| —149— Автору, который так широко понимает свою задачу как понял её м-р Мейер, конечно, почти невозможно избежать случайных промахов. Их немного, но два или три из них особенно заметны. «Фабрикация псевдэпиграфов была довольно распространена среди греков (взять напр., письма Платона)», пишет Мейер. Но пример выбран им неосмотрительно; платоновские письма не числятся среди псевдэпиграфов: они внесены в список платоновских сочинений очень рано и считались неизменно подлинными почти до нашего времени, и после того как возникли сомнения в их подлинности, некоторые из больших ученых (как напр. Benteley, Grote) пришли к убеждению в их подлинности. Статья в двух недавних книжках Rheinisches Museum старается доказать, что мнение этих ученых правильно и д-р Rudolf Adam (берлинский) в изданной им программе на 1906 г. доказывает подлинность самого длинного из всех творений Платона. М-р Мейер говорит о факсимиле Ватиканского и Синайского кодексов как будто бы эти факсимиле одинаково ценны. Но ведь факсимиле Синайского кодекса вовсе не настоящее факсимиле, а произведение искусства Тимендорфа. Воспроизведение его было сделано со шрифта унциальных букв, расположенных в порядке, напоминающем несколько строки рукописи. Фотографическое факсимиле синайского кодекса есть пока только одно желание текстуальных критиков Библии. 6 . Pauline and other Studies in Early Christian History. By W. M. Ramsay (Hodder and Stoughton). Два сорта статей сэра Рэмзея, содержащихся в этой книге, дают право рассматривать автора её с двух сторон. В одних статьях (как напр. «The Worship of the Virgin Mary at Ephesus» и «The Permanence of Religion at Holy Places in Western Asia») он выступает как путешественник-археолог; в других (как напр. «Shall we hear Evidence or Not?» или «The Statesmanship of Paul») мы видим одного из той линии критических писателей, которая тянется ad infinitum Первая статья «Shall we bear Evidence or Not?» трактует об обращении ап. Павла и имеет целью установить как исторический факт откровение у ворот Дамаска и сопровождавшее его обращение ап. Павла, занесенные в кн. Дея- |
| В Суд. 7:22 и 3Цар. 19:16 встречается собственное имя местности Авелиалул (евр. Авелмехола). В 3Цар. 4:12 та же местность называется иначе – Савелмаул, без сомнения, потому, что здесь это имя следует за предлогом ως, последняя которого и присоединена к имени, в качестве начальной его буквы. Ошибочное повторение последней буквы одного слова в начале другого, непосредственно следующего в нарицательных именах, мы заметили в Пар. 15:10 (см. выше). О чтении δκα μνων (десять агнцев), вместо первоначального δκα μνων (десять монет) в Быт. 31:7, 41 , см. «Церковный Вестник» 1876 г., 13, стр. 2. 3. Б. Поправки первоначального текста семидесяти, вместе с этим последним, перешедшие в славянский перевод Литографированное издание Тишендорфа «Codex Friderico-Augustanus» (Лейпциг, 1846), наглядно знакомит нас с теми исправлениями, какие делались с течением времени в тексте перевода семидесяти толковников. Некоторые листы этого издания, воспроизводящие текст книг Неемии и Есфири, имеют на своих полях особенно много приписок, которым предшествуют те или другие знаки, указывающим припискам то или другое место и значение в тексте. Остальные части издания (большая часть книги пророка Иеремии, 1 Паралипоменон и 1 Ездры) также сопровождаются, хотя и менее многочисленными, приписками. Другое Петербургское издание Тишендорфа, «Bibliorum Codex Sinailicus» (1862), воспроизводит текст библейского списка, некогда составившего одно целое с кодексом Фридрих-Августовским, но воспроизводит без каких-либо приписок на полях текста. Однако прочтение второй части первого тома этого издания, озаглавленной «Commentarius, in quo omnes соггесогит antiquorum acripturae recensentur», может убедить всякого, что приписки на полях и Синайского кодекса были делаемы, и что только издатель древней рукописи очистил от них первоначальный текст. В названном «Commentarius» показано, где и какие сделаны приписки на полях Синайского кодекса. В издании «Codex Friderico-Augustanus» воспроизведены Тишендорфом две подписи, одна в конце книги Неемии, а другая, в конце книги Есфирь, подписи, по смыслу которых все приписки, сопровождающие текст этих двух книг, сделаны на основании сравнения первоначального текста кодекса с текстом списка, приготовленного Памфилом-мучеником по гекзаплам Оригена . |
