| Архив Юго-Западн. России. Ч. 2. Т. 1. 27, 28; ч. 1. 4. 2 А. Ю. и З. России. 3. 261. С. 327 Летопись самовидца о войнах Хмельницкого, изд. Киев. временн. комисс. С. 5–6. Киев, 1878. «Початок и причина войны Хмельницкого есть едино от ляхов на православие гонение и казаком отягощение» — так начинается эта летопись, и вслед за тем изображаются самые притеснения, какие терпели казаки и вообще православные от поляков (с. 3–5, 11 О воспитании Хмельницкого читаем в Кратком описании Малороссии, что его «отец из молоду в научение руское, потом и в латинское отдал» (изд. Киев. ком. в 1878 г. вместе с Летоп. самовидца), а в Летописи Грабянки: «И его от малих лет даде (отец) в научение писаний первие в Киев, таже в Ярослав до ксендзов езуитов» (изд. Киев. ком. 1854 г. Пользуемся жалобою самого Хмельницкого на причиненные ему обиды, какую послал он из Запорожья к гетману коронному, кастеляну краковскому Николаю Потоцкому. Эта жалоба писана не в 1647, а уже в 1648 г., потому что в ней упоминает Хмельницкий, что казаки избрали его своим вождем, а это, как увидим, случилось отнюдь не раньше апреля 1648 г. (Памятн. Киев. ком. 1. Отд. 3. 1 Королевская грамота, данная Хмельницкому от 22 июля 1646 г. на владение хутором Субботовом, напечатана в А. Ю. и З. России. 10. С. 466–467 Известие об этом передает современный писатель Самуил Грондский, удостоверяя, что слышал его от войскового писаря Выговского, который пользовался особым доверием Хмельницкого (Historia belli Cosacopolonici, conscripta anno 1676. P. 51. Изд. в Пеште 1789 г. Хмельницкий мог испросить себе благословение у митрополита еще в 1646 г., след. у митрополита Петра Могилы, мог и в 1647 г., след. у митрополита Сильвестра Коссова. Грондский не говорит, в каком именно году случилось событие это, хотя и поместил сказание о нем под 1647–1648 гг. А. З. Р. 5. 23. С. 82–83 То же самое только короче говорил сам Хмельницкий и стародубцу Климову (А. Ю. и З. Р. 3. 205. С. 216 Летописец в Малой России прежде Хмельницкого бывших гетманов, в Чтен. М. истор. общ. 1846. 1. Отд. 2. С. 6 Самуил Величко. Летопись событий в Юго-Зап. России в XVII в. 1. С. 28–29. Киев, 1848 |
| С «Православным Исповеданием» поучительно сопоставить другие литературные опыты сподвижников Могилы. Всего интереснее в этом отношении «Экзегезис» Сильвестра Коссова, изданный в защиту православных латинских школ (1635), и его же «Дидаскалие албо наука о седми сакраментах» (1637). На подозрения римских противников в протестентизме Коссов спешит ответить на языке латинского богословия. Много говорит о загробной судьбе душ человеческих, затем о таинствах. В отделе о таинствах Коссов пользуется известной книгой П. Аркудия. Именно в этом отделе особенно чувствительны и очевидны латинизмы: различение «материи» и «формы» таинств: «транссубстанциация», «установительные слова», как «форма» Евхаристии, «сокрушение», как материи таинства покаяния… Этой литургической догматике соответствовала и литургическая практика, закрепленная и отчасти вновь введенная в Евхологии П. Могилы (здесь следует отметить изменение формулы отпущения в чине исповедания на: «и аз недостойный иерей…» вместо прежнего безличного: «отпущаются» — еще Елеосвящение, как ultima unctio). В следующем поколении латинское влияние становится еще глубже, латинские связи и навыки крепнут. Во времена Могилы Киевская Коллегия еще не была богословской школой, — привилей Владислава IV от 18 марта 1635 года обуславливал само дозволение школ требованием, чтобы преподавание не простиралось дальше философии, ut humaniora non ultra Dialecticam et Logicam doceant… И действительно, до самого почти конца XVII-ro века богословие не преподавалась, как особая дисциплина, — отдельные богословские темы входили и захватывались в курсах философии … Но и весь план общего образования был снят с иезуитского образца, и учебники были приняты те же, начиная Альваром и кончая Аристотелем и Аквинатом. Весь распорядок школьной жизни, все приемы и средства преподавания были те же, что и в Коллегиях или Академиях иностранных. Язык преподавания был латинский, и всего хуже было поставлено преподавание греческого… Таким образом усваивались и перенимались не только отдельные схоластические мнения или взгляды, но и сама психология и душевный строй. Конечно, это была не «средневековая схоластика», но — возрожденная схоластика контрреформациионной эпохи, сразу и «ложно классицизм» — Тридентинская схоластика, богословское Барокко… |
