| На удивление и в этом ответе из Генпрокуратуры РФ, казалось бы сдвинувшем с мёртвой точки данное уголовное дело в части розыска причастных к похищению мобильного телефона с аксессуарами во время задержания, мы обнаруживаем странное, ничем необоснованное утверждение, профессионально опровергнутое текстом заявления адвоката Халидова Е.В. выше: « Оснований для постановки вопроса о его передаче в СК России в настоящее время не усматривается». Значит, с абсолютной достоверностью нами усматривается однозначный, пусть и грустный факт – война за правду не просто не окончена, а находится в самом разгаре. И вопрос здесь не только в снятии всех обвинений, а в заслуженном наказании ВСЕХ должностных лиц, прямо или косвенно причастных к подорванному здоровью узника, который даже на обретённой свободе не способен чувствовать себя свободным, пока на скамье подсудимых не окажется хотя бы несколько членов организованного преступного сообщества, конкретные Ф.И.О. и должности которых читатель уже знает, ознакомившись с данным текстом. Некоторых в случае дальнейшего подключения созданной в Москве следственной группы с контролем результатов центральным аппаратом Следственного комитета Российской Федерации и лично его руководителем, А.И. Бастрыкиным, нам еще предстоит узнать. Когда будет дана и будет ли дана вообще правовая оценка действиям, точнее – бездействию следователей МВД, СК России, прокуратурам всех уровней в « деле Каклюгина »? Пока ответить на этот вопрос не представляется возможным. Видимо, главные герои-сектанты и их покровители из фильма-расследования эксперта «Национальный антинаркотический союз – сектантская империя»: http://www.youtube.com/watch?v=8S0TPsR4_ds все еще во власти и не дают возможности получить ответ. Только иллюзия проведения следственных действий и ничего более. « Суррогат… Ложь, которой больше не хотят верить... Гибель, гибель неотвратима... Историю нужно начинать сызнова... Или...», – так размышлял главный герой одного из произведений Алексея Николаевича Толстого, французский офицер, покидающий изобилующие бессмысленными жертвами миллионов европейские поля сражений Первой Мировой войны, за которой последовала еще более кровавая – Гражданская, уничтожив или изгнав навсегда из уже осколков совсем еще недавно великой Российской империи цвет нации. Прошла Вторая Мировая, наша Великая Отечественная война. Сегодня наш этнос, государствообразующую нацию – русскую, умело вычищают на полях Третьей Мировой: информационной и духовной. Если не остановить этот этноцид, умерщвление титульной нации в России – русского этноса, гибель всей Российской Федерации как единого целого неделимого неотвратима. |
| Князь, садясь на какой-либо стол, должен был прежде всего «утвердиться с людьми» обоюдным крестоцелованием: таково было господствующее мнение. По понятиям века все отношения князя должны были держаться на крестном целовании, на договоре с политическими силами времени, среди которых он вращался. «Бог велел вам так быть, говорили тогдашним князьям: творить правду на сем свете, по правде суд судить и в крестном целовании стоять». К числу этих сил принадлежали и старшие стольные города: князь должен был «взять ряд» с горожанами, чтобы укрепить свой стол под собою 32 . Необходимость этого вытекала из положения, какое занимали тогда обе стороны, старшие города и князья с своими дружинами. Первый опыт политического объединения Русской земли был делом дружных усилий торгового населения больших городов и военного класса, созданного в его среде внешними опасностями русской торговли IX в. Но это объединение разъединило прежних союзников и поставило их друг против друга. Эта перемена тотчас отразилась на составе правительственного совета при князе: представителей городской торговой знати, в X в. сидевших в думе рядом с боярами, не видим там в XI и XII в. Но политическая роль этой знати не пала, а только переместилась на другую сцену: перестав давать князю советников из своей среды, этот класс стал заправителем городского веча. Сами князья помогли