| — К нам — к нам, к нам — к нам, к нам — к нам… Птица скрылась, окошко захлопнулось, заиграла шарманочная музыка. И занавес поднялся… Никто, даже папа Карло, никогда не видывал такой красивой декорации. На сцене был сад. На маленьких деревьях с золотыми и серебряными листьями пели заводные скворцы величиной с ноготь. На одном дереве висели яблоки, каждое из них не больше гречишного зерна. Под деревьями прохаживались павлины и, приподнимаясь на цыпочках, клевали яблоки. На лужайке прыгали и бодались два козленка, а в воздухе летали бабочки, едва заметные глазу. Так прошла минута. Скворцы замолкли, павлины и козлята попятились за боковые кулисы. Деревья провалились в потайные люки под пол сцены. На задней декорации начали расходиться тюлевые облака. Показалось красное солнце над песчаной пустыней. Справа и слева, из боковых кулис, выкинулись ветки лиан, похожие на змей, — на одной действительно висела змея-удав. На другой раскачивалось, схватившись хвостами, семейство обезьян. Это была Африка. По песку пустыни под красным солнцем проходили звери. В три скачка промчался гривастый лев, — хотя был он не больше котенка, но страшен. Переваливаясь, проковылял на задних лапах плюшевый медведь с зонтиком. Прополз отвратительный крокодил, — его маленькие дрянные глазки притворялись добренькими. Но все же Артемон не поверил и зарычал на него. Проскакал носорог, — для безопасности на его острый рог был надет резиновый мячик. Пробежал жираф, похожий на полосатого, рогатого верблюда, изо всей силы вытянувшего шею. Потом шел слон, друг детей, — умный, добродушный, — помахивал хоботом, в котором держал соевую конфету. Последней протрусила бочком страшно грязная дикая собака-шакал. Артемон с лаем кинулся на нее, — папе Карло с трудом удалось оттащить его за хвост от сцены. Звери прошли. Солнце вдруг погасло. В темноте какие-то вещи опустились сверху, какие-то вещи надвинулись с боков. Раздался звук, будто провели смычком по струнам. Вспыхнули матовые уличные фонарики. На сцене была городская площадь. Двери в домах раскрылись, выбежали маленькие человечки, полезли в игрушечный трамвай. Кондуктор зазвонил, вагоновожатый завертел ручку, мальчишка живо прицепился к колбасе, милиционер засвистел, — трамвай укатился в боковую улицу между высокими домами. |
| В это время послышался хруст веток, грубые голоса, — мимо пещеры прошли продавец лечебных пиявок Дуремар и волочащий ноги Карабас Барабас. На лбу у директора кукольного театра багровела огромная шишка, нос распух, борода — в клочьях и вымазана в смоле. Охая и отплевываясь, он говорил: — Они далеко не могли убежать. Они где-нибудь здесь, в лесу. Несмотря ни на что, Буратино решает выведать у Карабаса Барабаса тайну золотого ключика Карабас Барабас и Дуремар медленно прошли мимо пещеры. Во время боя на равнине продавец лечебных пиявок в страхе сидел за кустом. Когда все кончилось, он подождал, покуда Артемон и Буратино не скроются в густой траве, и тогда только с большими трудностями отодрал от ствола итальянской сосны бороду Карабаса Барабаса. — Ну и отделал же вас мальчишка! — сказал Дуремар. — Придется вам приставить к затылку две дюжины самых лучших пиявок… Карабас Барабас заревел: — Сто тысяч чертей! Живо в погоню за негодяями!.. Карабас Барабас и Дуремар пошли по следам беглецов. Они раздвигали руками траву, осматривали каждый куст, обшаривали каждую кочку. Они видели дымок костра у корней старой сосны, но им и в голову не пришло, что в этой пещере скрывались деревянные человечки да еще зажгли костер. — Этого негодяя Буратино разрежу перочинным ножом