| Возникает законный вопрос, а какой в этом смысл? Зачем нам, русским, воевать с турками и освобождать Константинополь? Зачем нам Второй Рим? Ведь Москва уже 500 лет назад объявлена Третьим Римом. Правда, греки не хотят признавать Москву Третьим Римом. Но нам-то какое дело до греков? Москва является Третьим Римом, центром мирового Православия, и нам нужно Москву сохранить, а не проливать русскую кровь за освобождение Константинополя. В XIX веке многие русские интеллектуалы консервативного образа мысли бредили идеей освобождения Константинополя, восстановления Креста над Святой Софией. Это стало некой мечтой русских консерваторов. Но это была ложная мечта. Русские консерваторы XIX века совсем забыли про Третий Рим. В их трудах этой темы нет. Забыли про Третий Рим, мечтали о Константинополе. Вот и домечтались, что потеряли свою Империю. Мне об этом уже доводилось писать в статье « Зачем русским Константинополь? ». Поэтому я думаю, что нам надо сохранять трезвость. Нам, православным не стоит давить на наши власти, чтобы они помешали Турции превратить музей Святой Софии в мечеть. Конечно, было бы лучше, если бы турки всё-таки сохранили Софию как музей и не возвращали ей статус мечети. Музей - уже вековая традиция, и этот статус стал привычен и устраивает многих. Но я не вижу никакой трагедии, если власти Турции решат вернуть Софии снова статус мечети. По крайней мере, для нас, русских православных людей, это не должно быть какой-то первостепенной темой, и уж, по крайней мере, было бы неразумно выдвигать какие-то ультиматумы Турции на сей счёт. В этой связи мне вспоминается одна историческая аналогия. Совсем недавно мы вспоминали годовщину трагического события в нашей истории - битвы на Калке. В связи с этим я обратил внимание на предысторию этого сражения. Оказывается, монголо-татары воевали с половцами, считая половцев своими вассалами, и пытались подчинить их своему влиянию. Половцы обратились за помощью к русским, пользуясь тем, что галичский князь Мстислав Удатный был женат на дочери половецкого хана. Пользуясь родственными связями, половцы начали агитировать русских, чтобы они вступили в войну с монголо-татарами за половцев. Князю Мстиславу удалось убедить целый ряд русских князей, что нужно пойти сражаться с монголо-татарами. Те предлагали русским сделку. Они прислали послов с предложением к русским не вступаться в защиту половцев, а ежели половцы к ним побегут, то русские могут отбирать их имущество и подчинять их себе. На этом конфликт мог бы быть исчерпан. |
| Хотя будущий креститель Руси и был сыном ключницы, он с самого начала получил княжеское имя, не менее славное, чем имена его братьев. Такое наречение показывает, что Святослав с самого начала включил Владимира в число наследников земель и власти наравне со старшими братьями. 247 Вопреки распространенному в последнее время мнению, это имя в XI–XII в. звучало не Володим ръ, а Володимиръ. Именно так оно написано в выходной записи Остромирова Евангелия 1056 г., в граффити Софии Киевской, в грамоте Юрьеву монастырю, данной князем Мстиславом, сыном Владимира Мономаха , около 1130 г. На монетах, чеканенных самим св. Владимиром, встречается неполногласная форма: «Владимиръ на стол ». Последний формант его имени означал «миръ». Именно как «власть мира (покоя)» – «potestas pacis» переводит имя Vlodemir современник князя немецкий хронист Титмар Мерзебургский. Возможно, постоянные сравнения Владимира с Соломоном, чье имя произведено от «шалом» (мир), навеяны славянским именем князя. 