| После Августина интерес к скептицизму явно пошел на убыль, философия становилась более догматической, и если и упоминались тем или иным мыслителем идеи античных скептиков, то уже без той серьезности, с какой подходил к этому вопросу епископ из Гиппона. Среди немногих, кто цитирует академиков, можно назвать Иоанна Солсберийского, который настолько с симпатией относился к их учению, что даже подражал стилю Цицерона 70 . Хотя сам он и не разделял скептические идеи, но начал свои размышления с того, что решил подвергнуть сомнению некоторые истины. Но сомневаться во всем, тем не менее, абсурдно, ведь даже животные показывают нам пример обладания достоверным знанием, а человек умнее животного. Правда, философы хотят познать весь мир, излишне надеясь на силу своего разума, и поэтому часто говорят глупости. Подобно тому, как люди, вознамерившиеся построить Вавилонскую башню, были рассеяны по земле языками, так и философы, затеявшие против Бога такую теомахию, как философия, были рассеяны системами. «Они разбросаны по бесконечному множеству своих ошибочных сект, несчастные и заслуживающие жалости, ибо не знает своего ничтожества» 71 . Академики же избежали этих ошибок благодаря своей сдержанности. Поскольку ни чувства, ни разум не дают нам уверенности, то следует придержать суждение по таким вопросам, как вопросы о субстанции, способностей и происхождения души, судьбе, свободе воли, материи, происхождении мира, о том, что есть Бог , имеют ли ангелы тела и т. д. и т. п. Из воздержания от суждения по этим вопросам не следует, что их не следует изучать, наоборот, если истинный Бог и есть истинная Мудрость, то любовь к Богу есть истинная философия. Многовековое господство платоновско-августинианского способа философствования с его принижением чувственного познания к XIII веку стало постепенно ослабевать. Многих христианских мыслителей перестали удовлетворять спекуляции относительно умопостигаемых божественных сущностей, их интересы стали распространяться и на область материального мира и на соответствующий ему чувственный способ познания. Августин, как замечает Э. Жильсон, выступал против ощущений, считая, что достоверное знание достигается не посредством чувств, а путем божественного озарения 72 . Но это учение стало постепенно замещаться эмпиризмом, против которого и направлял свои аргументы Августин. Появилась реальная возможность того, что скептицизм переживет его августинианское опровержение. Собственно, в XIV в. так и произошло, и идеи скептицизма стали все чаще появляться в работах философов – у Генриха Гентского, Сигера Брабантского, Жана Буридана, Николая из Отрекура. |
| В Париж, в Париж! Фома родился на юге Италии, в Неаполитанском королевстве, возле города Аквино, в знатной рыцарской семье. Отец, богатый феодал, отдал мальчика учиться в школу при бенедиктинском монастыре, по окончании которой Фома поступил в университет г. Неаполя. Еще будучи учеником монастырской школы, Фома показал столь замечательные успехи, что настоятель монастыря решил: именно Фома станет его преемником. Отец Фомы не возражал против такой карьеры сына, но Фома сказал, что он уже стал монахом, но… только доминиканского ордена. Потому что доминиканский орден своей задачей ставит защиту истины Католической церкви от разного рода ересей. Фома уже почувствовал вкус к серьезному богословию, а бенедиктинцы – обычный монашеский орден, науками глубоко не занимавшийся. Отец был в гневе, запер Фому на последнем этаже своего замка, сказав: выйдешь отсюда только тогда, когда дашь согласие на жизнь в бенедиктинском монастыре (аббат монастыря даже получил согласие папы Римского на то, чтобы настоятелем монастыря стал монах-доминиканец – всё ради уникального Фомы!). Фома почти два года находился под домашним арестом. Но то ли отец увидел упорство сына и смилостивился, то ли сестра Фомы принесла ему веревочную лестницу, по которой он смог убежать из своего заточения, но юноша оказался в Париже. Он стал студентом Парижского университета, где стал учиться у Альберта Великого, который и внушил ему уверенность в истинности как христианства, так и Аристотеля. Альберт считал Фому лучшим своим учеником и потому, когда переехал в Кельн, забрал с собой и его. В Кельне Альберт создал свой центр по изучению богословия. Какое-то время Фома работал и учился в Кельне у Альберта, затем возвратился в Париж – уже как маститый богослов. Он преподавал в Парижском университете; спустя какое-то время его вызвали в Рим, где он жил и преподавал десять лет, но потом вновь вернулся в Париж. Принять вызов То, что Фому вызвали в Париж специально, связано было с возросшей популярностью трудов Сигера Брабантского: у него оказалось слишком много учеников и сторонников. Аверроизм был вызовом христианству со стороны науки: сможет ли Церковь выдержать этот удар? |
