| Единственным постоянно действующим русским храмом в Стамбуле осталась Андреевская церковь. В 1960-х гг. по просьбе прихожан ее настоятелем стал священник Симеон Папазоглу. Хотя он был греком по национальности, и община подчинялась юрисдикции Вселенского Патриарха, отец Симеон 35 лет совершал богослужения на церковно-славянском языке и по юлианскому календарю.В 1990-х гг. в здании Андреевского подворья по-прежнемуразмещалась штаб-квартира РАЕ ,существовавшего за счет пожертвований с Афона и членских взносов, общая сумма которых была невелика. К этому времени первый этаж здания заняли офисы турецких фирм, выше жили неимущие члены русской общины (в устроенной для них богадельне) и несколько монахинь. Середина 1990-х гг. стала переломной для русской церковной жизни в Турции – нараставший упадок сменился постепенным развитием. В 1995 г. настоятель Свято-Пантелеймоновского монастыря схиархимандрит Иеремия благословил на несение послушания в Стамбуле иеродиакона Корнилия (Гремякина), возведенного затем в сан иеромонаха. До конца 1990-х гг. богослужения проводились дважды в год – на Пасху и 9 августа, в день вмч. Пантелеимона, однако п одворье стало быстро восстанавливаться. «При нас, а я жила тут несколько лет, до 2006 г., церковь и обустраивалась. Все это стоило больших усилий. Тогда здесь служил отец Корнилий, и нам он рассказывал, что начинал с полной разрухи. Все помещения были ободраны, разрушены, от храма мало, что сохранилось»,– рассказывала Н. Щетинина, ранее снимавшая комнату в здании подворья. В 1999 г. богослужения начали совершаться регулярно, по воскресеньям и праздничным дням. Посетивший Пантелеймоновское подворье в то время игумен Алипий (Светличный) так описывал свои впечатления: «Под вечер отец Корнилий и Елена принимали паломников у себя на шестом этаже в Свято-Пантелеймоновом храме. Церковь маленькая, но со своим куполом, который несколько странно смотрелся с улицы над обычным старым домом. Надо сказать, что по соседству на зданиях той же высоты были еще два купола с крестами. Поверхность куполов византийского типа выкрашена одинаковой ярко-зеленой краской. Это почти впритык расположились еще два Афонских подворья: Ильинское и Андреевское... В храме святого великомученика Пантелеимона чисто, все на своих местах. Впечатление такое, будто ничего не изменилось с момента, когда в 50-х годах прошлого столетия подворье было оставлено монахами на произвол судьбы из-за недостатка братии на самом Aфohe»[cxxi]. |
| «Обращаемся же ко всем Вам с увещанием считать архимандрита Иеронима православным, потому что он православный, так же, как и мы. Будьте уверены, что те из Вас, которые приняли новую веру, какой учит книга «На горах Кавказа», и верным последователем и учителем которой явился ваш собрат иеромонах Антоний Булатович, все будут осуждены как еретики, и отлучены от Великой Христовой Церкви и., как отлученные, будут впредь лишены права жить на Святой Горе». К сему надобно прибавить, что игумен скита принимал все возможные меры к удержанию в ските непокорных, для чего многим из них посылал из места изгнания увещательные письма, прося их остаться в ските, и, по требованию начальства, дал список на удаление из скита непокорных лишь на 60 человек, самых беспокойных смутьянов и руководителей бунтом, питая надежду, что все остальные, по удалении первых, вразумятся, исправятся и будут повиноваться властям, но, к глубокой скорби, они не вняли отеческому гласу и покинули скит дерзко говоря: «Мы не можем жить с еретиками»! И вот это они и называют «принудительным изгнанием», но справедливо ли это, – видит читатель. Теперь же они, встав под защиту печати, стремятся все дело изобразить в извращенном виде, и, несмотря на то, что, при отъезде получили из кассы скита воспомоществование и немало кое-чего самочинно сами забрали, силятся обеспечить себя ни по каким законам, не принадлежащим им, указанным ими