| СПб., 1881. С. 21-22). Относительно студенческой специализации мнение Совета было следующим: практическое отделение, как не имеющее внутреннего единства по составу наук, предлагалось упразднить; занятия студентов на 4-м курсе - радикально изменить, т. к. попытка совмещения научной и педагогической подготовки оказалась несостоятельной. В состав комитета, которому поручили составление офиц. проекта нового устава, от МДА был включен ординарный проф. Кудрявцев-Платонов, знакомый председателю комитета архиеп. Сергию (Ляпидевскому) еще по ректорству последнего в МДА. Архиеп. Сергий даже просил в письме проф. Н. И. Субботина передать Кудрявцеву-Платонову просьбу, чтобы тот, несмотря на нездоровье, «не отказывался» от участия в работе комитета ( Сергий (Ляпидевский). 1914. С. 481). Ректор МДА Сергий (Ляпидевский), архим. Портрет. 1953–1957 гг. Худож Н. А. Мухин (ЦАК МДА) Ректор МДА Сергий (Ляпидевский), архим. Портрет. 1953–1957 гг. Худож Н. А. Мухин (ЦАК МДА) После обсуждений и доработок окончательный вариант Устава духовных академий 20 апр. 1884 г. получил Высочайшее утверждение. По новому уставу упразднялись отделения и для выпускного курса вводилось правило, по к-рому все богословские и философские дисциплины становились общеобязательными: 1) введение в круг богословских наук; 2) Свящ. Писание и библейская история; 3) догматическое богословие; 4) нравственное богословие; 5) гомилетика и история проповедничества; 6) пастырское богословие и педагогика; 7) церковное право; 8) история Вселенской Церкви до разделения Церквей, история правосл. Церкви, история Русской Церкви; 9) патристика; 10) церковная археология и литургика; 11) логика и психология; 12) метафизика и история философии (Устав [и штат] правосл. духовных академий. 1884. § 100). Упразднялась сама идея специального изучения основных богословских наук. На выбор студентам предлагались 2 группы: словесных и исторических дисциплин с незначительным добавлением «второстепенных» богословских. Особые магистерские экзамены отменялись; защита магистерских диссертаций возлагалась на Совет академии, но утверждение в магистерской степени передавалось Синоду. Докторские публичные защиты отменялись; присуждение докторской степени должно было происходить в Синоде на основании отзывов академических рецензентов и рецензии от Синода. Было введено различение докторских степеней: богословия, церковной истории и канонического права. Изменение устава сказалось на подготовке студентов выпускного курса: им следовало прослушать лекции по всем предметам, к-рые стали общеобязательными. Такой подход после 15-летнего призыва к развитию конкретных наук и совершенствованию их преподавания вызвал у мн. преподавателей негативное отношение к новому уставу. В МДА преподавательская корпорация постаралась облегчить студентам-выпускникам тяжесть новой нагрузки. Это имело определенный успех: из 97 выпускников 1885 г. (из них 17 магистрантов) 6 чел. смогли продолжить научные работы и впосл. защитить магистерские диссертации. |
| Следовавшие за Филаретом Гумилевским догматисты: арх. Евсевий Орлинский (197–199 стр.), арх. Алексий Ржаницын (199–200 стр.), арх. Евгений Сахаров – Платонов (200–201), арх. Сергий Ляпидевский и арх. Савва Тихомиров (201–202) не могли быть очерчены автором подробно, как по недостатку времени, так и по сложности предшествовавших отделов, требовавших изучения архива, рукописей, перевода, почему г. Покровский и ограничивается конспективным изложением. С большей полнотой и понятной теплотой автор говорит лишь о прот. А. В. Горском (202–210). Третий период, по незаконченности его до настоящего времени, совсем не мог служить объектом историко-догматического исследования для автора, если не считать последних строк с замечанием о труде проф. А. Д. Беляева . Работа г. Покровского, при несовершенстве деления и других отмеченных дефектах, является, тем не менее, по нашему мнению, ценным прикладом к юбилейной литературе о Московской Академии