| Различие между разными видами Д. проводится более отчетливо. В Книге Товита рассказывается о том, как Товия ходил в Иерусалим на ежегодные праздники и одну Д. приносил левитам, др. продавал и издерживал в Иерусалиме, а 3-ю «давал, кому следовало» (Тов 1. 6-8, по тексту Ватиканского кодекса). В Книге Юбилеев говорится о Д., к-рая отделяется левитам, и о 2-й Д., к-рую следует вкушать каждый год в Иерусалиме, причем особо предписывается отдавать Д. от скота священникам (Юб 32. 8-15); список продукции, облагаемой Д., расширяется (Д. «от всего», «от человеков до скота, от золота до сосудов и одежд» - Юб 32. 2; ср.: Товит по тексту Синайского кодекса). Иосиф Флавий утверждает, что Моисей предписал отделять 2 Д. каждый год, а 3-ю - в 3-й и 6-й годы 7-летнего цикла ( Ios. Flav. Antiq. IV 8. 22. 240; ср.: Товит 1. 6-8 по тексту Синайского кодекса). Т. о., в течение 7-летнего цикла в общей сложности отделялось 14 десятин. Насколько эта картина отражает реальную практику, определить невозможно, но бремя, ложившееся при такой системе на земледельцев, должно было быть очень тяжелым. В Книге премудрости Иисуса, сына Сирахова, содержится наставление нравственного характера о Д.: «При всяком даре имей лицо веселое и в радости посвящай десятину» (Сир 35. 8). По свидетельству Иосифа Флавия, Д. на местах в период Второго храма собирали непосредственно священники, для многих из них она была единственным источником существования ( Ios. Flav. Antiq. XX 8. 8. 181, 9. 2. 206; Idem. Vita. 63, 80). Филон Александрийский отмечает, что священники брали все необходимое из хранилищ при храме уже не как дары народа, а как то, что дано им Богом ( Philo. De spec. leg. I 152). Среди кумран. находок Д. упоминается всего 5 раз в т. н. Храмовом свитке, где говорится о Д. от военной добычи, к-рая отдается царю (11 QT 58. 12-13), и о том, что Д., полагающиеся священникам, должны быть отделены от Д., жертвуемых простому народу (Ibid. 37. 8-10). Эллинистические правители, а впосл. и рим. власти оставили систему взимания Д. в пользу храма и священства без изменений (1 Макк 10. 31; 11. 35; Ios. Flav. Antiq. XIV 10. 6. 203). Существуют свидетельства о том, что какие-то изменения в практику Д. пытались внести Хасмонеи (mSota 9. 10; mMa " aser Sheni 5. 15). Несмотря на то что содержание реформ точно неизвестно, по-видимому, их главной причиной была необходимость содержать армию, поскольку Хасмонеи вели многочисленные войны, а в Законе Моисеевом это не было предусмотрено. Кроме того, Иудея, в послепленную эпоху практически постоянно находившаяся во внешнеполитической зависимости, подобно мн. государствам этого региона, жила при системе двойного налогообложения - наряду с традиц. выплатами на поддержание храма существовали налоги в пользу правителей (вероятно, некоторые из них взимали и Д.- Sanders. 1992). Новый Завет |