| Скачать epub pdf Exegesis, – трактат Мстиславского, Могилевского и Оршанского епископа (впоследствии киевского митрополита) Сильвестра (Косова) . Exegesis, это и есть издание о киевских и виницких школах, в которых учат монахов (и студентов) Религии Греческой, преподобного отца Сильвестра Коссова, избранного епископом Мстиславским, Могилевским, Оршанским, бывшего в этих школах в течении трех лет профессором, и написавшего в прошлом году данный труд. Libera me h, calumniis honinum, et custodiam mandata Tua. (Psal. 117). Напечатано в типографии печерской Лавры, Господнего года 1635. Содержание Вступление Добавление Таинства Дополнение: Вступление Четвертый год они пишут претензии свои в циркулярах, словно мы в Киеве – это палладианские артисты. При этом в католических академиях, рассуждая о русских стремлениях, говорят, что мы низы перед ними, а к латинским фразеологизмам прибегать не можем, и чтобы мы о милостивых делах, который praecipue ignorantes docere iubet, посягать даже не могли и о «вечной пьесе» не говорили. Но, мы здесь будем говорить с благочестивым народом нашим, которому также даровано аполоново просвещение. «Квасное» (прежнее) на наши действия, правда, воспротивилось, когда на колесах подвод приехало «свежее», с его преосвященством отцом Петром Могилой , митрополитом, киевским (на то время архимандритом). Приехали мы к тебе, вечный Киев, и теперь в союзе с твоими сотницами святых, твоими могучими городскими валами, primas Mineruae manus appli – кузнецов (писателей). Но о нас такие слухи стали распространяться в уши человеческие, и упрекать задумали – то, что якобы мы – униаты, а не православные. Потому на нас обрушились молнии, и какие громы – да треска разнообразного, которого и чернила описать не могут. Это было время, когда, пожелав исповедоваться, только мы и ждали, пока нами пожелают набить животы днепровских осетров. Либо одного – огнем, второго – мечом, в иной мир направят. Тогда Он – Непогрешимый, Сердцеведец, взирая на невинность нашу и великую нужду честных муз русского народа, развеял эти ложные мнения темных облаков, и с красками грозовых туч, озарил сердца всех, а нас узнали и поставили быть истинными сынами Церкви Восточной под послушанием святого отца Константинопольского патриарха. |
| С “Православным Исповеданием” поучительно сопоставить другие литературные опыты сподвижников Могилы. Всего интереснее в этом отношении “Экзегезис” Сильвестра Коссова, изданный в защиту православных латинских школ (1635), и его же “Дидаскалие албо наука о седми сакраментах” (1637). На подозрения римских противников в протестентизме Коссов спешит ответить на языке латинского богословия. Много говорит о загробной судьбе душ человеческих, затем о таинствах. В отделе о таинствах Коссов пользуется известной книгой П. Аркудия. Именно в этом отделе особенно чувствительны и очевидны латинизмы: различение “материи” и “формы” таинств: “транссубстанциация,” “установительные слова,” как “форма” Евхаристии, “сокрушение,” как материи таинства покаяния... Этой литургической догматике соответствовала и литургическая практика, закрепленная и отчасти вновь введенная в Евхологии П. Могилы (здесь следует отметить изменение формулы отпущения в чине исповедания на: “и аз недостойный иерей…” вместо прежнего безличного: “отпущаются” — еще Елеосвящение, как ultima unctio). В следующем поколении латинское влияние становится еще глубже, латинские связи и навыки крепнут. Во времена Могилы Киевская Коллегия еще не была богословской школой, — привилей Владислава IV от 18 марта 1635 года обуславливал само дозволение школ требованием, чтобы преподавание не простиралось дальше философии, ut humaniora non ultra Dialecticam et Logicam doceant... И действительно, до самого почти конца XVII-ro века богословие не преподавалась, как особая дисциплина, — отдельные богословские темы входили и захватывались в курсах философии ... Но и весь план общего образования был снят с иезуитского образца, и учебники были приняты те же, начиная Альваром и кончая Аристотелем и Аквинатом. Весь распорядок школьной жизни, все приемы и средства преподавания были те же, что и в Коллегиях или Академиях иностранных. Язык преподавания был латинский, и всего хуже было поставлено преподавание греческого... Таким образом усваивались и перенимались не только отдельные схоластические мнения или взгляды, но и сама психология и душевный строй. Конечно, это была не “средневековая схоластика,” но — возрожденная схоластика контрреформациионной эпохи, сразу и “ложно классицизм” — Тридентинская схоластика, богословское Барокко… |