и степени кандидата богословия заслуживает с похвалой“. б) Ординарного профессора М. М. Тареева: „Сочинение начинается довольно обширным вводным отделом: „Наука догматического богословия до времени преобразования духовно-учебных заведений. Меры к улучшению состояния этой науки в XIX и начале XX столетия“. —337— Далее следуют „исторические сведения о состоянии науки догматического богословия в московской духовной академии за истекшее ее столетие“. История науки разделяется на три периода. Обозреваются период первый (догматисты архим. Филарет Амфитеатров , иером. Платон Березин, архим. Кирилл Богословский-Платонов и архим. Поликарп Гайтанников) и период второй (архимандриты Филарет Гумилевский , Евсевий Орлинский , Алексий Ржаницын , Евгений Сахаров-Платонов, Сергий Ляпидевский , Савва Тихомиров , – и протоиерей А. В. Горский). Сочинение не закончено. План следует признать соответствующим предмету исследования·. Замечается по местам несоразмерность между обширными биографическими сведениями о каком-либо догматисте, заимствуемыми из появившихся монографий, и скудными данными о догматической деятельности его, составляющей прямой предмет исследования. Автору пришлось работать по рукописям, и труда им приложено к делу немало. Степени кандидата богословия заслуживает“. |
| Особого внимания в этом смысле заслуживает вспыхнувший в рамках круглого стола на конференции по греко-византийской палеографии (Париж, октябрь 1974 г.) спор о письме «олигограмматов» (малограмотных) на материалах их свидетельских подписей в актах XI-XV вв. Андре Гийу, в частности, оперируя актом из архива Ватопедского монастыря на Афоне, воспроизводит факсимильно и публикует 31 свидетельскую под ним подпись (все «монахи и игумены»), из которых 14 выполнены унциалом. 890 Был сделан общий вывод, что унциалом расписались «олигограмматы». Однако внимательное ознакомление с унциальными свидетельскими подписями как этого акта, так и других, нам известных, 891 заставляет нас усомниться в общезначимости этого вывода; ведь их орфография, как правило, ничем не уступает орфографии минускульно-курсивных подписей. Не имеем ли мы здесь дело с элементарными попытками удовлетворить существовавшее в те времена (как, впрочем, и сейчас) требование «читабельности» подписи (ср. нередко встречающееся и ныне требование заполнять какой-либо бланк «печатными буквами»), что имело важное значение в случае судебного разбирательства, ибо позволяло апеллировать как к свидетелям, так и к автору документа, чтобы гарантировать его подлинность? В пользу этого говорит как будто и нарочитая читабельность минускульных подписей. 477 По данной теме теперь существует специальная монография (Saradl Η. Le notariat byzantin du IX е au XV е si è cle. Ath è nes, 1991. 312 p.), которая, полагаем, не «отменяет» и нашего исследования: совпадая во многом, мы все же говорим об этом каждый на «своем собственном языке». 478 См. о них: Ляпидевский Н. История нотариата. М., 1875. С. 12–20; PWRE. 1940. Suppl. VII. S. 586; Guilland R. Recherches sur les institutiones byzantines. Berlin; Amsterdam, 1967. T. 2. P. 306; Amelolti M., Costamagna G. Alle origini del notariato italiano. Roma,1975. P. 5, 10, 20; Saradi H. Le notariat byzantin du IX е au XV е siècle. P. 31–33. 480 Ляпидевский Η. История нотариата. С. 21; ср.: Tardy Μ. Les tabellions romains depuis leur origine jusquau Х-èте siècle. Angoulème, 1901. P. 139 sq.; Durando Ε. II tabellionato о notariato nelle leggi romane, nelle leggi medioevali italiane e nelle posteriori specialmente pieniontesi. Torino, 1897; Gallo-Orsi G., Grino G. Notariato//Novissimo digesto italiano. 1965. XI. P. 257–387; Amelotti M„ Costamagna G. Alle origini del notariato. P. 15; Saradi H. Op. cit. P. 33–41. |
