| Тем временем Карабас Барабас подошел к итальянской сосне, схватил за ствол и начал трясти: — Слезай, слезай! Буратино руками, ногами, зубами уцепился за ветку. Карабас Барабас затряс дерево так, что закачались все шишки на ветвях. На итальянской сосне шишки — колючие и тяжелые, величиной с небольшую дыню. Наладить такой шишкой по голове — так ой-ой! Буратино едва держался на качающейся ветке. Он видел, что Артемон уже высунул язык красной тряпкой и скачет все медленнее. — Отдавай ключик! — заорал Карабас Барабас, разинув пасть. Буратино пополз по ветке, добрался до здоровенной шишки и начал перекусывать стебель, на котором она висела. Карабас Барабас тряхнул сильнее, и тяжелая шишка полетела вниз, — бах! — прямо ему в зубастую пасть. Карабас Барабас даже присел. Буратино отодрал вторую шишку, и она — бах! — Карабасу Барабасу прямо в темя, как в барабан. — Наших бьют! — опять закричал Буратино. — На помощь ни в чем не виноватым деревянным человечкам! Первыми на помощь прилетели стрижи, — бреющим полетом начали стричь воздух перед носом у бульдогов. Псы напрасно щелкали зубами, — стриж не муха: как серая молния — жжик мимо носа! Из облака, похожего на кошачью голову, упал черный коршун — тот, что обыкновенно приносил Мальвине дичь; он вонзил когти в спину полицейской собаки, взмыл на великолепных крыльях, поднял пса и выпустил его… Пес, визжа, шлепнулся кверху лапами. Артемон сбоку налетел на другого пса, ударил его грудью, повалил, укусил, отскочил… И опять помчались по полю вокруг одинокой сосны Артемон и за ним помятые и покусанные полицейские псы. На помощь Артемону шли жабы. Они тащили двух ужей, ослепших от старости. Ужам все равно нужно было помирать — либо под гнилым пнем, либо в желудке у цапли. Жабы уговорили их погибнуть геройской смертью. Благородный Артемон решил теперь вступить в открытый бой. Сел на хвост, оскалил клыки. Бульдоги налетели на него, и все втроем покатились клубком. Артемон щелкал челюстями, драл когтями. Бульдоги, не обращая внимания на укусы и царапины, ждали одного: добраться до Артемонова горла — мертвой хваткой. Визг и вой стояли по всему полю. |
| — Ага! — закричал он и спустил собак. Свирепые псы сначала стали кидать задними лапами землю. Они даже не рычали, они даже глядели в другую сторону, а не на беглецов, — так гордились своей силой. Потом псы медленно пошли к тому месту, где в ужасе остановились Буратино, Артемон, Пьеро и Мальвина. Казалось, все погибло. Карабас Барабас косолапо шел вслед за полицейскими псами. Борода его поминутно вылезала из кармана куртки и путалась под ногами. Артемон поджал хвост и злобно рычал. Мальвина трясла руками: — Боюсь, боюсь! Пьеро опустил рукава и глядел на Мальвину, уверенный, что все кончено. Первым опомнился Буратино. — Пьеро, — закричал он, — бери за руку девчонку, бегите к озеру, где лебеди!.. Артемон, скидывай тюки, снимай часы, — будешь драться!.. Мальвина, едва только услышала это мужественное распоряжение, соскочила с Артемона и, подобрав платье, побежала к озеру. Пьеро — за ней. Артемон сбросил тюки, снял с лапы часы и бант с кончика хвоста. Оскалил белые зубы и прыгнул влево, прыгнул вправо, расправляя мускулы, и тоже стал с оттяжкой кидать задними ногами землю. Буратино взобрался по смолистому стволу на вершину итальянской сосны, одиноко стоявшей на поле, и оттуда закричал, завыл, запищал во всю глотку: — Звери, птицы, насекомые! Наших бьют! Спасайте ни в чем не виноватых деревянных человечков!.. Полицейские бульдоги