ему найти это новое поприще. Политическое единство Руси, созданное совокупными усилиями обеих общественных сил, но еще не упроченное, стало разрушаться по смерти Ярослава I. Княжеский род, шедший от Владимира Св., признавался носителем верховной власти, призванным творить правду в Русской земле, думать о земском строе и земской обороне, чем и были его равноапостольный родоначальник с своим сыном Ярославом Правосудом. Но в правительственном обиходе долго и после Ярослава князья, за исключением Мономаха, став уже степными наездниками, боронившими Русскую землю от поганых, во многом оставались верны привычкам и понятиям своих языческих предков IX и X в., морских викингов на русских реках, которые мало думали о земском строении. |
| Горячились, только не Каменев. Он выслушивал с запрокинутой головой, через пенсне, и всё как старое, ничего нового: – Что мировую войну может кончить только мировая пролетарская революция – это большевизм всегда утверждал, это так. Но пока её нет – мы против дезорганизации военных сил революции. – А так вы её никогда и не дождётесь! – кричал Шляпников. Спорили с ним люди безо всякой практической хватки, безо всякого подпольного опыта. Он же – глубоко знал, что говорит – дело, он сам бы сейчас в окопе не растерялся, но доказать этому интеллигенту не мог. Конечно, в социалистических книгах такие случаи не предусматривались. – Да, – в потеху кланялся он Каменеву, – мы не знатоки. Мы не знаем! Укажите нам такую форму борьбы, которая не дезорганизовала бы армию. А вы не указываете, но предлагаете – вообще не бороться. – От вашей борьбы, – указывал Каменев, – только травят «Правду». – Ну и что ж?! Травля на «Правду» нам вполне годится. Мы эту травлю хорошо используем для укрепления нашей партии в рабочих кварталах. По сравнению с меньшевиками. Собираем резолюции в защиту «Правды»! А сейчас добились от Исполкома, что и милиция будет защищать продажу «Правды». А ещё на «Русскую волю» в суд подадим, поручили Козловскому и Соколову. А свёртывать наше политическое знамя мы не можем! Буржуазия оправится от февральских дней и перейдёт в контрнаступление на пролетариат! А вы предлагаете их тем временем поддерживать! Спор разгорался шумно, но и весело. Весело было Шляпникову, что ни в чём он не побит, а на всё находит ответ не худший. В подобных случаях, при таком неразумном упорстве противника, Ленин всегда бесстрашно шёл на раскол! Но Шляпников не мог взять на себя раскола: не имел права допустить его в таком слабом положении партии. И первый призвал: – Где же, товарищи, наша большевицкая дисциплина? Напоминание подействовало. Что они знали все крепко: что именно дисциплиной они выделялись изо всех партий. Не избежать было и сейчас, в этой комнате, найти общее решение. Тем более, что Муранов что-то потерял спесь, почти уже и не спорил. |
| Отношение к инородцам и иноверцам, входящим в состав Российской Империи, должны быть полны братской любви и уважения к свободе их самобытности, возлагая все надежды в деле их обрусения на высшую, очевидную жизненную правду русских основ, честно осуществленных в жизни; другими словами ожидая от них самих добровольного и сознательного обрусения, понимая, что насилие не может убеждать, не может внушать любви и уважения, а может только вызывать упорство и враждебность. Такой-же характер должны иметь и наши отношения к другим самостоятельным народам. Мы не должны навязывать им наши основы, но должны ревниво и стойко отстаивать от них самобытность русской жизни и проповедовать русскую правду, не столько бесплодной критикой их заблуждений, сколько честным и стройным осуществлением русской правды в собственной жизни и братской поддержкой народов, родственных нам по вере и национальности. Мы не должны безусловно обособляться от других народов, но должны очень осторожно общаться с ними и что либо от них перенимать, непременно самобытно перерабатывая и гармонизируя с основами русской жизни все, что от них перенимаем. Таким путем Россия, не становясь по собственной вине во враждебные отношения