капиталом. Весь указанный капитал, хранящийся в Российском Государственном Банке, пожертвован доброхотными дателями в обеспечение заграничных обителей – Свято-Пантелеймоновского монастыря и Свято-Андреевского скита, состоящих в ведении Константинопольского Патриарха, и составляет неотъемлемую их личную собственность, а не для Пицунды, в кою на жительство стремятся имябожники, и жертвован только для тех мирных насельников этих обителей, кои живут в них и поминают при богослужении имена, сообщенные ими, и имена их самих, как благодетелей, приславших им лепту на содержание их и подаяние бедным пустынникам (сиромохам), а не для мятежников, каковы имябожники, кои, по общему Афонскому уставу, на нем нетерпимы, и даже не для тех, кто так или иначе оставляет обитель, коим, по законам, кроме келейных вещей, ничего не дается, |
| В Благовещенской келлии иеросхимонах в большом количестве печатал на машинке свои листовки и рассылал их по афонским обителям. В следующем году о. Антоний выпустил свой труд под названием «Апология веры во имя Божие и во имя Иисус» (М., 1913), а в дальнейшем опубликовал еще две важные для движения книги: «Оправдание веры в Непобедимое, Непостижимое, Божественное Имя Господа нашего Иисуса Христа» (Пг., 1917) и «Моя борьба с имяборцами на Святой горе» (Пг., 1917) . Фактически возглавивший движение имяславия о. Антоний считался российскими церковными властями основным виновником смуты и руководителем секты, названной Российским Святейшим Синодом «имябожеской», члены же ее именовались «имябожцы» или «имябожники» . Следует упомянуть, что новое учение было также поддержано влиятельным при императорском дворе «старцем» Григорием Распутиным. 13 августа иеросхимонах Антоний (Булатович) направил Константинопольскому патриарху Иоакиму III письмо с просьбой защитить имяславие. Одновременно противники движения также обратились к патриарху – в августе иеросхимонахи Алексий (Киреевский) и Кирик (Максимов) из Свято-Пантелеймоновского монастыря отправились в Константинополь добиваться осуждения имяславцев . Иноки из греческих монастырей на Афоне в свою очередь сообщили Константинопольской патриархии, что многие русские афониты исповедуют еретическое учение обожествления имени Иисуса. Патриарх Иоаким III, хотя и не принял о. Алексия (Киреевского), однако встал на сторону противников имяславского учения. В том же месяце в Свято-Пантелеймоновском монастыре попытались уладить начинавшуюся смуту «домашним образом». С этой целью было сделано «письменное изложение православного понимания спорного места книги Илариона об имени Иисус». 20 августа противники имяславия во главе с игуменом Мисаилом составили «Акт о недостопоклоняемости имени Иисус», утвержденный советом старцев и прочитанный настоятелем в присутствии нескольких «особенно горячих поклонников Иларионовского заблуждения, и всеми присутствующими подписан в знак их согласия с изложенным» . |
| Церковь Благовещения Пресвятой Богородицы была построена в конце XIX века и входила в подворье Старо-Афонского Андреевского скита. Архитектурный комплекс подворья включал Благовещенскую церковь, флигель для монахов. Храм был построен в 1889-1893 годах по проекту Николая Никонова. В 1930-е его закрыли, разрушили центральный купол, колокольню и главки. В начале 1970-х годов здание перестроили, сбив украшения и остатки куполов, надстроив стенку над вторым этажом, в интерьере установив перегородки. В здании до войны располагался склад, затем архив, а после переделки - Центральный государственный архив научно-технической документации. В 2000 году Русской Православной Церкви в безвозмездное пользование была передана сторожка в западной части, в которой была освящена часовня ап. Андрея Первозванного, а в 2015 году Санкт-Петербургской епархии было передано основное храмовое здание, освобожденное архивом летом 2016 года. Первая Божественная Литургия, отслужена 26 октября 2016 года. Первое Всенощное бдение - 29 октября 2016 года. 8 ноября 2016 года Митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Варсонофий освятил Благовещенский храм. http://vk.com/club134641238 Подворье Старо-Афонского Свято-Андреевского мужского скита. Церковь Благовещения Пресвятой Богородицы и часовня Андрея Первозванного. Пам. арх. (регион.). 