| Мы не имеем никаких положительных свидетельств о том, на какой степени высоты находилась грамотность между нашими священниками до-монгольского периода. Но, так как дело велось тогда так же, как после, именно – не состоя ни на чьём попечении, и ни под чьим надзором, и будучи совершенно предоставлено самому себе; то необходимо думать, что она находилась, так же как и после, на самой крайней степени невысоты. И что священники до-монгольского периода в большинстве своём были еле-еле грамотны, едва-едва, что называется, брели. Всем известны отзывы о малограмотности наших священников XV-XVI веков, сделанные архиепископом Новгородским Геннадием и Стоглавым собором. «Се приведут ко мне мужика, – пишет Геннадий о кандидатах во священники, – и аз велю ему апостол дати чести, – и он не имеет ни ступити, и аз ему велю псалтырю дати, – и он по тому едва бредет...; аз прикажу учити их октении, – и он ни к слову не может пристати: ты говоришь ему то, а он иное говорит» 878 . В определениях Стоглавого собора читаем: «ставленики, хотящие во дьяконы и в попы ставитися, грамоте мало умеют; и святители истязуют их о том с великим запрещением: почему мало умеют грамоте, и они ответ чинят: «мы-де учимся у своих отцов или у своих мастеров, а инде нам учитися негде, сколько отцы наши и мастеры умеют, потому и нас учат». А отцы их и мастеры их и сами по тому ж мало умеют и силы в божественном писании не знают» 879 . Члены Стоглавого собора полагают, что прежде бывало значительно лучше, потому что прежде бывали многие училища 880 . Но они ошибаются, – и прежде, восходя до самого начала, было всегда так же. Ибо и прежде училищ никогда не было (за исключением самого первого времени, когда священство создавалось, так сказать, искусственно правительством) и все желавшие поставиться и попасть во священники также учились или у своих отцов (священников) или у мастеров (частных учителей). Итак, еле-еле бредёт по книге, через каждые два слова запинаясь, – вот несомненный аттестат в учёности большинству наших священников до-монгольского периода, равно как и последующего старого времени. |
| Беспоповец. Для чего это нужно знато-то нам? Не все ли равно, когда бы какая книга ни написана была? Это к нашему делу не идет. Я. А вот увидим. В 31-й главе Стоглава приведено свидетельство о перстосложении из Феодоритова слова и в предисловии к Псалтири напечатано то же Феодоритово слово. Об одном и том же перстосложении помещено в двух книгах, а потому прошу ответить: если в разных книгах помещено одно и то же слово Феодоритово, то допустит ли справедливость, чтобы оно было разное, одно на другое непохожее и противоречивое? Беспоповец. В таком случае нужно думать так, что какое-либо повреждено. Но я думаю, ты не забыл прошлогодней беседы: мы видели тогда, что в Стоглаве, по свидетельству Феодоритова слова, нужно признавать двуперстное сложение. Я. Что видел ты, и чем кончилась тогда беседа, хорошо помнится. Теперь же у нас совсем другой вопрос. Припомни: как крепко ты в прошлогоднюю беседу стоял за свидетельство Феодоритова слова в Стоглаве и как признавал его тогда несомненно подлинным и неповрежденным? Беспоповец. Я и теперь не отказываюсь от слов своих. Я. В своем роде и это хорошо делаешь. Но ведь в предисловии к Псалтири Феодоритово слово много повреждено кем-то и находится в большом противоречии с тем же Феодоритовым словом, помещенным в 31-й главе Стоглава. Не желаешь ли сличить то и другое? Беспоповец. Нечего нам сличать. И без сличения знаем, что знаменоваться нужно двумя перстами. А Московский собор называет это обычаем армянским. Для нас достаточно и этого, чтобы понять, какому поруганию предано двуперстие Московским собором. Я. Но мы ведем речь не о двух перстах, а о писании, еже есть сложено от некоторого раскольника и скрытого еретика, – о том, что поврежденное 22 кем-то Феодоритово слово допустил кто-то по невежеству и безрассудно напечатать в предисловии к Псалтири. Я вот и предлагаю для очевидности сличить его с Феодоритовым словом, помещенном в Стоглаве. Почему тебе не хочется сличать? Какая же в этом особая важность? Пусть все видят истину. Грех большой скрывать ее, и оставаться самому, и других оставлять в темноте и сомнении. |