| Путь к Богу – через движение Итак, Фома Аквинский учит, что познавать Бога можно двумя способами: верой и разумом, и противоречий в этом познании в принципе нет, ибо истина одна. А если и появляются противоречия, то возникают они вследствие ошибок философов, и Церковь должна указать философам, что они ошибаются. А еще лучше было бы, чтобы философы сами поискали эти ошибки. Что Фома и делает, ища ошибки в произведениях Сигера Брабантского, Жана Жандена, Боэция Дакийского и прочих аверроистов – западных последователей Ибн Рушда. Обосновав в самом начале «Суммы теологии» возможность использования как разума, так и веры, Фома переходит к следующим вопросам – он рассматривает их в части, которая называется «Трактат о едином Боге». Первый вопрос этого трактата сформулирован так: «О Боге: Существует ли Бог?». И здесь Фома приводит доказательства бытия Божия – свои знаменитые пять доказательств. Но прежде, естественно, рассматривает те положения, которые считает ошибочными. Среди них он перечисляет и положения Августина и Ансельма Кентерберийского, не называя их по именам. С одной стороны, пишет Фома, некоторым кажется, что Бог существует, потому что есть истина, – это положение Августина; а с другой стороны, некоторые утверждают – и тут Фома имеет в виду Ансельма Кентерберийского, – что существование Бога очевидно, потому что у нас есть понятие «Бог». С Августином Фома не согласен вот почему: с тем, что есть истинные положения, не будет спорить никто, но то, что есть истина и она существует именно как Бог, достаточно сомнительно. С Ансельмом Фоме «разобраться» проще: о Боге все люди мыслят по-разному, далеко не каждый будет считать, что Бог – это то, больше чего нельзя помыслить; язычники вообще мыслят богов материальными. Поэтому, – пишет Фома, – доказывать бытие Бога нужно из очевидного, из того, с чем не будет спорить никто. Таковым является чувственное восприятие. Ни один человек, даже не знающий философии, не будет спорить с некоторыми свойствами чувственного материального мира. С тем, что в мире есть движение, что всё в нем связано причинно-следственной связью и прочее. На этом и построены знаменитые пять доказательств бытия Бога, которые Фома Аквинский называет пятью путями – не доказательствами, понимая, что строгие доказательства могут быть только в геометрии. Это некоторые пути, размышления, которые могут направить человека к Богу, а дальше уже нужно идти путем веры. |
| 568. Фалькенберг Ф. История новой философии. С. XIV. 569. Хотя Фома и позаимствовал большую часть учения Аристотеля, он воспринял его достаточно критически, и было бы большим упрощением утверждать, что томизм представляет собой лишь «переодетый» и «переименованный» аристотелизм. Аквинский цитирует Аристотеля не из слепого уважения к его словам, а лишь затем, чтобы еще раз не повторять уже приведенное доказательство. В отличие от своего современника Сигера Брабантского, который говорил, что он должен «уделять больше внимания выяснению мнения Философа, чем истине», Фома как раз защищал истину, а не Аристотеля. Великий богослов Аквинский по определенным пунктам не соглашается с Философом, указывает на ошибочность его аргументации, а в некоторых вопросах, напротив, придерживается взглядов Августина или неоплатоника Дионисия Ареопагита. 570. «Да, католическая церковь начала с Платона. Она начала, я бы сказал, с излишней верности Платону» (Честертон Г. К. Святой Фома Аквинский. С. 297). 571. Pieper J. Tomáš Akvinský. Р. 110. 572. Pieper J. Tomáš Akvinský. Р. 128. 573. Аквинский Ф. Сумма против язычников. Кн. III, В. 7, ч. 3. В целом логика Аквинского выглядела следующим образом: «Из данного становится очевидным, что ни одно творение не злое само по себе. Ведь зло, как было сказано, это не более чем измученность когото тем, кто он есть и чем обладать должен; но ведь ко всему этому применяется название “зло”. Однако лишенность не является некой сутью; по существу, она лишь отказ в чемто. Зло, таким образом, не является некой сутью вещей. Далее: все существует в соответствии со своей сутью. Если же, однако, оно существует, то, следовательно, обладает неким добром; но так как добро является тем, чего жаждет все, то следует называть само бытие добром, поскольку бытия хотят все. Согласно этому добром является все, что обладает сутью. Однако добро противоположно злу. Следовательно, ничто не является злым, так как оно обладает сутью. Ни одна суть, следовательно, не является злой… Ничто, следовательно, по сути своей не является злым… Каждое бытие, однако, своими действиями, как было доказано (глава 3), стремится к добру. Таким образом, нет ни одного бытия злого самого по себе» (перевод с чеш. Г. Броэра). |