| К. – τν κατσκεσιν. Опять издание Monmfaucona дает основание утверждать, что κατσκεσιν было первоначальным текстом LXX толковников, поправка же в Синайском списке сделана на основании перевода, в гекзаплах Оригена цитируемого иногда под именем λλος. Три последние приписки сопровождались устранением из текста тех или других слов, путем зачеркивания последних, или отметками их точками, помещаемыми над буквами, подлежащих устранению из текста слов. 3). Мы обращаем внимание на третьего рода приписки к тексту Синайского списка, которые при сравнении различных списков и изданий перевода LXX между собой и с еврейским текстом, должны быть признаны также сделанными первоначально, с целью заменить этими приписками то или другое слово, или выражение первоначального текста перевода. Вместо того, однако же, приписки вошли в текст наряду с первоначальными чтениями, для замены которых они были предназначены. Произошло это, без сомнения, оттого, что знаки, сопровождавшие приписки, употреблялись непоследовательно (как в Фридрих-Августовском кодексе), вследствие чего эти приписки не отличались одна от другой по их значению, и приписка-поправка принималась за приписку-дополнение. В Синайском кодексе мы обращаем внимание на две следующие приписки. В Ис. 34:12 читается по-славянски: «Князи его не будут: цари бо и вельможи его (В. Альд. – ο γρ βασιλεις χα ο μεγιςανες) будут в пагубу» (Никого не останется там из знатных ее, кого можно было бы призвать на царство, и все князья ее будут ничто). Из поставленных в скобку греческих слов, вместо ο μεγιςανες, в тексте Синайского списка стоит слово ο ρχοντες. Слово же μεγιςανες приписано на полях, и, судя по знакам, которыми сопровождается приписка, справщик понимал это слово как дополнение к тексту. И действительно, А. К. совмещают эту приписку с текстом Синайского кодекса: ο γρ βασιλεις ατης κα ο ρχοντες ατης κα ο μεγιςανες ατης. Сравнивая, однако же, это последнее чтение с текстом еврейским, из двух последних имен можно только одно, которое-либо, признать относящимся к первоначальному тексту перевода LXX. |
| В докладе на тему " История открытия Синайского кодекса " иерей Максим Фионин, преподаватель Санкт-Петербургского института богословия и философии, рассказал о необычной истории открытия важнейшего памятника текстологии. Докладчик подчеркнул, что пальма первенства в открытии принадлежит русскому исследователю епископу Порфирию (Успенскому), и замалчивание этого факта приводит к искажению реальной истории открытия Синайского кодекса. Доклад на тему " Греческий перевод Ветхого Завета Семидесяти толковников в свете библейских рукописей Мертвого моря " представил диакон Димитрий Юревич, кандидат богословия, сотрудник Санкт-Петербургского филиала ОВЦС МП. В нем он отметил, что вопрос о греческом переводе Семидесяти продолжает сохранять свою актуальность для русской библеистики на протяжении уже более 200 лет, поскольку он стал использоваться христианской Церковью с самого начала ее существования как один из основных текстов ветхозаветного Священного Писания; к нему прибегали в своих богословских сочинениях отцы и учители Церкви; с него был сделан перевод текста Ветхого Завета на славянский язык. Известно, что перевод Семидесяти имеет целый ряд разночтений по сравнению с тем текстом Ветхого Завета, который представляет собой не перевод, а один из вариантов текста на оригинальном языке - масоретским текстом (МТ). В связи с этим в XIX веке выявилось два направления в русской библеистике: представители первого решительно превозносили еврейский текст, сводя все различия LXX-mu преимущественно к недоразумениям и искусственным перетолкованиям греческих переводчиков, вторые стояли на позиции исключительного использования греческого текста. В XX веке стало очевидно, что такое прямолинейное объяснение не может исчерпать всю разницу между МТ и переводом LXX. С попыткой обобщения кардинального различия между МТ и переводом LXX-mu, взятыми в целом, выступил профессор Н. Н. Глубоковский. Он пришел к выводу, что в основе МТ и перевода LXX лежат различные редакции древнееврейского текста. Это предположение спустя 15 лет нашло подтверждение в библейских рукописях Мертвого моря. |