| То есть истинное воображение крестному знамению». И так вот где разгадка слов Артемия о крестном знамении: Стоглавый собор заметил, что некоторые неразумные человецы кладут крестное знамение только на лице своем («махающе рукою по лицу своему творят крестящеся»); поэтому собор постановил, что следует креститься так: сначала возлагать персты на чело, потом на грудь, затем на правое плечо и, наконец, на левое. Здесь не лишним считаем заметить, что заблуждение против которого борется Стоглав, существовало вероятно уже давно, по крайней мере, приведенные нами слова Стоглава совершенно буквально повторяются в Кормчей 1493 года, в которой находится также слово Феодоритово, но не о двуперстном знамении, как в Стоглаве, а о троеперстном, 308 о чем нам придется еще говорить в своем месте. Таким образом уже в конце XV века замечаются неправильности в способе употребления крестного знамения. И в первой половине XVI века многие книжники обращали на этот предмет большое внимание. Так, например, автор слова «о крестящихся» жалуется на то, что «есть мнози неразумении, иже не крестообразно крестящеся, но точию махающе по лицу своему творят крестящеся» 309 . Очевидно, что автор этого слова имеет в виду ту же сторону дела, на которую обратил свое внимание и Стоглавый собор, который, как мы видели, установил правильный образ совершения крестного знамения. Вот это-то крестное знамение, предписанное Стоглавым собором, Артемий называет «большими крестами», тогда как прежде только на челе воем знамение клали. Следовательно, на соборе 1554 года не о двуперстном крестном знамении слово было, а о том способе осенения крестным знамением, о котором говорится в 32-й главе Стоглава. И об этом вопросе не доспели ничего, именно потому, что и этот вопрос был уже решен на Стоглавом соборе, так что на соборе 1554 года не удалось опровергнуть это учение. Но Артемий говорит, что большие кресты стали класть «своим произволением», а между тем об этом есть прямое постановление Стоглавого собора. Почему же собор 1554 годе не счел нужным опровергнуть мнения Артемия ссылкой на это постановление? Артемий был еретик и поэтому мог так отзываться о больших крестах; он конечно мог хулить и крестное знамение, и собор 1554 года и самый собор Стоглавый, но тем не менее его мнение ничуть не опровергает и не может опровергнуть того, что уже было твердо установлено на этом соборе. |
| 1207 П. Савваитов . Описание старинных царских утварей, одежд, оружия и проч., извлеченное из рукописей архива Моск. Оружейной Палаты. СПБ. 1865. 212. 218–219. Терещенко. Быт русского народа ч. I, СПБ. 1848. 484–492. 1208 Беляев. О скоморохах. Временник Импер. Моск. Общества истор. в Древн. Росс. кн. XX, 69–92. Попов. Пиры и братчины. Архив историко-юридических сведений, относящихся до России, изд. Калачевым, кн. II, полов. 2. 19–41. Снегирев. Русские простонародные праздники и суеверные обряды, вып. I, М. 1837. 16. 162–163. 30–31, выл. IV, М. 1839. 35–36. Афанасьев Поэтические воззрения славян на природу. т. I, м. 1865. 336–345. Слово о христианстве в журн. Мин. Нар. Просв. 1854 года, Декабрь, ч. LXXXIV, 184. Стоглав, изд. Кожанчикова. 137. Костомаров, 139–140. 1209 Этот абзац вставлен в текст из дополнения к печатному оригиналу – прим. электронной редакции. 1211 Рукоп. Моск. Дух. Акад. (не разборчиво), л. 218–219. Статья о церковных неисправлениях, написанная пред Стоглавым собором. 1215 Забелин. Домашний быт русских цариц в XVI–XVII в. М. 1866. т. II, 388–405. Буслаев. Истор. очерк русской народной словесности и искусства т. II, Спб. 1861. 68. 1216 Временник Импер. Москов. Общ. кн. XX, 69–92. Слово Христолюбца в Новгор. Рукоп. Соф. библ. 1285, л. 84–87. Чтен. в Общ. Истор. в Древн. Росс. 1847, 8, отд. IV. Смесь II, Макарий. Ист. Русск. Цер. т. V, приложен. 396–400. Дополн. к актам истор. т. 1, 22. 18–19. Сочинения Максима Грека ч. II. 242. Рукоп. Москов. Дух. Акад. (не разборчиво) 218–219. Стоглав, изд. Кожанчикова 262–263. Домострой М. 1849 13.16. 38–39. 41–43. Курбский. Сказания князя Курбского, изд. 2, 48. Памятники отечественной русской литературы, изд. Тихонравовым т. II, 311–313. Правосл. Соб. 1859. ч. 1. 137. Прав. Соб. 1865. ч. II, 233. 234–239. О борьбе христианства с язычеством в России. Буслаев. Ист. Христоматия-церковнослав. языка. М. 1861. 529–530. 1217 Снегирев. Русские простонародные праздники и суеверные обряды, вып. 1. М. 1837. 2. 16, вып. IV, 35–36. Костомаров. 154. Афанасьев. Поэтические воззрения славян на природу, т. III. изд. Солдатенкова. М. 1869. 704. 710–712. 729. |