будто бы только сейчас увидели Артемона и разом кинулись на него. Ловкий пудель увернулся и зубами тяпнул одного пса за огрызок хвоста, другого за ляжку. Бульдоги неуклюже повернулись и снова кинулись на пуделя. Он высоко подскочил, пропустив их под собой, и опять успел ободрать одному бок, другому — спину. В третий раз бросились на него бульдоги. Тогда Артемон, опустив хвост по траве, помчался кругами по полю, то подпуская близко полицейских псов, то кидаясь в сторону перед самым их носом… Курносые бульдоги теперь по-настоящему обозлились, засопели, бежали за Артемоном не спеша, упрямо, готовые лучше сдохнуть, но добраться до горла суетливого пуделя. |
| — Вели жрецу открыть храм, чтобы мне войти туда, — попросил святой Артемон Патрикия. Тот велел одному из жрецов сделать это. Жрец, по имени Виталий, сказал, обращаясь к Патрикию: — Докладываю твоей пресветлой власти, что я не могу открыть храма, прежде чем не вознесу курение с молитвой, ибо велик гнев бога Асклипия. Взяв кадило и вознеся обычное курение, он открыл двери капища, а сам тотчас отбежал прочь. Тогда Патрикий, стоя вдали, сказал святому: — Старец, если можешь войти, то войди! Святой Артемон, приблизился к дверям и, сотворив крестное знамение, безбоязненно вошел внутрь, и змеи сделались неподвижны. Святой же обратился к истинному Богу с такою молитвою: — Господи Боже мой, чрез раба Своего Даниила сокрушивший вавилонского Вила и змея убивший, Ты и теперь силою Твоею чрез меня грешного сокруши главы змей сих, чтобы прославилось Твое святое имя! После этого он запретил змеям вредить кому-либо и, приказав им следовать за собою, вышел вместе с ними вон. Увидав вышедших из храма змей, народ и Патрикий пришли в ужас и бросились бежать. Святой же Артемон воскликнул вслед им: — Что вы бежите? не бойтесь, остановитесь и поглядите теперь, как силою истинного Бога, в Которого я верую, умрут перед вашими глазами эти змеи. Затем он дунул на них, и они тотчас стали мертвы, простершись пред ногами его, как пораженные молнией. И сказал святой Артемон Патрикию: — Видишь, как почитаемые вами боги умерли силою Бога и Отца Господа нашего Иисуса Христа. Ужасался народ и Патрикий, видя убийство змей без какого-либо орудия; из них один был так велик, что имел пять локтей в ширину и двадцать пять в длину. Жрец же Виталий воскликнул громким голосом: — Велик Бог христианский и велика сила мужа сего, одним дуновением убившего змей этих! Потом, припав к ногам святого, он говорил: — Раб Господа вышнего, я не отступлю от тебя, умоляя: знаменай и меня силою Бога твоего, чтобы мне сделаться совершенною овцою твоего стада; до сих пор я пребывал в обольщении, веря в идолов и этих змей, а теперь я познаю истинного Бога. |
| — Вели жрецу открыть храм, чтобы мне войти туда, — попросил святой Артемон Патрикия. Тот велел одному из жрецов сделать это. Жрец, по имени Виталий, сказал, обращаясь к Патрикию: — Докладываю твоей пресветлой власти, что я не могу открыть храма, прежде чем не вознесу курение с молитвой, ибо велик гнев бога Асклипия. Взяв кадило и вознеся обычное курение, он открыл двери капища, а сам тотчас отбежал прочь. Тогда Патрикий, стоя вдали, сказал святому: — Старец, если можешь войти, то войди! Святой Артемон, приблизился к дверям и, сотворив крестное знамение, безбоязненно вошел внутрь, и змеи сделались неподвижны. Святой же обратился к истинному Богу с такою молитвою: — Господи Боже мой, чрез раба Своего Даниила сокрушивший вавилонского Вила и змея убивший, Ты