Дамоте. Это крайне интересные подробности. |
| Таким образом родословие Абия-Эгзиэ выпускает три члена и переставляет один (Адхани). Само собой разумеется. что нам нечего искать точности и даже простой достоверности в данных, относящихся к аксумским и ближайшим к ним временам. Сама краткость родословий и малое количество поколений характерно, и указывает, с одной стороны, на скудость преданий, с другой – я думаю, на перерыв его во время смут. Монастыри так же не сохранили непрерывной традиции, как и светские историки. Уже во поводу Такла-Хайманота нам приходилось говорить об этом; в настоящем случае также бросается в глаза несообразность данных генеалогий с действительной хронологией. Одиннадцатым от Ливания Евстафий едва ли мог быть: тогда пришлось бы считать монашеское поколение более, чем в 50 лет. Если оставить без внимания пропуск трех членов в родословии наших подвижников, то Ираклид окажется современником Евстафия, а Абия-Эгзиэ – Такла-Хайманота. Последнее согласно и с генеалогией этого подвижника, в которой от него до Арагави вверх насчитывается приблизительно столько же монашеских поколений 121 . Интересна заметка нашего родословия о том, что шестой потомок Ираклида жил во время нашествия Граня. Последнее постигло Эфиопское царство во второй четверти XVI-ro века; кладя обычно по три поколения на столетие, мы при шести поколениях как раз придем к XIV веку – времени жизни Евстафия. Впрочем, судя по последним 19 родам генеалогий, доходящим вероятно до конца XVIII в., поколения считались значительно меньше. Может быть и при счете их от Ираклида до Амха-Селясэ были такие же пропуски, как и в первой частя генеалогии, относящейся к древнему периоду. Если таким образом Абия-Эгзиэ может считаться современником Такла-Хайманота, то не был ли Мадханина-Эгзиэ из Шоа, упоминаемый на f. 54 его жития тожествен с одноименным учеником Такла-Хаймапота, основателем Банкуальской обители? Решение этого вопроса зависит отчасти оттого, в каком отношении земля Мараба стоит к Банкуалю. Обе метности находились в Тигре. Не был ли также, авва Назарий, областью которого названа Куалкуала leu f. 50, тожествен с одним из 12 мамхеров Бацалота-Микаэля, упоминаемым как увидим ниже, в житии Аарона? |
| В Гибе И. разгромил племена галласов и освободил из плена христиан. Он также выбрал и утвердил наместника обл. Эннарья, к-рая с XIII в. считалась отдельным «царством» омотоязычных племен и была частично христианизирована. В правление И. впервые после ликвидации иезуитских миссий в Эфиопии (1632) активизировались ее контакты с католическим Западом. В 1699-1700 гг. при дворе И. в Гондаре жил французский врач Ш. Ж. Понсе, который лечил царя и должен был убедить его завязать дипломатические отношения с Францией и допустить в страну католич. миссионеров. Обе цели были выполнены: вместе с Понсе во Францию был отправлен посол с письмом от И. к Людовику XIV, а незадолго до этого Римский папа Иннокентий XII (1691-1700) направил в Эфиопию францисканскую миссию с посланием И. Царь ответил его преемнику Клименту XI письмом (в целях конспирации на араб. языке) с признанием правоверия Римско-католической Церкви, хотя вряд ли имел серьезное намерение принять унию. Понсе оставил воспоминания об И. и о своем пребывании в Эфиопии (впервые изд. в Париже в 1704). Весной 1705 г. И. заболел и удалился на о-в Антония на оз. Тана, назначив своего сына и наследника Такла Хайманота бехт-вададом. Опасаясь, как бы И. не объявил наследником одного из сыновей своей недавно умершей любимой наложницы Кэддэста Крэстос, мать Такла Хайманота Малакотавит организовала заговор. В февр. 1706 г. Такла Хайманот был неожиданно вызван к царю, но заговорщики убедили его не ехать и немедленно возвели на трон. 8 марта сын выступил в поход против отца, но тот вновь заболел и 16 марта отрекся от престола. Свергнутый монарх был заключен во дворце на о-ве Чыкла-Мэнзо на оз. Тана. Спустя неск. месяцев, опасаясь, что сторонники И. из Годжама могут его освободить и вернуть на престол, брат Малакотавит Павел и его сообщник Дэрмэн с воинами прибыли на остров, расстреляли И. и бросили его тело в костер. Священники и монахи похоронили останки И. в фамильной усыпальнице на о-ве Мэцраха. В 1708 г. отцеубийца Такла Хайманот I, прозванный в народе Проклятым, был убит. По приказу нового царя - Феофила (1708-1711), брата И., во 2-ю годовщину его гибели Малакотавит, Павел, Дэрмэн и убийца Такла Хайманота были казнены. Пространную хронику правления И. начал составлять придворный историограф Хаварья Крэстос. 