| Начиная с сер. XVI в. образ М.-воина часто включали в программу церковных росписей, как правило размещая среди фигур на гранях столбов. В Спасо-Преображенском соборе Спасского мон-ря в Ярославле (1563/64) он представлен на сев.-зап. столбе в среднем ярусе как юный воин в доспехах и в плаще; он опирается на меч в правой руке, в левой копье, украшенное прапором (см.: Анкудинова, Мельник. 2002. Ил. на с. 71. С. 100. Табл. 12). В росписи Смоленского собора Новодевичьего мон-ря (1598) святой написан в нижнем ярусе на сев. грани юго-вост. столба (по мнению Л. С. Ретковской, это образ мч. Меркурия Смоленского) - он юный и безбородый, вооружен копьем, мечом и небольшим 8-гранным щитом за левым плечом. В том же соборе М. в доспехах, с копьем изображен в паре с вмч. Феодором Тироном на сев. стене в откосе окна (нижний ряд, среднее окно, вост. откос; живопись поздняя). В росписи 1652-1666 гг. Архангельского собора Московского Кремля, повторяющей программу и рисунок росписи 1564/65 г., фигура М. находится на юго-зап. столбе, на юж. грани в 3-м ярусе, над образом мч. Христофора; М. молод, безбород, в воинских доспехах, в правой руке держит крест, в левой - меч, за левым плечом - щит. Изображение М. нередко встречается на столбах и в оконных откосах в росписи храмов 2-й пол. XVII в., ориентированной на Кремлевские соборы Москвы. В Успенском соборе в Ростове (1659, 1670-1671) М. представлен в 3-м ярусе сверху на зап. грани юго-вост. столба ( Никитина. 2015. С. 304. Табл. 9 Б. 11). Если в визант. искусстве М. изображали часто в паре или рядом с мч. Прокопием Кесарийским, в поствизантийском - с вмч. Иаковом Персянином, то в рус. традиции встречаются разнообразные варианты расположения святых на столбах соборов: напр., М. представлен вместе с мч. Мардонием Никомидийским во 2-м ярусе на сев. грани юго-зап. столба в росписи Троицкого собора Ипатиевского мон-ря (1685, артель под рук. Гурия Никитина). Образ М. включен в роспись: Троицкого собора Спасо-Иаковлевского Димитриева мон-ря в Ростове (1689) - в 1-м ярусе на зап. грани сев. столба (Там же. С. 423. Табл. 8. 11А); ц. ап. Иоанна Богослова в Ростове (1683) - в оконном откосе юж. окна верхнего света на зап. стене (см.: Там же. С. 375. Табл. 8. 92); Успенского собора Троице-Сергиевой лавры (1684) - в зап. откосе зап. окна верхнего света на юж. стене (Там же. С. 390. Табл. 7. 51). |
| В пространной редакции Пролога, созданной на Руси в кон. XII в., память М. и его учеников была незначительно переработана без обращения к греч. оригиналу (древнейший список - РГАДА. Тип. 164, 1-я пол. XIV в.): ученики М. - Еворий поп и Севой диакон; местом епископского служения М. назван «град Еддигон», а Мисфофарь «цесарский» стал цесаревичем. Эта проложная память вошла в состав ВМЧ митр. Макария под 13 нояб. (ВМЧ. Ноябрь. Дни 13-15. Стб. 886). Еще один слав. перевод сказания о М. из греч. Минеи был выполнен при создании южнослав. книжниками стишного Пролога в XIV в. и находится здесь, как и в Минее, под 10 нояб. ( Петков, Спасова. Стиш. Пролог. Т. 3. С. 36-39). Перевод буквальный, повторяет все сведения Минеи (в т. ч. искажения, напр., о рукоположении М. еп. Геннадием, а не Гадиабом). В состав ВМЧ это сказание из стишного Пролога не включено ни под 10, ни под 13 нояб. В Четьях-Минеях свт. Димитрия , митр. Ростовского, память М. также не значится ( Димитрий Ростовский, свт. Книга житий святых. К., 1764. Кн. 1). В то же время в «Житиях святых, на русском языке изложенных по руководству Четьих-Миней свт. Димитрия Ростовского» под 10 нояб. находится сказание на основе греч. Минеи с добавлением сведений из сир. Мученичества (с более правильной транскрипцией имен и т. п.). Л. В. Прокопенко Иконография Одно из редких изображений М. помещено на миниатюре из Минология имп. Василия II (Vat. gr. 1613. P. 179, 1-я четв. XI в.) - седовласый епископ, в фелони, с омофором, воздевая молитвенно руки (орант), падает от вонзенного ему в грудь палачом меча. Тут же, слева, показана мученическая кончина 2 учеников М., которых забивают дубинами; один из них молод, безбород, в диаконском стихаре, др.