248 Вопрос о том, когда крестилась св. Ольга, имеет значение и для решения вопроса, была ли мать св. Владимира христианкой. Можно не сомневаться, что вся челядь княгини была вынуждена креститься независимо от своего желания. Если вслед за Г. Г. Литавриным принять раннюю дату поездки в Константинополь и крещения – 946 г., то и Малуша была христианкой, когда родился Владимир. Но если св. Ольга крестилась в 957 г., 249 то ключница могла остаться и некрещеной, особенно если служила в дальней псковской веси. Сам Владимир несомненно оставался язычником. Относительно его братьев Ярополка и Олега такой уверенности нет, хотя летопись об этом умалчивает. «Повесть временных лет» сообщает, что при Ярославе Владимировиче в 1044 г.: «Выгребоша два князя, Ярополка и Ольга, сына Святославля и крьстиша кости ею, и положиша я въ цьркъви святыя Богородица». Посмертное крещение было против церковных правил. Правда, это событие приходится на разгар конфликта с Византией, начавшегося с неудачного нападения на Константинополь в 1043 г. Можно предположить, что в отсутствие митрополита Феопемпта князь проявил самоуправство, но, вероятнее, он просто заявил, что его дяди были крещены своей бабкой княгиней Ольгой. Обряд, который летописец, уверенный в язычестве Ярополка и Олега, принял за крещение, был обычным омовением костей при перезахоронении, традиционным для Греческой церкви. 250 |
| – Какое благо выше всех на земле? – спросил однажды, уже в преклонных летах, Чингиз-хан своих вельмож. Один указывал на одно, другой – на другое. Покачал головой старый хан и ответил следующее: – Все не то... Нет, счастливее всех тот, кто гонит пред собой разбитых врагов, грабит их имущество, скачет на конях их, любуется слезами людей, им близких, и целует их жен и дочерей... В этом ответе – целая характеристика татар. Такие-то варвары ворвались сквозь мордовские леса в начале 1237 года в рязанскую землю. Опустошение рязанской земли производилось с особой свирепостью и беспощадностью. «Варвары, по словам историка, явились в нее, исполненные дикой, ничем не обузданной энергии, еще не пресыщенные русской кровью, неутомленные разрушением» 77 . Ужасны были неистовства татар при взятии Рязани. С адским хохотом они смотрели на отчаяние, слезы и муки людей и тешились убийством: распинали пленных; связав руки, стреляли в них как в цель для забавы; оскверняли святыню храмов насилием юных монахинь, знаменитых жен и девиц в присутствии умирающих матерей, отцов и мужей; жгли священников и обагряли алтари их кровью, – и эти ужасы продолжались несколько дней! Наконец, стихли вопли отчаяния и крики торжества и злобы. Рязанская земля стала страшной пустыней, неизмеримым кладбищем. Ни младенца, ни старца в живых не осталося... Плакать некому было и не по ком... Подо льдом и под снегом померзлые, На траве-ковыле обнаженны, терзаемы И зверями, и птицами хищными, Без креста и могилы лежали убитые Воеводы рязанские, витязи, И семейные князя, и сродники, И все множество люда рязанского: Все одну чашу смертную выпили. В однообразно-убийственном порядке двигались татары из одной области в другую, охватывая их широкими облавами. После Рязани очередь дошла до суздальской земли. Взяв Москву, татары направились к Владимиру. Великий князь Георгий Всеволодович отправился собирать войска для более сильного отпора и поручил на время своего отсутствия защищать столицу двум сыновьям своим, Всеволоду и Мстиславу, рассчитывая, может быть, встретиться с татарами раньше, чем они подойдут к столице. Но он жестоко ошибся. Татары не шли, а летели как птицы. В то время, как он на реке Сити поджидал братьев с полками, татары 3 февраля во вторник, за неделю до мясопуста, тьмами тем обступили Владимир. |
| После смерти Юрия Долгорукого, когда в Киеве княжил Изяслав Давидович, – князь, не имевший ни особенных прав на великокняжеский стол, ни силе удержать за собой его, – Андрей Боголюбский мирволил ему и не думал пока предъявлять своих прав на Киев. Он обратил свое внимание прежде всего на Новгород, в котором тогда шла полнейшая безурядица. По обычаю весь Новгород разделился на партии, из коих каждая желала возвести на княжеский стол своего кандидата; поэтому князья менялись один за другим и в короткое время их перебывало в Новгороде до пяти. Андрей Боголюбский в это время (в1160г.), считая себя старейшим князем, и предъявил свои права на Новгород. «Да будет вам ведомо», послал он сказать Новгородцам, «что я хочу искать Новгорода добром или лихом, чтобы вы мне целовали крест имея меня своим князем, а мне вам добра хотеть». 