4 мая 1700 г. он погиб от рук галласов, разгромивших царское войско, и его должность занял придворный свящ. За-Вальда Марьям. Во время похода 1704 г. За-Вальда был отослан из стана, и события похода фиксировал один из младших писцов. Последние 2 года правления И. освещены лишь в соответствующих разделах кратких хроник ( Basset. 1881; B é guinot. 1901; Perruchon. 1901; Raineri. 1992). Известно также пространное Житие И. ( Conti Rossini. 1942). И.- 1-й эфиоп. монарх, описания печати к-рого в источниках и даже ее оттиск сохранились. |
| Больше мы находим об этом царе в житии его современника, известного преподобного Самуила Вальдебского или, как его иначе называют „иже от пустыни Вали“ (Za-gadäma Wäli). Житие этого святого имеется в пространной редакции в рукописи 136 парижской Национальной Библиотеки, где занимает ff. 45 – 95 168 . Какому из многих Самуилов посвящена рукопись 32 коллекции d’Abbadie, обозначенная в каталоге, как „Vie de Saint Samuel“ – неизвестно 169 . Кроме того во всех, по-видимому, списках синаксаря имеется под 12 тахсаса (8 декабря) довольно обстоятельное сказание о Самуиле Вальдебском. Парижская рукопись, первая часть которой содержит житие Такла-Хайманота по вальдебской редакции и уже издана, как мы говорили, Conti Rossini, представляет интерес, как второй по древности из известных нам агиологических памятников письменности. Относясь несомненно к XV веку, она немного моложе времени жизни Самуила и обязана своим происхождением ближайшим ученикам его. Conti Rossini находит даже возможным предполагать в ней автограф. Написано житие Самуила тем же Такла-Сионом, что и первая част рукописи и по поручению того же Такла-Иясуса, которого списатель называет „абуна“, и который, вероятно, был настоятелем вальдебским. Себя Такла-Сион называет „убогим сыном аввы Самуила, иже от пустыни Вальдеба“. Стиль жития, подлежащего нашему рассмотрению, такой же, как и жития Такла-Хайманота: он отличается краткостью, скуп на отступления, библейские цитаты, но местами, особенно после повествования о выдающихся событиях, автор позволяет себе делать вставки в несколько строк риторических вирш. Иногда он говорит от имени святого, ведя повествование в первом лице (напр. о поклонении ему зверей, f. 49 сл., о восхищении на небеса перед кончиной, f. 87 и след.), или передавая рассказ со слов его ближайшего ученика За-Руфааля (f. 52), добавляя, что святой заповедал последнему не открывать его чудеса до его смерти. Что касается парижской рукописи жития, то вполне исправной ее назвать нельзя; есть описки и пропуски. |
| Возвышение Такла-Хайманота митрополитом, конечно, принадлежит к числу позднейших домыслов. Едва-ли мог даже коптский архиерей давать полномочия, которые идут в разрез со всеми основными каноническими правилами, тем более, что лика-кахнатство и теперь их не имеет; к тому же в то время жизни святого, к которому относит этот рассказ житие, он еще был молод и ничем крупным пока себя не заявил. Здесь у нас, я думаю, одна из легенд, создавшихся для возвеличения дабра-либаносского настоятельства и сана эчегге. То, что произошло естественным путем, благодаря просветительной роли обители и ее многочисленным колониям, объяснили чудесным избранничеством основателя, указом духовной власти и Божиим повелением, прибавив и то, чего на самом деле не могло быть – епископские функции. Эта тенденция проглядывает и ниже в том же житии, а также, как мы увидим ниже, в житии Филиппа, ученика Такла-Хайманота. Характерна ее передача у Альмейды 100 . Здесь мы не находим именно того, что наиболее неудобоприемлемо с канонической