| Моревым. При более широкой постановке изучения сочинений Стефана Яв., такого несоответствия выводов с посылками, может быть, и не получилось бы, а теперь оно, как увидим ниже, очевидно само собою и касается очень важных вопросов... Игнорирование о. Моревым сочинения Самарина и научно-богословского отзыва о нем проф. Иванцова-Платонова, который (отзыв) мог бы служить и прекрасной программой, и путеводной нитью при изучении сочинений Стефана Яворского в отношении догматико-богословском, – мы не ставим лично в вину о. Мореву. Это общий недостаток в наших научно-богословских новейших сочинениях – недостаток чувства и понимания жизненности изучаемых вопросов или явлений и узость научного кругозора, не свободного от предубеждений. Между тем, мы уже сказали, да едва ли нужно и говорить, что всякое научное знание, а тем более богословски-философское – или прямо, видимо для всех и непосредственно, или же незримо, невидимыми нитями и своим внутренним существом, – связывается и соприкасается с жизнью, имеет в себе или должно иметь жизненное начало, без которого оно мертво, и нет такого потаенного уголка в области научных изучений, в котором нельзя бы доискаться и открыть это жизненное начало, который нельзя было бы осветить живой мыслью, подметить и воспринять чувством жизни. Равным образом, то, что называется «образованием», без науки невозможно, но наука, знание входит в него именно своими жизненными сторонами и чем больше знание вошло и входит в него этими сторонами, тем и образование выше и шире, без этого же и великая масса знаний делает человека, в лучшем случае, сухим и пустым педантом или прямо ученым невеждой. А всякий схоластицизм, старый и новый, со всем своим сложным механизмом к тому и направляется, для того только и пригоден, чтобы лишить и самые знания, и тех, кто принимает и усвояет их – «духа жива», подавить, притупить чувство жизни и мысли, для которой он не дает, не может дать – ни свободы, ни простора... 3. При изучении отдельного произведения того или другого писателя необходимо, прежде всего, знать личность автора, по возможности, во всех отношениях, насколько это возможно на основании других его сочинений, если таковые имеются, а равно и с помощью подлежащих исторических и историко-литературных материалов и при помощи наличной литературы исследований изучаемого писателя и его произведений. Это собственно minimum требований для всякой подобной историко-литературной работы. Личность автора «Камня веры» для о. Морева, по-видимому, определялась, с одной стороны, похвальными дифирамбами и репликами друзей и почитателей Стефана Я–го в XVIII веке, а с другой – отзывами о нем, занимавшихся его изучением, с разных сторон в новейшее время и, в числе прочих его произведений, касавшихся и «Камня веры» (Введение, стр. II–XII). |
| Прежде всего, необходимо кратко рассмотреть биографию митрополита Стефана (Яворского) . Как известно, родился будущий митрополит в 1658 году в семье мелкопоместной православной шляхты и во Святом Крещении получил имя Симеон. Семья проживала на правобережной Украине, которая по Андрусовскому мирному договору 1667 года осталась за Польшей. Чтобы избежать преследований со стороны поляков, Яворские переехали в пределы Московского государства. Так они оказались на левом берегу Днепра в деревне (или сельце) Красиловка близ города Нежин 297 . В 1673–1684 годах Симеон учился в Киево-Могилянской коллегии. Вероятно, ещё в годы учёбы его учитель иеромонах Варлаам (Ясинский) (вскоре ставший архимандритом Киево-Печерской Лавры (1684–1690), а позже митрополитом Киевским (1690–1707)), оценив способности Симеона, убедил его продолжить образование за границей, поскольку сам он был выучеником заграничных иезуитских коллегий 298 . Период с 1684 по 1689 год в биографии митрополита Стефана можно условно назвать «заграничным». Чтобы прослушать курс философии и богословия 299 , Симеон отправился сначала в Лемберг и Львов, затем в Познань 300 . Для обучения он вынужден был принять унию, что и сделал, получив имя Станислав-Симеон 301 (Симон) 302 . Как пишут исследователи, это было обычным делом в то время и при подобных обстоятельствах для многих известных южнорусских учёных (архим. Иннокентий (Гизель), иером. Епифаний (Славинецкий) и др.) 303 . Пожалуй, «заграничный» период жизни будущего митрополита Стефана имеет три важных последствия. Первое – обучение здесь шло с опорой на сочинения Аристотеля и античных авторов, богословие преподавалось по Фоме Аквинскому 304 . Эти особенности обучения в иезуитских школах наложили глубокий отпечаток на мировоззрение будущего владыки и сформировали его как проповедника, пользующегося схоластическими приёмами. Второе – слушая лекции католических богословов, он перенял их неприятие к протестантизму и хорошо усвоил католическую аргументацию в теологических спорах с ним. Третье – тот факт, что он хоть и вынужденно, и только внешне, но принимал унию, противники митрополита всегда ставили ему в вину. |