76 Это властное слово могущественного соседа произвело сильное впечатление на Новгородцев: начались частые веча, начались волнения. Новгородцы понимали, что решительно отказать Андрею они не могут, но и выполнить его волю им казалось обидно. Большая часть Новгородцев, ведшая торговлю с Камскими болгарами и имевшая в Двинской земле свои колонии, не хотела ссориться с Андреем Боголюбским, так как он мог нанести громадные убытки их торговле, прекратив доступ Новгородцев к Болгарам и запретив ввоз хлеба из Суздальской области, в котором всего более нуждался Новгород, как делал неоднократно еще отец его Юрий, желая подчинить себе Новгородцев. В это время князем в Новгороде был сын тогдашнего великого князя Киевского Святослав Ростиславович. Он княжил вместе с братом своим Давыдом, который сидел в Торжке. После долгих споров партия приверженцев Андрея одержала верх. Новгородцы выгнали от себя обоих князей и обратились к Андрею с просьбою, чтобы он дал им князя. Желая сломить их непокорство и своеволие, Андрей решил давать им князей не тех, которых они хотели, а тех, каких пожелает он сам. Он предложил им сначала в князья брата своего Мстислава, зная, что Новгородцы воспротивятся всеми силами против этого князя, так как он уже ранее княжил у них и был ими изгнан. |
| Так кончился неудачей этот поход князей против Мстислава. Южнорусский летописец, не сочувствовавший Андрею Боголюбскому в его стремлениях к единовластию, а напротив с явною любовью описывавший «храбрые» поступки Мстислава, приписывает причину неуспеха похода гордости и похвальбе князя Андрея и так отзывается об этом неуспехе: «Андрей князь толик умник сы, во всех делех добль сы и погуби смысл свой невоздержаньем, ражьгся гневом... Богови студна и мерьзка хвала и гордость; си бо вся быша от дьявола на ны, иже всивает в сердце наше хвалу и гордость», 82 заканчивает он свою сентенцию, не понимая государственных идей князя. Тяжело было переносить эту неудачу Боголюбскому... Впрочем, это сопротивление Ростиславичей воли Андреевой, так же, как и победа Новгородцев над Суздальцами в1169 г. не умалили власти великого князя Андрея над Киевом. Когда улеглось первое раздражение, когда стихла страсть, Ростиславичи одумались и почувствовали свою неправоту пред Андреем. Они смирились пред ним и послали новое посольство к нему просить Киевского княжения для кроткого и всегда покорного Андрею князя Романа. Андрей Боголюбский был доволен их повинной, но не желая ронять своего достоинства, несколько замедлил с ответом. «Подождите, передал он Ростиславичам чрез посла, – я послал к братьям в Русь (вероятно, предлагая кому-нибудь из них Киевское княжение). «Когда будет весть от них, я дам ответ»... Но ответа ему давать не пришлось: его постигло семейное горе, а затем дни его пресекла мучительная, насильственная смерть, которая нанесена была ему рукою некогда близких и любимых им людей, на коих он более всего полагался. VII Одновременно с огорчениями, причиненными твердому волей и не умевшему отступать от раз намеченной цели, Великому князю Андрею непокорными ему князьями, он должен был перенести целый ряд горестей в личной семейной жизни, Андрей Боголюбский не был счастливым семьянином: из четырех сыновей его, получивших прекрасное воспитание в доме отца и отличавшихся необыкновенными дарованиями, лишь один Юрий 83 пережил отца своего, а остальные три: Изяслав, Мстислав и Глеб были похищены смертью в цвете мужества и силы один за другим при жизни Андрея. 84 |