точки зрения: говорится только о власти сокрушать идолы, изгонять демонов и обращать в христианство ; нет ничего о праве поставлять священников и освящать антиминсы; „fe como vigario geral seu cm toda o terra de Xaoa“ представляет простой перевод места о ликахнатстве и не является иносказанием об епископских функциях. По-видимому автор, заинтересованный в том, чтобы удержать Такла-Хайманота в будущих униатских святцах (что действительно и случилось), умолчал о тех подробностях, которые не могли не шокировать со вселенской точки зрения. Свои необычайные полномочия Такла-Хайманоту пришлось применить скоро. После обращения Моталомэ, рассказанного в общем сходно с вальдебскнм житием, но с большими подробностями (ff. 43–55; сарр. 46 – 62) парижская рукопись говорит об организации церкви в Дамоте таким образом: Глава 59. Повелел царь, чтобы вышел указ: «всякий в моем царстве, будь это князь (makwauen), или вельможа (masfcn), бедный или богатый, который будет поклоняться идолам и принимать волхвов в своем доме, будет лишен имущества, осужден на смерть и брошен в ров Тома Герар (Toma-G-erür), и умрет там злой смертью . |
| К сожалению, мы пока не в состоянии вполне оценить известия об отношениях Такла-Хайманота к этому монаху: житие Бацалота-Микаэля находится в коллекции d’Aббaдu 109 и нам неизвестно. То, что мы знаем об этом святом из ниже помещаемых житий Аарона и Евстафия, выставляет его старейшим монахом Эфиопии, стоящим во главе протеста против беззаконий Амда-Сиона. Если это так, то он должен был обладать редким долголетием. Житие Иясус-Моа нам также неизвестно, в сииаксаре нет даже простого упоминания об этом, несомненно важном святом. Несмотря на такую шаткую хронологическую основу, жития Такла-Хайманота дают нам не мало положительных сведений. Ученые уже оценили то, что оно говорит о политическом и религиозном состоянии южной Абиссинии в это переходное время Загвеев. Большей частью Шоа владеет неверный Моталме 110 , в части Дамота сидит подчиненный ему Карара (Кафара?) – Ведем, вторая часть имени которого попадается в царских списках (м. пр. сын Дельнаода, т. е. современник Загвеев – Махбара-Ведем), хотя по дабра-либаносской редакции „Моталомэ, сын Эсладанэ (имя матери) царил по воле своей над всеми областями Дамота и над всеми областями Шоа до границы Амхары, где великая река, именуемая Джама“ (cod. Par. 137, f. 8 v.). Вальдебское житие выводит его из „царства Загвеев“. Страна была весьма мало просвещена христианством: всюду были волхвы и священные деревья. Такла-Хайманот продолжает дело девяти преподобных просветителей северной Абиссинии в южной части страны: он истребляет языческие культы и крестит народ массами. Вообще жития с особенной любовью останавливаются на его просветительной деятельности; синаксарь даже прямо ставит его и генеалогически в связь с первыми проповедниками христианства в Эфиопии, а дабра-либаносское житие приводить его полную генеалогию от первосвященников Садока и Азарии; последний со своими потомками выставляется проповедником в Абиссинии Моисеева закона. У одного из них Эмбарима живут апостолы Эфиопии – Фрументий и Сидрак, крестят его и даже делают епископом. Ряд его потомков обращает целые области Эфиопии: Тигре, Амхару, Ангот, Валаку, Марахбет, Манз, Гуну. Такла-Хайманоту оставалось крестить Шоа, Дамот, Катату. Крайне характерно это стремление авторов житий подчеркнуть апостольство святого. В том, что оно было, мы не имеем права сомневаться, зная, как медленно проникало христианство в глубь страны и как оно местами было непрочно и подвержено вредным влияниям. Важно указание на культ деревьев, который действительно господствовал и до сих пор местами процветает в этих областях 111 . В области Зёма Такла-Хайманоту приходится бороться с волхвами; ниже мы увидим, что уроженец этой местности Филипп также еще мальчиком побеждает их. – Дабра-либаносское житие вызывает также иногда и имена божества, которым поклонялись в это время шоанцы. |
