| — А поскольку им на рот оставлять? — поинтересовался Крутов. — Ничего не оставлять, у них все равно где-нибудь запас припрятан, не такие уж простые, как вы думаете. А пролетариат, движущая сила революции, голодает, вот о чем надо думать! Не успел Коган договорить, как вдали словно гром прогремел колокол, а потом зачастил тревожно и гулко, всколыхнув тишину полей и перелесков. — Набатом бьет, — заметил Крутов. — Это не к службе, что-то у них стряслось, пожар, может. — Думаю, ваши такие «простые мужики» о нашем приближении предупреждают, контра, — и Коган зло выругался. — Только как они нас издали увидели? Распорядись, товарищ Крутов, ускорить передвижение. А увидел отряд продразверстки Степан. Прибрав в алтаре, почистив семисвечник и заправив его лампадным маслом, разложил облачение отца Петра и решил подняться на колокольню. Любил он в свободные часы полюбоваться с высоты звонницы, откуда открывалась удивительная панорама перелесков и полей, на окрестности села. С собой брал всегда полевой бинокль — подарок отца. Отец вернулся с фронта как раз на Рождество, а на третий день у Степана день Ангела, в празднование памяти его небесного покровителя первомученика и архидиакона Стефана. После службы, когда все пришли домой и сели за именинный пирог, отец достал бинокль. — На, Степка, подарок, трофейный немецкий, четырнадцатикратного приближения. Будет тебе память обо мне. С тех пор Степан с биноклем не расставался, даже когда изгнанный из монастыря красными скитался голодный, все равно не стал отцов подарок менять на хлеб. Любуясь с колокольни окрестностями, Степан заметил вдали за перелесками на холме какое-то движение. Он навел бинокль и аж отшатнулся от увиденного: остроконечные буденовки — сомнений не было: красные. «Наверное, продразверстка, о которой говорил Никифор Акимович». Первый порыв был бежать вниз предупредить, но на это не хватит времени, пока все село обежишь, они уж тут будут. Рука машинально взялась за веревку иоль-шого колокола. Степан перекрестился и ударил в набат. Он видел сверху, как выбегают из изб люди, многие с ведрами, и растерянно озираются, но, не видя пожара, бегут к церкви. Убедившись, что набат созвал всех, Степан устремился вниз, навстречу ему, запыхавшись, бежали отец Петр и Никифор Акимович. |
| Вечером он вскипятил на спиртовке воду и пил чай. Угостил и Тулу, потом почитал немного и стал ложиться. «Здесь как в монастыре», подумал он, улыбнувшись, едва помещая свое большое тело на железной кровати. Ему опять стало горько. «Ну, монастырь и монастырь, место спасения… А мне ничего не надо». Прежняя апатия, мучительная и тоскливая, охватила его. Ни о чем не хотелось думать, он погасил свечу и лежал, бессмысленно уставившись в темноту. За стенкой молилась Тула. Он слышал ее вздохи, шепот. Потом она улеглась. Степан думал вначале, что ему предстоит такая же ночь, как в номерах «Кремль». Но вышло по-другому. Его мысли зашевелились, проснулись. Он с ужасом увидел, что, в сущности, он на краю гибели. Как это так вышло, что он, Степан, человек, которому несколько лет назад все в жизни казалось таким ясным, заблудился, зашел в тупик, и едва держится? Степан вспомнил все последние месяцы, прожитые в безобразном упадке — и у него похолодели ноги. Нет, он еще жив, он не труп, и не собирается сдаваться. Все происходит оттого, что какие-то силы, темные ветры его существа, отнесли его в сторону от настоящей дороги. Но где она? Как ее найти? У Степана было то мучительное ощущение, какое бывает во сне, когда видишь, что надо, например, не опоздать к поезду, и, между тем, не можешь поспеть. Надо было сейчас, сию минуту найти решение, найти что-то огромное, что повернуло бы сразу жизнь в другую сторону. Ни партия, ни товарищи