| Выговского, поляка и шляхтича по духу, но вместе с тем платного агента Москвы. Юрий Хмельницкий отказывается от власти, и Царь утверждает гетманом Выговского, но против него тотчас же восстает «поспольство» – начинаются крестьянские восстания. «Наша страна», Буэнос-Айрес, 17 июля 1954 г., с. 3. Разложение южнорусской шляхты Начинается новая гражданская война. Положение осложняется смертью Киевского митрополита Сильвестра Коссова и выбором его заместителя. Бутурлин требует назначения иерарха русской Церкви, но старшина отстаивает юрисдикцию Константинопольского патриарха. Попытки Бутурлина замирить край введением русской администрации в главных центрах встречает жесточайший отпор новой шляхты, чем пользуется Польша, действуя через своего агента при Выговском – южнорусского «прогрессиста» того времени Юрия Немирича, врага Москвы, нахватавшегося при поездке в Голландию западных идей. Гетман и шляхта разбивают крестьянское ополчение. Его предводитель Пушкарь погибает в бою, а все ратники полностью эмигрируют в пределы Московского царства – яркий показатель политических настроений южнорусского крестьянства того времени. Положение становится настолько серьезным, что Московское правительство находит нужным отозвать из Киева сторонника дипломатических действий и заменить его решительным, суровым воеводой В. Б. Шереметевым, на которого тотчас же по прибытии в Киев нападают отряды Выговского. Типичный для республиканских магнатов маневр. Выговский ведет войну с Московским воеводой Шереметевым, но одновременно шлет верноподданнические послания Царю, что не мешает ему в то же время договариваться с польским сенатом о воссоединении освобожденных областей с Речью Посполитой. Московское правительство вынуждено двинуть против Выговского значительные силы под начальством князя Ромодановского, князя Трубецкого и князя Пожарского. К этим отрядам присоединяется все масса южнорусских крестьян. Выговский же, следуя рецептуре Хмельницкого, призывает Крымского хана, с помощью которого разбивает русские отряды. |
| С «Православным Исповеданием» поучительно сопоставить другие литературные опыты сподвижников Могилы. Всего интереснее в этом отношении «Экзегезис» Сильвестра Коссова, изданный в защиту православных латинских школ (1635), и его же «Дидаскалие албо наука о седми сакраментах» (1637). На подозрения римских противников в протестентизме Коссов спешит ответить на языке латинского богословия. Много говорит о загробной судьбе душ человеческих, затем о таинствах. В отделе о таинствах Коссов пользуется известной книгой П. Аркудия. Именно в этом отделе особенно чувствительны и очевидны латинизмы: различение «материи» и «формы» таинств: «транссубстанциация», «установительные слова», как «форма» Евхаристии, «сокрушение», как материи таинства покаяния... Этой литургической догматике соответствовала и литургическая практика, закрепленная и отчасти вновь введенная в Евхологии П. Могилы (здесь следует отметить изменение формулы отпущения в чине исповедания на: «и аз недостойный иерей…» вместо прежнего безличного: «отпущаются» – еще Елеосвящение, как ultima unctio). В следующем поколении латинское влияние становится еще глубже, латинские связи и навыки крепнут. Во времена Могилы Киевская Коллегия еще не была богословской школой, – привилей Владислава IV от 18 марта 1635 года обуславливал само дозволение школ требованием, чтобы преподавание не простиралось дальше философии, ut humaniora non ultra Dialecticam et Logicam doceant... И действительно, до самого почти конца XVII-ro века богословие не преподавалась, как особая дисциплина, – отдельные богословские темы входили и захватывались в курсах философии ... Но и весь план общего образования был снят с иезуитского образца, и учебники были приняты те же, начиная Альваром и кончая Аристотелем и Аквинатом. Весь распорядок школьной жизни, все приемы и средства преподавания были те же, что и в Коллегиях или Академиях иностранных. Язык преподавания был латинский, и всего хуже было поставлено преподавание греческого... Таким образом усваивались и перенимались не только отдельные схоластические мнения или взгляды, но и сама психология и душевный строй. Конечно, это была не «средневековая схоластика», но – возрожденная схоластика контрреформациионной эпохи, сразу и «ложно классицизм» – Тридентинская схоластика, богословское Барокко… |