| Ученик Альберта Великого Фома Аквинский (1225–1274), монах-доминиканец – один из самых выдающихся богословов средневековья. Он известен как богословский систематизатор ортодоксальной схоластики и как основатель религиозного учения – томизма. Фома Аквинский был доктором теологии, преподавал в университетах Парижа, Рима, Неаполя. Также как и его учитель, боролся против Сигера Брабантского и сторонников аверроизма (учение арабского теолога из Кордовы, толкователя Аристотеля Аверроэса (ибн Рушд), выступившего за свободу философии от теологии). Основными сочинениями Фомы Аквинского являются «Сумма теологии» и «Сумма философии, об истинности католической веры против язычников». Фома Аквинский стремился философски обосновать католическое вероучение, примирить веру и знание. Учил, что воля человека свободна, совершенное познание и совершенное блаженство заключаются в созерцании Бога, что возможно лишь в раю или в состоянии религиозного экстаза; он считал, что все виды государственной власти происходят от Бога и церковная власть выше власти монарха (Фома Аквинский, как и Аристотель, из всех форм государственного устройства предпочитал монархию). Он обосновывал положение – земные государи должны повиноваться папе римскому, власть которого «от Христа». Теологическая система Фомы Аквинского явилась вершиной в развитии ортодоксальной схоластики и с XIV в. была ведущим направлением католической теологии. Фома Аквинский имел титул «ангельского доктора», «всеобщего наставника» и «князя схоластов». Он был канонизирован в 1323 г. В 1567 г. назван «пятым учителем церкви» после Августина, Иеронима, Амвросия Медиолаиского, Григория I. В 1879 г. в энциклике папы Льва XIII теологическая доктрина Фомы Аквинского была признана «единственной, истинной философией католицизма». Учение Фомы Аквинского – томизм, стало в новое и новейшее время основой неотомизма – учения современной католической Церкви. В средневековом мире также был известен английский богослов, ученый, занимавшийся вопросами естествознания, Роджер Бэкон (1214–1292). |
| Однако любой человек, даже поверхностно знакомый с христианством, скажет, что действительный переворот в понимании человеческой личности произошел именно вследствие искупительной миссии Иисуса Христа. В этом плане христианство решительно противопоставило себя античности. Если множественность для античности была непреодолимой проблемой, лежащей вне научного сознания и являвшейся причиной зла, то христианство, проповедуя любящего Бога, милующего и наказывающего каждого человека и стремящегося к спасению всей твари, показало, что множественность, наоборот, есть результат любви Бога, а не некоего падения (хотя часто античное наследие будет здесь стараться брать реванш — в работах гностиков, Оригена, Сигера Брабантского и др.). В христианстве нет античного представления о некоей Судьбе, довлеющей над человеком, наоборот, каждый человек может приобщиться к божественному, обожиться, поскольку Сам Бог стал Человеком — конкретным человеком, единосущным нам по человечеству. Бог, утверждая Себя, не отторгает человека, а наоборот, стремится к его спасению, дарует ему свободу, подобную Своей собственной. Смыслом человеческого существования становится не слияние с Абсолютом, не подчинение безличной природе или судьбе, а приятие в себя Духа Святого, в том, чтобы стать совершенным, как Бог, в обожении, т.е. в конечном счете, в изменении себя, в покаянии (термин met)anoia, переводящийся как покаяние, можно этимологически возвести к понятию «то, что находится позади ума», т.е. некоей тайне души). Человек в христианстве — не просто некое существо, часть природы, как это понимала античность, хотя и высшая часть, но существо, созданное по образу и подобию Божию, могущее стать даже выше ангелов. И в постоянной церковной жизни это личное участие каждого человека в деле домостроительства Божия проявляется в литургии, когда каждый верный христианин может приобщиться Телу и Крови Христовым, соединиться с Богом, не отменяя своей личности, а наоборот, утверждая ее. Однако, вот парадокс, при совершеннейшей очевидности важности проблемы личности для христианства в трудах отцов и учителей Церкви мы не найдем не только развернутого учения о личности человека, но даже сам термин «личность» («ипостась») употребляется лишь по отношению к Лицам Пресвятой Троицы. |
