| Вопрос о Богословском Институте (или Русской Духовной Академии, как первоначально планировалось) несколько раз рассматривался в заседаниях Архиерейского Синода РПЦЗ. Согласно первому определению Архиерейского Синода от 9 апреля/27 марта 1925 г., «учреждение духовной академии или другого духовно-учебного заведения, утверждение и увольнение учебного персонала должно происходить по правилам быв[ших] Российских духовных академий и других духовно-учебных заведений, т. е. эти акты должны быть совершены высшей церковной властью, по представлению, в данном случае, Управляющего русскими православными церквами в Зап. Европе» 3116 . Вопрос был оставлен открытым, а митрополиту Евлогию предложено предоставить все необходимые документы – Устав, учебные планы «со сведениями и о материальном положении и обеспечении его научными и воспитательными силами» 3117 . Архиерейский Собор 1926 г. определением от 30/17 июня (за 9) подтвердил, что «Богословский институт в Париже должен находиться в высшем ведении Архиерейского Синода и им должен утверждаться устав его и назначаться учебный персонал» 3118 . Митрополиту Евлогию вновь предложили представить Устав, а профессорам – свои ученые труды, вышедшие в России и за границей. Кроме того, было выражено пожелание «освободить [Институт] от денежной помощи масонской» и «затребовать уставы Братства Св. Софии прежний и нынешний, поручив Архиепископу Феофану [Быстрову] представить доклад о сем братстве Архиерейскому Синоду» 3119 . На основании отзыва архиепископа Феофана и суждений по нему Архиерейский Синод вынес 10 декабря/27 ноября 1926 г. следующее определение: «Не утверждая устава православного Богословского Института в Париже и состава преподавателей его» образовать под председательством архиепископа Феофана «особую комиссию для изменения устава названного института в духе Российских православных духовных академий и по окончании трудов этой комиссии иметь окончательное суждение об утверждении устава института и преподавательского состава, предварительно затребовав отзыв от Парижского Епархиального Начальства» 3120 . Однако после произошедшего в 1926 г. «раскола» и объявления в 1927 г. Западно-Европейской митрополии самостоятельной эти решения не получили влияния на судьбу самого Богословского Института. В этих условиях поддержка и сотрудничество H. H. Глубоковского, одного из самых выдающихся представителей старой академической школы и к тому же наиболее известного и пользующегося авторитетом на Западе, приобретало для Института несомненное значение, олицетворяя собой непрерывность духовно-академической традиции 3121 . По признанию самого Глубоковского, связь его с Богословским Институтом была довольной тесной, об этом свидетельствуют частная переписка и документы Совета Института 3122 . §1. H. H. Глубоковский и Свято-Сергиевский Православный Богословский Институт в Париже |
| Значительная часть материалов для моих исследований была собрана в ходе научных стажировок при Гумбольдт-университете в Берлине, Католическом институте и в Православном Свято-Сергиевском богословском институте в Париже. Везде я имел возможность пользоваться лучшими библиотеками и консультироваться с ведущими специалистами в области истории христианского богословия и богословской методологии. Финальная стадия работы была выполнена при поддержке Центра информационных технологий МПДА по индивидуальному исследовательскому гранту. Мою особенную признательность я должен выразить своему главному учителю, Юрию Анатольевичу Шичалину, наставлявшему меня в самых высоких и вместе возвышенных требованиях к научному делу. Постоянную идейную поддержку я получал от своего старшего коллеги Владимира Кирилловича Шохина (зав. сектором философии религии в Институте философии РАН), одного из главных инициаторов развития в нашей стране исследований по философской теологии, частным вкладом в которые и является настоящая книга. Большую благодарность я испытываю к высоко ценимому мною главному и бессменному редактору журнала «Альфа и Омега» Марине Андреевне Журинской за ее высокие требования к качеству научного текста и к ответственности за печатное слово. За самые условия возможности заниматься богословскими исследованиями следует воздать должное вдохновителю богословского образования в нашем отечестве прот. Владимиру Воробьеву. Отдельную благодарность я выражаю проректору по учебной работе ПСТБИ прот. Николаю Емельянову за его всегдашнюю отзывчивость и готовность поддержать достойные начинания своих коллег и меня в том числе. Я также весьма признателен своему коллеге Константину Михайловичу Антонову за внимательные, компетентные и всегда благожелательные замечания к моим текстам. Наконец, хотя совсем не в последнюю очередь, я благодарен моим друзьям Вячеславу Патрину и Евгению Ткачеву за стабильную библиографическую поддержку, неизменно оказываемую мне в течение уже достаточно продолжительного времени. |