| Заключивши по возможности со всеми мир и далеко не удовлетворив всех своих родичей, Юрий всецело предался шумной и веселой жизни в Киеве. Пиры и попойки сменялись одни другими, а с ними неразлучны были и бесчинства его дружины. 27 Между тем усобицам не виделось конца. Племянники и внуки (Мстиславичи) были недовольны своими уделами и затевали смуты. Половцы, оказывавшие помощь Юрию во все время домогательств великого княжения, теперь хозяйничали на Руси, делали постоянные набеги, безнаказанно грабили и уводили в плен жителей; дружинники же Юрия (Суздальцы) не только не защищали местное население от кочевников, но и сами дозволяли себе чинить всякого рода притеснения. Юрий в короткое время возбудил всеобщую на юге ненависть к себе. Андрей, живя близ Киева, все это видел и сильно тяготился всем этим. Не любя ни пиров, ни разгула, 28 и не входя ни с кем в дружбу, так как нельзя было доверяться никому на юге, он одиноко проводил все время в Вышгороде, в кругу своей семьи, к которой принадлежали и братья его жены – Кучковичи, и тосковал по своей родине. Оторванный волею отца от мирной, плодотворной колонизаторской деятельности на севере, он тяготился своим вынужденным бездействием. Все здесь на юге не нравилось ему: и эта полная беззащитность местного населения, и своеволие и бесчинство княжеской дружины, и постоянные распри соперничающих между собою южнорусских князей. Все, что он видел на юге, было противоположно тому, к чему он привык на севере. В то время, как на севере Андрей пользовался всеобщею любовью за свою мирную плодотворную деятельность, которую ценило по достоинству и коренное население, и в особенности пришлое, – здесь, на юге, южнорусское население, измученное беспрерывными усобицами князей, постоянно добивавшихся Киева, ненавидело их и в особенности Юрия, вообще не симпатичного по своему характеру, – и эту ненависть переносило и на его дружину, и на его детей, и в числе их на неповинного Андрея. Не мог примириться он и с тем, что власть князя на юге совершенно уничтожалась пред силою дружинников и бояр княжеских, что князь бессилен здесь на юге даже сделать доброе дело – защитить, например, население княжества от злоупотреблений дружинников, которые, пользуясь своей силой, дозволяли себе всевозможный бесчинства. |
| славянских племён. При его преемнике Игоре, сыне Рюрика (912–945 г.), Древляне восстали, но были усмирены. Затем после смерти Святослава Игоревича (972 г.), вся Русь была разделена между его тремя сыновьями, причём Древлянская или Волынская земля досталась Олегу – второму сыну. Но вскоре третий сын Владимир Святой (980–1015), князь Новгородский, соединил разрозненные земли отца своего и затем разделил свои владения между своими сыновьями, назначив каждому из них уделы. Волынь при нём в 988 г. была разделена на две части: прибужная часть, с городом Владимиром во главе, образует Владимирское княжество и достаётся в удел Всеволоду, а население по р. Стыри, с г. Луцком – достаётся Позвизду. Владимир же завоевал и Червонную Русь 7 или Галицию. Сын и преемник его Ярослав Мудрый (1019–1054 г.) управлял Волынью посредством своих наместников, а затем, перед смертью своею, отдал её в удел сыну своему Игорю. Это было в 1054 году. С этого времени г. Владимир делается главным удельным городом на Волыни; хотя впоследствии на Волыни и является несколько уделов, но во всяком случае князь, обладавший городом Владимиром, пользовался преимуществом перед другими Волынскими князьями. После смерти Ярослава произошла борьба между его наследниками из-за земель. Борьба эта закончилась на Любечском съезде (1097 г.), на котором Ростиславичи – Василько и Володарь (дети Ростислава Владимировича, внука Ярослава Мудрого) – получили Червонную Русь 8 , a Давид Игоревич (сын Игоря Волынского и внук Ярослава Мудрого) получил г. Владимир-Волынский, столицу Волынского княжества, и г. Луцк, но ненадолго. За ослепление Василька Ростиславича Давид лишился Волынского княжества на Вятичевском съезде (в 1100 г.). Затем Волынское княжество сосредоточивается в роде Владимира Всеволодовича Мономаха (1113–1125 г.), который, будучи Киевским князем, присоединил к себе и Волынь. С этих пор она постоянно оставалась за его родом, а со времени его внука Изяслава II Мстиславича (1146–1154 г.) она утвердилась именно за линией старшего сына Мономаха – Мстислава I (1125–1132 г). |