- темноволосый молодой человек с короткой бородой, в хитоне и гиматии. В греч. и рус. иконописных подлинниках имя святого упоминается под 10 нояб. со скупой информацией о том, что М. пострадал «с двоими учениками за Христа» (см. напр., Филимонов. Иконописный подлинник. С. 189). Рекомендации к описанию его облика появляются только в составленном акад. В. Д. Фартусовым «Руководстве к писанию икон» (1903. С. 70-71): «...типа персидского. В подлинниках не сказано о подобии его; по описанию же жития его не видно, стар он или молод,- поэтому лучше писать его почтенных лет, с проседью, со средней величины бородой; в фелони и омофоре». |
| Руставель перенес поприще её в счастливую Аравию и, не дерзая прямо указывать на царственные лица, изящными чертами представил их, в образе иных властителей вымышленного им царства. Могущественный царь Георгий, оставляющий престол свой единственной дочери Тамары, является под именем славного царя Ростевана, а юная дочь его Тинатина, солнце востока, есть поэтический образ Тамары. В Аравии был Ростеван, государь, взлелеянный Богом, Великий и щедрый, и кроткий, мощный народом и войском, Прозорливый умный судья, любивший и правду, и милость, Умевший владеть и меча, и речей властительной силой. Имел он одну только дочь, юное солнце Востока, Которая в сонме планет поражала могуществом блеска; Она отнимала у всех и разум, и сердце, и душу; Хвалить ее мог лишь мудрец, языком многозвучным высоким. Царевна звалась Тинатиной, и вот когда перси прекрасной Вполне развились и стала она соперницей солнца; Воссев величаво на трон, посреди визирей своих верных, Повел с ними ласковый царь благосклонные царские речи: «Когда в ароматном саду засохнет увядшая роза, На место исчезнувшей там появится роза иная; Светило уж гаснет и вот вы видите сумрак безлунный. Не лучше ль на трон возвести младую соперницу солнца?» Вельможи сказали царю: «Государь, что смущает вас старость? Когда бы царица садов и увяла, довольны мы ею: Её аромат ц краса пленяли нас долго и пышно, И может ли спорить звезда с потухающей полной луною?» Сколько восточной поэзии в сей искренней бесед царя с своими подданными! Не забыл и себя влюбленный поэт, под роскошными чертами юноши Автандила, плененного Тинатиной. Рожден от вождя, Автандил, был первым вождем Ростевана. Он станом стройней кипариса, а ликом и светел, и ясен, Еще безбород, но душою подобен кристаллу алмаза. Густые ресницы царевны терзали в нем пылкую душу. Таил он на сердце любовь и, в долгой разлуке с прекрасной, Ланит его розы гасили свой пурпур, но встретясь Румянцем он вспыхивал вновь, и рана опять раскрывалась. Печальна немая любовь, мертвит она юное сердце. |
| Дмитрий являлся героем этого празднества; но он намеренно подчеркивал свое инкогнито — может быть, ввиду скептицизма некоторых сенаторов. Рангони пришлось быть в одной зале с ним, хотя и за другим столом. Это дало возможность итальянскому дипломату свободно наблюдать за таинственным претендентом. Вот как он излагает свои первые впечатления о нем: «Дмитрий, — пишет он, — имеет вид хорошо воспитанного молодого человека; он смугл лицом, и очень большое пятно заметно у него на носу, вровень с правым глазом; его тонкие и белые руки указывают на благородство происхождения; его разговор смел; в его походке и манерах есть действительно нечто величественное». Впоследствии, когда нунций ближе узнал Дмитрия, он прибавляет следующие подробности: «Дмитрию на вид около двадцати четырех лет. Он безбород, обладает чрезвычайно живым умом, очень красноречив; у него сдержанные манеры, он склонен к изучению литературы, необыкновенно скромен и скрытен». Большинство современников, хотя, впрочем, довольно неопределенно, указывают на эти же внешние его черты. Вскоре