не могли дать этого. Это все было совсем другое. Степан застонал и перевернулся. Некоторое время он лежал неподвижно, в темноте перед его глазами плыли разноцветные круги. Один из этих кругов незаметно вошел в его мозг, и с ним пришла ясная, простая мысль, от которой хаос и буря его души сразу утихли: «Я виноват. Я ничтожный, последний из людей». Через несколько минут Степан улыбался, в темноте, по щекам его ползли слезы. Подражая старой Туле, он шептал: «Прости! Прости, научи, что делать. Ты единый, великий, всезнающий и всеблагий, дай сил, чтобы служить Тебе. Научи, что мне делать. Я знаю, что ничтожен, но Ты велик и добр. Ты можешь мне помочь, не оставь меня. Я Тебя умоляю. Научи, научи». |
| 12 — Валериан, Даниил, Денис, Иван, Николай, Парамон, Сергей. 13 — Андрей, Иван. 14 — Антон, Дмитрий, Наум, Порфирий. 15 — Андрей, Антонина, Афанасий, Борис, Вера, Владимир, Дмитрий, Иван, Кирилл, Константин, Кузьма, Маргарита, Мария, Матвей, Матрона, Моисей, Николай, Павел, Сергей, Степан, Тамара, Феврония, Федор. 16 — Андрей, Гавриил, Георгий, Гликерия, Ефрем, Иван, Николай, Савва, Федор. 17 — Александр, Алексей, Анастасия, Варвара, Василий, Геннадий, Дмитрий, Екатерина, Иван, Кира, Николай, Серафим, Юлия. 18 — Анастасий, Геннадий, Гурий, Захар, Илья, Савва, Сергей. 19 — Максим, Николай. 20 — Антон, Василий, Григорий, Гурий, Иван, Игнатий, Лев, Михаил, Никифор, Нил, Павел, Петр, Сергей. 21 — Анфиса, Кирилл. 22 — Александр, Анна, Василий, Владимир, Евфросиния, Софрон, Степан. 23 — Александр, Александра, Алексей, Анатолий, Ангелина, Анна, Григорий, Дорофей, Евгений, Евграф, Евдокия, Евлалия, Евсей, Иван, Константин, Лаврентий, Михаил, Николай, Петр, Сергей, Степан, Татьяна, Фекла, Фома, Яков. 24 — Викентий, Даниил, Емельян, Иван, Леонтий, Лука, Никифор, Николай, Никон, Петр, Терентий, Феофан, Филимон. 25 — Александр, Спиридон, Ферапонт. 26 — Александр, Алексей, Аркадий, Арсений, Василий, Владимир, Григорий, Евгений, Емельян, Иван, Николай, Яков. 27 — Иларион, Ипатий, Зосима, Николай, Филимон. 28 — Александр, Василий, Иларион, Иона, Павел, Степан, Сусанна, Трифон. 29 — Аггей, Александр, Аркадий, Владимир, Илья, Макар, Николай, Павел, Петр, Семен, София, Феодосий. 30 — Александр, Даниил, Денис, Иван, Никита, Николай, Петр, Сергей, Степан. 31 — Вера, Виктор, Владимир, Зоя, Иван, Илья, Марк, Михаил, Модест, Николай, Севастьян, Семен, Сергей, Фаддей. Церковные православные праздники в декабре 4 декабря Православная церковь отмечает двунадесятый праздник – Введение во храм Пресвятой Богородицы . По преданию, родители Девы Марии, праведные Иоаким и Анна , молясь о разрешении от неплодства, дали обет посвятить дитя Богу. Когда Марии исполнилось три года, Ее в сопровождении родных и знакомых отвели в Иерусалимский храм, где Она должна была провести время до совершеннолетия в молитве и трудах для Господа. Укрепляемая Божией силой, Богоотроковица сама преодолела пятнадцать ступеней храмовой лестницы, а затем первосвященник по внушению свыше, ввел Ее во Святая святых, куда имел право заходить раз в год только он сам с очистительной жертвой. Празднество в честь этого события было установлено еще в первые века христианства. |