| Дьячок, пономарь и все «крылошане» кроме просвирни по проекту судятся земскими судьями, по-видимому также несогласно со Стоглавом, который по подсудности не отделяет священнослужителей, священников и диаконов, от причетников. По соображению со следующей статьей проекта здесь речь идет о суде по делам клирошан с посторонними, «мирскими», людьми, где мы ожидали бы смесного суда и по Стоглаву, и по Судебнику, который говорит: «а будет простой человек с церковным, ино суд вопчей». Сами клирошане между собою судятся по проекту попом, с которым служат, а в суде у него сидят староста церковный да «верный» (присяжный) земский целовальник с волостными людьми, «коих оба полюбят», обе стороны выберут. И такого церковно-приходского суда не знает Стоглав. Статья оканчивается неясным положением: «судья их и дело приговорит» (произносит окончательный приговор). Трудно сказать, значит ли это, что приходский священник с своими ассистентами решал дела своих клирошан окончательно, без доклада, или здесь надобно разуметь какой-либо другой суд, составлявший докладную инстанцию. Едва ли в рассматриваемых статьях проекта можно видеть только предположения кодификатора, не имевшие никакой опоры в действовавшем церковно-судебном порядке. Несогласие их со Стоглавом ничего не говорит в пользу такого взгляда. Надобно иметь в виду, что многие постановления Стоглавого собора не удались или долго не удавались. Так, например, институт старост поповских и десятских в самой Москве не был устроен надлежащим образом до 1 июня 1594 года, когда царь, «поговоря со отцом своим патриархом Иовом и приговоря со своими государевыми бояры», велел в своем царствующем граде Москве «учинити старост поповских и десятских для церковного благочиния и всяких ради потреб церковных». Притом в год Стоглавого собора едва начинали вводить новое земское управление, а оно должно было во многом изменить предположенное этим собором сложное церковное судоустройство при той тесной связи, в какую Стоглав поставил епархиальный суд и управление с местным государственным управлением. |
| Находящееся в начале и середине главы само постановление, или определение о сложении перст изложено в следующих выражениях: «Правую бы руку, сиречь десницу, устанавливали ко крестному воображению: большой палец да два нижнии перста воедино совокупив, а верхний перст с средним совокупив, простер и мало нагнув, тако благословити святителем и иереом и на себя крестное знамение рукой возлагати двема персты 48 ... Креститися и благословити: два долныя, а третий верхний к долнима перстома; тоже согбшие персту толкует: преклон бо небеса и сниде нашего ради спасения. А два верхние: сими же двема благословити в божество и в человечество. Креститися подобает и благословити: персты три совокупити низу, а два верхнии купно. Теми благословити и креститися в божество и в человечество» 49 . Вот то определение Стоглава относительно двуперстия, о котором должен был говорить г. Каптерев, и к нему-то должны относиться следующие слова его: «Это соборное постановление о двуперстии имело вполне обязательную силу, как это видно из наказных списков митрополита Макария, в которых он требует употреблять двоеперстие в крестном знамении». Что хотел сказать г. Каптерев этим выражением: «имело вполне обязательную силу»? Когда имело и для кого имело? Наказные списки м. Макария, приведенные г. Каптеревым в подтверждение этого не вполне ясного замечания, свидетельствуют только о том, что постановление о двуперстия было действительно издано собором 1551 года и что тогдашняя церковная власть заботилась о сообщении его для сведения и исполнения духовенству и народу, – свидетельствуют только о том, что постановление это, как изданное церковной властью, должно было иметь в свое время обязательную силу; но в действительности имело ли оно эту «обязательную», даже «вполне обязательную силу» для духовенства и народа, исполнялось ли ими на самом деле как в то время, когда были изданы и разосланы наказные списки, так особенно впоследствии? – об этом сами наказные списки не могут служить свидетельством. А важно знать именно то: принято ли было постановление Стоглавого собора о двуперстии всей российской церковью и соблюдалось ли как обязательное для нее? Признавая несомненное историческое существование бывшего в 1551 году собора, известного под именем Стоглавого, некоторые весьма серьёзные ученые подвергали, однако сомнению подлинность Стоглава, как книги содержащей действительные постановления этого собора 50 . |
