| Вместе с тем отец Иероним составил для российского правительства свои предложения «О поправлении нравственности в отечестве нашем России» – строгие меры для искоренения нигилизма. Записка была передана графу Н/П. Игнатьеву в 1880 году. Первейшая мера, как писал отец Иероним, «повелеть Святейшему Синоду по церквам молиться, то есть приложить на ектениях молитву о истреблении нигилизма и о вразумлении поврежденных от него» с. 501–502]. Далее, необходимо повысить строгость дисциплины церковной, исправив некоторые законы гражданские, поддерживающие и дающие возможность священникам с легкостью переходить на гражданскую службу, а учащимся духовных учебных заведений – в светские. Строжайший надзор за литературой, в том числе прекращение ввоза в Россию душевредных сочинений и такая жесткая мера, как истребление этих книг, поможет исправлению нравственности и учащихся, и самих учителей. В светских учебных заведениях «пересмотреть учебники по всем отраслям науки, противные Священному Писанию , которые учащееся юношество располагают к неверию». Необходимо также принять меры к соблюдению церковных постов и прибавить время на преподавание Закона Божия, а «если кто оного не знает, то по вступлении в службу определять его рядовым, пока он не сдаст экзамен из Закона Божия, ибо не каждому захочется оставаться рядовым». Меры по поддержанию нравственности в армии: устранить в воскресные дни парады, чтобы и сами солдаты, и их начальство могли присутствовать в церкви и не собирали бы любопытных зевак; не принуждать солдат к нарушению постов, а давать свободу их произволению. Кроме того, под воскресные и праздничные дни, а также в Великий и Успенский посты запретить театры. В то же время старцем Иеронимом была составлена и отпечатана в России статья «Напоминание православным христианам о повиновении властям, выписанное из Священного Писания », в которой он наставлял отвернуться от лживых учителей, распространяющих западное неверие, от тех, кто составляет заговоры и производит бунты против существующих в православном отечестве властей, поставленных от Господа. Тем самым он напоминал еще об одном принципе, лежащем в основе христианской нравственности. Заключает он свое обращение к соотечественникам апостольскими словами, предостерегающими и строгими: «Братие, аще мы или ангел с небесе благовестит вам паче, еже благовестихом вам, анафема да будет» ( Гал. 1:8 ); «Стойте убо и держите предания, имже научистеся или словом, или посланием нашим» ( 2Сол. 2:15 ). |
| «Это главное дело в нашей жизни, чтобы стараться просвещать и себя и других, особенно детей наших, за воспитание которых должны мы ответ отдать Богу», – наставлял отец Иероним с. 612]. Благодатное христианское просвещение и нравственное усовершенствование, по словам старца Иеронима, подается нам помощью Света истинного, Просветителя душ наших. С нашей стороны требуется расположение принять сие, изволение на благое, старание и некий малый труд, а в остальном Сам Господь управит и научит. Благодать, аще и благодать есть по всемогуществу, но спасает только хотящих, а не нехотящих. Поэтому и Господь сказал: «Ищущие Мя обрящут благодать» ( Притч. 8. 17 ). Так и мы, когда получаем воздаяние и награду за терпение, труды и скорби, тогда уже твердо стоим. А «некий наш малый труд» – это, «оградив себя верою в Бога Отца и Сына и Святого Духа… обучиться побеждать ложные умствования, зазорные помыслы, злые страсти и навыкновения, противляющиеся строгости евангельского о совершенстве учения, и тщатися преуспевать в добродетелях» с. 548, 567, 578]. Для этого нужно воспрепятствовать уму «суетным подвизатися вещам» и побуждать его «тещи к вещам истинным» с. 553]. Желающих «удержаться на пути добродетели» с. 684] и последовать «евангельскому о совершенстве