| В это время скончался патриарший архидиакон Константин Розов. Отпевание и похороны были назначены на 3 июня в три часа дня на Ваганьковском кладбище. Народу собралось множество. Когда гроб с почившим был внесен в церковь, двери храма закрыли, и к ожидавшей толпе вышел священник и сообщил, что похороны архидиакона переносятся на утро следующего дня ввиду того, что не успели приготовить могилу и не прибыли ближайшие родственники. Люди еще не разошлись, когда на возвышение взошел Степан и сказал проникновенное слово о почившем архидиаконе, а затем, обращаясь к народу, прибавил: — Время сейчас очень трудное, тяжелое, но это время избавления народа от греха, поэтому, прошу вас — не забывайте Бога. Крестите детей. Не живите невенчаными. А главное, живите по совести. Настанет время, когда православные христиане воспрянут, Бог этих богоненавистников свергнет. Во время его речи милиция попыталась пробраться к кафедре, чтобы арестовать проповедника, но народ стоял стеной и не допускал. Тогда был вызван наряд милиции, Степан был арестован и на пролетке отвезен в отделение милиции. Дорогой милиционер спросил Степана, из какой он губернии. Степан ответил: — Губернии все мои. — Как ваше имя и сколько вам лет? — спросил милиционер. — Мне двадцать четыре года. Фамилия моя Наливайко Стефан Пименович. — Где ваши документы? — спросил милиционер. Степан расстегнул на груди рубашку и, показывая на тяжелый оловянный крест, сказал: — Вот мои документы. Больше у меня нет ничего. В отделении милиции он отказался отвечать на вопросы и был отвезен в ГПУ. Здесь ему предложили заполнить анкету. Степан на вопрос, к какому он принадлежит государству, написал:«Новому Иерусалиму». И для неосведомленного следователя пояснил:«Сходящему с небес». На вопрос о профессии написал:«Жнец». О работе:«Свидетель слова Божия, проповедник». На вопросы, где работал, на какие средства жил и владел ли каким недвижимым имуществом, написал:«По воле Иисуса Христа, всем тем, что подавал Иисус Христос». На вопрос о воинском звании, ответил:«Воин Иисуса Христа». |
| После Георгия Георгиевича Мигачева руководителем движения становится Сергей Филиппович Космиров. 20 июля 1929 г. он переезжает жить в г. Самару и подает по благословению предыдущего старца прошение о рукоположении. Однако за малограмотностью, не разобравшись, Сергей Филиппович попадает к обновленцам. Он был рукоположен обновленческим митрополитом Александром (Анисимовым). Позже, разобравшись со временем в обновленчестве, Сергей Филиппович покинул его, а в 1954 г., оказавшись на свободе, он принес покаяние епископу Михаилу (Воскресенскому). Став священником, о. Сергий усердно принимается за пастырское служение и существенно преуспевает в этом, так что даже вызывает зависть со стороны других священнослужителей. После доноса от обновленцев в НКВД о. Сергия забирают в тюрьму, но следствие признает его невиновным. Однако находиться в Самаре было опасно. Старец переезжает в Среднюю Азию. Начинается нелегкий путь скитаний и лишений. В 1944 г. на вокзале по доносу старца вновь арестовывают. В тюрьме над ним издеваются, бьют, обзывают. Здесь Сергей Филиппович Космиров являет великое смирение, выдержку и исповедничество веры. После суда о. Сергия отправляют в ссылку в глухую казахскую степь (поселок Кармачи). Но и там, в захолустье, его навещали духовные чада. По окончанию ссылки старец переезжает сначала в село Богатое, а затем в город Бузулук. Потом в город Мелекесс, а после в Самару, где и умирает в 1964 г. Сергей Филиппович Космиров был старцем и руководителем беседников тридцать пять лет. Вслед за о. Сергием новым руководителем беседников становится Степан Иванович Кондратьев. Через два года после принятия старшинства в движении Степан Иванович вместе с шестью единомышленниками выезжают в город Фергану за Ташкент. Старцем Сергеем Филипповичем Космировым было заповедано Степану Ивановичу не открываться три года всему народу. В то время значительное влияние у некоторых обрела Елизавета Георгиевна Мигачева, которая прожила сорок восемь лет с тремя старцами. Надо сказать, что Степан Иванович стал вводить некоторые новшества в молитве и питании. Как бы то ни было, Елизавета Георгиевна и Степан Иванович не смогли найти общего языка. Вышеуказанное несогласие породило раскол. Степан Иванович Кондратьев был старцем и руководителем беседников 13 лет до 1978г. |