1889-1893 - арх. Никонов Николай Никитич (церковь, перестроена). 1930-е - перестройка В состав памятника Подворье Старо-Афонского Свято-Андреевского мужского скита входят: Церковь Благовещения Пресвятой Богородицы. Флигель для монахов (двор) 1891-1893 - арх. Никонов Н. Н. Ограда и сторожка 1891-1893 - арх. Никонов Н. Н. В 1841 г. иноки Ново-Афонского Пантелеймоновского монастыря приобрели на священной горе Афон келью св. патриарха Афанасия, которую обратили в скит св. апостола Андрея Первозванного. К началу ХХ в. скит стал крупнейшим монастырем на Афоне. В 1860-е гг. в скиту началось строительство собора св. Андрея Первозванного. Для сбора средств в 1861 г. в Россию привезли чтимую икону Божией Матери «В скорбях и печалех Утешение». |
| Но это книжное богатство составляли в основном печатные книги сравнительно позднего издания. А что касается древних рукописей и хризовулов, то примерно в то же самое время, к которому относятся наблюдения архимандрита Порфирия, афонские иноки сами оценили состояние книгохранилища своего монастыря: «Библиотека русского монастыря очень скудна. В минувшие смуты, коснувшиеся Святой Горы, и во временное запустение монастыря, большая часть книг и рукописей была расхищена, но... сохранилось лучшее и драгоценнейшее — святые мощи и более 50 царских и других грамот, в числе которых — 4 (грамоты— Авт.) русских царей: Феодора Иоанновича (7100 г. сентября 5), Михаила Феодоровича (7134 г. июля 29), Алексея Михайловича (7168 г. февраля 29), Иоанна и Петра Алексеевичей (7198 г. мая 31) и одна патриарха российского Иова (7099 г. марта б)»54. Выше уже встречалось имя архимандрита Леонида (Кавелина), который много сделал для изучения архива Свято-Пантелеймоновского монастыря. В статье «Историческое обозрение Руссика» (Херсонские епархиальные ведомости, 1867 год, прибавление) отец Леонид опубликовал часть документов этого монастыря. Затем в 1868 году в 24-й книге «Гласника» по снимкам и копиям архимандрита Леонида были изданы в полном виде 18 актов Руссика на славянском языке, из них — 15 сербских, 3 — валашских господарей. Наконец, в 1873 году в Киеве на средства самой обители вышел сборник: «Акты русского на Святом Афоне монастыря Святого Пантелеймона». Сюда было внесено всё, что сохранялось ещё в монастырском архиве: славянские акты в том виде, как они были изданы в «Гласнике», греческие хризовулы, сигиллионы, юридические и межевые документы, румынские и русские грамоты: всего 86 документов. Издание было выполнено на высоком научном уровне: греческий и румынский тексты были снабжены параллельными русскими переводами, многие из документов сопровождались пояснительными замечаниями, а в начале книги была помещена краткая история самого монастыря. Как писал тогда об этом событии один из русских учёных: «Изданием этого сборника настоятельство Руссика оказало большую услугу исторической науке; было бы весьма желательно, чтобы и другие афонские монастыри последовали доброму примеру своего славянского собрата. |