| Наполнение «Вестника» обеспечивали лучшие богословы, религиозные философы и литераторы русского зарубежья: епископ Вениамин (Федченков) , Г. Н. Трубецкой, протоиерей Сергий Булгаков, А. В. Карташев, Н. А. Бердяев и другие. С началом активного становления в Париже студенческого движения при участии «Вестника» начали функционировать Свято-Сергиевское подворье и при нем богословский институт, который стал интеллектуальным центром русского зарубежья. В реализации таких масштабных проектов помогало студенческое движение, проводившее ежегодные финансовые кампании по сбору средств. Существованию «Вестника» помогали платные объявления, размещаемые на его страницах. У Свято-Сергиевского богословского института был свой печатный орган – «Православная мысль». Сборник статей печатался на средства института при поддержке YMCA. Сборники содержали более полутора сотен страниц и выходили с разной периодичностью, изменяя при этом название, но сохраняя нумерацию. Одним из значительных периодических изданий русского зарубежья был журнал «Путь», выпускаемый Свободным религиозно-философским обществом, при котором существовала академия. Их основателем и руководителем был Н. А. Бердяев, продолживший в эмиграции работу, начатую в России. У Бердяева не получалось организовать печать журнала, пока он не смог заручиться поддержкой деятелей YMCA, согласившихся финансировать его издание. Журнал «Путь» начал издаваться в сентябре 1925 года и прекратил свое существование в марте 1940-го в связи с оккупацией Франции Германией. Изначально планировалось издание четырех номеров в год с учетом наполнения журнала, содержавшего в среднем около 90 страниц. Журнал издавался нерегулярно. Иногда выходило и три, и шесть номеров, в первую очередь по причинам экономического характера. Низкая покупательная способность русскоязычного населения и высокая стоимость франка заставляли постоянно балансировать на грани завершения существования, ограничивая тиражи, сокращая стоимость продукции. Цена на подобные «толстые» журналы была высокой, сопоставимой со стоимостью книги. В сентябре 1933 года номер журнала «Путь» стоил 15 франков и за полугодовую подписку – 56,25 франка с. 28]. Подписчики журнала находились в десятках стран мира, тираж составлял 1000 экземпляров. |
| В спасении евреев активно участвовал и церковнослужитель Трехсвятительского подворья выпускник Свято-Сергиевского института в Париже Леонид Алексеевич Гринченко (1898–?). Он служил офицером в Белой армии, затем эмигрировал за границу, в 1923–1926 гг. три года учился на архитектурном отделении Белградского университета, окончил не только Свято-Сергиевский (1930 г.), но и Папский Восточный институт в Риме (1933 г.), имел степень кандидата богословия, подготовил докторскую диссертацию, а в годы Второй мировой войны заведовал хозяйством парижского прихода Трех Святителей. В своей автобиографии 1948 г. Л.А. Гринченко отмечал: «В 1940 г., в момент занятия немцами Парижа, принял место старосты той же, основанной митрополитом Вениамином [Федченковым], [Французской Православной] Церкви, чтобы избежать опасности быть завербованным в немецкую армию или вообще в немецкие организации. Во время оккупации немцы неоднократно имели основание меня расстрелять за укрывательство советских военнопленных и евреев (о последнем есть достаточно документальных данных в Советском Парижском Посольстве)» 255 . В 1946–1947 гг. Леонид Алексеевич был профессором церковного права в Православном институте Св. Дионисия в Париже, в конце 1947 г. вернулся в СССР, в 1948 г. работал доцентом по кафедре церковного права Ленинградской Духовной академии, затем преподавателем Саратовской Духовной семинарии. В 1949 г. он, как бывший белоэмигрант, подвергся аресту, был осужден и после выхода на свободу в 1956 г. служил псаломщиком и церковным старостой в различных храмах СССР 256 . Среди людей, которых спасал в оккупированной Франции А. Блум, впоследствии знаменитый митрополит Сурожский Антоний (в юрисдикции Московского Патриархата), вероятно, также были евреи. Об этом периоде свой жизни митрополит Антоний позднее вспоминал: «Одно время французская полиция поручила мне заведовать машиной скорой помощи во время бомбежек, и это давало мне возможность перевозить, куда надо нужных Сопротивлению людей. А еще я работал в больнице Блока, и немцы решили, что отделение, где я работал, будет служить отделением экспертизы, и к ним посылали людей, которых они хотели отправлять на принудительные работы в Германию. А немцы страшно боялись заразных болезней, поэтому мы выработали целую систему, чтобы, когда делались рентгеновские снимки, на них отпечатывались бы какие-нибудь туберкулезные признаки...» 257 Двоюродная сестра Владыки Антония, состоявшая в Русском христианском студенческом движении, была схвачена и расстреляна немцами при попытке нелегально переправить евреев из Франции в Швейцарию 258 . |