и теперь силою Твоею чрез меня грешного сокруши главы змей сих, чтобы прославилось Твое святое имя! После этого он запретил змеям вредить кому-либо и, приказав им следовать за собою, вышел вместе с ними вон. Увидав вышедших из храма змей, народ и Патрикий пришли в ужас и бросились бежать. Святой же Артемон воскликнул вслед им: — Что вы бежите? не бойтесь, остановитесь и поглядите теперь, как силою истинного Бога, в Которого я верую, умрут перед вашими глазами эти змеи. Затем он дунул на них, и они тотчас стали мертвы, простершись пред ногами его, как пораженные молнией. И сказал святой Артемон Патрикию: — Видишь, как почитаемые вами боги умерли силою Бога и Отца Господа нашего Иисуса Христа. Ужасался народ и Патрикий, видя убийство змей без какого-либо орудия; из них один был так велик, что имел пять локтей в ширину и двадцать пять в длину. Жрец же Виталий воскликнул громким голосом: — Велик Бог христианский и велика сила мужа сего, одним дуновением убившего змей этих! Потом, припав к ногам святого, он говорил: — Раб Господа вышнего, я не отступлю от тебя, умоляя: знаменай и меня силою Бога твоего, чтобы мне сделаться совершенною овцою твоего стада; до сих пор я пребывал в обольщении, веря в идолов и этих змей, а теперь я познаю истинного Бога. |
| Когда борода окончилась и Карабас Барабас уперся носом в дерево, Буратино показал ему длинный язык и побежал к Лебединому озеру — искать Мальвину и Пьеро. Потрепанный Артемон на трех лапах, поджав четвертую, ковылял за ним хромой собачьей рысью. На поле остались два полицейских пса, за жизнь которых, по-видимому, нельзя было дать и дохлой сухой мухи, и растерянный доктор кукольных наук синьор Карабас Барабас, плотно приклеенный бородой к итальянской сосне. В пещере Мальвина и Пьеро сидели на сырой теплой кочке в камышах. Сверху их прикрывала паутиновая сеть, замусоренная стрекозиными крыльями и высосанными комарами. Маленькие голубые птички, перелетая с камышины на камышину, с веселым изумлением поглядывали на горько плачущую девочку. Издалека доносились отчаянные вопли и визг, — это Артемон и Буратино, очевидно, дорого продавали свою жизнь. — Боюсь, боюсь! — повторяла Мальвина и листочком лопуха в отчаянии закрывала мокрое лицо. Пьеро пытался утешать ее стихами: Мы сидим на кочке, Где растут цветочки, — Желтые, приятные, Очень ароматные. Будем жить все лето Мы на кочке этой, Ах, — в уединении, Всем на удивление… Мальвина затопала на него ногами: — Вы мне надоели, надоели, мальчик! Сорвите свежий лопух, — видите же — этот весь промок и в дырках. Внезапно шум и визг вдали затихли. Мальвина медленно всплеснула руками: — Артемон и Буратино погибли… И бросилася лицом на кочку, в зеленый мох. Пьеро бестолково затоптался около нее. Ветер тихо посвистывал метелками камыша. Наконец послышались шаги. Несомненно, это шел Карабас Барабас, чтобы грубо схватить и засунуть в свои бездонные карманы Мальвину и Пьеро. Камыш раздвинулся, — и появился Буратино: нос торчком, рот до ушей. За ним прихрамывал ободранный Артемон, навьюченный двумя тюками… — Тоже — захотели со мной драться! — сказал Буратино, не обращая внимания на радость Мальвины и Пьеро. — Что мне кот, что мне лиса, что мне полицейские собаки, что мне сам Карабас Барабас — тьфу! Девчонка, полезай на собаку, мальчишка, держись за хвост. Пошли… |