| Коллекция церковных древностей при С.-Петербургской Духовной академии//ЦВс. 1879. 11 авг. 32, часть неофиц. С. 1–4. [Отзыв на:] Сочинение студента Архангельского Парфения «Чин проскомидии по рукописям Софийской и Кирилло-Белозерской библиотек»//ЖЗСДА за 1878/9 уч. г. 1879. С. 214. [Отзыв на:] Сочинение студента Владимирского Александра «Публичное покаяние в древней христианской церкви (до -го века)»//Там же. С. 215–216. [Отзыв на:] Сочинение студента Лебедева Павла «Происхождение и древние формы поста четыредесятницы»//Там же. С. 219–220. [Отзыв на:] Сочинение студента Соловьева Федора «Об изображении креста и распятия в древнехристианской церкви»//Там же. С. 220–221. [Отзыв на:] Сочинение студента Толстохнова Евгения «Чин исповеди по рукописям Софийской и Кирилло-Белозерской библиотек»//Там же. С. 221–222. 1880 Происхождение древнехристианской базилики: Церковно-археологическое исследование. СПб., 1880. VIII, 211 с., 26 рис. Магистерская диссертация, защищенная в СПбДА. Отзыв официального оппонента: Ловягин И. Е.//ЖЗСДА за 1879/80 уч. г. СПб., 1880. С. 145–147. Рецензии и критика: Красносельцев Η. Ф. 1) О происхождении христианского храма: По поводу магистерской диссертации проф. Н. В. Покровского . Казань, 1880; 2) Очерки из истории христианского храма. Казань, 1881. Вып. 1. Высшие задачи христианской археологии: Речь перед публичной защитой магистерской диссертации «Происхождение древнехристианской базилики»//ХЧ. 1880. Ч. 2. С. 190–200. Речь произнесена 25 мая 1880 г. Новейшие воззрения на предмет и задачи археологии//САИ. 1880. Кн. 4. С. 13–28. Лекция, читанная слушателям СПбАИ во введении к курсу христианской археологии. В конце текста дата: 25 апреля 1880 г. Отчет о состоянии (С.-Петербургского) Археологического института за 1879 год//Там же. Приложения. С. 19–27. Без подписи. Отчет зачитан на торжественном собрании в СПбАИ 24 февраля 1880 г. [Представление о пожертвованиях и описании церковно-археологической коллекции СПбДА в 1879 г.]//ЖЗСДА за 1879/80 уч. г. 1880. С. 105–106. |
| Семен появился в городе только во время болезни матери. Капитан Рогозин играл в благородного безродного рыцаря. Поселился в гостинице и оттуда приезжал навестить мать в больнице. С Ольгой и Степаном он не разговаривал. Ему было невдомек, кто организовал матери лучшую больницу, лучшие лекарства, кто возил ее на консультацию за границу! Он даже при матери не скрывал своей ненависти ко второй половине молодых Рогозиных. И еще мужик называется! Аника-воин! О чем он ночи напролет разговаривал с умирающей матерью? Да все таскал ей образки и свечи из церкви. Честно говоря, не понимал, не верил Степан, что человек вдруг ни с того, ни с сего начинает безропотно верить в Бога. Где же тут справедливость, если мать, ставшая в последние годы набожной, растаяла на глазах, как свеча. Если отец следом получил инфаркт? Заслуживали они это? Пытался и не раз Степан читать Евангелие, но не мог. Словно какая-то сила заставляла его закрыть священную книгу, а каждая строчка в ней вызывала недоумение, непонимание. Разумеется, есть в этом мире нечто, вокруг чего вертится вся эта кутерьма, есть какой-то высший разум. Но так ли уж Он справедлив и любвеобилен? Если внимательно посмотреть: история человечества — сплошные Его наказания, несколько чудес и несколько пророков. Как-то спорил с батюшкой, а тот толковал ему о свободе, предоставляемой человеку, но Степан так и не понял, что это за свобода, если человек может сделать неправильный выбор? Нет, атеизм со всеми его выкладками тоже смешон, хоть и стоит в дипломе пятерка по научному атеизму, но реальная жизнь не имеет ничего