| Парадоксальным, но логичным дополнением ориентации схоластики на авторитетный текст был неожиданно свободный от конфессионально-религиозной мотивации подбор авторитетов " естественного " знания; наряду с античными язычниками , как Платон, Аристотель или астроном Птолемей , и мыслителями исламской культуры, как Аверроэс ( Ибн Рушд ) в канон зрелой схоластики входил, например, испанский еврей Авицебронн ( Ибн Гебнраяь ). Отсюда во многом проистекает т. н. " теория двойственной истины " (согласно которой один и тот же тезис может быть истинным для философии и ложным для веры), решительно отвергаемая томизмом , но приписываемая, например, Сигеру Брабантскому . Этот логический предел многих тенденций поздней схоластики был обусловлен, в частности, схоластическим авторитаризмом: Библия и отцы Церкви — авторитеты, но разноречащие с ними Аристотель и Аверроэс также были восприняты именно как авторитеты. Схоластика была творческим периодом в истории мысли благодаря тому что находила в авторитетных текстах не готовые ответы, а вопросы, интеллектуальные трудности, провоцирующие новую работу ума; именно невозможность решить вопросы при помощи одной только ссылки на авторитет многократно становилась предметом тематизации. " Auctoritas cereum habet nasum, id est in diversum potest flecti sensum " ( " У авторитета нос восковой, т. е. его возможно повернуть и туда, и сюда " ), отмечал еще поэт и схоласт Алан Лилльский . Фома Аквинский специально возражает против установки ума на пассивно-доксографическое отношение к авторитетам: " Философия занимается не тем, чтобы собирать мнения различных людей, но тем, как обстоят вещи на самом деле " . Мыслителей схоластики привлекало рассмотрение особенно сложных герменевтических проблем; особым случаем было вербальное противоречие между авторитетными текстами, недаром акцентированное еще в заглавии труда Абеляра Sic et non ( " Да и нет " ). Схоласт должен был уметь разобраться в подобных казусах, оперируя категориями семантики (многозначность слова), семиотики (символические и ситуативно-контекстуальные значения, приспособление формы теологического дискурса к языковым привычкам слушателя или читателя и т. п.); теоретически формулируется даже вопрос аутентичности сочинения и критики текста, хотя подобная филологическая проблематика на службе у богословия в целом остается нетипичной для Средних веков и составляет характерное завоевание новоевропейской культуры. |
| Он понял, что благоприятный случай доставляет ему возможность легко осуществить давно задуманную операцию: завоевать Сицилию и проложить путь в Константинополь. Покорясь якобы воле римской церкви, он искал союза с Генуей и Венецией, обещая им богатства побежденных и одновременно имея тайный замысел в один прекрасный день уничтожить обе республики, сокрушить авторитет Святого престола и на этой основе восстановить для себя и своего потомства империю Августа и Константина. Объявив о своем желании взять Крест, Генрих созвал в Вормсе генеральный сейм, где произнес большую речь в защиту нового похода; затем тут же облачился в одежду крестоносца, и многие последовали за ним, одни, чтобы угодить Богу, другие – императору. Среди принявших Крест выделялись герцог Саксонский, маркграф Бранденбургский, пфальцграф Рейнский, ландграф Тюрингский, герцоги Баварский и Австрийский, епископы Вюрцбургский, Бременский и Верденский. Проповедь похода распространилась по всей Германии, собирая множество энтузиастов, воспламененных и тем, что император лично будет руководить их усердием. Однако у императора были совсем другие замыслы. Многие из вельмож, одни – проникнув в эти замыслы, другие – думая дать властителю благой совет, просили его остаться на Западе и руководить походом из своих владений. Генрих после слабого сопротивления уступил их просьбам и занялся подготовкой. Сам он с сорокатысячным войском направился в Италию, крестоносцы же, разделенные на два больших отряда, должны были встретиться только в Сирии. Первый из отрядов, под руководством герцогов Саксонского и Брабантского, погрузился на суда в гаванях Атлантического океана и Балтийского моря; второй, возглавляемый архиепископом Майнцким и графом Лимбургским, шел через Константинополь, по дороге присоединив к себе венгров, чья королева Маргарита, сестра Филиппа Августа, потеряв супруга, дала клятву окончить дни в Святой земле. Второй из отрядов пришел в Палестину первым, и вожди его решили сразу же приступить к делу. Местные христиане, боясь нарушать перемирие с сарацинами до прибытия всех сил крестоносцев, пытались их остеречь, но в ответ услышали лишь оскорбления немцев, заявивших, что они приехали не коснеть в праздности, а бить неверных. |