на кусочки! — ворчал Карабас Барабас. Беглецы притаились в пещере. Что теперь делать? Бежать? Но Артемон, весь забинтованный, крепко спал. Пес должен был спать двадцать четыре часа, чтобы зажили раны. Неужели же бросить благородную собаку одну в пещере? Нет, нет, спасаться — так всем вместе, погибать — так всем вместе… Буратино, Пьеро и Мальвина в глубине пещеры, уткнувшись носами, долго совещались. Решили: прождать здесь до утра, вход в пещеру замаскировать ветками и для скорейшего выздоровления Артемону сделать питательную клизму. Буратино сказал: — Я все-таки хочу во что бы то ни стало узнать у Карабаса Барабаса, где эта дверца, которую открывает золотой ключик. За дверцей хранится что-нибудь замечательное, удивительное… И оно должно принести нам счастье. |
| Страшно выпучив глаза, она проговорила: — Сегодня ночью выжившая из ума черепаха Тортила рассказала Карабасу Барабасу все про золотой ключик… Мальвина испуганно вскрикнула, хотя ничего не поняла. Пьеро, рассеянный, как все поэты, произнес несколько бестолковых восклицаний, которые мы здесь не приводим. Зато Буратино сразу вскочил и начал засовывать в карманы печенье, сахар и конфеты. — Бежим как можно скорее. Если полицейские собаки приведут сюда Карабаса Барабаса — мы погибли. Мальвина побледнела, как крыло белой бабочки. Пьеро, подумав, что она умирает, опрокинул на нее кофейник, и хорошенькое платье Мальвины оказалось залитым какао. Подскочивший с громким лаем Артемон, — а ему-то приходилось стирать Мальвинины платья, — схватил Пьеро за шиворот и начал трясти, покуда Пьеро не проговорил, заикаясь: — Довольно, пожалуйста… Жаба глядела выпученными глазами на эту суету и опять сказала: — Карабас Барабас с полицейскими собаками будет здесь через четверть часа. Мальвина побежала переодеваться. Пьеро отчаянно заламывал руки и пробовал даже бросаться навзничь на песчаную дорожку. Артемон тащил узлы с домашними вещами. Двери хлопали. Воробьи отчаянно тараторили на кусте. Ласточки проносились над самой землей. Сова для увеличения паники дико захохотала на чердаке. Один Буратино не растерялся. Он навьючил на Артемона два узла с самыми необходимыми вещами. На узлы посадили Мальвину, одетую в хорошенькое дорожное платье. Пьеро он велел держаться за собачий хвост. Сам стал впереди: — Никакой паники! Бежим! Когда они, — то есть Буратино, мужественно шагающий впереди собаки, Мальвина, подпрыгивающая на узлах, и позади Пьеро, начиненный вместо здравого смысла глупыми стихами, — когда они вышли из густой травы на гладкое поле, — из леса высунулась всклокоченная, борода Карабаса Барабаса. Он ладонью защитил глаза от солнца и оглядывал окрестность. Страшный бой на опушке леса Синьор Карабас держал на привязи двух полицейских собак. Увидев на ровном поле беглецов, он разинул зубастый рот. |
| Царь обещал послать надежного грека к патриарху константинопольскому по делу о проклятии гетманском. Наконец, Киевская область и Малороссия по сю сторону Днепра отдана в паству Барановичу. Протопоп Семен писал гетману из Москвы: «Царское величество неизреченную милость к вельможности твоей являет, не потребно нимало о милости его сомневаться. К тому же и ходатай скорый и приятный господин Артемон Сергеевич (Матвеев); он к вельможности твоей совершенную любовь имеет, а это лучше всего, о Войске Запорожском и о всей стороне Малороссийской беспрестанно у царского престола, как мать о чадах, убивается; сказал нам: «Пока жив, не переменюсь». Замедлились мы здесь за благим советом Артемона Сергеевича, который хотел, чтобы мы были при отпуске низовых козаков