учению» старец Иероним просил выполнять следующие основные заповеди: 1 . Стараться угождать Богу, иметь память Божию и страх Божий. «Необходимо держать памятование о Божием присутствии везде», – постоянно напоминал отец Иероним с. 534]. «Братия и чада моя! – взывал он. – Старайтесь по силе возможности угождать Господу. Никто не может унизить Бога, а огорчить и оскорбить Его мы можем, потому и ангелы, не соблюдшие своего повиновения и подчинения Богу, наказаны вечным разлучением от Бога не за точность службы, а за уклонение от Создателя. Так и нам должно неуклонно всегда умственно взирать к Богу» с. 382]. «Все принимайте, как от руки Его, с благодарением, ибо яже суть, вся суть от Бога, и вся добра и зело добра, как учит нас Священное Писание » с. 686]. |
| Видимо, неведомо и то, что возникшие в 60-х и далее так называемые страны «социалистической ориентации» — почти везде это были режимы коррумпированных и психически больных военных. Которые обещаниями строить просоветский социализм набивали свои закрома колоссальными субсидиями из СССР. И почти во всех этих странах те же прокремлёвские военные спровоцировали (или усилили прежние) межэтнические войны, которые вскоре похоронили так называемую «социалистическую ориентацию». Достаточно напомнить о таких параноиках-друзьях послесталинского СССР, как Иди Амин (Уганда), Ж.-Б. Бокасса (Центр. Африка), М.Х. Мариам (Эфиопия), Ф.М. Нгуема (Экватор. Гвинея) и не только. Разве неведома ЧУДОВИЩНАЯ коррупция хрущевского — особенно брежневского и дальнейшего периода? Повсеместное враньё (ларионовское и аналогичное) про рекорды по сдаче мяса и молока, мафиозные кланы Краснодарского края (особенно Сочинского региона), хлопковые — Узбекистана, всевозможные цеховики с прикрытием из Центра, дело «Океан», бриллиантовые, меховые и т.п. кланы, щёлоковские деяния, почти массовые беззакония в торговле — тоже, оказывыется, неведомы? Разве неведомо и то, что за счёт РСФСР в буквальном смысле жировали и «братские» соцстраны, и многие окраины — особенно Прибалтика и Закавказье? Что в РСФСР не было даже академии наук, хотя таковая была, например, и в Киргизии? Такие исследования прежде были «закрытыми», теперь почти все они в открытом доступе, но кое-что замалчивается. Чтобы не возникало современных аналогий ... Вот известное мнение экс-главы совмина РСФСР (в 71 — 83 гг.) М.С. Соломенцева: «Когда Брежнев рекомендовал меня на должность, я поставил лишь одно условие: перестать затюкивать Россию. Я объяснил: отраслевые отделы ЦК и союзное правительство напрямую командуют российскими регионами и конкретными предприятиями, руководствуясь больше интересами союзных республик, чем самой России; Госплан, Госснаб также ставит во главу угла интересы союзных республик, оставляя России лишь крохи с общесоюзного стола». Но тщетно. |
| Никогда Романов не мог стать Генсеком после Брежнева. а только Щербицкий, на которого указал Брежнев прямо, как на своего преемника. Брежнев после Андропова назначил председателем КГБ не человека Андропова. а своего человека --генерала Федорчука, который должен был обеспечить приход Щербицкого в Москву. Андропов, умирая в Кремлевке, письменно указал на Горбачева, а не на Романова, как на ведущего заседания Политбюро и Секретариата ЦК КПСС. Ставку на Романова после 70-ых годов в Политбюро уже никто не делал.В марте 1985 года Генсеком мог стать Гришин, из старой гвардии, но не действовавший активно. Романов к 1985 году уже не пользовался авторитетной властью в Политбюро после раздутого скандала с разбитием эрмитажного сервиза на свадьбе дочери Романова. В марте 1985 года, действительно, по сговору Горбачева, Соломенцева, Чебрикова и Громыко-- Романов. Щербицкий и Кунаев не присутствовали на заседании Политбюро по техническим причинам.