| Они сказали ему: «откуда ты?» Он ответил: «из Шоа, из той области, которая называется Герарья (Gßrärjä)». Они сказали: «знаешь ли ты Такла-Хайманота!» Он ответил: «да, знаю, ибо это – мой отец». Они спросили: «ходил ли ты ко гробу его?» Он ответил: «да, ходил». Они встали, поклонились ему и стали лизать персть ног его и целовать его руки. Воин спросил их: «почему вы это делаете, господа мои?» Они ответили: «мы знаем». И снова спросили его: «приобщался ли ты Св. Таин на месте мощей Такла-Хайманота?» Он сказал: «нет». Они сказали: «разве ты не безумен, что не приобщался у гроба святого; истину говорим тебе, мы слышали из уст Спасителя нашего: «всякий, кто приобщится Св. Таин на месте мощей его, не присужден, и кто будет погребен в нем, не погибнет во век“. И мы видим постоянно, как сходит туда Дух Святой во время рядовых служб, особенно же во время литургии и помазует сладостным благовонием приближающихся к нему. И не отступает Дух Божий от него ни днем, ни ночью, простертый над ним, как светоносное облако. И так будет всегда. Блажен живущий в нем и стоящий у врат его, блажен погребенный в нем и полагающийся на его помощь. Нет спасения для мужей шоанских без помощи молитв Такла-Хайманота». И говорили они ему сокровенное, чего мы не можем записать, и сказав, сокрылись от него. Подобно этому мы представили бы много свидетелей величия и славы места мощей отца нашего святого Такла-Хайманота, но мы оставим это, чтобы не быть длинными, ибо сказано: „при устех двою или трех свидетелей станет всяк глагол» ( 2Кор. 13,1 ). Такие легенды слагались в знаменитой обители. Конечно их бесполезно искать в вальдебской редакции несмотря даже на то, что монахи „пустыни Вали“ приводятся дважды в свидетели. Но слава обители опиралась не на одни подобного рода легенды: еще более осязательно свидетельствовало о ней широкое распространение дабра-либаносского устава и непрерывность преемства в течение веков. И вот житие завершается „родословием отцов наших монахов“. Эти родословия такла-хаймановского братства имеются в различных редакциях и неоднократно были предметом интереса со стороны ученых. |
| «Все это – ради чести царства». «И после того, как воцарился сын его, Ба-ыда-Марьям, сказал акабе-саат Амха-Цыйон всей знати (таъаупа) эфиопской, стоя пред престолом высоким: «Глас царя нашего Зар’а-Якоб, глаголющ сице: царь – Ба-ыда-Марям., не по моему хотению, но повелел мне Господь, да воцарю над вами именно его, о люди эфиопские! Так говорил пред своею кончиною государь мои Зар’а-Якоб, как я послушествую пред ангелы и человеки; а если я солгал, послух мой – Дух Святый». – Такой пост, разумеется, мог открыть путь к самому широкому влиянию на ныгуса, а следовательно и на государственные дела Абиссинии. Но, в конце концов, чисто духовный авторитет ычаге оказался наиболее прочным, и абуна Иясус-Моа, выбрав звание акабе-саат «в наследие» «чадам своим», просчитался... Опасность таилась в этой постоянной близости к лицу ныгуса: это «обереганье часа» могло показаться стеснительною нравственною опекою над личностью самого государя. (Припомним аналогичное явление: разве византийские императоры очень любили тех вселенских патриархов, которые совершенно серьезно практиковали свое «право печалования»?) И преемники Йыкуно-Амлакъ, чтобы ограничить значение акабе-саат, резонно передали это звание «в род ин», который, пользуясь этою честию не по праву, не по завету клятвенному, а по самодержавной милости ныгусов, будет доволен и тем объемом влияния, какой отводила им воля самого государя. – В XIII–XV вв. пост акабе-саат был важнее, чем звание ычаге, и естественно было думать, что абуна Иясусъ-Моа «родил» игумена дабралибаноского Такла-Хайманот. Но взаимное отношение этих должностей в XVI в. было уже совсем не то, и казалось «невместным», чтобы абуна Такла-Хайманот был сыном аввы хайкского; и легенда пытается установить более сообразную с изменившимися отношениями «генеалогию монахов» и провозглашает авву хайкского то братом, а то и сыном славного главы отцев абуна Такла-Хаймонот – А тот факт, (ср. выше прим. 10), что оба синаксаря, описанные Дилльманном и Зотанбером, и богослужебные книги codd. |
|
|
