| Рождество также было днем его рождения. В нынешнем году ему исполнится шесть лет! Раньше он часто пытался вообразить себе этот день. Наверное, в то предрождественское утро он проснется совсем другим мальчиком! Даник даже немного разочаровался, обнаружив, что нисколько не изменился: не стал ни больше, ни сильнее, чем вчера. Потом вспомнил о предстоящем сегодня походе в церковь и о большой елке, которую он там увидит, а еще о торте, испеченном бабушкой к дню его рождения... Эти мысли так захватили его, что он совершенно забыл о своем разочаровании. И конечно же, Даник считал Рождество днем рождения Белоснежки. Вообще-то ей было уже около месяца, когда она залезла в башмачок Даника, но он об этом никогда не задумывался. Для него Белоснежка начала свою жизнь ранним рождественским утром. Она попала в его туфельку прямо из саней Санта-Клауса. Аните пришлось купить для такого дня красные ленточки в деревенском магазине и завязать большой бант на шее Даниковой любимицы. Конечно, та выглядела очень красиво, но в то же время ленточки ужасно мешали Белоснежке. Кошке хотелось поцарапать каждого, кто оказывал ей знаки внимания. Но самое главное - это был день рождения Господа Иисуса. И хотя Даник мало об этом говорил, но много размышлял. Мысль, что он родился в день рождения Господа Иисуса, делала его особенно счастливым. - Что же мне подарить Господу Иисусу в день Его рождения? - спрашивал он, облокотившись на бабушкины колени и заглядывая ей в лицо. - Ты можешь отдать ему самого себя, - ответила она, на минутку прервав вязание. - И ты можешь также попросить Его, чтобы Он сделал тебя хорошим и послушным. Это обрадует Его больше всего. Поэтому весь этот день Даник старался быть добрым и послушным мальчиком, чтобы угодить Младенцу, с Которым у них был общий день рождения. Его любовь не знала предела. Он помог бабушке навести порядок в коробке для вязания, а Аните - вытереть всю посуду. После обеда он пошел в хлев и навестил каждую корову в отдельности, нашептывая в их бархатные уши рождественские пожелания. А вечером он склонился в молитве и прошептал: |
| «Бог проявил Себя под автоматами Калашникова». Клаус Кеннет – о пути к православию и бесконечном шансе В чем проблема современных христиан и что самое трудное на пути к вере 16 декабря, 2019 В чем проблема современных христиан и что самое трудное на пути к вере Он был буддийским монахом, индуистским гуру, хиппи, учителем в школе, участником бит-группы, диск-жокеем, моделью и даже чуть не поступил учиться в католическую семинарию. Осенью Россию посетил человек с удивительной судьбой — Клаус Кеннет. Встречи в Москве и Санкт-Петербурге были приурочены к выходу его биографии на русском языке «2000000 километров до любви. Одиссея грешника» , которую выпустило издательство «Никея». «2 000 000 километров до любви. Одиссея грешника» — уникальная автобиография, захватывающая история о духовных поисках Клауса Кеннета. С раннего детства маленький Клаус остро ощущал нехватку Любви. В поисках этого чувства он объездил весь мир, познал все мировые религии, но нашел то, что искал, только в православии! Невероятная судьба автора — «американские горки», на которых он опускался на дно ада и возносился до небес в поисках истины. Мы поговорили с Клаусом о его непростом пути к вере, молитве и кризисе христианства. — Что такое кризис веры, по вашему мнению? — Мне кажется, что существуют разные типы кризисов: а) вы не хотите верить; б) вы сомневаетесь; в) вы разочарованы, потому что ваши ожидания не оправдались; г) ваша рутина в вере становится недействительной и лишенной смысла; д) или, как сказано в Откровении св. Иоанна: «Но, как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих ». Но святой отец Софроний рассказал мне, вероятно, о самом распространенном кризисе: после обращения в веру вы получаете много даров от Бога — я писал о том в своей книге. Вы получаете милость. Но через три-пять лет люди обычно теряют милость (в моем случае все было немного иначе). Эта потеря — самая длинная и трудная часть в жизни, и верующие могут начать сомневаться и даже потерять веру. Но на самом деле это испытание от Бога, Он хочет выяснить, действительно ли вы любите Его, а не просто дары Его Благодати. |