| Он затопал на полицейских: — Ломайте проклятую дверь именем Тарабарского короля!.. Полицейские ощупывали друг у друга — кто нашлепку на носу, кто шишку на голове. — Нет, здесь работа очень тяжелая, — ответили они и пошли к начальнику города сказать, что ими все сделано по закону, но старому шарманщику, видимо, помогает сам дьявол, потому что он ушел сквозь стену. Карабас Барабас рванул себя за бороду, повалился на пол и начал реветь, выть и кататься, как бешеный, по пустой каморке под лестницей. Что они нашли за потайной дверью Пока Карабас Барабас катался, как бешеный, и рвал на себе бороду, Буратино впереди, а за ним Мальвина, Пьеро, Артемон и — последним — папа Карло спускались по крутой каменной лестнице в подземелье. Папа Карло держал огарок свечи. Ее колеблющийся огонек отбрасывал от Артемоновой лохматой головы или от протянутой руки Пьеро большие тени, но не мог осветить темноты, куда спускалась лестница. Мальвина, чтобы не зареветь от страха, щипала себя за уши. Пьеро, — как всегда, ни к селу ни к городу, — бормотал стишки: Пляшут тени на стене, - Ничего не страшно мне. Лестница пускай крута, Пусть опасна темнота, - Все равно подземный путь Приведет куда-нибудь… Буратино опередил товарищей, — его белый колпачок едва был виден глубоко внизу. Вдруг там что-то зашипело, упало, покатилось, и донесся его жалобный голос: — Ко мне, на помощь! Мгновенно Артемон, забыв раны и голод, опрокинул Мальвину и Пьеро, черным вихрем кинулся вниз по ступенькам. Лязгнули его зубы. Гнусно взвизгнуло какое-то существо. Все затихло. Только у Мальвины громко, как в будильнике, стучало сердце. Широкий луч света снизу ударил по лестнице. Огонек свечи, которую держал папа Карло, стал желтым. — Глядите, глядите скорее! — громко позвал Буратино. Мальвина задом наперед торопливо начала слезать со ступеньки на ступеньку, за ней запрыгал Пьеро. Последним, нагнувшись, сходил Карло, то и дело теряя деревянные башмаки. Внизу, там, где кончалась крутая лестница, на каменной площадке сидел Артемон. Он облизывался. У его ног валялась задушенная крыса Шушара. |
| И он мужественно зашагал по кочкам, локтями раздвигая камыш, — кругом озера на ту сторону… Мальвина и Пьеро не смели даже спросить его, чем кончился бой с полицейскими собаками и почему их не преследует Карабас Барабас. Когда добрались до того берега озера, благородный Артемон начал скулить и хромать на все лапы. Надо было сделать привал, чтобы перевязать ему раны. Под огромными корнями сосны, растущей на каменистом пригорке, увидели пещеру. Туда втащили тюки, и туда же вполз Артемон. Благородная собака сначала облизывала каждую лапу, потом протягивала ее Мальвине. Буратино рвал Мальвинину старую рубашку на бинты, Пьеро их держал, Мальвина перевязывала лапы. После перевязки Артемону поставили градусник, и собака спокойно заснула. Буратино сказал: — Пьеро, катись к озеру, принеси воды. Пьеро послушно поплелся, бормоча стихи и спотыкаясь, по дороге потерял крышку, едва принес воды на дне чайника. Буратино сказал: — Мальвина, слетай-ка, набери веток для костра. Мальвина с укоризной взглянула на Буратино, пожала плечиком — и принесла несколько сухих стебельков. Буратино сказал: — Вот наказание с этими, хорошо воспитанными… Сам принес воды, сам набрал веток и сосновых шишек, сам развел у входа в пещеру костер, такой шумный, что закачались ветви на высокой сосне… Сам сварил какао на воде. — Живо! Садись завтракать… Мальвина все это время молчала, поджав губы. Но теперь она сказала очень твердо, взрослым голосом: — Не думайте, Буратино, что если вы дрались с собаками и победили, спасли нас от Карабаса Барабаса и в дальнейшем вели себя