Если бы они были --Горбачев врд ли бы прошел. Устинова к этому времени уже умертвили заразной инфекцией. Громыко, старый пень, сдуру пошел на сделку с Горбачевым Не надо рассказывать антиисторических басней, товарищ подполковник. 25. Ответ на 23, Александр Васькин, русский священник, офицер Советской Армии: В апреле 1985 г. Г. В. Романов мог стать генсеком, если бы на заседании Политбюро присутствовали Щербицкий и Кунаев. Можно согласиться с утверждениями, что Григорий Романов БЫЛ в середине 70-ых годов 20 века, действительно, одним из преемников Брежнева. Об этом говорил и сам Брежнев в своем окружении в 70-ы годы. Романов был молодой, 50-летний, энергичный, технарь, хорошо вел дела в Ленинграде, способный менеджер. Но хитрый Андропов узнав об этих намерениях Брежнева, не допустил приход Романова при Брежневе в Политбюро, пустив на Западе слух. что Романов виновен в разбитии музейного эрмитажного сервиза на свадьбе своей дочери. после раздутого этого КГБ на Западе слуха звезда Романова как преемника Брежнева закатилась. В Политбюро ЦК КПСС Романов не пользовался большим расположением. После " сервизной " истории Романов был списан со счетов преемника Брежнева. |
| А ведь тогда, в 1984-м, потребляли в СССР 12 литров спирта. Как же страна дошла до жизни такой? Вопреки устоявшемуся мифу, будто Россия пила всегда и много, наша страна на протяжении столетий была одной из самых трезвых. В частности, в течение трех веков Россия занимала предпоследнее место в мире по потреблению алкоголя. Меньше нас с XVII до начала ХХ века пили только норвежцы. Потребление алкоголя резко подскочило в самом начале ХХ века — до немыслимого, как тогда представлялось, уровня в 4,7 литра. В 1914 году, незадолго до Первой мировой войны, в России был принят “сухой закон”. Он действовал 14 лет. Что дал тот первый опыт? Потребление упало до 0,2 литра. Число “новых” алкоголиков сократилось в 70 раз, преступность — втрое, нищенство — вчетверо, вклады в сберкассы выросли в 4 раза. Возможно, благодаря тому “сухому закону” в стране пили меньше, чем в 1914-м, до 1963 года. Но в 1925 году “сухой закон” был отменен. Пьянство стало постепенно нарастать. Перед Великой Отечественной войной потребление поднялось до 1,9 литра. В годы войны оно снова резко сократилось и достигло довоенного уровня лишь в 1952 году. После смерти И. Сталина, отмечают исследователи, страна полетела в алкогольную пропасть. Не случайно еще при Брежневе была и создана Комиссия Политбюро: власть спохватилась — дальше терпеть сложившуюся ситуацию было нельзя. С приходом М. Горбачева с пьянством повели борьбу так, как крыловский медведь дуги гнул. А дуги-то надо было гнуть с терпеньем, а не вдруг. Во времена П. Машерова в течение 10 лет приучали минчан переходить улицу в положенном месте и на зеленый сигнал светофора. Приучили. Здесь же проблема была намного сложнее, нужна была не “шоковая терапия”, не экстремистская кампания, не силовой наскок, а продуманная, терпеливая, рассчитанная, возможно, не на одно десятилетие антиалкогольная государственная политика, воспитание трезвости и мощнейшая антиреклама алкоголя во всех СМИ. Как вспоминал годы спустя Н. Рыжков, у него “волосы дыбом встали от удивления и ужаса”, и не только у него, когда он узнал, какими методами собираются бороться с пьянством. Но доводы здравомыслящих не хотели слышать. М. Горбачев требовал “ускорения” во всем. М. Соломенцев звонил, например, тогдашнему министру торговли К. Тереху и грозил: если в стране будет продано хоть на одну бутылку водки больше, то он сам лично отберет у министра партбилет. Ретивые исполнители превратили в фарс кампанию и действительно нужное дело угробили. |