| 5 ноября. „В Коломенской семинарии учился я, – говорил Владыка, – до класса философского: там было три учителя: один доморощенный, другой, образовавшийся в Петербургской Академии, а третий, Ляпидевский, – в Троицкой семинарии: и ни один из двух последних не заслужил общего уважения, каким пользовался первый, так что, когда Ляпидевский посадил меня на первое место (я учился вторым), я сомневался: пересаживаться ли мне. Я имел желание поступить оттуда в Академию 121 : но отец мой дал заметить, что образование в Лаврской семинарии солиднее. Опасение мое насчет дурного содержания в этой семинарии и работ, какие возлагают на семинаристов, отец устранил обещанием содержать меня на свой кошт. Дело было решено. В феврале месяце 1800 г. я прибыл в Лавру: квартиру нанял на Переяславке, рубля за три, со столом. Но вскоре от Префекта – Мелхиседека вышло повеление ученикам не квартировать на этой улице, по причине многочисленности проеезжающих, которые препятствуют заниматься. Я поставлен был в затруднение. Рекомендовали мне другую квартиру, лучшую, – в Ильинской слободе. Но узнав, что туда ходят большие семинаристы, по знакомству с хозяевами, и что это знакомство сомнительно, я не согласился перейти туда. Тут указали мне на квартиру священника Рождественского, которого семейство было расстроено, сам он с женою вел жизнь невоздержную. У него квартировали ученики, выгнанные из бурсы за шалость, и по бедности кормились хлебом, воруя его из казны. У них был заведен такой порядок, чтобы каждый понедельно кормил все общество, которое состояло человек из пяти. Не зная их способа пропитания, я стал с ними на квартиру. Но чрез месяц, когда все объяснилось, я не захотел оставаться с ними, пришел к префекту, объяснив ему свое положение. – Сначала меня не хотели прямо принять в философский класс, потому что Лаврская семинария не хотела равнять себя с другими. Сделали мне экзамен: спрашивали из логики дефиниции. Я дал ответы. Вечером пришел вместе с отцем к Ректору Августину, который тут же в своих покоях заставил написать диссертацию на вопрос: an dantur udeae иппатае? На это ничего не мог бы я отвечать по урокам своего прежнего наставника, но по своей любознательности, роясь в книгах своего отца, читал я учебник по философии Винклера. |
| Анатолий Ляпидевский с женой и сыном - В Москву вернулись уже после Победы? - В квартиру мы приехали в 1944 году. И были удивлены, когда возле дома начали ставить забор с колючей проволокой. Сначала даже расстроились, что теперь в футбол не поиграть. У нас были настоящие дворники! Запомнил Егора Егоровича, рекрута царской армии, он носил белый фартук и всегда выдавал нам какие-то приборы, а мы помогали ему чистить двор. Потом во дворе поставили две вышки. Привезли пленных немцев, и они начали восстанавливать разрушенный бомбой соседский дом. - Вы общались с ними? - Они были страстными подельниками, делали игрушки. Например, нажимаешь на кнопку, и загорается много-много лампочек. Все шипело, открывалось. Немцы дарили нам эти игрушки за то, что мы иногда из дома приносили им бутерброд или колбаску. У нас была домработница Даша, бывшая кухарка, готовила потрясающе вкусно. Я приходил и говорил: «Дай мне что-нибудь». Даша давала мне сверточек, я сбегал с третьего этажа по лестнице к черному входу, где была дырка. Часовые поглядывали, но не запрещали. Немцы благодарили на своем языке вперемешку с русскими словами: «Спасибо», «Danke schön». Там такой контингент солдат был... Нам казалось, что это не те немцы, которые убивали. Хотя кто его знает. Когда огромное количество пленных немцев вели по Садовому кольцу через всю Москву, люди стояли по бокам и смотрели, приложив руки к лицам, вглядывались в них и молча оценивали, как они могли убивать стольких людей, поджигать хаты в деревнях... Не могу забыть выражения лиц москвичей. Все они были очень скромно одеты, но нет-нет, да кто-нибудь выбежит к колонне и сунет в руки какую-то еду. В 1948 году эти немцы уже были в Германии. - А ваши родители знали об этих свертках? - Конечно. Папа реагировал положительно. Он в этом смысле был человеком толерантным. Он был не политрук. Совсем другой категории человек. И многие такие люди были не очень дружны на фронте с теми, кто подслушивали и могли привлечь за какое-то слово. Марш пленных немцев по улицам Москвы 17 июля 1944 года |