| В 1918 году все старые праздники были объявлены буржуазными и запрещены, в том числе празднование Рождества, рождественские елки. Однако в середине 1930-х годов выстраивание советской империи потребовало новых ритуальных действий, которые бы сплачивали общество. В декабре 1935 года в газете «Правда» появляется статья Павла Постышева «Давайте устроим детям хорошую новогоднюю елку!» Публикация в «Правде» приравнивалась к директивному указанию, так что на новый 1936 год впервые после революции были устроены школьные елки, которые из рождественских превратились в новогодние. В срочном порядке были придуманы сценарии их проведения. Но образ главного героя, который объединял бы вокруг себя новогоднее действо, еще только нащупывался. Как массовый образ советских школьных елок, Дед Мороз появляется к новому 1937 году. Не последнюю роль здесь сыграли поэма Некрасова «Мороз, Красный нос» и «Снегурочка» Островского. Частично за основу был взят образ западноевропейского Санта-Клауса, но, конечно, наряженного в национальные одежды. На елках для старших детей Дед Мороз был единственным главным персонажем, а на елках для малышей в качестве посредника между Дедом Морозом и детьми впервые выступает его внучка Снегурочка, близкая детям по возрасту, которую они не боятся. Потому что, по воспоминаниям, дети совершенно не понимали, кто такой Дед Мороз, и страшно его боялись. Характер, маска Деда Мороза еще не определился. Опираясь на некрасовский образ, актеры пытались играть сурового деда, который выходил к детям и басом декламировал известный отрывок: «Не ветер бушует над бором…» Дети пугались, плакали, не хотели брать у него подарки. Дед Мороз в 1930-х годах просто свалился детям на голову, и ни дети, ни актеры не понимали толком, что это за явление. Но, как ни странно, Дед Мороз довольно быстро прижился, вокруг него стала появляться масскультура. Например, в военные годы на новогодних открытках уже были сюжеты, связанные с Дедом Морозом: он изображался с мешком оружия, которое дарит солдатам, была даже открытка, где Дед Мороз был со сталинской трубкой. |
| Осмысление канонического права, предпринятое Мëрсдорфом, было одной из первых попыток освободить канонистику от юридического позитивизма . Размышления мюнхенского канониста о богословской природе церковного права во многом отталкиваются от анти-юридического манифеста Рудольфа Зома, знаменитого протестантского правоведа и историка, теория которого не могла быть проигнорирована в немецком культурном и юридическом контексте. Согласно Зому, в истории Церкви было два особых, переломных с точки зрения права момента (в первые века первого и второго тысячелетий соответственно): (1) проникновение права в Церковь первых веков, которое повлекло рождение «сакраментального канонического права»; (2) труд Грациана и декреталистов, а также средневековая папская реформа права и канонических институтов, которые повлекли за собой рождение «нового католического права». Эти два переломных момента имеют не только каноническо-юридическое, но и экклезиологическое значение, потому что представляют собой моменты, – как говорит Мëрсдорф, комментируя теорию Зома, – «прерывистости в эволюции церковного устройства» . Описывая католическую реакцию на эту теорию, особенно среди канонистов 1920—1930 гг., Мëрсдорф отмечает, что «юридическая каноническая наука восприняла атаки Зома на результаты собственных исследований с огромным равнодушием» . Теория «разрывов» в церковной традиции, связанных с проникновением права, которую предложил для историографии Зом, не вызвала интереса у историков канонического права. Но в то же время она не прошла не замеченной для канонистов, размышлявших над экклезиологическими и богословскими основаниями канонического права . Как объясняются моменты перелома и разрыва традиции в теории Зома? «Первое право», «сакраментальное», рождается в Церкви из-за человеческой нужды в уверенности и во внешних гарантиях в тех случаях, когда необходимо различать между человеческими действиями (тем, что совершают люди, христиане, «верные») и деяниями Церкви, т.е. спасительными актами Церкви. |
| После кризиса В течение последнего года вновь много говорят о защите традиционных ценностей. Почему этот вопрос так обострился, стал болевой точкой общественной дискуссии? Потому что традиции некоторое время назад был брошен серьезный вызов. Запреты на ношение крестов, карикатуры на Мухаммеда, разрешение на однополые браки и террор " ювенальной юстиции " . В России страсти кипят не меньше, чем на Западе. Одни мечтают отделить Церковь от общества, другие считают " патриотизм " бранным словом и падают в обморок от словосочетания " иностранный агент " , третьи противопоставляют религиозному " мракобесию " пещерный рыночный фундаментализм, стремясь перенести дарвиновскую модель естественного отбора с животного мира на человеческое общество. В какой-то момент возникла иллюзия, что можно жить в состоянии веселой постмодернистской относительности. На выходе мы получили моральный релятивизм, подмену