общего с этими наивными взываниями к Всевышнему, когда надо бороться и самому создавать. Так думал Степан. И чтобы окончательно решить для себя этот вопрос, он утвердился в том, что ему просто некогда над этим размышлять. Пусть решают и спорят богословы. Но все же в храмы иногда заходил и деньги на их восстановление жертвовал. На всякий случай? Похоронили мать: опять же, кто взял на себя все эти ритуальные проблемы? Уж, конечно, не наемник всех армий. А когда следом за матерью ушел отец, Семен даже не приехал. Тут уж даже Ольга изменила о нем свое мнение. |
| I. Феодор Гилявский. Роман Левицкий. Петр Биентовский. Алексей Угринович. 5. Поликарп Герболинский. Степан Шпаковский. Артений Сахневич. Григорий Судковский. Авраам Афанасьев. 10. Илья Кириаков. Василий Мстиславский. Александр Трофимовский. II. Михаил Левицкий. Алексей Белоусов. 15. Петр Лонгинов. Константин Назаревский. Василий Погорелов. Дмитрий Дубрава. Николай Ковалевский. 20. Николай Козицкий. Семен Ситницкий. Василий Чухнов. Феодор Щербинин. Иван Стойков. 25.Илья Зиоров. Димитрий Тертацкий. Иван Ремизов. Захарий Княжский (болгарин). 1847 Андрей Сердюков. Иван Диковский. Илья Иванов. Василий Дьяковский. 5. Филлипп Кильчевский. Николай Зеленкевич. Никифор Нестеровский. Алексей Тихомиров. Николай Двивяников. 10. Ефим Рыбальский. Иван Тинтулов. Навел Терлецкий. II. Афанасий Чуляков. Яков Опойченко. 15. Иван Дыманский. Степан Павловский. Феодосий Дзбановский. Степан Чеважевский. Евтропий Пашкевич. 20. Петр Панкеев. Михаил Угринович. Андрей Карлашевич. Яков Гордиевский. Степан Сахневич. 25. Андрей Строганов. Александр Воскресенский. Александр Семашев. Илья Кривошеев. Илья Терлецкий. 30. Василий Мочульский. Иосиф Кириллов.АлексейПорудеев. 33. Захарий Белецкий. 1849 I. Михаил Сорокин. Иван Самборский. Антон Иващенков. Николай Селецкий. 5. Тихон Щербаков. Семен Демидович. Семен Щербаков. Евфимий Корновалов. Петр Красницкий. 10. Александр Накропин. Никифор Нериевский. Иван Тимошенко. II. Григорий Стрижевский. Михаил Алексеев. 15. Феодор Шепитьковский. Федор Попруженко. Емельян Кузубский. Давид Жевченко. Добри Чинтулов (болгарин). 20. Никита Апостолов. Алексей Диаковский. Михаил Гопанович. Алексей Черняговский. Андрей Тисовский. 25. Симон Слободской. Андрей Кишевский. Семен Троцинский. Иван Ивашкевич. Феофил Малявинский. 30. Иван Диаковский. Павел Силин. Мойсей Потапов. Василий Пасхалов. Фортунат Пухальский. 35. Василий Брилев. Иван Зиоров. 1851 I. Гавриил Селецкий. Михаил Шевченко. Петр Николаевич. Никита Добровольский. 5. Николай Кравцов. Иван Пасхалов. Георгий Терлецкий. Иоаким Щербинин. Павел Федоровский. 10.Илья Левицкий. |
| — Ба, да вы сами на выходе! А мне-то ведь сказали, что вы совсем прихворнули от занятий. — Да, я болен, и вот теперь хотел гулять, я… — Степан Трофимович остановился, быстро откинул на диван шляпу и палку и — покраснел. Я между тем наскоро рассматривал гостя. Это был еще молодой человек, лет около двадцати семи, прилично одетый, стройный и сухощавый брюнет, с бледным, несколько грязноватого оттенка лицом и с черными глазами без блеску. Он казался несколько задумчивым и рассеянным, говорил отрывисто и как-то не грамматически, как-то странно переставлял слова и путался, если приходилось составить фразу подлиннее. Липутин совершенно заметил чрезвычайный испуг Степана Трофимовича и видимо был доволен. Он уселся на плетеном стуле, который вытащил чуть не на средину комнаты, чтобы находиться в одинаковом расстоянии между хозяином и гостем, разместившимися один против другого на двух противоположных диванах. Вострые глаза его с любопытством шныряли по всем углам. — Я… давно уже не видал Петрушу… Вы за границей встретились? — пробормотал кое-как Степан Трофимович