после банкета, 15 марта, Дмитрий был принят королем в частной аудиенции. Четыре сановника находились при монархе. Никогда еще Вавельский замок не был свидетелем такой странной сцены: сомнительный Рюрикович прибегал к помощи потомка Вазы. Польский король намеревался вернуть Москве ее настоящего, но не признанного царя. Дмитрий явился с приготовленной заранее речью; для вступления к ней он воспользовался легендой Геродота. Некогда сыну Креза вернулась способность речи: это случилось при взятии Сард, когда он увидел, что перс грозит жизни его отца. Страшное напряжение дало ему силу произнести следующие слова: «Воин, не убивай Лидийского царя». Дмитрий не нашел ничего лучшего, как сравнить себя с царевичем, к которому таким чудесным образом вернулось слово. И он, немой поневоле, долго хранил молчание. Но он видит несчастья своей страны и страдания своего народа; он видит поруганный трон и дерзко похищенную корону, и к нему возвращается голос, чтобы взывать о помощи перед королем Польши. |
| 3. Сексуальная активность выступает источником терапевтических эффектов, в той же мере, что и патологических последствий. За счет такой амбивалентности она в одних случаях способна исцелять, в других же, напротив, вызывает болезни, при этом далеко не всегда можно легко определить, к какому результату она приведет в каждом данном случае: все зависит от индивидуального темперамента, а также от конкретных обстоятельств и состояния тела, весьма, впрочем, изменчивого. В целом, обычно соглашаются с Гиппократом, учившим, что " соитие -- наилучшее средство от болезней, вызванных слизью " , а Руф комментирует: " Многие из тех, кто был истощен недугом, восстановили свои силы посредством этих занятий. Одни с их помощью вернули легкое дыхание, прежде затрудненное, другие -- утраченный было вкус к пище, а третьи избавились от пагубного ночного истечения семени... " 2 . Выведение спермы из тела,-- признает он далее,-- оказывает благотворное воздействие на душу, если та встревожена и нуждается, как и плоть, в очищении от всего, что ее засоряло: соитие отвлекает от навязчивых идей и смягчает неистовый гнев, вот почему нет другого такого же в высшей степени полезного лекарства от меланхолии и мизантропии. ______________ 1 Galenus. De locis affectis, VI, 5. 2 Rufus Ephesius. Fragmenta, extr. Aetius (CEuvres-- P. 320-- 321); см. также Oribase, VI, Т. I, P. 541. Гален тоже наделял половые связи способностью производить разного рода целительные эффекты,-- как на дух, так и на тело: " Этот акт обращает душу к покою и на самом деле приводит человека меланхолического и буйного в более благоразумное расположение; он умеряет неуемный пыл влюбленного, пусть даже тот и пребывает в связи с какой-нибудь женщиной, более того, звери, которые выказывают свирепость, произведя на свет потомство, после совокупления успокаиваются " , факт же воздействия половых отношений на тело Гален обосновывает тем, что вкусивший однажды сексуальной практики мальчик становится " бородатым, большетелым и мужественным " , тогда как прежде он был " безбород, мал и женоподобен " 1 . |
| Разделы портала «Азбука веры» ( 13 голосов: 4.7 из 5) Оглавление Есть тела небесные и тела земные; но иная слава небесных, иная земных. Иная слава солнца, иная слава луны, иная звезд; и звезда от звезды разнится в славе. ( 1Кор. 15:40-41 ) О милых спутниках, которые наш свет Своим сопутствием для нас животворили, Не говори с тоской: их нет, Но с благодарностию: были. В. А. Жуковский Отец (1909-1983) Детство. Моршанск Наш отец, Павел Игнатьевич Чиняков, родился 7/21 января 1909 года в Барашеве – тихой слободе среднего русского уездного города Моршанска, Тамбовской губернии. История города начинается 16 сентября 1779 года, когда по повелению императрицы Екатерины Алексеевны древнее село Морша, – центр хлебной торговли на Цне, стало именоваться городом. В 1786 году знаменитый писатель Гавриил Романович Державин