| Эти обители приобрели в 1870-х гг. участкина соседних улицах в Галате, так как эта часть города была более европеизирована, к тому же рядом находилась пристань. Подворья создавалось с целью помощи русским паломникам, следующим через Константинополь к святым местам – в Иерусалим и на Афон. Место расположения подворий делало удобным прием и размещение паломников, прибывавших пароходами из российских черноморских портов. Первым в 1873 г. недалеко от пароходной пристани было построено капитальное шестиэтажное здание подворья Свято-Пантелеймоновского монастыря, на верхнем этаже которого устроили домовый храм вмч. Пантелеимона, окруженный террасой-галереей. Завершение его устройства и освящение задержалось из-за русско-турецкой войны 1877–1878 гг. Храм освятили 2 февраля 1879 г. по благословению Константинопольского Патриарха Иоакима III. Зеленый купол церкви с золотым крестом был хорошо виден в городе. Следует отметить, чтотолько в XIX в. в Константинополе разрешалось ставить кресты на христианских храмах и лишь благодаря влиянию православной Российской империи [xii]. Двухъярусный деревянный резной иконостас церкви и образы в нем были исполнены в монастырских мастерских на Афоне. Напротив иконостаса устроили киот счудотворной Владимирской иконой Божией Матери, с которой было связывали произошедшее в Москве чудо снасельницей Вознесенского женского монастыря монахиней Митрофанией. Впервые монахиня передала икону в храм подворья в 1879 г., но через 9 лет ее забрала и окончательно вернула в начале 1890-х гг. 24 октября 1891 г. в московской Афонской часовне вмч. Пантелеимона Митрофания сообщила следующее повествование об этой святой иконе. «Мне в настоящее время 70 лет от роду; я [из] Тверской губернии. Когда я была еще 10 лет от роду, отец мой однажды велел мне у продавца икон взять икону из возу, которая и будет мне в благословение. По приказанию родителя я и вынула сию икону, Владимирской Божией Матери, и неотлучно держала оную при себе. Ризу на нее я сделала, бывши уже в монастыре. |
| В своем докладе Синоду архиепископ Никон так описал выдворение имяславцев Свято-Пантелеймоновского монастыря с Афона: «3-го июля состоялось, наконец, столь нашумевшее в иудейской печати изъятие из монастыря вождей и наиболее упорных сторонников смуты. Я, конечно, не принимал никакого участия в этом воздействии государственной власти: все средства увещания были истощены, и я оставался на " Донце " ... Часа в три пополудни консул, командир лодки и все наличные военные чины отправились в монастырь... Все входы и выходы были заняты солдатами, оставлен лишь один выход – на лестницу, ведущую к порту и пристани... Почти три часа увещевали " имяславцев " добровольно идти на пароход: успеха не было. По-видимому, им хотелось вызвать кровопролитие, дабы приобрести славу мучеников; в то же время они, конечно, были уверены, что кровопролитие допущено не будет ни в каком случае, и вот, чтобы поиздеваться над правительственной властью и оттянуть время, они упорно противились: пели, молились, клали поклоны. Вообще, кощунственное отношение к святыне и молитве проявлялось в целях демонстративных постоянно: иконами защищались, пением отвлекали внимание, с пением потом плыли на лодке на " Херсон " . Наконец, рожок заиграл " стрелять " . Это было сигналом для открытия кранов водопровода. Вместо выстрелов пущены в ход пожарные трубы. Понятно, при этом не обошлось без царапин у тех, кто старался защитить себя от сильной струи воды доскою или иконою. Только тогда упорствующие бросились бежать. Их направляли на " Херсон " . " Раненых " , то есть оцарапанных, оказалось около 25 человек, которым раны были перевязаны нашим судовым врачом, а через два-три дня повязки были уже сняты» . В имяславских источниках, в частности в трудах о. Антония (Булатовича), эти события описываются иначе: «Безоружных, совершавших церковное служение иноков подвергли неслыханному истязанию – их в продолжение целого часа окатывали в упор из двух шлангов сильнейшей струей холодной горной воды, сбивая с ног, поражая... сильнейшими ударами лицо и тело… Для насильственного вывоза были поставлены два пулемета: из солдат выбирали охотников " бить монахов " ... Наконец, полупьяных и осатаневших солдат бросили на безоружных иноков по команде: " Бей штыками и прикладами! " ... Били беспощадно!.. Хватали за волосы и бросали оземь!.. Били на полу и ногами. Сбрасывали по мокрым лестницам с четвертого этажа!.. Было 46 раненых с колотыми, резаными ...ранами, которых зарегистрировал судовой врач на " Херсоне " ... Без чувств скатывались многие иноки с лестниц... Совершенно потерявших чувство и убитых оттаскивали в просфорню. В ту же ночь, как утверждают очевидцы, было похоронено четверо убитых» . Впрочем, сведения об убитых фигурируют только в имяславских источниках, в других документах подтверждения этому нет. |