| Игумен (09.01.2004). Архимандрит (18.07.2004). Член епархиального совета Архиепископии (2004-2010). Член комиссии по взаимоотношению с Московским Патриархатом (2004). Преподавал литургику в Свято-Сергиевском православном богословском институте, в Институте высших исследований православного богословия при Православном центре Вселенского Патриархата в Шамбези-Женеве (Швейцария) и в Католическом институте в Париже. С декабря 2005 по декабрь 2007 гг. декан Свято-Сергиевского православного богословского института в Париже. Член групы Св. Иринея международного диалога Православной Церкви с Римо-Католической Церковью (2003). Член комитета по диалогу Православной Церкви с Римо-Католической Церковью во Франции (2005). Член Центрального Комитета Всемирного Совета Церквей (ВСЦ) (2006). Член Киевского религиозно-философского общества. Член Общества восточной литургии. Проживает в Париже. Библиография работ автора: Le typikon decrypte: Manuel de liturgie byzantine. – P.: Cerf, 2009. – 348 p. La reforme liturgique du metropolite Cyprien de Kiev: L " introduction du typikon sabaite dans l " office divin. – P.: Cerf, 2010. – 590 p. В наши дни в Православной Церкви можно встретить различное отношение к осуществлению таинства исповеди, в связи с чем возникает множество вопросов относительно практической стороны таинства. Для ответа на многие из них архимандрит Иов (Геча) обращается к истории данного таинства. Также автор рассматривает вопрос соотношения исповеди и духовного руководства. Отдельному рассмотрению подвергается терапевтический аспект исповеди. Статья публикуется в рамках дискуссии вокруг проекта документа Межсоборного присутствия «О подготовке ко Святому Причащению» . The Byzantine liturgy, with its beauty, its richness, and its depth, intrigues, inspires, and fascinates a great number of today’s Christians; and yet it remains for many almost inaccessible if not incomprehensible. The Typikon, the liturgical book that contains the order of the liturgical celebration, is complex, whence the necessity of “decoding” it both for recent converts and for “cradle” Orthodox Christians desiring to deepen their liturgical observance. |
| «Западничество» прослеживалось у всех реформаторов. Обновленцы, вроде бывшего епископа Антонина Грановского, мнили себя русскими «лютерами» - протестантами восточного обряда. Активисты НРС и религиозная интеллигенция вдохновлялись идеями католических модернистов конца XIX в. и эволюционной теорией «догматического развития» английского кардинала Джона Генри Ньюмена. После революции 1917 г. уже в эмиграции бывшие деятели НРС институализировали модернистское направление в русском православном богословии, создав в Париже Свято-Сергиевский богословский институт. Совершенно не скрывается тот факт, что финансовую поддержку в открытии института в 1925 г. оказала протестантско-масонская организация ИМКА (YMCA, Young Men " s Christian Association - Юношеская христианская ассоциация). В «евлогианский раскол» РПЦЗ активно вкладывал средства председатель ИМКИ Дж. Мотт - американский масон, инициатор создания Всемирного совета церквей, направленный Вудро Вильсоном во время Февральской революции в Россию в составе группы Э. Рута - одного из учредителей CFR - со специальной миссией. Именно руководство ИМКИ настояло на утверждении в качестве ведущих профессоров Свято-Сергиевского института о. Сергия Булгакова, В.В. Зеньковского, Н.А. Бердяева - в прошлом активных деятелей НРС, убежденных антимонархистов и идеологов «нетрадиционного православия». «Парижская школа» оказывала значительное влияние на русских эмигрантов: аккумулировала все либеральные настроения среди них; способствовала переходу части русских зарубежных приходов под юрисдикцию Вселенского патриархата и получению автокефалии Православной Церковью в Америке; активно участвовала в вовлечении православных в экуменическое движение и в пересмотре традиционных богословских доктрин. Размывание традиционных форм православной идентичности шло также среди эмигрантской русской молодежи путем подмены должного свидетельства о Православии перед лицом инославного Запада «общехристианской» миссионерско-социальной деятельностью. Ставшее одним из отделений глобальной ИМКИ Русское студенческое христианское движение (РСХД), работая на зарубежных православных приходах, вело «мягкую» обработку сознания молодого поколения русских эмигрантов. Пропагандируя индивидуалистический, протестантский подход к религии, РСХД низводило догматические различия восточного и западного христианства до уровня исторических недоразумений и встраивала русскую эмигрантскую молодежь сначала в контекст глобального «общехристианства», а затем - в систему западных «общечеловеческих ценностей». |