| В кондаке службы афонским святым о подвижниках-святогорцах говорится: «Онебесившие Гору сию и показавшие в ней житие ангельское». Это ангельское житие проявляется в безмерной любви и жалости к людям, в безусловном послушании и истинном смирении, в молитвенном подвиге, который вознаграждается даром непрестанной сердечной молитвы, созерцанием мира невидимого, преодолением таких самых необходимых по человеческим меркам естественных потребностей, как сон. Поражает смиренное осознание своей немощи этими подвижниками. Так, например, в ответ на вопрос валаамского монаха, где лучше жить и спастись, в России или на Афоне, старец Иаков, ответил: «…Афон хорош для того, кто немощен и не может противустоять плотской брани; конечно, на Афоне хорошо и удобно спасаться, но и там можно, тем более уже и привычка есть к своему монастырю, порядку и уставу». В болгарском Зографе иеромонах Маркиан в короткой беседе с 90-летним старцем иеросхимонахом Амвросием проясняет для себя вопросы, связанные со своим несением послушания духовника на Валааме. С пустынником Климентом, «строгого аскетического вида», он говорит об Иисусовой молитве. Пустынник Венедикт рассказывает валаамскому собрату о личном молитвенном опыте: «…непремнно надо плоть свою утеснить, и как бы распять, но зато и в духе подается такая радость и утешение от Бога, что нельзя никакими словами и выразить…». После беседы со схимонахом Михаилом, «красивым, седым старцем», Маркиан отметит, что тот «очень увлекательно и поучительно» говорил. Зато старец-живописец иеросхидиакон Макарий отечал на вопросы паломника, не отрываясь от написания иконы «Несение Креста Спасителем». По словам Маркиана, «говорил старец очень осторожно, о чем только я его спрашивал, а о постороннем ни слова». При этом посоветовал читать Добротолюбие, особенно славянское, а от чрезмерного любопытства и многого чтения отвыкать. При встрече с другим старцем – иеродиаконом Лукианом (Роевым; 1834–1916), живущем в Руссике более 60 лет и за год до этого постриженом в схиму, Маркиан расспрашивает его о прежнем духовнике Руссика иеросхимонахе Иерониме (Соломенцеве), у которого о. |
| Каким Леонтьев увидел духовника обители – отца Иеронима? Леонтьев пишет: «Это был не только инок высокой жизни, это был человек более чем замечательный. Не мне признавать его святым – это право Церкви, а не частного лица, но я назову его прямо великим: человек с великой душою и необычайным умом. Твердый, непоколебимый, бесстрашный, предприимчивый, смелый и осторожный в одно и то же время; глубокий идеалист и деловой донельзя, собою и в преклонных годах еще поразительно красивый, отец Иероним без труда подчинял себе людей, и даже я замечал, что на тех, которые сами были выше умственно и нравственно, он влиял еще сильнее, чем на людей обыкновенных. Оно и понятно. Эти последние, быть может, только боялись его, люди умные, самобытные, умеющие разбирать характеры, отдавались ему с изумлением и любовью. Я на самом себе в 40 лет испытал эту непонятную, даже притягательную, силу. Видел это действие и на других» с. 577]. Константин Николаевич замечает, что отец Иероним без труда овладел его тогда очень гордой волей т. 6 (2), с. 584]. Леонтьев перечисляет батюшкины достоинства: «Он музыкант, он иконописец, он строитель, он богослов хороший, он Церкви подвижник неутомимый, он исповедник тонкости и опыта редких» с. 70]. Леонтьев описывает «несказанно чтимого» пастыря во время богослужения: на лице его, «красивом, поразительно строгом, необычайно выразительном и твердом, светилось нечто особое – торжественное, тихое, серьезное» с. 348]. Отец Иероним принял Константина Николаевича, как своего духовного сына. Старец уделял ему много внимания, беседовал с ним часами и сам, по свидетельству Леонтьева, находил в этом удовольствие. Из воспоминаний Константина Николаевича ясно, что он мог обращаться