| 723 . Переход малороссийской церкви из-под власти константинопольского под властъ московского патриарха мог угрожать смутой в случае противодействия сему константинопольского патриарха, чего опасался и гетман Самойлович. Но это затруднение, благодаря тогдашнему политическому положению дел, устранено было согласием вселенского патриарха Дионисия, изъявленным в 1687 году, на подчинение киевской митрополии московскому патриарху. Митрополит Гедеон вошел в Киев, который не видел митрополита с 1657 года, со смерти митрополита Сильвестра Коссова. Официально вся Украйна восточная и западная, со всеми польскими областями, в которых еще находились православные, подчинена была власти митрополита киевского. Но Шумлянскому, который имел от польского правительства привилегию на администрацию киевской митрополии, не хотелось отказаться от власти, и он предъявлял ее при всех случаях, не разбирая средств. В 1688 г. митрополит Гедеон писал к русскому воеводе, жалуясь на обиды и притеснения от Шумлянского, и просил ходатайства его пред королем и защиты. «Еще когда я был на Волыни, он (Шумлянский беспокоил меня разными затруднениями: рукополагал священников моей луцкой епархии, недействительных делал действительными; подчинял своей власти монастыри, издавна принадлежащие луцкой епархии; удостоивал своего покровительства преступных священников, налагал запрещения на правильные браки в моей епархии и другими различными дерзостями причинял замешательство в моем управлении; и даже теперь не дает мне покоя: посылая сборщиков своих под самый Киев, угнетает священников митрополитанской моей епархии вынужденными поборами, отбирает у церквей святое мvpo и антиминсы данные мною, роздавая какие-то свои, и надо мною смиренным издевается язвительными насмешками; священникам епархии волынской грозит смертной казнью, если бы кто из них приходил ко мне или же вслух поминал меня в молитвах; имущества, принадлежащие митрополии киевской, грабит как неприятель, и всеми, какими только может, средствами старается вывести меня из терпения. 724 Шумлянский, между тем, не успев добиться митрополии, и притом навлекши на себя подозрение поляков в приверженности к православию, снял личину, открыто объявив себя униатом. |
| Она украшена находящимся на фигурной ручке поясным изображением Христа Пантократора, а ажурная крышка имеет медальоны с деисусной композицией и погрудным образом апостола. Опять-таки ареал распространения соответствует отмеченному обнаружением фрагментов киотного креста. 4. Крест из Василёва Отлитый из бронзы крест, по высоте достигающий 32 см, был обнаружен в 1959 году при раскопках храма рубежа XII–XIIIbekob на территории средневекового города Василёва, в селе того же названия (Заставнянский район Черновицкой области), в подкупольном пространстве среднего нефа, и в 1961 году воспроизведен вместе с деталями хороса в статье об этой постройке 207 . Временами о находке упоминали в литературе, но специальной публикации изделие так и не дождалось, хотя его уникальность, казалось бы, является совершенно очевидной 208 . Рис. 12 Собственно группа Распятия невелика по размерам, составляя примерно половину высоты изделия, имеющего снизу длинную ручку, снабженную «яблоком» и заканчивающуюся незначительным раструбом, предназначенным для насадки скорее всего на деревянный стержень. Из этого можно сделать вывод о функциональном назначении креста в качестве процессионного креста имело место в украинской церковной практике еще в середине XVII века, о чем можно судить по изображению гравюры Требника Петра Могилы , напечатанного в 1646 году. Такого же типа изделие на одной из иллюстраций киевского издания 1658 года книги Сильвестра Коссова «Столп цнот знаменитых». Но к указанному времени форма креста стала совершенно иной. Рис. 13 Упомянутый крест из Василёва (рис. 12) по своей общей типологии может быть назван схожим с уже рассмотренным крестом из Херсонеса (рис. 7), тогда как во всем остальном обнаруживает существенные отличия. Иные иконография, состав изображений, их пропорции, стиль. Общее впечатление таково, что стилистически он ближе к произведениям романского пластического искусства. Однако приходится признать, что фактически сходство этого изделия с образцами романской сакральной металлопластики весьма незначительно 209 . |