был назначен наместником Тамбовской губернии и, проезжая через Моршанск, хорошенько проучил местных чиновников: вместо того, чтобы отметить наградой одного из них, встретившего Гавриила Романовича колокольным звоном, Державин снял услужливого чиновника с должности. Во время своего наместничества Г. Р. Державин пытался образовать в Моршанске несколько училищ, но его начинание не сразу прижилось, поскольку местные жители с крайней неохотой отдавали в обучение своих детей. Вследствие придворных интриг Гавриил Романович был отозван со своей должности и вынужден давать объяснения императрице Екатерине II: «Возрадовались все его гонители, и вместо того, чтоб справедливый Сенат и истинный защитник невинности должен был сказать и войти с докладом, что ответы уже Державиным присланы, и как в них не находится никакой вины его, то предать ее величества благосоизволению; напротив, тотчас препроводили в Москву, опасаясь допустить оклеветанного в Петербург, чтоб как-либо присутствием своим в сем городе не открыл своей невинности, ибо письменных жалоб его не боялись, потому что они, преходя чрез руки статс-секретарей и почт-директора, приятелей и приверженцев их, не могли никак проникнуть до императрицы. Словом, Державин был в крайнем со всех сторон утеснении, ибо Вяземского и Безбород — кина партия, то есть Сенат, генерал-прокурор, генерал-губернатор и статс-секретари, – все были против него. |
| Греч. иконописный подлинник - Ерминия иером. Дионисия Фурноаграфиота (ок. 1730-1733) - не упоминает о К. и его сыне. В рус. иконописных подлинниках сводной редакции (XVIII в.) их память отмечена; согласно описанию, К. «подобием стар, брада доле Златоустовы, надседа, власы просты, риза монашеская; сын его Конон, диакон, 17 лет, подобием млад, власы по плечам, риза диаконская, стихарь, в руке кадило и фимиамница» ( Филимонов. Иконописный подлинник. С. 285). В пособии для иконописцев, составленном акад. В. Д. Фартусовым, «Конон-отец - с менее чем средней величины бородой, волосы коротки, с большой проседью, лицом худ, но очень красив и светел», изображен облаченным в «одежды небогатые» - тунику и темную короткую мантию; отмечается, что святому можно «писать хартию» с неск. вариантами изречений, в одном из к-рых можно видеть косвенное указание на его монашеское служение («Подобает нам, верным, многими скорбьми внити в царствие Божие, а сынове мира сего, пространно в сластях мирских живущии, изгнани будут вон, и идут во тьму кромешную, идеже будетъ плач, и скрежет зубом»). Там же о сыне К. говорится, что он молод, безбород, «лицом красив», облачен в белую тунику, с поручами и орарем, что указывает на его диаконское служение; содержание хартии в руке подчеркивает или факт ухода от мира ради спасения души («Жизнь сия несть жизнь, но смерть, и вси любители временныя сея жизни умирают вечно: есть же жизнь о Владыки нашего Христа безконечная, юже дает любящым Его»), или праведность, вознагражденную жизнью вечной («Праведным рабом Христовым нетленныя уготовашася венцы в славе небесной, нескончаемом царствии Христа Бога нашего») ( Фартусов. Руководство к писанию икон. С. 202-203); В одном из наиболее древних известных настенных минологиев - росписи ц. Благовещения мон-ря Грачаница (ок. 1320) - в юж. люнете на юго-зап. стене основного объема изображен оплечно св. Конон (сохр. надпись). П. Мийович ( Менолог. С. 295, схема 27 на с. 300) относит его память к 5 марта, идентифицируя как исп. Конона Исаврийского или мч. Конона Градаря. Однако это изображение можно отнести и к 6 марта - в таком случае святой может быть определен как К. |