| «Куда направить стопы?» Есть три варианта. Можно учиться на богословском факультете светского университета (Оксфорд, Кембридж, Сорбонна, Гейдельберг, Гарвард и т. д.). Туда трудно поступить, и там очень высокие научные требования, но зато и результат может быть более впечатляющим, чем в других случаях. Второй вариант — поступить в какую-либо инославную школу (католическую или протестантскую). Третий вариант — поехать в православное учебное заведение, например, в Афинский или Салоникский университет, в Свято- Сергиевский институт в Париже, в Свято–Владимирскую семинарию в Нью–Йорке. Я выбрал первый вариант и не пожалел. Но знаю немало молодых людей, которые выбирали другие варианты и достигли больших успехов в научной работе. — Отец Иларион, Вы монах. Что или кто сыграл решающую роль в выборе такого призвания? Вы никогда не раскаивались в своем выборе? — В своем выборе я не раскаивался ни одной секунды — даже в самые трудные моменты жизни. Быть монахом — великое счастье, потому что монашество дает возможность отдавать все свои силы служению Богу, Церкви и людям. Только нужно учитывать, что к монашеству у человека должно быть особое призвание. Если этого призвания нет, а человек принимает постриг — либо по молодости, не подумав о последствиях своего решения, либо под воздействием неопытного духовника — это может привести к жизненной трагедии. Думаю, монашество можно принимать только в том случае, если у человека нет ни малейшего колебания, что это — и только это — его путь. Пока сохраняется хоть тень сомнения, лучше терпеливо ждать и не спешить с принятием ответственного решения. — Что значит «ученое монашество»? Кто такой ученый монах и чем он отличается от обычного? — Разделение между монахами образованными и необразованными, между «учеными» и «толчеными», между академиками и простецами — искусственно. Это одна из особенностей современного православного монашества, в особенности русского. В древности все монахи были в той или иной степени учеными (даже если монах не умел читать и писать, он мог выучить на слух весь Новый Завет или всю Псалтирь). Сейчас же ученый монах — тот, кто уделяет внимание научной, богословской работе, кто занимается самостоятельным исследованием в той или иной области богословской науки. Не всякий преподаватель духовной школы, принявший монашество, может считаться «ученым монахом»: среди таковых немало людей с начетническим подходом, лишенных научного дара. Архимандрит Киприан (Керн), написавший прекрасную статью об ученом монашестве, говорит о том, что, помимо «ангельского образа», некоторые иноки имеют еще и «помазание науки». Это и есть ученые монахи. |
| – Мы видим, что христианство вновь становится религией мученичества. Мученики – залог единства, как часто говорит Папа Франциск . Их преследуют не за то, что они католики или православные , а за то, что они христиане. На Востоке отношения между ними совсем другие, потому что они вместе претерпевают гонения. – Какой след оставило в вас обучение в Институте? Были ли какие-то наиболее приятные контакты? Что запомнилось? – Я не стал бы разделять опыт обучения и человеческие отношения. Я написал свою докторскую диссертацию о русских православных духовных академиях, и я глубоко убежден, что будущие отношения между католиками и православными зависят от качества богословского образования и от духовного опыта, на которое опирается это богословие. Потому что всё богословское развитие всегда опиралось на духовные переживания. Для меня самым важным за время моего обучения в институте были не только занятия, но и молитва, присутствие на литургии, люди, с которыми я познакомился. Как всё начиналось Тимофей Китнис Тимофей Китнис – историк, богослов, выпускник Свято-Сергиевского православного богословского института, руководитель паломнического центра святого апостола Фомы в Европе. В 20-х годах в Париже, из-за огромного наплыва российских беженцев, назрела необходимость открытия новых храмов и, конечно же, богословских курсов. Это было необходимо, прежде всего, для того, чтобы рукополагать новые кадры. Это была очень непростая задача. Люди, оказавшиеся в изгнании, в тяжелейшем моральном и финансовом положении, понимали крайнюю необходимость церковной жизни и часто жертвовали последним. Но земля и недвижимость в Париже всегда стоили очень дорого, поэтому оставалось уповать только на чудо. Чудо произошло молитвами и трудами митрополита Евлогия (Георгиевского). Для осуществления этого дела он обратился с просьбой к правительству Франции, с надеждой, что оно откликнется на нужды православных русских и выделит помещение или землю на постройку храма, в память о заслугах, о той роли, которую Россия сыграла в Первую мировую войну. |