мужественно, то вас это избавляет от необходимости мыть руки и чистить зубы перед едой… Буратино так и сел: — вот тебе раз! — выпучил глаза на девчонку с железным характером. Мальвина вышла из пещеры и хлопнула в ладоши: — Бабочки, гусеницы, жуки, жабы… Не прошло минуты — прилетели большие бабочки, испачканные цветочной пыльцой. Приползли гусеницы и угрюмые навозные жуки. На животах пришлепали жабы… Бабочки, вздыхая крыльями, сели на стены пещеры, чтобы внутри было красиво и обсыпавшаяся земля не попадала в кушанье. |
| В это время Мальвина вышла из домика. В одной руке она держала фарфоровый кофейник, в другой — корзиночку с печеньем. Глаза у нее все еще были заплаканные, — она была уверена, что крысы утащили Буратино из чулана и съели. Только она уселась за кукольный стол на песчаной дорожке, — лазоревые цветы заколебались, бабочки поднялись над ними, как белые и желтые листья, и появились Буратино и Пьеро. Мальвина так широко раскрыла глаза, что оба деревянных мальчика могли бы свободно туда прыгнуть. Пьеро при виде Мальвины начал бормотать слова — столь бессвязные и глупые, что мы их здесь не приводим. Буратино сказал как ни в чем не бывало: — Вот я его привел, — воспитывайте… Мальвина наконец поняла, что это не сон. — Ах, какое счастье! — прошептала она, но сейчас же прибавила взрослым голосом: — Мальчики, ступайте немедленно мыться и чистить зубы. Артемон, проводи мальчиков к колодцу. — Ты видел, — проворчал Буратино, — у нее бзик в голове — мыться, чистить зубы! Кого угодно со света сживет чистотой… Все же они помылись. Артемон кисточкой на конце хвоста почистил им курточки… Сели за стол. Буратино набивал еду за обе щеки. Пьеро даже не надкусил ни кусочка пирожного; он глядел на Мальвину так, будто она была сделана из миндального теста. Ей это наконец надоело. — Ну, — сказала она ему, — что вы такое увидели у меня на лице? Завтракайте, пожалуйста, спокойно. — Мальвина, — ответил Пьеро, — я давно уже ничего не ем, я сочиняю стихи… Буратино затрясся от смеха. Мальвина удивилась и опять широко раскрыла глаза. — В таком случае — почитайте ваши стишки. Хорошенькой рукой она подперла щеку и подняла хорошенькие глаза к облаку, похожему на кошачью голову. Пьеро начал читать стишки с таким завываньем, будто он сидел на дне глубокого колодца: Мальвина бежала в чужие края, Мальвина пропала, невеста моя… Рыдаю, не знаю — куда мне деваться… Не лучше ли с кукольной жизнью расстаться? Не успел Пьеро прочитать, не успела Мальвина похвалить стишки, которые ей очень понравились, как на песчаной дорожке появилась жаба. |
| Секс вж. извънбрачен секс, а също и раздела Дом, семейство, деца. Селевкия (Seleucia) – название на много градове по време на елинистичния и римския период в Близкия Изток и в Мала Азия. Наречени в чест на основателя на държавата на Селевкидите Селевк I Никатор (бивш военачалник на Александър Македонски през III в. пр.Хр.), а някои от тях и построени от него. Най-значимите от тях са Селевкия на р. Тигър (между Ефрат и Тигър в днешен Ирак) и Приморска Селевкия (Пиерия, по-долу). Селевкия Пиерия (Seleucia Pieria, приморска Селевкия 1Мак.11:8 ) – в древността селище в Мала Азия, на източния бряг на Средиземно море при устието на река Оронт, на запад от Антиохия. Основан ок. 300 г. пр.Хр. като пристанище на столицата на Селевк I Антиохия. От 245 до 219 г. пр.Хр. била в държавата на Птоломеите. През елинистичния период един от градовете с най-голямо културно, политическио военно и икономическо значение, влизащ в т.