к старцу в любое время со всеми своими недоумениями и вопросами. В одном из поздних своих писем Леонтьев объясняет, кем для него тогда стал старец Иероним: «Для меня отец Иероним Афонский был и катехизатор, и старец… После Иеронима отец Амвросий (Оптинский – И. П.) ничуть не удовлетворял меня… К тому же я невольно видел разницу в размерах дарований – не духовных, эти могли быть равны; а природных; у Иеронима были оба ума, и теоретический и практический; он и рассуждал занимательно, и делал дело превосходно. И учил общему, и руководил частностями» л. 8об.–9]. |
| Каким Леонтьев увидел духовника обители — отца Иеронима? Леонтьев пишет: «Это был не только инок высокой жизни, это был человек более чем замечательный. Не мне признавать его святым — это право Церкви, а не частного лица, но я назову его прямо великим: человек с великой душою и необычайным умом. Твердый, непоколебимый, бесстрашный, предприимчивый, смелый и осторожный в одно и то же время; глубокий идеалист и деловой донельзя, собою и в преклонных годах еще поразительно красивый, отец Иероним без труда подчинял себе людей, и даже я замечал, что на тех, которые сами были выше умственно и нравственно, он влиял еще сильнее, чем на людей обыкновенных. Оно и понятно. Эти последние, быть может, только боялись его, люди умные, самобытные, умеющие разбирать характеры, отдавались ему с изумлением и любовью. Я на самом себе в 40 лет испытал эту непонятную, даже притягательную, силу. Видел это действие и на других » с. 577]. «Он без труда овладел моей тогда очень гордой волей», — замечает Константин Николаевич с. 584]. Леонтьев перечисляет батюшкины достоинства: «Он музыкант, он иконописец, он строитель, он богослов хороший, он Церкви подвижник неутомимый, он исповедник тонкости и опыта редких» с. 70]. Вот Леонтьев описывает «несказанно чтимого» пастыря во время богослужения: на лице его, «красивом, поразительно строгом, необычайно выразительном и твердом, светилось нечто особое — торжественное, тихое, серьезное» с. 348]. Отец Иероним принял Константина Николаевича, как своего духовного сына. Старец уделял ему много внимания, беседовал с ним часами и сам, по свидетельству Леонтьева, находил в этом удовольствие. Из воспоминаний Константина Николаевича ясно, что он мог обращаться к старцу в любое время со всеми своими недоумениями и вопросами. В одном из поздних своих писем Леонтьев объясняет, кем для него тогда стал старец Иероним: «Для меня отец Иероним афонский был и катехизатор, и старец. После Иеронима отец Амвросий (Оптинский — И. П.) ничуть не удовлетворял меня. К тому же я невольно видел разницу в размерах дарований — не духовных, эти могли быть равны, а природных. У Иеронима были оба ума — и теоретический, и практический, он и рассуждал замечательно, и делал дело превосходно, и учил общему, и руководил частностями» с. 16—17]. |
| Батюшка объяснял Константину Николаевичу не только правила внешнего поведения «истинно хорошего монаха» [см.: 22, с. 197], но и разбирал с ним самые тайные движения души: афонский духовник говорил о том, насколько неистребим грех самолюбия — «с ним до гроба приходится бороться» с. 95]. А вот чрезвычайно важные и утешительные для Леонтьева — эстета, считавшего эстетику «мерилом, наилучшим для истории и жизни» [см.: 13, с. 584] — слова старца, ставшие руководством к действию: «Да! Что делать?! У кого чувство изящного сильно, тот от него не отделается. Надо только стараться дать ему безгрешное направление» с. 17]. Видимо, ученик хорошо усвоил слова наставника, если впоследствии писал: «Из человека с широко и разносторонне развитым воображением только поэзия религии может вытравить поэзию изящной безнравственности»; «Будем радоваться и благодарить Бога, в церковной разнообразной всецелости