запорожских; не стыдился его милость Артемон Сергеевич, именем царским выговорил запорожцам: для чего Ханенко гетманом пишется и для чего вельможность твою северским, а не настоящим гетманом почитают? Запорожцы дали слово быть под твоим послушанием». Для ходатайства пред византийским патриархом о снятии проклятия с Многогрешного отправился в Константинополь переводчик Христофоров и привез оттуда любопытные известия, показывающие, в каком затруднительном положении находился патриарх вследствие подданства Дорошенкова султану. В Яссах царский посланец встретился с знаменитым Тетерею, который ехал к султану; на вопрос Христофорова, что это значит, Тетеря отвечал, что в Польше чести ему никакой не оказали. Приехавши в Царьград, Христофоров представился патриарху и подал ему царскую грамоту, в которой Алексей Михайлович просил снять проклятие с гетмана Многогрешного. «О чем ко мне великий государь пишет, – отвечал патриарх, – того я не упомню, справлюсь в своих записных книгах и завтра тебе ответ дам». На другой день Христофоров отправился за ответом, «Приискал я дело, – сказал ему патриарх, – сделалось оно поневоле, таким образом: не стало в Польском королевстве, в городе Львове, православного епископа; один латинец, именем Симеон, пожелал львовского архиерейского престола и бил челом волошскому господарю, чтобы писал об нем ко мне. |
| Наутро Буратино проснулся веселый и здоровый как ни в чем не бывало. Девочка с голубыми волосами ждала его в саду, сидя за маленьким столом, накрытым кукольной посудой. Ее лицо было свежевымыто, на вздернутом носике и щеках — цветочная пыльца. Ожидая Буратино, она с досадой отмахивалась от надоевших бабочек: — Да ну вас, в самом деле… Оглянула деревянного мальчишку с головы до ног, поморщилась. Велела ему сесть за стол и налила в крошечную чашечку какао. Буратино сел за стол, подвернул под себя ногу. Миндальные пирожные он запихивал в рот целиком и глотал не жуя. В вазу с вареньем залез прямо пальцами и с удовольствием их обсасывал. Когда девочка отвернулась, чтобы бросить несколько крошек пожилой жужелице, он схватил кофейник и выпил все какао из носика. Поперхнулся, пролил какао на скатерть. Тогда девочка сказала ему строго: — Вытащите из-под себя ногу и опустите ее под стол. Не ешьте руками, для этого есть ложки и вилки. От возмущения она хлопала ресницами. — Кто вас воспитывает, скажите, пожалуйста? — Когда папа Карло воспитывает, а когда никто. — Теперь я займусь вашим воспитанием, будьте покойны. «Вот так влип!» — подумал Буратино. На траве вокруг дома носился пудель Артемон за маленькими птичками. Когда они садились на деревья, он задирал голову, подпрыгивал и лаял с подвыванием. «Здорово птиц гоняет», — с завистью подумал Буратино. От приличного сидения за столом у него по всему телу ползли мурашки. Наконец мучительный завтрак окончился. Девочка велела ему вытереть с носа какао. Оправила складочки и бантики на платье, взяла Буратино за руку и повела в дом — заниматься воспитанием. А веселый пудель Артемон носился по траве и лаял; птицы, нисколько не боясь его, весело свистали; ветерок весело летал над деревьями. — Снимите ваши лохмотья, вам дадут приличную куртку и штанишки, — сказала девочка. Четверо портных — мастер-одиночка, угрюмый рак Шепталло, серый Дятел с хохолком, большой жук Рогач и мышь Лизетта — шили из старых девочкиных платьев красивый мальчишеский костюм. Шепталло кроил, Дятел клювом протыкал дырки и шил. Рогач задними ногами сучил нитки, Лизетта их перегрызала. |