к остальному миру, может отстоять свою самобытность, стать солью земли и свитом мира, исполнить свое предназначение быть ковчегом, вмещающим в себе огонь веры, любви, мира, гармонии и порядка, во время, надвигающегося на Европу, кровавого потопа. VII. Органы Православно-Русского Самосознания Он должен быть органом мирян, органом Всероссийского Братства и трудовых братств. Очень существенно, чтобы он был именно органом мирян для того, чтобы он мог быть органом обще-церковного и общегосударственного самосознания. Это не исключает возможности и желательности участия в нем представителей священной иерархии, но это гарантирует его от профессиональной исключительности, от высокомерного доктринерства и богословской схоластики, обеспечивает за ним характер органа обще-церковного. Сообразно тому слог его должен быть простой, общеупотребительный в житейской практике, чуждый схоластического педантизма, всякой фарисейской слащавости и приторной елейности. |
| Г. Н. Вырубов (1843–1913) и Е. В. де Роберти (1843–1915) также являлись позитивистами и писали главным образом на французском языке. Большую часть жизни они провели во Франции. В 1867 г. Вырубов совместно с Литтре редактировал журнал «Philosophie positive» («Позитивная философия»). 2. Н. К. Михайловский Николай Константинович Михайловский (1843–1904) – публицист, критик и популяризатор научных теорий – оказал на русскую общественную мысль не меньшее влияние, чем Лавров. В течение ряда лет он редактировал «Русское богатство» – журнал «народников», которые впоследствии образовали партию социалистов-революционеров. О задачах своей литературной деятельности Михайловский, говорил: «Всякий раз, как мне приходит в голову слово «правда», я не могу не восхищаться его поразительною внутреннею красотой. Такого слова нет, кажется, ни в одном европейском языке. Кажется, только по-русски истина и справедливость называются одним и тем же словом и как бы сливаются в одно великое целое». «Безбоязненно смотреть в глаза действительности и ее отражению – правде-истине, правде объективной, и в то же время охранять и правду-справедливость, правду субъективную– такова задача всей моей жизни» 70 . Под объективной истиной Михайловский понимал учение о механистической причинности в природе. По его мнению, объективный метод исследования в социологии себя не оправдывает. Человек как разумное существо несет с собой новую силу. Он «…«весьма редко удовлетворяется комбинацией ощущений и впечатлений, получаемых им от процессов и результатов естественного хода вещей». Человек пытается изменить действительность в соответствии со своими целями и идеалами. Такая деятельность человека подлежит нравственной оценке. Категории нравственности, однако» субъективны, и поэтому в социологии следует пользоваться не только объективным методом, но и субъективным (причем последнее слово принадлежит субъективному методу) 71 . Михайловский не был сторонником концепции свободной воли и не отрицал закономерности исторического развития. Он дает личности следующий совет: |
| Проф. Ю.В. Кривошеев вторит коллегам, уточняя, что «травля» И.Я. Фроянова фактически началась ещё в поздне-советское время; тогда – по несогласию с его «антифеодальной» концепцией ряда влиятельных лиц. Те прибегали к безчестным приёмам. Нечто типологически близкое было позднее повторено «демократами» конца 1990-х–2000-х гг. при свержении мэтра с университетского Олимпа (так им казалось). Указывается, что в начале 1980-х против И.Я. Фроянова в московских академических кругах была инспирирована журнальная кампания. Неблаговидную роль сыграли и подключившиеся к ней два известных ленинградских историка, сотрудники Исторического института Академии Наук (ЛОИИ АН). В большинстве статей, помещенных в ведущих исторических журналах, антифрояновские «обвинения были безпочвенными и натянутыми». Чаще это были «пасквили», целившие в «идеолого-политическую составляющую». Цель была очевидна: «устранить… неуступчивого конкурента, подрывающего, как считали они, основу основ их научной деятельности – феодальные отношения в Древней Руси, а, следовательно, и марксистскую теорию…» . Видим здесь ту же безчестную методу противников И.