| А это совершенно однообразное употребление данного оборота у всех новозаветных писателей ведёт к заключению, что экзегетически вполне законно и естественно понимать выражение Лк.4:29 в смысле действительного свержения Господа со скалы Назаретянами, как толкуют данное место сирские писатели – Афраат и св. Ефрем 979 , хотя при этом не исключена решительно и возможность толкования этого места в смысле только неосуществившегося намерения Назаретян, как св. Амвросий Медиоланский , св. Кирилл Александрийский и др. Но так как Афраат и св. Ефрем толкуют сирский текст, то возникает вопрос: толкование их есть ли злоупотребление буквализмом экзегеса, как думает Паризо, – или же оно имеет для себя основание и в древне-сирском евангельском тексте, как и в греческом? По современным данным науки, древнейшему представителем сирского евангельского текста должно признать новооткрытый Синайский кодекс, от коего (текста) в зависимости стоял Диатессарон Тициана и за коим (по времени) уже следуют Куретонов кодекс и Пешитта-спрская вульгата 980 . К сожалению, в Курстоновом кодексе не сохранился исследуемый текст. Слова, соответствующие греч. στε κατακρημνσαι ατν, в Пешитта читаются так: , – а в Синайском: . Признаком большей древности второго чтения служит употребление одного глагола, без дополнения „со скалы“, как и греческий κατακρημνισαι (от κρημνος – верх, вершина, скала, отвес и под. и κατα – с, над, вниз, – буквально: низвергнуть, вниз свергнуть, сбросить сверху вниз). Кроме того, в Пешитта стоит пред глаголом союз , а в Синайском . Сделанное нами —105— сравнение древне-сирских текстов дало нам следующие выводы: греческое στε с неопр. накл. обычно передаётся сирск. с imperf. и с неопр., когда выражается или может выражаться цель=чтобы, – а когда оно означает или может значить следствие=так что, тогда обычно передаётся чрез или . Поэтому вероятность есть предполагать, что Пешнтта более благоприятствует чтению ες τ, а Синайский – στε. Итак: хотя вышеприведённые слова Афраата и св. Ефрема более соответствуют тексту Пешитта, чем Синайского кодекса (глагол с дополнительными: с горы, с высоты), по толкование названных писателей (и Тациана) открывает возможность предполагать, что они или читали союз Синайского кодекса, что вероятнее, – или же толковали союз Пешитта в значении следствия, что менее вероятно 981 . |
| Здесь мы, прежде всего, должны остановить свое внимание на открытиях, сделанных известным Тишендорфом. Открытая им знаменитая «Синайская библия», кроме Новозаветных писаний, заключала в себе в виде добавления: «Послание Варнавы» и «Пастырь Ерма », т. е. значительную часть этого последнего. Этими двумя произведениями древности и займемся. 4-го февраля 1859 г., Тишендорф, во время своего последнего большого путешествия, в Екатерининском монастыре, при подошве Синая, в первый раз увидал ту рукопись, местонахождение которой в этом монастыре он имел основание предполагать еще со времени своего путешествия на Восток в 1844 году. Что, в особенности, порадовало неутомимого исследователя при первом взгляде на рукопись, это, именно, – факт, что рукопись Библии содержала в себе, между прочим, Послание Варнавы – в полном его виде от начала до конца. В следующую же ночь он списал целиком все послание Варнавы. А позволение взять с собою в Европу это драгоценное сокровище, эту рукопись Библии, которая (рукопись), по суждению Тишендорфа, произошла в 4 веке, – он получил лишь 28 сентября 1859 года. Открытие Синайского кодекса Библии не только содействовало дальнейшим успехам в деле критики Новозаветного текста, но и патристические приложения кодекса так же много послужили к новому развитию исследований в области христианской древности. Что касается, в частности, «Послания Варнавы», то оно, на основании этой рукописи, впервые выдано в свет в 1862 году и заключалось в четвертом томе великолепного издания целого (теперь Петербургского) кодекса; затем оно, Послание, отпечатано в 1863 году в Лейпциге, в издании, под заглавием: Novum Testamentum Sinaiticum, а также – в Дресселевом издании «Мужей Апостольских», 1863 г. Гильгенфельд был первым ученым, занявшимся критической работой относительно «Послания Варнавы», на основании новооткрытого Синайского памятника (1866 г.). Затем последовало Гебгард-Гарнаковское критическое издание памятника в первом томе Patrum Apostolicorum. Отыскание рукописи такой древности было весьма полезно для изучения этого Послания. |