| 1911 Если противники представят такое «пререкание»: «Бесчестно и мерзостно мнится быти, еже делати мзды ради, а не славы ради Божия и от нужды, а не от любви Божия», то, говорит Яворский, «отвещаем: Смотрети подобает, кая есть мзда, аще мзда есть временная и деланию неравная и недостойная, от Бога отвращающая и житейскими суетами всего человека обременяющая, и совесть отягощающая, – по истине бесчестно есть и мерзостно мзды ради таковыя делати и житие бедне изнуряти бездельныя ради корысти с повреждением совести… Аще же мзда есть преизящная, вечная, яже на зрение лица Божия состоится, таковыя ради мзды делати не точно несть бесчестно, но и весьма преславно; ибо любление мзды вечныя, понеже лежит на зрении Бога, человека еще здесь на земле с Богом совокупляет, от земных прелестных красот отвращает, душу от бесчинных вожделений воспящает, ко хранению заповедей Божиих подвизает». 1912 Вот краткая формула и разъяснение основной идеи Яворского. Конечно, в этих словах можно видеть только ту мысль, что для христианина никогда не позорно стремиться к блаженству, потому что это блаженство не в эгоистическом каком-нибудь наслаждении, а в —146— общении с Богом, в святости. Мы и думаем, что Яворский был собственно этого мнения. Важно здесь то, что православный ученый заговорил не на своем языке, а от языка недалеко и до мыслей, до католических выводов, если только ученый захочет быть до конца последовательным. Яворский не пришел к этим выводам, но намечены они им были. Так, оправдывающее значение добрых дел представляется почти в виде католических заслуг и даже de condigno. Напр., Яворский говорит: «Воздаяние у Бога бывает по правде. Правда же существенне на том лежит, еже воздати всякому должное по равенству, не воздаяй же должного или воздаяй не по равенству обиду творит и неправду… Понеже убо праведник есть Бог и по правде воздает, убо всяко взирает на равенство заслужения и воздаяния». 1913 Точно также и другую черту католичества, – чувственное, полу-физическое представление душевной жизни и овеществление таинств и всех вообще действий благодати, – легко заметить в сочинениях Стефана Яворского . |
| Причины медленности, с которою Стефан приступал к печатанию своего произведения, помимо многочисленности и сложности архипастырских занятий и в частности – особых трудов, которые выпали на долю местоблюстителя патриаршего престола по поводу дела Тверитинова, нужно полагать, во-первых, в том, что Яворский после написания «Камня веры» долго и усердно его исправлял, что видно из письма его к Антонию Стаховскому, архиепископу Черниговскому от 1 августа 1717 года 511 ; во-вторых, в тех препятствиях к выходу в свет «Камня веры», которые старались создать для автора его недоброжелатели, благосклонно относившиеся к проживающим на Руси протестантам. Вероятно, затруднения с этой стороны имел в виду Яворский, когда писал Антонию: «начали мы были дело да некиим препятствием пересеклося» 512 ; защитник «Камня веры» против возражений лютеранского пасквиля (Арсений Мацевич) также указывает на «зависть некоторых соперников», как на причину того обстоятельства, что сочинение Яворского не появилось в печати при жизни его автора 513 . Только в 1717 году митрополит Стефан Яворский решился приступить к печатанию «Камня веры». По просьбе черниговского архиепископа Антония Стаховского 1 августа указанного года Стефан послал ему рукопись своего сочинения для напечатания в черниговской типографии. В своем письме Яворский, между прочим, писал: «Экземпляра держатися не весьма надобе, но иное прибавити, иное убавити, по благоразумному рассмотрению нужда есть. За исправление не токмо не прогневаюся, но и весьма поблагодарствую, ибо исповедую немощь мою, яко не стяжах толикаго уму моего совершения, во еже бы не требовати исправителей. Человек есмь, яко во нравах, так и в писаниях грехопадению подлежащий и исправления весьма требующий… Чище бывает злато, егда многими горнилами искушено бывает, и пшеница, дабы была от плев весьма свободна, многаго веяния требует. Тоеж и о моих писаниях рещи подобает. Сего ради молю тя, владыко святый, благоволи уподобитися оному евангельскому делателеви, ему же лопата в руце его. |