| Всякий, ненавидящий брата своего, есть человекоубийца; а вы знаете, что никакой человекоубийца не имеет жизни вечной, в нем пребывающей. 1 Ин. 3,15 ДИМФНА ГЕЛСКАЯ Статья из энциклопедии " Древо " : drevo-info.ru Мц. Димфна Димфна Гелская (+ ок. 620 - 640 ), дева , мученица Память 15 мая (Бельг., Нидерл., Кельт. и Брит., Греч.) Дочь короля Ирландии , язычника, втайне от отца крещёная матерью-христианкой. Димфна была воспитана в молитве и благочестии. Всем сердцем возлюбив Христа, она дала обет целомудрия. Когда Димфне исполнилось 15 лет, её мать скончалась. Очень любивший её король весьма скорбел, однако по прошествии недолгого времени он пожелал жениться снова и поручил своим придворным найти для него самую красивую и умную невесту. После длительных поисков слуги сказали королю, что в его стране есть только одна красивая и мудрая девушка, достойная стать королевой: его дочь. И король в безумии решил жениться на собственной дочери. Узнав об этом ужасном решении отца, Димфна решила бежать из дому. Вместе со своим наставником священником Гереберном они покинули королевский замок и переправились на материк. Обнаружив исчезновение дочери, король пустился в погоню. Он настиг беглецов в небольшой брабантской деревушке Гел (Geel, Gheel) неподалёку от современного Антверпена . Когда Димфна снова отказалась покориться его нечистому желанию, он их обоих обезглавил. Это произошло 15 мая примерно между 620 и 640 годами. Вскоре у могилы святой мученицы стали происходить исцеления, в основном страдающих душевными болезнями. Люди приходили издалека в надежде получить исцеление от ее гробницы. Регулярно фиксировать эти чудеса стали только в XIII веке, тогда же было составлено и письменное житие, зафиксировавшее древние устные предания. Использованные материалы Редакция текста от: 03.05.2017 23:54:27 Дорогой читатель, если ты видишь, что эта статья недостаточна или плохо написана, значит ты знаешь хоть немного больше, - помоги нам, поделись своим знанием. Или же, если ты не удовлетворишься представленной здесь информацией и пойдешь искать дальше, пожалуйста, вернись потом сюда и поделись найденным, и пришедшие после тебя будут тебе благодарны. |
| m. воздействовали на религ. атмосферу Нидерландов и Германии. Как правило, небольшие трактаты, написанные в свободной форме простым и доходчивым языком, были обращены к среднеобразованному читателю, духовному лицу или мирянину, окончившему лат. или обычную школу. В религ. лит-ре D. m. поднимались важные для того времени вопросы этико-религ. характера. В мон-рях Виндесхеймской конгрегации переписывались и по возможности выверялись тексты сочинений отцов Церкви. Б-ка брабантского мон-ря Роклостер была самой крупной в Нидерландах и Германии. При мон-ре Синт-Мартенс в Лёвене действовал конвикт (общежитие) для студентов по образцу подобного заведения для школьников в Девентере и Зволле. Его б-ка пополнялась за счет переписанных книг и лит-ры, поступившей по завещаниям университетских преподавателей. В кон. XV - 1-й пол. XVI в. мон-рь Синт-Мартенс стал центром изучения трудов отцов Церкви. Каноники мон-ря Мартин Липсий и Ян Влиммер сотрудничали с издателем Эразма Роттердамского Иоганном Фробеном. В 1506 г. базельский печатник Иоганн Амербах издал подготовленные канониками труды блж. Августина. В 1520 г. в монастырской б-ке работал Беат Ренан . Б-ка мон-ря Грунендал получила известность благодаря собранию сочинений блж. Августина. Приоры и каноники нек-рых виндесхеймских мон-рей вели активную переписку с гуманистами (Эразмом Роттердамским, И. Тритемием , И. Рейхлином , К. Цельтисом и др.). Ист.: Busch J. Chronicon Windeshemense: Liber de reformatione monasteriorum/Hrsg. K. Grube. Halle, 1886; Voecht J. , de. Narratio de inchoatione domus clericorum in Zwolle/Ed. M. Scoengen. Amst., 1908; Gerardi Magni epistolae/Ed. W. Mulders. Antw., 1933; Radewijns Fl. Petit manuel pour le dévotie moderne: Tractatulus devotus/Ed. F. J. Legrand. Turnhout, 1999; Devotio moderna: Basic Writings/Transl., introd.: J. Van Engen. N. Y., 1988. Библиогр.: Dols J. M. E. Bibliographie der moderne Devotie. Nijmegen, 1936-1937. 2 Bd.; Sint-Truiden P. , van. Catalogus scriptorum Windeshemensium. Leuven, 1968; Persoons E. |
|
|