| Действительно, не высока была степень образования духовных иерархов, издавших постановления, в которых безразличному религиозному обряду и естественной особенности мужского лица придано такое догматическое значение, какое доселе придается им нашими раскольниками. В виду этих постановлений и отзыва о них позднейшего, более авторитетного русского собора, на котором присутствовали и восточные патриархи, в нашей исторической литературе, в особенности в духовной, долгое время держался такой взгляд, что Стоглав не есть подлинная книга собора 1551 года, а только черновые записки соборных деяний, составленные каким-то малограмотным церковным дьяком, который внес сюда свои личные мнения, разделяемые, может быть, и некоторыми из членов собора. В подтверждение такого взгляда на Стоглав ссылались, во-первых, на то, что до нас не сохранилось подлинника этой книги, утвержденного подписями членов собора; во-вторых, что существующее списки Стоглава разнятся между собою по форме и отчасти по самому содержанию; между прочим, есть и такие списки, в которых предписывается совершать крестное знамение не двумя, а тремя перстами, как предписано и Большим моск. собором 1667 г. Но против первого довода достаточно заметить, что до нас не сохранился и подлинник царского Судебника с подписями царя и бояр, принимавших участие в его составлении, однако никто на этом основании не отрицает его подлинности. Что же касается разнообразия списков Стоглава, то это явление можно наблюдать в судьбе любого древнего юридического памятника, употреблявшегося в частных списках, а не в печатных изданиях. Каждый или почти каждый переписчик первоначального подлинного текста таких памятников мог быть вместе и его редактором, т. е. мог делать в этом тексте разные перемены, дополнял его, сокращал или излагал отдельные места по своему личному разумению. То же, конечно, было и со соборной книгой 1551 г. Но вопрос о подлинности Стоглава решается не списками его, а сравнительно недавно открытыми официальными документами, имеющими непосредственное отношение к нему, именно – так называемыми наказными списками или грамотами по соборному уложению 1561 года. |
| Старовер (старообрядец) — раскольник, противник церковной реформы патриарха Никона 1653–1656 годов. Старообрядцы (староверы, раскольники) — противники церковной реформы патриарха Никона 1653–1656 годов. Стезя — путь, дорога. Стоглав — особый церковный сборник правовых норм, определяющих внутреннюю жизнь русского духовенства. Стоглав был принят Стоглавым церковным собором в 1551 году. Стогно (также: стогна) — городская площадь, широкая улица. Стольник — дворцовый, затем придворный чин в Русском государстве в XIII–XVII веках. Стольники прислуживали во время торжественных трапез («столов»), служили у царей «в комнатах» и сопровождали их в поездках. Стрелец — пеший ратник, обученный строю и ружейной стрельбе. Стрелецкое войско было создано в 1550 году при царе Иоанне Грозном. В мирное время стрельцы несли гарнизонную службу в городах, во время войны часть из них выступала в поход в составе русского войска. Вооружены они были пищалью (ружьем), саблей и бердышом (боевой секирой на длинной рукояти), служившим также подставкой для тяжелой пищали. Стрелецкое войско было упразднено Петром I в связи с созданием регулярной русской армии. Струг — плоскодонное судно без палубы. Стряпчий (от др. — рус. стряпать — работать, улаживать дело) — в России XVI–XVIII веков придворный чин дворцового слуги, выполнявшего различные обязанности. Судебник — сборник законов, регулирующих жизнь Русского государства в средние века. Самыми известными были Судебник 1497 года (великого князя Ин. 3 ) и Царский Судебник 1550 года (царя Ин. 4 Грозного). Суеверие — религиозное заблуждение, предрассудок. Султан (ар. — турецк. властитель) — титул верховного правителя в мусульманских странах. Султан (Черный султан) — украшение на головных уборах или сбруе лошадей в виде пучка перьев или конских волос. Схима (греч. монашеское облачение) — клятва православных монахов соблюдать самые строгие правила поведения. Схимник — монах, принявший схиму, то есть высшую монашескую степень, требующую выполнения суровых аскетических правил. |