| Если противники представят такое «пререкание»: «Бесчестно и мерзостно мнится быти, еже делати мзды ради, а не славы ради Божия и от нужды, а не от любви Божия», то, говорит Яворский, «отвещаем: Смотрети подобает, кая есть мзда, аще мзда есть временная и деланию неравная и недостойная, от Бога отвращающая и житейскими суетами всего человека обременяющая, и совесть отягощающая, – по истине бесчестно есть и мерзостно мзды ради таковыя делати и житие бедне изнуряти бездельные ради корысти с повреждением совести... Аще же мзда есть преизящная, вечная, яже на зрение лица Божия состоится, таковыя ради мзды делати не точию несть безчестно, но и весьма преславно; ибо любление мзды вечные, понеже лежит на зрении Бога, человека ещё здесь на земле с Богом совокупляет, от земных прелестных красот отвращает, душу от бесчинных вожделений воспящает, ко храиению заповедей Божиих подвизает» 97 . Вот краткая формула и разъяснение основной идеи Яворского. Конечно, в этих словах можно видеть только ту мысль, что для христианина никогда не позорно стремиться к блаженству, потому что это блаженство не в эгоистическом каком-нибудь наслаждении, а в общении с Богом, в святости. Мы и думаем, что Яворский был собственно этого мнения. Важно здесь то, что православный учёный заговорил не на своём языке, а от языка недалеко и до мыслей, до католических выводов, если только учёный захочет быть до конца последовательным. Яворский не пришёл к этим выводам, но намечены они им были. Так, оправдывающее значение добрых дел представляется почти в виде католических заслуг и даже de condingo. Например, Яворский говорит: «Воздаяние у Бога бывает по правде. Правда же существеннее на том лежит, еже воздати всякому должное по равенству, не воздаяй же должного или воздаяй не по равенству обиду творит и неправду... Понеже убо праведник есть Бог и по правде воздает, убо всяко взирает на равенство заслужения и воздаяния " 98 . Точно также и другую черту католичества, – чувственное, полуфизическое представление душевной жизни и овеществление таинств и всех вообще действий благодати, – легко заметить в сочинениях Стефана Яворского . |
| Глава V. Трактаты «Камня веры» о св. иконах и честном Кресте Отношение трактатов к Disputationes Беллярмина и трудам Бекана. Сравнение «догматов» по их содержанию с учением предшествовавших «Камню веры» противопротестантских сочинений об иконах и Кресте. Трактаты о свв. иконах и Кресте занимают особенное положение в «Камне веры». По отношению к ним влияние католической богословской литературы отразилось, преимущественно, на внешней стороне, на способе построения трактаТов.Что же касается самого содержания, то в нем заимствований из католических источников мы встречаем меньше, чем в других отделах произведения Яворского. В последнем отношении нам представляется возможным сделать следующее сопоставление названных трактатов «Камня веры» с богословскими трудами Беллярмина и Бекана. Стефан Яворский Догмат о св. иконах Bellarmini t. II De imag. sanct. Becani opera. Opus opuscul. t. V, opus. V. Характер заимствований 47 а –48 а дов. 1-й 1304, §§ 5, 7. 8 49 б –51 б 1034, §§ 5–6 Заимствовано с незначительными самостоятельными подробностями. 51 б –55 а 1310, §§ 79–95 Заимствовано (по местам буквально) с незначительными сокращениями. 55 б –57 б 1305, § 17, 1318, §§ 30–31 Заимствовано (по местам буквально) с переделками и распространениями в изложении одних и тех же мыслей. 57 б –59 б 1321, §§ 59–71 Заимствована общая мысль о ересях лютеранской церкви, при различном перечне их. 63 б –67 а показ. 3-е 1324–1326, §§ 105–129 Заимствованы некоторые общие и частные мысли, раскрытые в подробностях самостоятельно. 79 б –81 а 395 2 BCDE, 395 1 A Заимствованы общие мысли о пользе св. икон, раскрытые в подробностях самостоятельно. 93 а –99 а прет. и испр. 1-е 388 1 AB Заимствовано возражение при самостоятельном ответе на него. 116 б –118 а XI XVII 396 2 E 406 2 D Заимствовано с значительным распространением. 118 а –119 б 389 1 E 2 A Заимствовано с незначительным сокращением возражение на основании мысли о невозможности изображения 127 б –130 а 397 2 E, 398 1 A Заимствовано с распространением речи Disput. о соборе иконоборческом Константинопольском и с сокращением – о соборе Елиберитском и Франкфуртском. |