| Евгений был человек нищелюбивый и благотворительный. Тогда не было академической церкви в корпусе, и академической церковью служила монастырская трапезная, в которой совершали службу ректор с инспектором, пели студенты на обоих клиросах. Когда после службы ректор шел из трапезы домой, то за ним всегда тянулась большая толпа нищих, которая останавливалась у парадного ректорского крыльца; к крыльцу потом выходил его служитель Петр, которого он, а за ним и мы все звали генералом – с холщовым мешком медных денег и оделял нищих. Вообще к Евгению ходило много просителей с просительными грамотками, со свидетельствами о бедности. Рассказывали такой случай. Пришла к нему одна барыня и просила на бедность: она ожидала рубля, много трех. Но Евгений вынес ей 25 руб. Та, растерявшись от неожиданности такой огромной жертвы, повалилась ему в ноги. Но ректор понял ее так, что она припрашивает еще, и говорит ей: «Матушка, .извините! больше у меня нет». Наукой в наше время Евгений совсем не занимался и читал нам лекции о мессианских пророчествах, написанные Бог знает когда. Письмоводителей академической канцелярии он мучил тем, что постоянно правил стиль бумаг, в особенности «сей» и «этот». Перепишет письмоводитель бумагу и принесет для подписи «ведь, брат, лучше бы здесь поставить «сей» (если было «этот») и наоборот (если стояло «сей»). Письмоводитель поправит «сей» на «этот» или наоборот, а ректор опять возвращается к прежнему. Поэтому однажды письмоводитель написал сразу два экземпляра: один с «сей», другой с «этот» и принес Евгению оба. От такой неожиданности Евгений растерялся. Ректор Евгений очень не жаловал Гоголя, считал его скалозубом, который занимался только тем, что осмеивал смешное. Если ректор, ходя по занятным студенческим комнатам, заставал кого за чтением Гоголя, то делал внушение, что такими пустяками заниматься не следует. Сергий Ляпидевский . Инспектором был Сергий Ляпидевский, туляк, скончавшийся митрополитом Московским (магистр Московской Духовной Академии 1844 года). Он был образцовым инспектором в смысле хитрости и всезнания инспекторского и держался грозно. Расположением студентов он не пользовался за отсутствием сердечности. Лектором Сергий был неважным, читал он нравственное богословие и зачем-то почти на каждой лекции употреблял сравнение церкви с лодкой и кораблем. Студент, собираясь заснуть на его лекциях, говорил соседу: «Разбуди, когда проедет лодка» или «Когда проедет корабль». Лекции, которые Сергий выдавал к экзамену, были невозможны для заучивания, и студенты на его экзамене отвечали очень плохо, путали, потому что была путаница и в самих лекциях. |
| 59 Epistolar. Lib. I, epist. 44. Вообще сей святитель, хотя латинские писатели почитают его покровителем закона о безбрачии (Fessler, inst. Patrol. pag. 999. 1022. Ed. 1851 an.), требовать от священнослужителей только воздержания и чистоты, а не удаления от брачного сожительства Он писал: «volumu, ut sacerdotes prohiberi debeant, ne cum mulieribus conversentur, excepta duntaxat matre, sorore vel uxore, quæ caste regenda est» (Epist. Lib. 1, 52). “Hi, sicut canonica decreuit auctoritas, uxores, quas caste debent regere, non relinquant” (Lib. IX, epist. 60). 62 Николай диакон дествительно был женат, и, хотя в последствии впал в ересь, брачное состояние не воспрепятствовало ему быть в числе первых семи диаконов. А что супружество его, и в диаконском сане оставалось нерасторгнутым и действительным, сие можно заключать из свидетельства Климента александрийского , который говорит о ревности его к своей жене (Церк. Ист. Евс. кн. III, гл. 29). 68 Palatin. Vit. P. Pii II, sub Pin. – За свои усилия папа этот у латинян уважается, и римские богословы так отзываются о нем: “vir fuit magnus, ingenioque claris” (Kenr. Theol. Dogm. Vol. I, pag. 450. Ed. 1858 ann). 