Я. Фроянова, стремление опереться не на вековечную Русскую Правду, а на то, что в данный момент принудительно считается «единственно верным учением». Тогда, в поздне-советские время, это был «забальзамированный» марксизм, а затем – в нео-«демократическое» – породивший это «пролетарское учение» западный либерализм (с лживой многопартийностью и стремлением пошлых людей «вошью вскочить на царское место»), ещё больше устаревший, чем «красный проект». Как тут не оценить мощь И.Я. Фроянова, так сказать, русским ледоколом шедшего к чистому морю-океану Русского воззрения! Он прорубался с «уверенностью и твёрдостью» сквозь торосы западнизма, раннего и позднего, чураясь «чужеземного идеологизма» в духе Пушкина . Как метко замечает проф. А.И. Молчанов, мэтр был непобедим как «боец, создатель и творец науки», противостоя накидыванию «уздечки лжи» на историю . Учёная и гражданская честность И.Я. Фроянова вызывали сочувственный отклик, стремление поддержать его в твёрдом стоянии за Правду. А.И. Молчанов приводит открытое письмо протеста общественности Юга России, опубликованное газетой «Завтра» (2001. 31). Была поддержана научная и гражданская позиция историка – критика лживого курса «перестройки и реформ» М.С. Горбачева и Б.Н. Ельцина. Речь шла о фундаментальном исследовании, за которое на него ополчились прозападные круги. Одновременно обличалась Л.А. Вербицкая, гонительница И.Я. Фроянова, саморазоблачительно совмещавшая ректорство с членством в «американском Центре стратегических исследований» Г. Киссенджера и поддержкой русофобской издательской деятельности Дж. Сороса . |
| И «нет!» – греху ответить. Царь в голове Мужик Богу свеща, Государю слуга. Русская пословица Чтоб людям не запутаться в словах, Скажу попроще, не играя словом: Коль нет Царя у русских в головах, То не народ мы – толпы безголовых. Народ в Отцах – Небесном и земном – Себя одной семьей считает, родом. А, позабыв о поприще таком, Мы русскую утратили природу. Орлом двуглавым сердце удержу И помолюсь пред Богом с Патриархом. Я русский дух теперь лишь нахожу В церквах и у могильных плит монархов. Не жребий титулованных девиц Мне выпал в жизни – строй советской школы, Но слезы, покидая стыд ресниц, С души смывают красную крамолу. И сердце открывается любви, Которую не насадили в детстве… Зато теперь ее благой прилив – Великий дар оттаявшему сердцу. И я за то Творца благодарю, Что дал прозренье, пусть уже под старость, Открыв тропу святую к алтарю, И к Царственной Семье затеплив жалость. Самодержавие Запада призрак в окна маячит… Руссам давно уж понять пора: Самодержавие – это значит – Жить без указки из-за бугра. Революций медный грош Учит явью русских мук: Всё, что силою возьмешь, Выпустишь из хилых рук. Революций мировых Нам не надо больше, брат: Мертвыми среди живых Быть опаснее стократ. Гражданские войны России Сотню лет назад На манер французский – Нет, не белых. Нет – Выбивали русских. И народ с тех пор С памятью расстался – Дрался за добро, Да ни с чем остался. И теперь опять В интересах узких – Нет, не красных. Нет – Одолели русских. Глянешь невзначай – Шустрые на троне, А народ опять Ничего не понял. Но решился он Почему-то выжить – Жизни из него Ни за что не выжечь. И грядёт пора – В битвах самовластных Драться будут все Белые – за красных. Ну, сколько будем боль свою таить?! Судьба России – разве это малость? Осталось только правду говорить… Да! Только правду говорить осталось. Отчего над Москвой вороньё? Палачи, изуверы, слепцы… От имен ваших кровушка стынет! Жили вы, революций творцы, Для того лишь, как ясно отныне, Чтобы энцефалитным клещом Ухватившись клешнями за вену, |