| 523 Вальдамар – Владимир Всеволодович Мономах, р. в 1053 г, великий князь киевский в 1113–1125 гг. 527 Мать Свейна Астрид была единоутробной сестрой шведского короля Олава. Их матерью была Сигрид Суровая. 528 Никаких других сведений о русской наложнице датского короля Свена Эстридсена в источниках не содержится. Вымыслом представляется объяснение сагой того факта, что Торгисль никогда не возвращался с Руси в Данию, – «он воспитывался там и стал там конунгом». 530 Кнут Свейнссон – сын Свена Эстридсена, датский король Кнут II Святой (1080– 1086), первый датский святой. 531 Аустрвег «Восточный путь», в целом, предстает в сагах, как языческий мир (см. V.14.1, V.15.2), хотя и отличный от северного царства языческого колдовства и магии – Бьярмаланда и Финнмарка. 533 «Драпа об Эйрике» («Eiriksdrápa») сочинена скальдом Маркусом ок. 1104 г. Здесь сохранились ее 4-я и 5-я строфы. 535 Использование автором саги, записанной в XIII в., топонима «Гарды», скорее всего, свидетельствует о том, что прозаический текст действительно основан на цитируемой в нем скальдической строфе. 536 Велел спустить на воду свои корабли, как только растаял лед. – Типичная лексическая формула для описания пути из Руси в Скандинавию. Если она отвечает реальным условиям, то путь из Новгорода в Ладогу, где спускались на воду морские корабли, должен был быть сухопутным. 542 Харальд, сын конунга Вальдамара, сына Ярицлейва, сына Вальдимара. – Здесь, обычный для саг пропуск в родословии Харальда-Мстислава. Саги, за одним исключением (см.: Джаксон 1993. С. 187–188), считают Владимира Мономаха сыном Ярослава Мудрого, соответственно, Мстислав оказывается внуком, а не правнуком Ярослава. 543 Воспитатель конунга Олава Трюггвасона. – Олав, согласно сагам, провел около десяти лет при дворе «конунга Вальдамара» (Владимира Святославича). 547 Видгаут ... знал много языков, и [потому] не нуждался в переводчике. – Из этих слов следует, что, обычно, при дворе Харальда-Мстислава скандинавы пользовались услугами переводчиков. |
| Н. И. Серебрянский полагал, что первоначальное предание о взятии Корсуня лучше сохранилось в летописце XVII в., но это не так. В сборнике помещены два летописца, интересующий нас – второй. Постоянные ошибки встречаются в его тексте повсеместно. В рассказ о взятии Корсуня вставлен перечень жен Владимира, который противоречит всем остальным источникам: «...а сперва Владимер до святого крещения им я три жены словеннскаго роду, а четвертую греческаго роду, а пятую древлянску, имя ей Рогн да. А преже сестра Рогн дина была за братом Владимеровымъ за Изяславом. И Владимер брата своего уби, а Рогн дину сестру, брата своего жену, постриже, и после разстриже, и женися на ней Владимер. И родися от ней окаянный Святополкъ от двою отцов и от двою братов, иже напосл док Святополкъ уби братию свою Бориса и Гл ба. И родися от Владимера от пяти женъ его 12 сыновъ: 1 сынъ Ерославъ от греческия жены, 2 сынъ Изославъ, 3 сынъ Святополкъ, 4 сынъ Вячеславъ, 5 сынъ и 6 от греческия жены Борис и Гл б, и Всеволод, 8 сынъ Игорь, 9 сынъ Мстиславъ, 10 сынъ Святославъ, 11 Судислав, 12 Позвизд». Здесь полочанка Рогнед названа древлянкой, жена Ярополка оказывается не греческой монахиней, а ее сестрой. Брат Владимира назван Изяславом, хотя на самом деле это было имя старшего сына Владимира и Рогнед. Владимиру приписаны в качестве сыновей два его внука, Вячеслав и Игорь Ярославичи. Два его собственных отпрыска, Вышеслав и Станислав, пропущены совсем. Внешне рассказ из летописца выглядит более цельным, но эта цельность – результат литературной обработки. Видимо, многое автор писал по памяти. Безусловно был прав А. А. Шахматов, в основу публикации положивший Особое житие из Плигинского сборника. К счастью, многое из того, что рассказывается в летописи и житиях, можно проверить археологическими методами. 