| При императоре Маврикие (582–602 г.) «в Ниле реке явились при восходе солнца два человекообразных животные, муж и жена; (их называют сиренами; они сладкогласны и смертоносны; вид у них от головы до пупа человечий, а остальное птичье). Муж был дороден и поразителен на вид; жена была желтовласа, а муж имел сосцы, был безбород и долговолос. Народ вместе с эпархом, удивляясь, заклинал эту чету не скрываться, пока все не насытятся сего странного зрелища. И до 9-го часа весь народ удивлялся, смотря на этих животных. А за тем они опять погрузились в реку» 42 . Вот один из многих рассказов о чудесах. «При имп. Анастасие Девтерий, епископ византийский, арианин, крещая некоего варвара дерзнул сказать: крещается имярек во имя Отца чрез Сына во св. Духе. И тотчас иссякла вода в купели. А варвар, пришедши в ужас, убежал ногой, так что чрез него все узнали о чуде» 43 . Не менее чудесный рассказ мы находим у Амартола о странном археологическом открытии. «Некто, делая раскопку у долгой стены, нашел ларец и, вскрывши его увидел труп великорослого человека, а на ларце были выбиты следующие письмена: Христос имеет родиться от Девы Марии и верую в него. А при Константине и Ирине царствующих, опять, о солнце, ты увидишь меня» 44 . По своему историческому миросозерцанию Амартол служит полным первообразом подражавшего ему Нестора и других русских летописцев, которые были тоже большей частью монахи, проникнутые аскетическими идеалами, жившие предчувствием загробной жизни, видевшие в истории действие двух сил – Божьего предопределения и дьявольских искушений, – охотно описывавшие чудеса, видения и знамения с полной верой в их действительность. Этим тождеством основных воззрений объясняется и значительная аналогия, существующая, – как увидим, – между хроникой Амартола и русским бытописаниями. Не маловажным достоинством летописи Амартола служит то, что она читается легко и с интересом. Этот интерес поддерживается как вышеупомянутыми рассказами о чудесах, знамениях и загробных приключениях, так и сообщением остроумных изречений и занимательных анекдотов иногда и о неважных предметах. |
| В тот же день, в одиннадцать часов вечера, вот что происходило в доме гжи Калитиной. Внизу, на пороге гостиной, улучив удобное мгновение, Владимир Николаич прощался с Лизой и говорил ей, держа ее за руку: «Вы знаете, кто меня привлекает сюда; вы знаете, зачем я беспрестанно езжу в ваш дом; к чему тут слова, когда и так все ясно». Лиза ничего не отвечала ему и, не улыбаясь, слегка приподняв брови и краснея, глядела на пол, но не отнимала своей руки; а наверху, в комнате Марфы Тимофеевны, при свете лампадки, висевшей перед тусклыми старинными образами, Лаврецкий сидел на креслах, облокотившись на колена и положив лицо на руки; старушка, стоя перед ним, изредка и молча гладила его по волосам. Более часу провел он у ней, простившись с хозяйкой дома; он почти ничего не сказал своей старинной доброй приятелыш.це, и она его не расспрашивала… Да и к чему было говорить, о чем расспрашивать? Она и так все понимала, она и так сочувствовала всему, чем переполнялось его сердце. VIII Федор Иванович Лаврецкий (мы должны попросить у читателя позволение перервать на время нить нашего рассказа) происходил от старинного дворянского племени. Родоначальник Лаврецких выехал в княжение Василия Темного из Пруссии и был пожалован двумя стами четвертями земли в Бежецком верху. Многие из его потомков числились в разных службах, сидели под князьями и людьми именитыми на отдаленных воеводствах, но ни один из них не поднялся выше стольника и не приобрел значительного достояния. Богаче и замечательнее всех Лаврецких был родной прадед Федора Иваныча, Андрей, человек жестокий, дерзкий, умный и лукавый. До нынешнего дня не умолкла молва об его самоуправстве, о бешеном его нраве, безумной щедрости и алчности неутолимой. Он был очень толст и высок ростом, из лица смугл и безбород, картавил и казался сонливым; но чем он тише говорил, тем больше трепетали все вокруг него. Он и жену достал себе под стать. Пучеглазая, с ястребиным носом, с круглым желтым лицом, цыганка родом, вспыльчивая и мстительная, она ни в чем не уступала мужу, который чуть не уморил ее и которого она не пережила, хотя вечно с ним грызлась. |
|
|