| В моем сочинении «История русской Церкви под управлением святейшего синода», т 1. личность митрополита Стефана очерчена, сколько позволительно говорить в подобных случаях самому автору, довольно обстоятельно, так что и сейчас, после пяти лет новых занятий тою же эпохой, я затруднился бы прибавить собственно к характеристики владыки что-либо существенное, исключая, разумеется, новых фактических данных. Основным несчастьем его жизни было излишнее колебание его воли. «Благородный и искренний», в нравственном отношении бывший «выше всяких подозрений» (я повторяю эти эпитеты из своей характеристики), он допускал в некоторых исключительных случаях поступки, противоречевшим таким доминировавшим чертам своего характера. Это обстоятельство дало повод г. А. Пономареву в его заметках в «Христ. Чт». (июнь 1905 г.) по поводу магистерской диссертации протоиерея Морева о Стефане Яворском (представляющих собою, к слову сказать, любопытные сообщения о чтении и думах г. Пономарева за последнее время, – между прочим, о Гомере и о том, что члены археографической комиссии, получающие «определенное жалованье», будто бы медленно работают, что г. Пономарев называет «поучительным в разных отношениях», забывая, вероятно при этом, что есть «получающие определенное жалованье» и не из членов комиссии, которые не только медленно, но и совсем не работаютъ», указать, будто в моем сочинении фактическою его стороной как бы опровергается данная мною характеристика Стефана, а именно: в первом случае г. Пономарев указывает на мои же слова, что Стефан в сношениях с Петром «редко брал искрений тон», а во-втором – на «участие в интриге» при «назначении» Феофана Прокоповича во епископа. Но читатель моей книги, разумеется, не может упустить из виду ни тех долгих колебаний, которые предшествовали подписи митрополита под протестом против Феофана, и униженного извинения затем, ни того, что отношения с Петром, как ржа источили душу Стефана и были неусыпно мучившей его болью души. Вероятно, у каждого праведника есть свой грех , и справедливо изречение, что нет человека без греха. Допущение действий, не соответствующих основным желаниям души, как всякому известно, конечно, является свойством нашей греховной природы. И великий апостол сказал о себе: «не еже бо хошу доброе сие творю, но еже не хощу злое сие соделоваю». Чоловечество имеет даже более высокий пример борения воли. Поэтому было бы несправедливо на сложный организм тонкихнервных нитей смотреть, как на столярное произведение, вышедшее из под топора с раз и навсегда определившимися направлением и формами. |
| Получая замечания от Стефана Яворского , св. Димитрий безпрекословно поправлял свой труд, дополнял его, спрашивал своего друга, включать ли в свою летопись те или другие вопросы 163 . Для нас важна переписка его с Стефаном по этому предмету в двух отношениях, потому что раскрывает смиренный взгляд сочинителя на свой труд и его дружеское участие в делах самого Стефана. Отправляя к Стефану начало своей летописи, Святитель писал: «Не хочу трудити ваше Архиерейство читанием, занятаго важнейшими делами, разве токмо едино малое к читателю предисловие: один лист изволь Преосвященство ваше сам прочитати, прошу, прочее же повели прочим благоразумным особам прочести и разсудити: будете ли то дело в благопотребство Церкве и в пользу, или нет? А как они разсудят и повелят, готов послушати: исправити ли что, или отставити, или весьма престати. Мню же, мало кому понравится сей мой труд, понеже в нем, как в збитню русском, мешанина: и история, и будто толкованьице некое (из Корнелия и других книг) изредка местами, и инде нравоученьице, а наипаче в первой и второй тысяще лет, в которых мало зело обретается историй. Коих лет не хотя праздно преминути, наполнил от части нравоучениями, взимая повод из случая деяний, в оная времена бывших. Вем же, в книгописательстве иное есть быти историком, иное толкователем, иное нравоучителем. Однако же я грешный все то смешал, как горох с капустою, желая иметь книжицу оную на подобие примечаний и отрывков, дабы иногда к проповеди что годилося 164 ». Через два месяца с половиною, получив замечания на свою летопись от Стефана, он отвечал: «Челом (бью) и благодарствие Преосвященству вашему за прочитание Летописца моего и за примечания некоих вещей, исправления требующих. По сему уверяюся о отеческой вашего Архиерейства к моему недостоинству любви и истинной приязни. Сие люблю, о сем и впредь покорно прошу. Не меньшая сия добродетель пред Богом, еже исправити в чесом брата и вразумити. Потщуся помощию Божиею исправити, иная переменити, иная же и совсем отставити. Мне Преосвященство ваше один вместо тысящи. Так бывало и блаженный памяти Преосвященнейший отец наш Варлаам; что он прочитает и утвердит, то несумненно в печать издаваемо было 165 ». |