н. Сирийски тетраполис (Селевкия, Лаодикия, Апамея и Антиохия). От I в. сл.Хр. подвластен на Рим, главна база за римския флот. След това в основаната от император Траян (117–138 след Христос) римска провинция Сирия, а при св. Константин Велики (306–337 г.) – в провинция Писидия. През 526 г. разрушен от земетресение и западнал. Развалините му се намират близо до пристанищния град Samanda в областта Хатай в Южна Турция. Св.ап. Павел проповядвал Евангелието в Селевкия заедно с ап. Варнава по време на своето първо пътешествие в Антиохия. За първи епископ на Селевкия той поставил св. Артемий (Артемон), оттам отпътувал за остров Кипър ( Деян 13:4 ).. Извън речника: Св. Артемон Селевкийски. Сирия. Антиохия. Сенсуализъм – гносеологично учение, което признава усещането като единствен източник на познание. Септуагинта – най-ранният (близо 300 години преди Христа) и единствен дохристиянски превод на Библията (на Стария Завет) от древноеврейски на гръцки език. Нарича се Септуагинта или «превода на седемдесетте тълковника» (обикновено се използва съкращението «LXX»). Според преданието преводът е направен по поръчка на Птоломей II и в него са участвали по шест рабини от всяко от 12-те племена. Несъмнено е бил породен и от нуждите на огромната юдейска колония в Александрия. |
| Что за польза была лежать, завязив нос в земле! Буратино вскочил и побежал по следам колес. Обогнул озеро, вышел на поле с густой травой. Шел, шел… У него не было никакого плана в голове. Надо спасти товарищей, — вот и все. Дошел до обрыва, откуда позапрошлой ночью сорвался в лопухи. Внизу увидел грязный пруд, где жила черепаха Тортила. По дороге к пруду спускалась тележка; ее тащили две худые, как скелеты, овцы с ободранной шерстью. На козлах сидел жирный кот, с надутыми щеками, в золотых очках, — он служил при губернаторе тайным нашептывателем в ухо. Позади него — важный Лис, губернатор… На узлах лежали Мальвина, Пьеро и весь забинтованный Артемон, — всегда такой расчесанный хвост его волочился кисточкой по пыли. Позади тележки шли два сыщика — добермана-пинчера. Вдруг сыщики подняли собачьи морды и увидели на верху обрыва белый колпачок Буратино. Сильными прыжками пинчеры начали взбираться по крутому косогору. Но прежде чем они доскакали до верха, Буратино, — а ему уже никуда не скрыться, не убежать, — сложил руки над головой и — ласточкой — с самого крутого места кинулся вниз, в грязный пруд, затянутый зеленой ряской. Он описал в воздухе кривую и, конечно, угодил бы в пруд под защиту тетки Тортилы, если бы не сильный порыв ветра. Ветер подхватил легонького деревянного Буратино, закружил, завертел его «двойным штопором», швырнул в сторону, и он, падая, шлепнулся прямо в тележку, на голову губернатора Лиса. Жирный кот в золотых очках от неожиданности свалился с козел, и так как он был подлец и трус, то притворился, что упал в обморок. Губернатор Лис, тоже отчаянный трус, с визгом кинулся удирать по косогору и тут же залез в барсучью нору. Там ему пришлось не сладко: барсуки сурово расправляются с такими гостями. Овцы шарахнулись, тележка опрокинулась, Мальвина, Пьеро и Артемон вместе с узлами покатились в лопухи. Все это произошло так быстро, что вы, дорогие читатели, не успели бы сосчитать всех пальцев на руке. Доберманы-пинчеры огромными прыжками кинулись вниз с обрыва. Подскочив к опрокинутой тележке, увидели жирного кота в обмороке. Увидели в лопухах валяющихся деревянных человечков и забинтованного пуделя. |
|
|