| Местоположение его восхитительное, живописное: кругом богатейшая растительность, дикие дебри и зеленеющие сады, горы, долы и поляны, шумящие потоки... Корпуса отделаны заново, и притом изящно и удобно. Везде чистота, опрятность и удобство. Зограф – исключительно болгарский монастырь. Основание его восходит к более глубокой древности, чем даже Лавры св. Афанасия. Он сначала был не на этом месте, а немного далее, – ближе к морю, но после разгрома турецкого устроился на данном месте между горами, в местности вполне уединенной, вполне соответствующей характеру монастырской жизни. В Зографском монастыре Преосвященный и его спутники ночевали. Между тем студенты, собравшиеся на вершину Афона, распростившись у пристани Зографского монастыря с Преосвященным, напутствуемые его благословением при пении ες πολλ и тропаря великомученику Пантелеймону, на катере снова отправились вдоль берега Афона назад. Снова миновали Дохиар, Ксеноф, Руссик, проехали мимо Ксиропотама, живописно расположившегося на красивой горной равнине недалеко от Руссика, и Симоно-Петра, точно повиснувшего в воздухе, Григориата, Дионисиата, Св. Павла, приютившихся на прибрежных скалах; с головокружительной высоты смотрели на нас многочисленные кельи и скиты, расположившиеся на южной стороне Афона, и гнездящиеся на голых и отвесных скалах каливы и келии Карули. Все мы настроены были прекрасно; подчинились нашей жизнерадостности и сопровождавшие нас иноки, особенно о. Ивистион, ставший затем положительно душей нашего общества. – Благословите, батюшка о. Анастасий, чайку выпить, – говорил он, разнося громадные афонские чашки. Мы жару то немножко пугнем, а то сил ведь нет. Наконец наш катер остановился против пристани Свято-Павловского монастыря. Работавшие на пристани, по знаку о. Ивистиона, подали нам лодки и мы скоро очутились снова на земле. Было шесть часов вечера, по-турецки 10-ть. Солнце склонялось к западу и косыми лучами слегка золотило спокойную поверхность вод залива св. горы, дремавших в волшебном полусне. |
| В это тяжёлое время, когда Южная Русь стала добычей татар и литовцев, когда в Северной Руси шла борьба между тверскими и московскими князьями, невозможно было ожидать помощи от России, и русский монастырь обратился за помощью к сербскому королю. Возможно, что тогда в числе братии монастыря были уже и сербы. Но основная масса братии по-прежнему была всё еще русской: это следует из слов упомянутого хризовула 1311 года «честная обитель россов» (трижды в тексте.— Авт.) и «эти русские монахи»14. Пребывание русских на Афоне в XIV веке ясно засвидетельствовано также и в хризовуле от 1342 года болгарского царя Иоанна Александра. Окружая особым попечением болгарский монастырь Зограф и даруя ему по соглашению с императором Иоанном VI имение, царь Александр в предисловии к этому хризовулу перечисляет выходцев из разных стран, в том числе и из Руси, которые подвизались в то время на Афоне: «еже суть первее и изряднейшее греци, болгаре, потом же сербе, русси, ивере, всяк же имать память противу своему побуждению, паче же рвению»15. «Сербский период» Руссика. В конце 1345 года Афон попал в зависимость к сербскому царю Стефану Душану. Этот правитель стал щедро одаривать афонских монахов, согласившихся признать его «царем сербов и греков». В хризовуле от 1348 года, данном им «обители святого Пантелеймона, называемой россов», Стефан Душан писал, что эта обитель «нуждается в большом попечении и содействии», и потому он дает ей новые села. А 