| Проехал велосипедист на колесах — не больше блюдечка для варенья. Пробежал газетчик, — вчетверо сложенные листки отрывного календаря — вот какой величины были у него газеты. Мороженщик прокатил через площадку тележку с мороженым. На балкончики домов выбежали девочки и замахали ему, а мороженщик развел руками и сказал: — Всё съели, приходите в другой раз. Тут занавес упал, и на нем опять заблестел золотой зигзаг молнии. Папа Карло, Мальвина, Пьеро не могли опомниться от восхищенья. Буратино, засунув руки в карманы, задрав нос, сказал хвастливо: — Что — видели? Значит, недаром я мокнул в болоте у тетки Тортилы… В этом театре мы поставим комедию — знаете, какую? — «Золотой ключик, или Необыкновенные приключения Буратино и его друзей». Карабас Барабас лопнет с досады. Пьеро потер кулаками наморщенный лоб: — Я напишу эту комедию роскошными стихами. — Я буду продавать мороженое и билеты, — сказала Мальвина. — Если вы найдете у меня талант, попробую играть роли хорошеньких девочек… — Постойте, ребята, а учиться когда же? — спросил папа Карло. Все враз ответили: — Учиться будем утром… А вечером играть в театре… — Ну, то-то, деточки, — сказал папа Карло, — а уж я, деточки, буду играть на шарманке для увеселения почтенной публики, а если станем разъезжать по Италии из города в город, буду править лошадью да варить баранью похлебку с чесноком… Артемон слушал, задрав ухо, вертел головой, глядел блестящими глазами на друзей, спрашивал: а ему что делать? Буратино сказал: — Артемон будет заведовать бутафорией и театральными костюмами, ему дадим ключи от кладовой. Во время представления он может изображать за кулисами рычание льва, топот носорога, скрип крокодиловых зубов, вой ветра — посредством быстрого верчения хвоста и другие необходимые звуки. — Ну а ты, ну а ты, Буратино? — спрашивали все. — Кем хочешь быть при театре? — Чудаки, в комедии я буду играть самого себя и прославлюсь на весь свет! Новый кукольный театр дает первое представление Карабас Барабас сидел перед очагом в отвратительном настроении. Сырые дрова едва тлели. На улице лил дождь. Дырявая крыша кукольного театра протекала. У кукол отсырели руки и ноги, на репетициях никто не хотел работать, даже под угрозой плетки в семь хвостов. Куклы уже третий день ничего не ели и зловеще перешептывались в кладовой, вися на гвоздях. |
| Карло спустился с холма и, уже более не обращая внимания на Карабаса Барабаса, вошел в городок. Там на пустой площади неподвижно стоял полицейский. От жары и скуки у него повисли усы, веки слиплись, над треугольной шляпой кружились мухи. Карабас Барабас вдруг засунул бороду в карман, схватил Карло сзади за рубашку и заорал на всю площадь: — Держите вора, он украл у меня куклы!.. Но полицейский, которому было жарко и скучно, даже и не пошевелился. Карабас Барабас подскочил к нему, требуя арестовать Карло. — А ты кто такой? — лениво спросил полицейский. — Я доктор кукольных наук, директор знаменитого театра, кавалер высших орденов, ближайший друг Тарабарского короля, синьор Карабас Барабас… — А ты не кричи на меня, — ответил полицейский. Покуда Карабас Барабас с ним препирался, папа Карло, торопливо стуча палкой по плитам мостовой, подошел к дому, где он жил. Отпер дверь в полутемную каморку под лестницей, снял с плеча Артемона, положил на койку, из-за пазухи вынул Буратино, Мальвину и Пьеро и посадил их рядышком на стол. Мальвина сейчас же сказала: — Папа Карло, прежде всего займитесь больной собакой. Мальчики, немедленно мыться… Вдруг она в отчаянии всплеснула руками: — А мои платья! Мои новенькие туфельки, мои хорошенькие ленточки остались на дне оврага, в лопухах!.. — Ничего, не