| Господь наделил архимандрита Исаакия великим даром любви к Богу и людям, которым он приносил радость, мир, душевное спокойствие. Его любовь — это доброе пастырское отношение к духовным чадам, милосердие, понимание душевного состояния пасомых. Любить — это в райские двери стучаться, другого ведя за собой, — писал юноша Иван Виноградов. Его умение, талант проповедовать людям Истину, слово Божие и то вдохновение, которое он испытывал при этом сам, проникали в самую глубину души. И еще прозорливому старцу, опытному пастырю была дана свыше пламенность молитвы — он не просто молился, а погружался в молитву, во внутреннее общение с Богом. Отец Исаакий ясно видел причины душевных смятений, болезней, греховных слабостей человека и своими молитвами и наставлениями исправлял жизнь пасомых, вселяя в них веру, надежду и любовь к Богу. Моя мечта — учить людей великой мудрости смиренья, — писал еще в юношеские годы Иван Виноградов. С детских лет маленький Ваня охотно посещал храм, а дома играл в “батюшку”. “Крестил”, “венчал” кукол, молился, воздевая руки, над “больными” куклами своих сестер. Все это было по-детски, но для него очень серьезно. В 1912 году исполнилась заветная с детских лет мечта Вани: после окончания 1го Реального училища в Санкт-Петербурге он поступил там в Духовную академию. Но не суждено было осуществиться его желанию. Началась Первая мировая война, и молодого Ивана после прохождения срочных курсов офицеров в Свято-Владимирском военно-пехотном училище Санкт-Петербурга в 1916 году направили в действующую армию, на Румынский фронт. Уже в гражданскую войну Иван Виноградов вступил в Добровольческую армию. Был несколько раз ранен. Но сложилось так, что армия вынуждена была покинуть Россию. Вместе с ней в 1920 году покинул родину и он. После нескольких тяжелых лет скитаний на чужбине в 1926 году будущий архимандрит поступил в Свято-Сергиевский Богословский институт в Париже, где 20 февраля 1927 года митрополит Евлогий (Георгиевский) постриг его в монашество с именем Исаакий — в честь преподобного Исаакия исповедника, игумена обители Далматской. Через три дня его рукоположили во иеродиакона, а 18 июня 1928 года — во иеромонаха. В феврале 1933 года иеромонах Исаакий был возведен в сан игумена, в январе 1936 года — в сан архимандрита. В этом сане он служил Богу 45 лет. |
| Роль русского зарубежья в распространении православия 28 января, 2012 Д.В. Поспеловский Трудно переоценить значение в распространении православия мировой духовной миссии русского православного рассеяния, вызванного победой богоборческой власти в России в 1920 г. Тут первенство принадлежит парижскому Свято-Сергиевскому институту, ставшему интеллектуальным ядром православия на Западе и сильно повлиявшему на православное богословское возрождение ХХ в., тем более что основные кадры его профессуры участвовали в процессах русского религиозно-философского возрождения и были выкинуты Лениным за рубеж в 1922 г. Свято-Сергиевский институт входил в юрисдикцию митрополита Евлогия, сначала под омофором Московской Патриархии, а с 1931 г. под омофором Вселенского патриарха. Что касается основных масс эмиграции, то их этот процесс мало касался. Они создавали в местах скоплений соплеменников приходы и храмы, которые воспринимались местным населением как непременная часть этнического гетто данной группы, этнографический фактор ностальгии, который, как и сама ностальгия, отомрет с первым поколением эмиграции. Особенную отчужденность вызывали именно православные храмы как наиболее чуждые западному христианству и по внешнему виду, и по обрядам. Естественно, в эстетическом, особенно музыкальном отношении русские храмы вызывали больше местного любопытства, чем, скажем, балканские. На пасхальной заутрене всегда можно было увидеть немало инославных христиан, в основном пришедших из любви к экзотике. Изредка кто-то из них так увлекался красотой богослужения, что переходил в православие. Но это, так сказать, погоды не делало. Однако эти многочисленные храмы были наглядным образцом того православия, о котором осведомленный западный читатель знал из трудов вышеупомянутых мыслителей. Они служили той искрой, от которой постепенно начали возгораться огоньки православных общин из местных жителей. Но не надо преувеличивать численность этих обращений или широту распространения на Западе знаний о православии. Можно привести много курьезных примеров невежества среднего западного обывателя относительно православия. Известен рассказ одного православного русского священника в Италии о том, как в 30-х гг., в поезде, видя его странный для них облик, итальянцы попросили его рассказать о своей религии. По окончании его рассказа о православии последовала глубокомысленная реплика: «А, теперь понимаю: вы иудейский раввин!» Но это 30-е годы, а теперь в Северной Италии есть даже православные селения. |
|
|