12 июня 1349 года царь Стефан Душан дал Руссику еще два хризовула на сербском языке. В одном из них он прямо говорит, что иноки монастыря святого Пантелеймона пришли к нему, видя «нищету последнюю монастыря, и всякого промышления и попечения тыпь и пусть, и еще от Русие всеконечное оставление», и просили царя принять на себя ктиторство над этой обителью. Стефан Душан охотно принял на себя попечение о монастыре, даровал ему автономию от Протата и сделал его «самовластным и самовольным» царским монастырём 16. Из слов этого хризовула 1349 года можно сделать вывод о том, что монахи Свято-Пантелеймоновской обители были ещё русские, но однако следует с осторожностью подходить к сообщению о том, что монастырь испытал на себе «всеконечное от Русие оставление». Этому сообщению трудно доверять безоговорочно, потому что оно помещено именно в хризовуле царя Стефана Душана, и, по словам отечественного исследователя, «принимая на себя звание ктитора монастыря, Стефан до некоторой степени присваивал себе права русских князей и таким образом должен был объяснить свой поступок»17. |
| Тем не менее с этого времени в составе насельников обители начали преобладать сербы, но в целом русско-сербская братия монастыря сохраняла свой общеславянский характер. Это подтверждается тем, что многочисленные грамоты сербских государей этому монастырю в XIV и XV вв. всегда были написаны по-славянски, а не по-гречески18. Что касается царских грамот, то в хризовуле императора Иоанна VI Кантакузена Палеолога (1341-1355) монастырь святого Пантелеймона по-прежнему упоминается как монастырь русский. Этой грамотой, данной в 1354 году, император даровал «честной обители россов» некоторые села у Стримона с пастбищами и землями19. Сохранился также указ императора Мануила II Палеолога (1391-1425), которым «монастырю россов» даруется земля на острове Лимносе20.Монастырь по-прежнему сохранял свое русское название, правда, теперь иногда появляется оборот «монастырь называемый Руссов»21, «монастырь реко-ми роуси» (в грамоте деспота Драгаша от 1377, а также от 1380 гг.). Это значило, что русские монахи теперь составляют меньшинство и что русское название обители сохраняется лишь по традиции. В этот период времени в Пантелеймоновском монастыре продолжали развиваться традиции переписывания рукописей, а также переводческая деятельность, которую продолжили сербские насельники. В XIV веке на Афоне подвизались сербские книжники, но имена многих из них, к сожалению, остаются по сей день неизвестными. Среди известных на сегодняшний день авторов того времени необходимо назвать игумена Свято-Пантелеймоновского монастыря, переводчика сочинений Псевдо-Дионисия Ареопагита, старца Исайи, написавшего интересное предисловие к этому переводу (1371 г.). В XIV–XV вв. ещё более усилилось значение Афона как места, где русские образованные люди встречались с греками, сербами и болгарами. Святая Гора была в полном смысле слова международным центром православного Востока, и значение ее в развитии русской культуры чрезвычайно велико. Во второй половине XV века Свято-Пантелеймоновский монастырь по-прежнему имел тесные связи с другими славянскими обителями. Сохранился один документ большой важности, а именно: договор между русским Пантелеймоновским и Рыльским болгарским монастырями от 1466 года, который заслуживает особого внимания. Впервые он был обнародован одним из плеяды известных ученых XIX века, исследователем древнерусской и славянской литературы — архимандритом Леонидом (Кавелиным) (1822-1891) в 1869 году22. Архимандрит Леонид, в то время настоятель русской посольской церкви в Константинополе, сообщал, что в 1867 году рыльские монахи привезли в афонский Пантелеймоновский монастырь копию договора 1466 года: «копию с акта, хранящегося у нас, в числе отборных бумаг, в особом кивоте». Архимандрит Леонид опубликовал текст договора, сопроводив его комментариями 23. |
|
|