| Таким образом «Книга Иова», выделившись из библии помощью Феодоритовых толкований, получила здесь еще древнюю иллюстрацию; впоследствии же она составила главнейшее поучительное чтение и в руках богословов и проповедников стала неиссякаемым источником нравственных тем, или догматических толкований о союзе Ветхого Завета с Новым, и сам Иов явился ветхозаветным образом Христа. Та иллюстрация, которую мы видим после (в XIII–XIV вв.), хотя и повторит прежние темы, но даст нам, однако, уже новый характер жития или даже восточной поучительной сказки. Мы видели, с какими наивными натуральными подробностями живописует бедственную историю страдальца миниатюрист Синайского кодекса 3), и как мало он занят символизацией проходимых им событий. Все эти детали будут со временен приурочены к иным целям, которые выставит иное печальное время. В данную эпоху только один сюжет из этих миниатюр встречается с характером поучительным: это сцена свидания жены с Иовом смердящим, подающей ему хлеб на палке: частое повторение этого сюжета в Словах, Житиях и даже Святцах X–XI в., нам кажется, указывает на специальную монашескую тенденцию. Архаистический или подражательно-античный пошиб, господствовавший в византийском искусстве X–XI стол., выступает конечно, сильнее всего в иллюстрации таких кодексов, которых сложение принадлежит древнейшему времени, иногда V–VI столетиям, а сами списки заведомо представляют собой не более, как копии этих древних оригиналов, с тем, однако же, отличием, что в стиле миниатюр явно чувствуется поздневизантийская тонкость, вычурность и так сказать, изношенность античного предания. Эти списки, если они не прямые копии – как напр. Лаврентианский или Синайский список Космы – узнаются уже потому, что в них мы встречаем, при широком стиле композиций господство миниатюрного пошиба в размерах фигур, мелочную отделку деталей и т.д. Рисунок не имеет прежней простоты, сюжет обработан непременно каждый порознь, в виде картинки, которая, кстати, окаймляется ленточкой или рамочкой красной, или золотой. Если миниатюрист не списывает просто в меньшем масштабе, то он обязательно хлопочет о подобном, чисто внешнем изяществе своих композиций, и видимо становится в положение окончательно подчиненное или второстепенное по отношению к писцу. |
| В заключение этого краткого и отрывочного обозрения Синайской библиотеки рукописей, специально-церковной по своему составу, не можем не остановиться на ее общем научном значении. В настоящее время, благодаря составлению каталога и приведению в известность значительной массы рукописей, если не вполне по своему содержанию, то, по крайней мере, в общих чертах, стало ясным, что изумительные открытия, подобные Тишендорфовскому, вряд ли могут иметь место. И, однако же, кроме указанных номеров, Синайская библиотека заключает в себе еще много важного для палеографии; таковы напр. листки древнейшей греческой Псалтыри (V–VI стол.), расположенные теперь на двух досках, отрывки других рукописей, не позже VII стол., папирусы и иные листки, ныне бережно хранимые. Наконец, кроме этих редких драгоценностей греческой палеографии, Синайская библиотека имеет в наших глазах особую важность для исследователя значительным числом своих рукописей из той промежуточной и наиболее темной в истории греческой палеографии эпохи VII, VIII стол. и первой половины IX века, которая и обращает ныне на себя преимущественное внимание 45 . Полный мрак, который и доселе окутывает Восток и его древности и скрывает громадную, по своей численности Синайскую библиотеку