| Аще же и есть полагати приличнейши, мню, от книжных речей и общия народныя речи исправляти, а не книжныя народными обезчещати» . То есть книжный язык понимался как идеальный образец для разговорного, и полный переход к сакральному языку связывался с наступлением Царствия Божия. Только после раскола XVII века произошло разрушение диглоссии и образование церковнославянско-русского двуязычия в рамках которого стало возможным употребление сакрального сюжета вне сакрального языка и сакрального языка вне сакрального контекста. Сакральные сюжеты использовались в театральных представлениях при царе Алексее Михайловиче, которые староверы, носители старой языковой культуры, воспринимали как прямое кощунство . Церковнославянский язык стал на некоторое время языком науки, и приобрел функции, свойственные латыни на Западе, а затем был вытеснен русским литературным языком . Проявление высокой языковой культуры перестало быть связанным с сферой сакральной, то есть с церковнославянским языком. Вторая черта — богослужебный текст понимался как нечто объективное и самобытное. Литургический устав Русской Церкви был заимствован из монастырских уставов Византии и предполагал очень длительные по времени службы, проведение которых было невозможным в приходских храмах. Упразднение же каких-либо частей богослужения было недопустимым в сознании Древней Руси. Многогласие — одновременное произнесение различных текстов, предписанных чином службы — стало выходом из этой ситуации . Здесь сохранялась полнота чина и значительно сокращалась длительность службы. Многогласие широко распространилось по Руси и принимало различные формы. Тексты могли произноситься в два, три и четыре голоса либо вслух, либо основной текст вслух, а второстепенный — шепотом. Необходимо отметить, что Стоглавым собором 1551 г. было осуждено многогласное исполнение вполне определенных частей службы (шестопсалмие и канон), а не всего чинопоследования. С данной оговоркой становится понятным разрешение многогласия патриархом Иоасафом I и Поместным собором 1649 г. |
| (Предписания Стоглава относительно проскомидии, – стр. 57, 87, 92, 174, глава 41, § 11. Священники не вынимают частиц из просфор, подаваемых христианами, предоставляя говорить над ними проскурницам, – стр. 57 fin.. О количестве просфор глухо ibid., но если каждое да считать за особую просфору, то семь. О совершении литургии главы 8, 9. Начало обедни, – стр. 88 sqq. „Отца и Сына” петь, а не читать, – стр. 73 fin.. О служении обеден собором, – стр. 198. О звоне к обедне во время, – стр. 50 начало, 83, 416, глава 7. О царских дверях. Царские двери отворять: на отпуске после часов, затем они никогда не отверзаются, только на выход и на исход и на целование евангелия и на святых тайнах и на Исполнятся уста, – стр. 97 и 98. О запоне у царских дверей. На литургии, после отпуста часов, бывает отверзена до переноса даров, – стр. 93 fin., 97). Кроме частных предписаний относительно чинопоследований литургии, сделанных Стоглавым собором, мы имеем относительно их таковые предписания и от предшествующего времени. Мы изложим здесь вместе все известные наши предписания. Так как их не настолько много, чтобы невозможно было разобраться в них без систематизации, то мы изложим их в порядке не систематическом, – по содержанию, а хронологическом, – по времени появления. Митрополит Кирилл III в деяниях Владимирского собора 1274г. пишет: „Обретохом в пределех Новгородьскых дьяконы емлюща божествьныи агньц и преже попов проскурмисание творяще, и потом пришедшем попом после проскурмисати; и забыша правила реченого в Фругии 55: „дьяконом преже прозвитера не входити в святый алтарь ни попом преже епископа”; Никейского же собора правило 18, писано бо есть сиче: „слышахом, рече, о некых яко неции дьякони преже епископ благодарении (евхаристии) прикасающеся, повелеваем отселе дьяконом по попех възимати причащение”; тому же святому собору последуем, отселе не повелеваем дьяконом агньца вынимати, н попом; аще кто обрящеться по (против?) нашей заповеди се творя, негодованием епископ (-па) места того да извержеться, аще сведаеть (епископ), аще ли не весть (сделает кто либо по неведению), прощен будеть; аще ли не покорящеся, н въпрекы глаголють, да будуть все извержени; аще ли люди молву начнуть творити, будуть прокляти” 691 . |
|
|