демократии политтехнологиями, упадок искусства, разгром института семьи, науки и образования. При этом много говорилось о том, что свобода лучше, чем несвобода. Правда, получалось почти по Оруэллу: одни почему-то всегда оказывались свободнее других. К счастью, тенденция меняется. Появились первые признаки выхода из кризиса. Как и следовало ожидать, они заключатся в восстановлении нравственных норм. Введены нравственные фильтры для телеконтента (и не только), приняты важные законы по НКО и усыновлению, поддержанные большей частью общества. Конечно, эти меры вызывают размежевание среди правящей элиты. Отсчет периода нравственных приоритетов ознаменовался борьбой групп влияния, условно говоря " чекистов " и " юристов " . Но сам факт этого расслоения есть момент истины. А значит, это кризис в преддверие выздоровления общества. Представители элит сегодня вынуждены определиться: с кем они и за что. И мы видим, как вокруг традиционного политического тренда выстраивается всё более широкий консенсус. Партия Санты Клауса и внутрицерковный консенсус Признаки консенсуса вокруг традиции наблюдаются и в Церкви. Православные чувствуют себя активной частью общества – духовным, социальным и национальным большинством. Интеллигентские группы, примыкающие к церковным кругам, тоже начинают это понимать. |
| В.А. Федосик, В.В. Яновская, О.А. Яновский Содержание Введение Глава 1. Античный полис и полисная система ценностей Глава 2. Кризис традиционных римских ценностей и христианские ценности и ментальные установки Глава 3. Характерные черты и особенности ментальности раннехристианских мучеников и исповедников Глава 4. Почитание святых мучеников в античном христианстве Глава 5. Основные черты средневековой христианской ментальности Глава 6. Раннехристианские мученики в восприятии христиан средневековой Европы Глава 7. Мученики раннего христианства и ислама: сравнительный анализ Глава 8. Раннехристианские мученики в восприятии православных христиан и христиан-католиков Глава 9. Историческая трансформация образа Святого Великомученика Георгия Победоносца в общественно-политическом и личном восприятии Введение Татьянин день, день святого Валентина, Юрьев день – эти дни памяти святых известны каждому христианину: православному или католику. Да и не только верующим. Студенты отмечают Татьянин день, влюбленные – день святого Валентина, на Рождество во многих странах ожидают Санта Клауса (святителя Николая). Но далеко не все знают, что за этими именами, далекими от нас во времени и обретшими для многих из наших современников некий символический, абстрактный смысл, стоят реальные люди. Все они жили еще в эпоху античности, когда христианство было гонимой религией в Римской империи. Они стали борцами за веру – мучениками, отдавшими свою жизнь за веру во Христа, либо исповедниками, подвергшимися преследованиям, истязаниям, но оставшимися в живых и не сломленными в своей вере. И таких людей было много. В православном и католическом календарях большинство дней посвящены памяти святых христианских мучеников за веру. Многие мученики, почитаемые христианами, жили в период раннего христианства. Прошло много веков, и наши современники нередко даже не задумываются о подлинном смысле того или иного праздничного дня, деяниях людей, в память которых он отмечается. Следует заметить, что на протяжении столетий и тысячелетий символический смысл, вкладывавшийся в образ многих раннехристианских мучеников, претерпел существенные изменения в массовом сознании. Мученики, исповедники обретали функции покровителей целых государств, городов, средневековых цеховых ремесленников, иных различных групп людей, к ним обращали молитвы о здоровье, урожае и т. д. Многое из этого стало настолько обыденным, что первооснова отошла на дальний план и часто о подвиге святых просто не вспоминают. Например, святой великомученик Георгий, как правило, ассоциируется с военными победами, глубокий этический смысл вкладывается в изречение «Вера, Надежда, Любовь». Но кто задумывается над тем, что все эти люди приняли мученическую смерть за исповедание христианской веры? Время немало изменило в восприятии их образов, и важно знать, почему так произошло, какими были реалии времен жизни мучеников и как на протяжении веков воспринимался их подвиг за веру. |