горюй, — сказал Карло, — вечером я схожу, принесу твои узлы. Он заботливо разбинтовал Артемоновы лапы. Оказалось, что раны почти уже зажили и собака не могла пошевелиться только потому, что была голодна. — Тарелочку овсяной болтушки да косточку с мозгом, — простонал Артемон, — и я готов драться со всеми собаками в городе. — Ай-ай-ай, — сокрушался Карло, — а у меня дома ни крошки, и в кармане ни сольдо… Мальвина жалобно всхлипнула. Пьеро тер кулаком лоб, соображая. — Я пойду на улицу читать стихи, прохожие надают мне кучу сольдо. Карло покачал головой: — И будешь ты ночевать, сынок, за бродяжничество в полицейском отделении. Все, кроме Буратино, приуныли. Он же хитро улыбался, вертелся так, будто сидел не на столе, а на перевернутой кнопке. |
| Аристомах, друг Ликона V 70 Аристомен, афинский архонт в 570/69 г. I 79 Аристомен, ученик Платона III 19 Аристомен, один из душеприказчиков Аристотеля V 12 Аристон Кеосский, перипатетик, друг Ликона, был, вероятно, главой школы V 70, 74; VII 163, 164; ср. Ук. ист. Аристон Хиосский VII 160–164; I 16; VI 103, 105; VII 18, 37, 171, 182; ср. Ук. ист. Аристон, отец Платона III 1, 2, 44 Аристон, учитель Платона в гимнасии III 4 Аристотель Миф, сократик, ученик Эсхина II 63; V 35 Аристотель Стагирский V 1–35; I 15, 16, 19; III 109; IV 5, 6, 67; V 36, 38, 39 51, 86; VIII 48, 88; X 1, 8, 27; соим. V 35; ср. Ук. ист. Аристотель, юный последователь Феофраста V 53 Аристофан Византийский (ок. 257–180), крупнейший грамматик александрийской школы, глава Александрийской библиотеки, занимался критическими изданиями древних авторов, лексикографией, исследованиями по метрике. См. Ук. ист. Аристофан (ок. 446–385), знаменитый афинский комедиограф II 38; ср. Ук. ист. Аристофон (IV в.), автор средней комедии. См. Ук. ист. Аркесилай Питанский IV 28–45; I 14, 19; IV 22–25, 59; V 41, 68; VII 162, 171, 183; IX 114, 115; соим. IV 45; ср. Ук. ист. Аркесилай из Лампсака, один из душеприказчиков Феофраста, отец Стратона V 57, 58 Аркесилай, наследник Стратона V 61–64 Арренид, афинский архонт в 260/59 г. VII 10 Артаферн, сатрап в Азии II 79 Артемида, отпущенница Платона III 42 Атемидор, философ мегарской школы, автор сочинений против Хрисиппа. См. Ук. ист. Артемон, отец Протагора IX 50 Архагор, ученик Протагора IX 54 Археанасса, гетера, подруга Платона III 31 Архедем Тарсийский, стоик, вероятно, ученик Диогена Вавилонского. См. Ук. ист. Архекрат, лицо неустановленное IV 38 Архелай Македонский, македонский царь в 413–399 гг., покровитель греческих поэтов и художников: Еврипида, Агафона, Зевксида II 25 Архелай (Физик) II 16–17; I 14, 18; II 16, 17, 19, 23; IX 18, 41; X 12, соим. II 17 Архестрат Фреарийский, лицо неустановленное III 41 Архетим Сиракузский, считался одним из семи мудрецов. См. Ук. ист. Архий, аркадец, облагодетельствованный академиком Аркесилаем IV 38 |
| 17(30).09.1935–22.10(04.11).1935: Ульяновская Аркадий Остальский 15(28).09.1926–1928: Лубненская Арсений Денисов 19 .09(02.10).1927–1928: Марийская 1928–1929: Ефремовская 03 .1931–12.1931: Каширская Арсений Жадановский 08(21).06.1914–1923: Серпуховская Арсений Ивасава 1940–1940: Токийская и Японская, в. у. Арсений Краснов 31 .10.(13.11).1932–1934: Калужская (обн.) 1934–: Белевская (обн.) Арсений Крылов 13(26).08.1945–04(17).03.1950: Калининская Арсений Покровский 10(23).03.1924–25.02(10.03).1925: Архангельская (обн.) 25 .02(10.03).1925–03(16).07.1926: Рыбинская (обн.) 03(16).07.1926–17(30).03.1927: Саратовская (обн.) 17(30).03.1927–06.1928: Ярославская (обн.) 06 .1928–02.1930: Вольская (обн.) 1929–1929: Сталинградская (обн.), в. у. 02 .1930–09.1930: Фрунзенская (обн.), в. у.