69 Conc. Trid. Sess. XXIV. can. 9. Сие правило тридентского собора выражено так: “Si quis dixerit, clericos in sacris Ordinibus constitutos vel Regulares, castitatem solemniter professos. Posse matrimonium, contrahere, contractumque validum esse, non obstante lege Ecclesiastica, del volo et oppositum, nil aliud esse, quam damnare matrimonium, posseque omnes contrahere matrimonium, qui non sentiunt se castitatis etiamsieam voverint, habere donum: anaphema sit”. – Нельзя впрочем не приметить, что в сем правиле яснее выражена виновность нарушителей обета чистоты, нежели общая обязанность лиц духовных возлагать на себя обет безбрачия. Читать далее Источник: Сергий (Ляпидевский), архим. Брак и безбрачие лиц духовных//Прибавления к Творениям св. Отцов. 1860. Ч. 19. Кн. 2. С. 169–235. Вам может быть интересно: Поделиться ссылкой на выделенное |
| Таким образом я шёл за ним, а не рядом, но знал его, пожалуй, лучше других, потому что он жил у Пречистой, а я у дяди у Вознесенья. Оба за рекой, оба удалённые от семинарии и семинарских квартир. Я часто бывал в него в доме, иногда и он заходил ко мне». 16 Кстати, когда П.С. Ляпидевский был профессором Вифанской духовной семинарии (т. е. в 1833–1835 гг.), тогда и Н.Я. Ляпидевский учился там же, но только один первый год семинарского образования, а потом опять перешёл в Тульскую семинарию. 17 I.I., протоиерей заграничной придворной православной церкви в Штутгарте, скончавшийся 5 января 1895 года. 20 Сообщено Н.С. Дружининым. Предпочтение же Ляпидевского Поспелову можно объяснить как тем, что Н.С. Делицын нашёл Ляпидевского лучшим Поспелова, как ученика семинарии, по успехам, которые мог видеть в сочинениях того или другого и на устных экзаменах, так и тем, что, согласно сообщению того же Н.С. Дружинина, к семейству Каркадиновских очень расположен был тогдашний инспектор Московской духовной академии архимандрит Евсевий (в мире Евфимий Поликарпович Орлинский), скончавшийся в 1883 году в сане архиепископа Могилёвского, товарищ не только по академии, но и по семинарии П.С. Ляпидевского, пользовавшийся родственным приёмом в доме Каркадиновских и потому дружественно расположенный и к нему, и к ним. Он, быть может, и обратил особенное внимание ревизора на Н.Я. Ляпидевского, к которому затем и в академии имел особенно внимание и расположение. 21 Впрочем, Поспелов и сам, как талантливый, выдвигался из среды других воспитанников. Он кончил курс академии в числе магистров из 27-ми 15-м. И поступил в академию также высоко. А надобно заметить, что весь курс их (XIV-й) был довольно большой, простирался почти до 60-ти человек. 22 Эти последние сведения, очевидно, взяты из семинарского аттестата Н.Я. Ляпидевского. В этом отношении тут же о Вл. Гр. Назаревском замечено: «способностей отлично хороших, прилежания неослабного, поведения очень честного», а о М.И. Поспелове: «способностей превосходных, прилежания постоянного и поведения весьма честного». |
| Обеспеченные в жизни, обольщаемые благами ее недоумевают, зачем страдать, когда можно еще жить и не страдая. Притом мысль о страданиях несродна душе нашей, и не для них человек создан. Но там ли не знать страданий, где вся тварь воздыхает и болезнует? Можем ли быть мы глухи к воплям, которые так повсеместны, что целому миру дали имя плачевной юдоли? По закону природы, наше сердце движется кровью, по закону любви, и состраданием. Для сего, между прочим, самым счастливым из нас достается своя доля горестей. Замечено, что пресыщение не разумеет чужой нужды; напротив, повременные лишения и горести делают нас более внимательными к горькой судьбе ближних. Вкус наш внешний, ощутив горькое, больше не хочет его; вкус духовный, и среди своих неприятностей, не отвращается чаши чужих скорбей, чтобы облегчить ее для души страждущей. Спаситель прошел путь искушений, чтоб искушаемым помогать. Так и мы в горьком опыте жизни должны учиться, как облегчать бедствия ближних. Посему, конечно, к испытавшему много горестей скорее печальные идут за