находящего Себе эстетическое выражение» с. 303, 318]; «Художественное чувство не может не видеть, сколько есть поэзии и в морали евангельской, и в богослужении православном, и в учении аскетическом» с. 594]. Вот еще один очень важный разговор со старцем, во многом, видимо, определивший главные идеи Леонтьева и основные положение его статей. Новообращенный благодушествующий христианин, он спрашивает старца: «Почему бы теперь-то и не процветать христианству? Нравы, несомненно, стали мягче. Озарить бы все это верой и любовью к вере… Это так естественно, так самому приятно, и даже поэзии в этом чувстве так много!» «Нравы, правда, много смягчились, — отвечал старец. — Но зато самомнение у множества людей чрезмерно возросло, увеличилась гордость. Не любят уже повиноваться никаким властям — ни духовным, ни светским: не хотят. Постепенное ослабление и упразднение властей есть приближение царства антихриста и конца мира. Одной мягкостью нравов христианства заменить нельзя» [Там же, с. 589]. В этом ответе старца намечены многие темы, разработанные и всесторонне раскрытые Леонтьевым в дальнейшем: |
| 6 . Часто исповедоваться и причащаться. «Таинство причащения, – повторял вслед за святыми отцами старец Иероним, – есть Небесное брашно, Хлеб ангельский, сшедый с небесе, Манна истинная, дарующая живот мipy, Жертва всех жертв. Таинство таинств, сладость сладостей, с Богом соединение, святых освящение и благодати полнота, неисчетные и неизреченные блага нам дарующая, душу, грехами умерщвленную, оживляющая, тело просвещающая, пламень страстей угашающая, охладевшую к Богу любовь согревающая и в жизнь вечную напутствующая» с. 560]. «Ничто более так не пользует нас в нашей жизни, как частая исповедь и приобщение Святых Таин, – говорил батюшка. – Без святой тайны Евхаристии православный христианин-верующий не может быть жив душевно, а есть живой мертвец: “Аще не снесте плоти Сына Человеческаго, ни пиете крови Его, живота не имате в себе” ( Ин. 6:53 ). От частого и достойного причащения святого Тела и честной Крови Христовых человек освящается своею душою и телом и соединяется со Христом и от всякой прелести избавляется. Собственно, чрез это прелесть тогда сама по себе от него отбежит» с. 358, 505, 640]. Отец Иероним запрещал приступать к причастию без исповеди, причем указывал, что на исповеди нужно открывать все мысли и желания, как злые, так и добрые, имея полное доверие к духовнику. 7 . Читать и изучать Священное Писание . «Человек, по слову Самого Господа, должен испытать Писания», – учил старец с. 507]. Однажды он так ответил просящим назидания: «Вот вам последнее слово – святое Евангелие. В нем поучайтесь, в нем – вся ваша жизнь, им руководствуйтесь. Слово Божие, близкое вам, научит вас, что есть воля Божия благая, Ему угодная и совершенная, и укажет путь, о нем же подобает спастися» с. 787]. «Слово Божие, как Богодухновенное, полезно есть и ко учению, и ко обличению, и ко исправлению, и ко всякому наказанию, еже в правде, да совершен будет Божий человек и на всякое благое дело уготован» с. 563]. «Я писал уже тебе и просил, чтобы ты, брате, хотя понемногу прочитывал бы нравоучительные книги; послушай моего совета – это средство много поможет тебе ко спасению, – пишет отец Иероним в письме к младшему брату Дмитрию. – Я не говорю, чтобы ты читал много, но хотя две или три минуты в день, и это для тебя будет полезно, а без чтения слова Божия не думай быть добрым, потому что заботы и хлопоты и разные ежедневные беспокойства сделают тебя мрачным, угрюмым, дерзким, или гордым, или робким и боязливым, а чтение слова Божия, хотя и краткое, но постоянное сделает тебя неприметным образом человеком добрым, учтивым, мягким, обходительным, доброжелательным ко всем, даже и к врагам» с. 611]. |
|
|