| Церковное житие святого Николая Мирликийского отличается простотой и строгостью. Никакой сказочной или фантастической подоплеки с полетами на оленях и путешествиями по каминной трубе в нём не найти. Его чудеса вписаны в повседневность, в быт, в историю городов и семейств. Каждое его чудо своими мотивами (любовью и состраданию к ближнему) и сегодня нам кажется по-человечески понятным. Любил ближних, действенно сострадал и посильно помогал всем, почитал Бога – вот лейтмотив его земной жизни. Горожане Мир Ликийских избавились его стараниями от голодной смерти. Моряки, плывшие в Святую Землю, по его молитвам счастливо выжили в страшную бурю, и корабль благополучно добрался до берега. Святой Никола спас от служебного разбирательства трех военных и обличил тех, кто их оговорил. Защитил от бесчестия бедных молодых сестричек – горожанок из Патар, просто-напросто одарив их приданым (отсюда, кстати, а не только от эпизода даров волхвов, и повелась традиция европейских рождественских дарений). Связанный с именем святителя Николая обычай дарить детям подарки установился еще в средневековой Германии. При монастырях существовали школы, где в дни памяти святого устраивали соревнования в честь епископа. Нарядившись им, кто-то из учеников от его имени раздавал дары. В XVI – XVII века традиция подарков на Николаев день не исчезла. Сладости и игрушки детям наряженный святым взрослый раздавал не всегда, а только за знание церковных молитв и если получал верные ответы на вопросы о вере. Кстати, детские молитвы святому накануне его дня усиливались. Малыши даже делали зарубки на дереве по числу молитвословий или записывали свои «результаты» на листках. Тогда же появились и первые башмаки для подарков – это были простые детские ботинки, которые малышня с надеждой и трепетом выставляла на ночь за дверь. И на утро обязательно что-то в них находила. Правда, практичные немцы и не заметили метаморфозу некогда горячо любимого ими святого в «просто волшебника» – смешного, нелепого, не брезгующего залезать в каминную трубу. Доброта, самопожертвование и забота о ближних из жития святого улетучились и трансформировались в детское озорство толстяка Клауса и подбрасывание в обувь вещиц и конфет. А взрослые перешли от чтения жития святого детям к рассказыванию незамысловатых сказок о Санте у камелька. Как и когда произошла эта подмена, вопрос к истории. Корни мифа |
| По этой причине он понимает каноническую науку как «теологическую дисциплину, применяющую юридический метод» 50 . Но законно ли это? Следует признать большую заслугу Клауса Мёрсдорфа в установлении точного «богословского места» (locus theologicus) канонического права и в развитии его надежного и убедительного теологического обоснования. Но, с другой стороны, метод всякой науки должен определяться ее предметом. Именно поэтому нельзя не спросить: возможно ли эффективное применение юридической методологии к богословской реальности? Ответить на этот вопрос последователи Мёрсдорфа смогут только в свете учения Второго Ватиканского собора о Церкви как о communio. В самом деле, именно понятие communio (общины) наилучшим образом определяет форму социального объединения, порождаемого Словом и Таинством, а также добавочной силой харизмы. И поэтому только после того, как осуществление communio будет признано специфической конечной целью (telos) права Церкви, отличной от конечной цели правового устроения государства, представители основанной Мёрсдорфом «Мюнхенской школы» (Muncheher Schule) смогут точнее и увереннее объяснить собственную методологию и эпистемологию. 3 . Систематическое развитие богословского обоснования канонического права в свете Второго Ватиканского Собора Краткий обзор важнейших попыток богословского обоснования канонического права, предпринятых в католической среде, ясно показывает, что либо каноническое право понимается как отнюдь не внешняя, но принадлежащая к самой сущности Церкви реальность, либо оно не имеет никакой связи с таинством Церкви и ее спаситель ной функцией. Согласно учению Второго Ватиканского собора, природа этого таинства сакраментальна (LG 1), и потому Церковь во всех ее аспектах, в том числе и правовом, в конечном счете может быть познана только верой. Это не значит, что каноническому праву приписывается сила спасения, аналогичная той, какой обладают Слово Божье и Таинства. Скорее это дает возможность объяснить, почему Церковь нуждается в каноническом праве, чтобы быть самой собой, оставаясь во времени и пространстве таинством спасения всех людей. |