советом. Зачем страдать, когда жизнь не любит страданий? За тем, что чрез них лежит путь к вечной славе. Блаженство – цель человеческих желаний. Какая же цель достигается без труда, кроме той, которая не стоит труда? Земледелец потом своего лица орошает надежду увидеть богатую жатву. Воин приобретает венец победы кровью и опасностями. Подвизающийся на зрелищах, для удовольствия других, к трудным телесным движениям приучает себя воздержанием ( 1Кор. 9:25 ). Тягота ли вечной славы столько легка, чтобы для нее тяжело было легкое бремя временной печали ( 2Кор. 4:17 )? Не так думают ищущие славы со Христом. Моисей отказался от наслаждений в царском доме, предпочитая страдания с своими собратиями: взираше бо на мздовоздаяние ( Евр. 11:26 ). Апостол Петр горькими слезами возвратил себе ключи царства небесного. Когда умер Спаситель, близкие к Нему души во гробе Его оставили радость свою; но когда Он воскрес, всех оживило веселие вечное. Такова наша жизнь в настоящем и будущем веке. Доколе нет нового неба и новой земли, старое небо часто помрачается бурею, ужасает грозою, и земля, ветшая, разрушается, преходит и стонет. Но когда явятся новые небо и земля, в них же правда живет и не будет жить печаль ( 2Петр. 3:13 ); тогда все облечется в праздник веселия и услышат голос радости пришедшие туда от скорби великия. Ибо, если сладостно услышать от человека любимого напоминание, что во дни несчастий он не был забыт нами, то как вожделенно услышать от Господа: вы есте пребывше со Мною в напастех ( Лук. 22:28 )! Посему подвижники бегут веселия с миром, чтобы страдать со Христом, и на утешения земные смотрят, как на умаление блаженства небесного. Когда их тело опускается в могилу, взору плотскому кажется, что жизнь печальную заключил погребальный конец; а они в стране живых начинают воспевать Господу: преидохом сквозе огнь и воду, и извел еси ны в покой ( Псал. 65:12 ). |
| —142— любопытствовал взглянуть на результат его размышлений и в особой графе увидал написанные им слова: «England is England». (Англия есть Англия). Не знаю, что он хотел выразить этими словами; но правда их, мне думается, в том, что действительно англичанин всегда и везде остается, сознаёт и чувствует себя англичанином и в этом его большая сила. Даже и в стороне от Ватикана или грандиозных римских храмов вы никогда не можете забыть, что находитесь в столице римско-католической церкви. Об этом постоянно будет напоминать вам на каждом шагу встречающаяся типичная фигура с гладко-выбритым лицом, в длинной черной сутане, в низкой плюшевой шляпе с широкими, по краям загнутыми вверх полями, в черных чулках и туфлях, застегнутых на подъеме белою пряжкой. В Риме эта фигура католического патера повсюду составляет, можно сказать, необходимую принадлежность. Патер встречается вам, в качестве туриста, на развалинах и в музеях с книжкой Бедекера в руках; патер рассматривает витрины магазинов, патер мчится развалившись в парной коляске по Корсо; патер скромно сидит и в вагоне трамвая, уткнувшись в свой молитвенник; патер обедает за столом и первоклассного и второстепенного ресторана, патер гуляет на музыке Пинчио, остроумно болтая со знакомыми дамами; патер поддерживает и веселую компанию винной лавочки за литром Альбано или Фраскати. Одним словом, везде у вас на глазах этот патер; но еще далеко не им одним представлена в Риме армия папы. Постоянно встречаете вы и разнообразные фигуры монахов, а особенно часто в их числе капуцинов, в коричневых грубого сукна рясах, поверх белых полотняных хитонов, с большими клоками на спине, подпоясанных толстой веревкой, босиком, с четками в руках, с бородами и с непокрытыми, своеобразно остриженными головами. Встречаете монахинь в живописных белых костюмах и пелеринах, с большими черными распятиями, привешенными к поясу, и в оригинальных головных уборах, далеко выступающих вперед кругом лица, на подобие тех капоров, которые носились некогда нашими институтками. Встречаете вы, наконец, и |
|
|