(?) 09 .1930–05.1931: Вольская (обн.), паки 05 .1931–12.1932: Мичуринская (обн.) 12 .1932–11.1933: Тамбовская (обн.) 11 .1933–16(29).12.1934: Орловская (обн.) 12 .1934–05(18).11.1935: Старо-Оскольская (обн.) Арсений Смоленец 17(30).04.1912–07(20).09.1917: Старицкая 1917–1917: Калининская, в. y., в третий раз 07(20).09.1917–06(19).06.1925: Таганрогская 1919–17(30).08.1927: Ростовская на Дону 1925–1925: Саратовская, в. у. 30 .06(13.07).1927–30.08(12.09).1927: Минская, в. у. 01(14).11.1927–25.06(08.07).1930: Волгоградская 12(25).06.1930–29.07(11.08).1931: Симферопольская 29 .07(11.08).1931–14(27).07.1932: Орловская 04(17).09.1935–1935: Семипалатинская Арсений Соколовский 27 .08(09.09).1924–1928: Бакинская 30 .12(12.01).1931–08(21).10.1936: Оренбургская Арсений Стадницкий 05(18).11.1910–29.07(11.08).1933: Новгородская 11(24).08.1933–28.01(10.02).1936: Ташкентская Арсений Чаговец 1918–1920: Канадская Артемий Ильинский 30 .07(12.08).1917–1922: Лужская 1922–1923: Лужская (обн.) 1923–10.1923: Ленинградская 1 (обн.) 06(19).05.1928–21.03(03.04).1930: Петрозаводская и Олонецкая 21 .03(03.04).1930–04.1937: Тобольская Артемон Евстратов 28 .03(10.04).1932–28.06(11.07).1933: Петропавловская (Омское вик.) 28 .06(11.07).1933–1934: Бугурусланская |
| Архимандрит Мисаил, с приложением копии с оставленной капралом инструкции донес о странном распоряжении Преосвященному Иннокентию, и просил указать, как бы Селенгинскому монастырю не платить двойных денег. Показалось ли распоряжение Митрополита Святителю Иннокентию неприличным до не возможности отвечать на оное, или предоставил он решить этот спор времени, так как с часу на час ожидал от Св. Синода разрешений на свои представления, между прочими и о новом разграничении и Епархий: только на известие архимандрита Мисаила ни какой резолюции не видим. Назначение содержания Иркутскому архиерею, и новое разграничение епархий Встретившие Епископа Иннокентия Кульчицкого по принятии Иркутской Епархии трудности в прожитии, как то: неимение в Епархиальном городе дома и едва выпрошенное право на временную квартиру, отказ в жалованье, – ничтожность узаконенных сборов с крошечной Паствы, и наконец вмешательство в управление и этою паствою Тобольского Митрополита, вынудили Его обратиться к покровительству Святейшего Синода. А для лучшего успеха в деле, по условиям тогдашнего времени, вместе с представлениями отправлены были в столицу доверенные от Епархии, служивший некогда при Дворе царевны Наталии Алексеевны, взятый Епископом Иннокентием из Сергиевской Лавры, и привезенный в Иркутск, Герасим Кириллов Лебратовский, да хорошо ознакомленный с сибирскою местностию, по давнему пребыванию здесь, писчик Архиерейского Приказа Артемон Шляков. Посланные снабжены на дорогу из последнего, достояния Святителя 300 рублями, некоторыми вещами и уполномочением, в случае недостатка всего этого на расходы, сделать в Москве заем. Святейший Синод, приняв от Лебратовского представления Иркутского Епископа Иннокентия, приказал навести справки о содержании архиереев в Астрахани и в Сибири, а от Шлякова взял сведения о расстояниях Илимска, Киренска и Якутска от Иркутска и от Тобольска, и удивленный несообразностию прежнего разграничения Тобольской и новооткрытой Иркутской Епархий, сделанного Митрополитом Антонием, определил: 1.) Епископу Иннокентию Кульчицкому выдать жалованье за 1727 год по окладу пекинскому; 2.) Впредь Иркутскому архиерею по примеру Астраханского, производить на содержание денежного жалованья в год 506 руб. |
|
|