| В Малороссии избрание для себя архипастыря признавали своим как бы домашним делом и своим неотъемлемым правом, издавна избрание это совершалось там местным духовенством и мирянами в лице их представителею. И потому, как только скончался Сильвестр Коссов, гетман Малороссии Богдан Хмельницкий, во-первых, поручил на время заведовать митрополией Черниговскому епископу Лазарю Барановичу, едва только рукоположенному (8 марта 1657 г.), который оставался тогда единственным архиереем во всей Малороссии, и, во-вторых, послал ко всем прочим епископам Киевской митрополии, Львовскому, Луцкому, Перемышльскому, находившимся с своими паствами под властию польского короля, приглашение приехать в Киев «на обранье митрополита по стародавним правам, как искони вечных лет бывало». А в Москву ни к царю, ни к патриарху не послал даже никакого известия. Чрез несколько дней по смерти Коссова Хмельницкий отправлял к царю грамоту (от 23 апреля) с Федором Коробкою, уведомлял в ней о враждебных замыслах соседних государей и о том, что сам с соизволения всех полковников вручил гетманство сыну своему Юрию, но ни о смерти Киевского митрополита, ни об избрании нового в грамоте вовсе не упомянул. Только посланец Хмельницкого Коробка на словах заявил в Посольском приказе: «Гетман и все войско запорожское от мала до велика желают того, чтобы изволил приехать в Киев великий государь святейший Никон патриарх, и там бы митрополита на митрополию, а гетманского сына на гетманство благословил, а они-де его, государеву патриаршему пришествию рады». Но и в этом заявлении, если допустить, что оно сделано Коробкою не лично от себя, выражается желание, чтобы Никон только благословил на митрополию митрополита, уже избранного, а о каком-либо участии Никона в самом избрании митрополита нет ни слова. Равно и в Москве отнеслись к этому избранию, по-видимому, совершенно безучастно. Правда, если верить словам Никона в оправдательном письме его к Цареградскому патриарху Дионисию, царь много раз говорил Никону, чтобы он хиротонисал в Киев митрополита, но Никон на то не согласился, уважая права Цареградского патриарха. И из Москвы не прислано было ни к гетману, ни к киевскому духовенству относительно выбора митрополита никаких приказаний . |
| Невыполнение двух главнейших условий – киевскому митрополиту не дано место в сенате и не уничтожена уния – не обещало ничего хорошего. Казаки стали настаивать на своем и требовали полного уничтожения унии не только на Украине, но и в Литве с Польшей; они требовали, чтобы греческое духовенство имело права и почести одинаковые с римским духовенством. Поляки не соглашались. Возгорелась новая война. Война оказалась не так удачна, как прежняя. Хмельницкий был разбит на голову при Берестечке на р. Стыри. Литовский гетман Радзивилл начал опустошать Украину и пощадил Киев только по просьбе м. Сильвестра Коссова. Любители пограбить и нажиться все-таки жгли Киев; они сожгли до 2000 домов, несколько церквей и монастырей. 17 сентября 1651 г. под Белою Церковью сошлись два гетмана и заключили договор совсем невыгодный для казаков. Войска казачьего оставлялось всего 20 000, которое должно было находиться в королевских имениях в Киевском воеводстве, не касаясь воеводств Брацлавского и Черниговского. Паны – владельцы в воеводствах Киевском, Брацлавском и Черниговском вступали в управление своими имениями и крестьянами; следовательно положение загнанных крестьян нисколько не изменилось сравнительно с прежним. Жиды оставались обывателями и арендаторами в королевских и шляхетских имениях. Чигирин оставался за гетманом, подчиненным коронному гетману. Относительно веры постановлено, чтобы религия греческая, которую исповедует Войско Запорожское, также соборы, церкви, монастыри и киевский коллегиум оставались при прежних правах, согласно с давними привилегиями, т. е. должны оставаться в том самом положении, в котором находились до Зборовского договора. В начале следующего 1652 года Ян Казимир подтвердил грамоту Владислава (от 14 марта 1635 г.) очень выгодную для униатов и от Зборовского договора не осталось ничего. Яков Суша, бывший униатский администратор Холмской епархии, вновь занял тамошнюю кафедру со всеми её имениями и передал почти все церкви и приходы униатским священникам. То же должно было произойти и в других местах 1004 . |
|
|