| В нем Стефан всенародно доказывал, нужду и пользу построения Петербурга, нужду и пользу заведения флота, преимущество морской торговли пред караванной. Построение новой столицы, проведение вышневолоцкого канала, требовавшие от народа великих расходов и тяжких трудов, и другие распоряжения Петра возбуждали в народе ропот. Стефан успокаивал недовольных, обещая за эти единовременные потери многочисленные выгоды в будущем. Некоторые уклонялись от военной службы, под тем предлогом, будто война есть дело не нравственное, что виновник ее есть сатана, что она противна христианскому закону. Стефан всенародно доказывал множеством библейских примеров и свидетельств, что праведная и правильная война законна, что чин воинский достоин великой похвалы, почести и превосходительства. Мы видим в Стефане современника Петрова, который хорошо понимал намерения преобразователя и многому сочувствовал. В его проповедях слышим, что думали, что говорили о вводимом новом порядке вещей Стефан и другие его современники. Подобно известным уже проповедям Стефана, и эти проповеди преизобилуют библейскими уподоблениями и сближениями часто остроумными и неожиданными, но и не всегда естественными. Несмотря на это, в свое время их ценили высоко. Сам проповедник, кажется, отдавал этим торжественным словам преимущество пред другими своими поучениями 6 . Венценосный слушатель Стефана был доволен его «казаньями», называя их «изрядными», и награждал за них проповедника. «От самого великого государя, Петра Алексеевича, – говорит Стефан, – многажды восприях за победительные проповеди, различным временем, овогда 1000 златниц, овогда же меньши, тоже рещи и о прочих членах царского дома,.. от них же многия многажды щедроты за литургисание и проповеди слова Божия бываху ми» 7 . И в настоящее время они не лишены значения, именно же исторического. Вот их любопытный заглавия! 1) Слово приветствующее около Пскова и в Ливонии, по поражении (поражениях?) под Нарвою полученных, и похвальное знамения царского гербового. 1702 года. |
| Но в то время, когда Феофан торжествовал восход своей звезды в С.-Петербурге, в Москве составлялся против него протест с целью воспрепятствовать посвящению его в епископа. Виновниками этого протеста были учёные московской академии Гедеон Вишневский и Феофилакт Лопатинский. Оба они были учителями в киевских школах и сослуживцами Феофана. Феофилакт был старше, а Гедеон – моложе Феофана. В 1705 г. Феофилакт перешёл в Москву, а Феофан остался в Киеве. Почти в одно время они сделались ректорами – Феофан в киевской, а Феофилакт в московской академии; оба были известны государю, как самые даровитые и образованные люди в духовенства. Феофилакт с честью и успехом исполнял разные государевы поручения. В 1710 г. он вызван был в С.-Петербург, вместе с префектом московской академии, Стефаном Прибыловичем. На пути, в Новгороде, они заходили к м. Иову и произвели на него неодинаковое впечатлите – Феофилакт выгодное, а Прибылович – неблагоприятное и тем еще более уронил во мнении старца киевские школы, уже очерненные в его глазах Лихудами 53 . Феофилакт явился к государю, исправил, по его замечаниям, составленную им службу о полтавской победе и отпущен опять в Москву 54 . По долгу честного человека он исполнял свою должность самым добросовестным образом и не уклонялся ни от какого труда, выходил ли он из его обязанностей, или возлагался на него по-особенному доверию правительства. Когда в Москве начали распространяться лютеранские и кальвинские заблуждения, Феофилакт, по поручению м. Стефана, увещевал главных начальников этих заблуждений, чтобы они отстали от своего лжеучения и не распространяли его в народе 55 . После того принимал деятельное участие в исправлении славянской библии, которое производилось, под наблюдением м. Стефана, в Москве при тамошней типографии: впоследствии само духовное правительство отнеслось к этому делу весьма неблагодарно и несправедливо 56 . В 1716 г. он составил разбор ложной повести о славянских апостолах – Кирилле и Мефодии, выписанной из книги Мавроурбина и 27 июля препроводил, при письме, к И. А. Мусину-Пушкину 57 . |
|
|