гостю. — И здесь и за границей. — Алексей Нилыч сами только что из-за границы, после четырехлетнего отсутствия, — подхватил Липутин, — ездили для усовершенствования себя в своей специальности, и к нам прибыли, имея основание надеяться получить место при постройке нашего железнодорожного моста, и теперь ответа ожидают. Они с господами Дроздовыми, с Лизаветой Николаевной знакомы чрез Петра Степановича. Инженер сидел, как будто нахохлившись, и прислушивался с неловким нетерпением. Мне показалось, что он был на что-то сердит. — Они и с Николаем Всеволодовичем знакомы-с. — Знаете и Николая Всеволодовича? — осведомился Степан Трофимович. — Знаю и этого. — Я… я чрезвычайно давно уже не видал Петрушу и… так мало нахожу себя вправе называться отцом… c " est le mot; я… как же вы его оставили? — Да так и оставил… он сам приедет, — опять поспешил отделаться господин Кириллов. Решительно, он сердился. — Приедет! Наконец-то я… видите ли, я слишком давно уже не видал Петрушу! — завяз на этой фразе Степан Трофимович. — Жду теперь моего бедного мальчика, пред которым… о, пред которым я так виноват! То есть я, собственно, хочу сказать, что, оставляя его тогда в Петербурге, я… одним словом, я считал его за ничто, quelque chose dans ce genre. Мальчик, знаете, нервный, очень чувствительный и… боязливый. Ложась спать, клал земные поклоны и крестил подушку, чтобы ночью не умереть… je m " en souviens. Enfin, чувства изящного никакого, то есть чего-нибудь высшего, основного, какого-нибудь зародыша будущей идеи… c " était comme un petit idiot. Впрочем, я сам, кажется, спутался, извините, я… вы меня застали… |
| В прошлом государь в 175 году сослан я, богомолец ваш, в Ферапонтов монастырь наг и бос и людей мне богомольцу вашему никаких обиходных не велено имать, только со мною поехало два человека черных попов, да два дьякона, да чернец Флавиан; попы и дьяконы побыв со мною в Ферапонтовом монастыре по наговору Степана Наумова не захотели жить и из кельи вышли, а остался со мною один чернец Флавиан, и несколько тот чернец пожил и послан к тебе великому государю с моим письмом; и тот чернец ко мне и не бывал; а в тож время пришел ко мне поп Варлаам, да черный дьякон Мардарий; и несколько пожив Мардарий дьякон отпущен к тебе великому государю с моим письмом; и тот дьякон ко мне не бывал же, а со мною остался один червой поп Варлаам, а тот поп слеп; и по се число я богомолец на себя и на попа хлебы пек и варил сам, а ныне я богомолец ваш от многия злобы немилостиваго пристава Степана Наумова смирихся до конца; а се за грехи мои рука левая боль настала и действовать нисколько но может, пристроити пити и ясти и принести некому; а он Степан говаривал многажды, что мне перемены не будет, покаместа Никон по умрет, неведомо для какова умыслу; а прежде с приезду я его Степана спрашивал, как ему Степану указано меня держать; и он Степан говорил, что де у меня наказу на писме нет, а весь де у меня наказ на языке; и я ему, Степану, говорил, да неужто тебе приказ есть, что меня уморить; и он, Степан, до чово-де дойдешь, не пощажу-де; и в первом году мало не уморил, аще не бы твоя великаго государя милость предварила с Иваном Образцовым. А после Ивана Образцова несколько спустя по первому своему обычаю нялся, почал всякою нуждею нудить голодом и холодом, о чом ни пошлю ково, и он Степан к себе не пустил; а коли и выглянет в окно и на нашего посланника кричит, вопит п матерны лает, и бить хочет и ходить к себе не велит; а говорит: полно-де, прихотей тех пора-де покинуть; ешь-де, что дадут; а мне не дают ничево; и те посланные от нас приходят от нево плачучи и впредь ходить к нему Степану для наших нужд не хотят; а у вас ни хлеба, ни соли, ни дров во многия времена не было. |
|
|