от взоров науки, рассеется, конечно, не разом, и усилиями не одного, проникшего в пустыню, палеографа. Там, где потребны были бы для полного освещения труды ученых миссий со всеми нужными средствами и полномочиями, частная инициатива должна ограничиваться указанием и намёком. Греческие рукописи с миниатюрами в библиотеке Синайского монастыря Подобно тому, как в Синайской библиотеке трудно надеяться на палеографическую находку в роде кодекса Тишендорфа, так и по своим лицевым, или украшенным миниатюрами, рукописям, она не представляет ничего равнозначительного ни Россанскому кодексу Евангелий, ни Ватиканскому списку Космы Индоплова, ни даже Евангелию монаха Рабулы Лаврентианской библиотеки. Тем менее можно сравнить Синайскую библиотеку греческих рукописей, хотя наиболее численную после ватиканской, с роскошной по составу Национальной Библиотекой Парижа. Многое, наиболее любопытное для гуманистов XVI–XVII стол., было отсюда вывезено и поступило в библиотеки Флоренции и Венеции 46 , и в том числе, конечно, не мало именно лицевых манускриптов, до которых всегда были охочи любители древности. И все же, не смотря на возможность многих случаев вывоза и хищений, сам состав Синайской библиотеки один объясняет достаточно, по нашему мнению, ее бедность иллюстрированными рукописями; там, где запасались преимущественно богослужебными, поучительными и настольными книгами, мало места предоставлялось роскоши или даже искусству. |
| [греч. Αλξανδρος Βλας], царь Сирии (150-145 до Р. Х.). В 1 Макк 10-11 он назван Александром, сыном Антиоха IV Епифана, у Иосифа Флавия фигурирует как А. В. В 158 г. до Р. Х. объявил себя сыном и наследником Антиоха IV, заручившись поддержкой врагов Димитрия I Сотера, занимавшего сир. престол,- Аттала II, царя Пергама, Ариарата V, царя Каппадокии, Птолемея VI Филометора, царя Египта. Летом 153 г. до Р. Х. А. В. получил также признание и поддержку рим. сената. В 152 г. до Р. Х. занял г. Птолемаиду (см. Акко ). В борьбе за власть над Сирией Димитрий I и А. В. пытались заручиться поддержкой иудеев, склонив на свою сторону Ионафана Маккавея: Димитрий (1 Макк 10. 6, 9-11) предоставил ему право собрать армию, дал возможность вернуть иудейских заложников (1 Макк 9. 53) и восстановить стены Иерусалима, разрушенные Антиохом V Евпатором (1 Макк 6. 62); А. В. предложил Ионафану сан первосвященника и право называться «другом царя» (1 Макк 10. 18-20). Ионафан принял предложение А. В. и стал первосвященником. Решающая битва между Димитрием и А. В. произошла в 150 г. до Р. Х. Согласно раннему списку Синайского кодекса и Александрийскому кодексу, войско Димитрия обратило в бегство войско А. В., а по исправленному списку Синайского кодекса, Венецианскому и др. кодексам, А. В. преследовал бегущую армию Димитрия. Этой версии следует синодальный перевод Свящ. Писания (1 Макк 10. 49). Иосиф Флавий писал, что левое крыло войска Димитрия одержало верх, в то время как правое, на к-ром находился и сам полководец, обратилось в бегство (Иуд. древн. XIII 2. 4). Димитрий погиб в этом сражении (1 Макк 10. 50), что определило окончательную победу А. В., к-рый вскоре провозгласил себя царем. Ионафану он пожаловал титул стратега и областного правителя Иудеи (1 Макк 10. 65). Дальнейшее правление А. В. характеризовалось ослаблением центральной власти в царстве Селевкидов. Царь пребывал вне столицы в Птолемаиде, многим городам было дано право чеканить серебряные монеты. В 147 г. до Р. Х. Ионафан предотвратил попытку Аполлония, правителя Келесирии, выступить против А. В., за что тот пожаловал ему звание «царского родственника», подарил в наследственное владение г. Аккарон и его область (1 Макк 10. 89). В 145 г. до Р. Х. А. В. потерпел поражение в битве с объединенным войском Димитрия II Никатора и Птолемея VI у р. Ойнопарас. С остатком войска он бежал в аравийский г. Абай, где был убит (1 Макк 11. 1-17). |
|
|