3. Ход боевых действий Почти все исследователи датируют начало похода на Корсунь 988 г. Это безусловно противоречит источнику Иакова Мниха, который относил к этому году поход к Порогам, а не выступление к Корсуню. Одной из причин такого перемещения служит указание ЖВ на шестимесячный срок осады. Сам текст ЖВ сложился только в XIV в. (Гл. 3.5), но источник, из которого агиограф заимствовал это сообщение, может быть гораздо старше. Если Корсунь был взят в конце июля, то осада должна была начаться в феврале. Это не согласуется ни с принятыми тогда сроками ведения боевых действий, ни с реальными природными условиями. Зимой Днепр и Волга покрыты льдом, и попасть в Черное море из Руси было невозможно. В Особом (Легендарном) житии к сообщению ЖВ о шести месяцах стояния под Корсунем добавлено новое сообщение. После того, как варяг Ижьберн указал Владимиру, как снабжается город, осада продолжалась еще три месяца. Если сложить все сроки и переместить взятие Корсуня ближе к началу лета, то получатся приемлемые даты: Владимир прибыл под Корсунь поздней осенью 988 г., а через девять месяцев, в июне 989 г. взял его. |
| Если бы наш начальный летописец (или вернее – его первоисточники) больше интересовался делами внутренней политики Владимира, то, без сомнения, до нас дошло бы гораздо больше фактов в этом роде. Не лишено интереса и то свидетельство летописца, что Владимир на свои пиры созывал не только своих бояр, но и посадников и старейшин со всех городов и вообще многих людей. Нельзя оспаривать той мысли, что пиры эти устраивались во имя христианства и прежде всего в интересах его распространения; но трудно также оспаривать и ту мысль, что происходившие на этих пирах собрания, продолжавшиеся по несколько дней сряду, не могли не оказывать влияния и на дела внутренней политики. Собиравшиеся на пиры представители разных городов приходили сюда, конечно, не для того только, чтобы заниматься бражничаньем: это были в некотором роде общерусские веча, своего рода земские соборы, на которых представители разных городов и областей беседовали с князем о своих местных интересах, а в общей думе могли обсуждать и обще-земские вопросы. Все это, конечно, могло происходить, так сказать, неофициально, без всякого рода формальностей, а просто потому, почему деловые люди не могут не говорить о делах, когда они собираются вместе. Подобно тому, как княжеская дружина под пьяную руку («подпьяхуться») подняла, и небезуспешно, вопрос об улучшении своего содержания (о серебряных ложках), так точно и представители городов и областей могли поднимать вопросы о своих местных делах. Сам князь, близко принимавший к сердцу земские дела, естественно должен был пользоваться приездом в Киев этих своего рода сведущих людей для изучения нужд отдельных областей и городов своего государства. В чем бы, впрочем, ни состояли предполагаемые мероприятия, во всяком случае, они должны были иметь лишь подготовительное значение сравнительно с той крупной реформой, которою должен был сопровождаться факт рассылки Владимиром сыновей по городам, отмеченный летописцем под 988 годом. У Владимира от разных жен источники насчитывают 12 сыновей, которые размещены были по городам таким образом: старшего Вышеслава Владимир посадил в Новгороде, Изяслава в Полоцке, Святополка в Турове, Ярослава в Ростове; когда же умер Вышеслав Новгородский, Владимир перевел в Новгород Ярослава, а в Ростове посадил Бориса, в Муроме Глеба, в земле древлянской (в Овруче) Святослава, во Владимире (Волынском) Всеволода, в Тмутаракане Мстислава, во Пскове, как видно из хода последующих событий, – Судислава; о судьбе Станислава и Позвизда, умерших, по всей вероятности, очень рано, древняя летопись ничего не говорит 20 . |
|
|