| Единственный пусть, остающийся открытым для римо-католической апологетики – это оспаривание авторитета Пятого Собора как такового. Действительно, как указывает один из наших оппонентов со ссылкой на работу римо-католического историка Церкви свящ. Клауса Шатца, первые несколько пап, совершавших свое служение непосредственно после Собора, преуменьшали его значение сравнительно с прочими Соборами. К. Шатц пишет: «Император созвал в Константинополе Собор (II Константинопольский Собор, 553 г.), состоявший исключительно из противников “Трех Глав”. Он не только осудил эти “Три Главы”, но и предал анафеме папу. Это уникальный случай – Собор прямо противопоставил себя папе, но не повторил судьбу II Эфесского [“разбойничьего”] собора. Более того, со временем он был принят и признан действительным папой… Преемники Вигилия находились в крайне неприятном положении. Им приходилось сидеть на двух стульях. На Западе было важно не столько навязать II Константинопольский Собор, сколько защитить и Собор, и самих себя от обвинений в ереси и подтвердить, что никакого отречения от Халкидона не было. Этого не удавалось достичь без ре-интерпретаций, которые принижали значимость II Константинопольского Собора» 48 . Однако важно отметить, что толкования, принижающие статус V Вселенского Собора, создавались папами исключительно в переписке с западными епископами, отказывавшимися принимать Собор. В переписке с византийским экзархом Италии непосредственный преемник Вигилия, п. Пелагий, говорит о Константинопольском Соборе как о вполне Вселенском (Universale) и строго обязательном к принятию: «А что и говорить про лигурийских, венетских и гистрионских епископах? Ваше превосходительство могло бы и разумными доводами, и силой склонить их к повиновению, но Вы позволяете им хвалиться презрением к Апостольским Престолам. Ибо если что-то их вдруг смутило в суждении Вселенского Собора (universalis synodi), состоявшегося в Константинополе, они, как это всегда делалось, должны были послать к Апостольскому Престолу нескольких избранных представителей, которые могли бы и сами дать разъяснения [относительно своих недоумений], и выслушать разъяснения [от него], а не раздирать вслепую Тело Христово – Святую Церковь . Итак, без малейших сомнений заставьте покориться этих людей императорской или судебной властью, ибо правила отцов особо устанавливают, что всякий священнослужитель, который противостоит тому, кому подчинен, собирает вокруг себя людей, воздвигает иной алтарь и вообще учиняет схизму, отлучается и осуждается. А тот, кто с презрением отнесется и к такому наказанию и продолжит устраивать разделения и расколы, тот должен быть принужден к покорности гражданскими властями» 49 . Также Liber diurnus Romanorum pontificum – книга формул VIII в., содержащая, кроме образцов документов для церковного делопроизводства, ритуал посвящения папы, включает в себя три исповедания веры, которые должен был произносить человек, избранный папой, при вступлении на престол. В частности, в них говорится: |
| Я думаю, на этом можно было бы закончить нашу дискуссию. Я верю в Церковь, а Вы не верите в нее, но все-таки я хочу остановиться на характере Ваших доводов. Вы спрашиваете, могу ли я документально доказать, что святой Исаак Сирский принадлежал к какой-нибудь из поместных Церквей? А если мы откроем святцы, то можете ли Вы документально доказать, какой святой, внесенный туда, принадлежал той или иной Церкви, есть ли у него справка о Крещении, где написано, с кем он причащался вместе? Вы, наверно, ответите, что это очевидно само собой, так как Церковь актом канонизации уже свидетельствовала об этом. Были времена на Востоке, когда значительную часть епископских кафедр занимали ариане. Но если бы Вам сказали: «Докажи документально, что святые, жившие в этот период, были православными, а не арианами»,– то могли бы Вы обратиться за документами в архив или Вы посмотрели бы на человека, задавшего такой вопрос, с удивлением? Что для Вас представляет Священное Предание – память Церкви, которая хранится через благодать, пребывающую в Церкви,– или же сборник легенд и мифов, которые пора исправить на основе «научных» фактов, а если таковых нет, то выдумать их? Известно ли Вам, что на Западе ведется целая кампания с целью Деканонизации святого Николая Чудотворца? Там также раздаются крики: «Давай факты, что святой Николай участвовал в Первом Вселенском Соборе; давай письменный факт, что он когда-либо жил на свете». И вот святого Николая критики, подобные Вам, хотят представить как мифологическое лицо и оставить ему только скромное место Санта-Клауса. То, что литургический молитвенный опыт миллионов людей может свидетельствовать о дивной помощи святого Николая,– для! модернистов безразлично. Не только в VII веке, но гораздо позже в Персии существовали многочисленные диофизитские общины. И уже во времена мусульманского владычества не-сториане предпринимали карательные походы против православных, живших в Персии и Средней Азии. Поэтому говорить о несторианской среде можно только условно. |
|
|