| Остается сказать несколько слов о религиозном настроении. В этом отношении я могу свидетельствовать, что соседи наши были вообще набожны; если же изредка и случалось слышать праздное слово, то оно вырывалось без намерения, именно только ради красного словца, и всех таких празднословов без церемонии называли пустомелями. Сверх того, довольно часто встречались личности, которые, очевидно, не понимали истинного смысла самых простых молитв; но и это следует отнести не к недостатку религиозности, а к умственной неразвитости и низкому образовательному уровню. Переходя от общей характеристики помещичьей среды, которая была свидетельницей моего детства, к портретной галерее отдельных личностей, уцелевших в моей памяти, я считаю нелишним прибавить, что все сказанное выше написано мною вполне искренно, без всякой предвзятой мысли во что бы то ни стало унизить или подорвать. На склоне лет охота к преувеличениям пропадает и является непреодолимое желание высказать правду, одну только правду. Решившись восстановить картину прошлого, еще столь недалекого, но уже с каждым днем более и более утопающего в пучине забвения, я взялся за перо не с тем, чтобы полемизировать, а с тем, чтобы свидетельствовать истину. Да и нет никакой цели подрывать то, что уже само в силу общего исторического закона подорвано. Бытописателей изображаемого мною времени являлось в нашей литературе довольно много; но я могу утверждать смело, что воспоминания их приводят к тем же выводам, как и мои. Быть может, окраска иная, но факты и существо их одни и те же, а фактов ведь ничем не закрасишь. Покойный Аксаков своею «Семейной хроникой» несомненно обогатил русскую литературу драгоценным вкладом. Но, несмотря на слегка идиллический оттенок, который разлит в этом произведении, только близорукие могут увидеть в нем апологию прошлого. Одного Куролесова вполне достаточно, чтобы снять пелену с самых предубежденных глаз. Но поскоблите немного и самого старика Багрова, и вы убедитесь, что это совсем не такой самостоятельный человек, каким он кажется с первого взгляда. Напротив, на всех его намерениях и поступках лежит покров фаталистической зависимости, и весь он с головы до пяток не более как игралище, беспрекословно подчиняющееся указаниям крепостных порядков. |
| Свет правду родит 06.07.2023 11:41:14 Юрий Михайлович Каграманов Освобождение ряда украинских территорий стимулировало более основательное знакомство с тем, как там было поставлено школьное образование. Невеселое это было знакомство. Гуманитарная его часть способна привести в состояние ступора. В первую очередь это относится к такому предмету, как литература. Будущим историкам, вероятно, нелегко будет понять, каким образом кучке бесноватых, вышедших из карпатских лесов, удалось подчинить себе такую большую и культурную страну как Украина. Должно быть, сыграло роль состояние растерянности, в какую привел народ Украины крах советских порядков, психологическая муляка (недавно перешедшее из украинского в русский слово, означающее «распутица», «слякоть»). В таком состоянии народ Украины в массе своей не проявил, к несчастью, той чуткости, что отличала гоголевскую Катерину из «Страшной мести», умевшую угадать дьявола даже в родном отце. Впитав, капля за каплей, уготованной ему «черной водицы» (это тоже из «Страшной мести»), украинская Русь в той или иной степени становилась вырусью. «Черная водица» может в данном случае послужить инословием школы, через которую прошли два поколения украинцев, точнее, инословием некоторых предметов, которые им там преподали. Главный из них - литература, которая, как считается, несет ответственность за лепку национального характера. Все последнее тридцатилетие отмечено поэтапным вытеснением русского языка и русской литературы из учебного процесса. Одно с другим связано. Гонение на русский язык, начавшееся более тридцати лет назад, уже ущемляло русскую литературу, особенно поэзию, которую стали читать в переводах. Немцу или французу читать «Евгения Онегина» в переводе естественно, потому что у него, как правило, нет выбора, но украинцу, когда он читает «Мой дядько haйчechiшux правил», можно только посочувствовать. Русский язык - это и его язык: он, между прочим, ковался при участии украинцев именно как общерусский. «Великим и могучим» русский язык стал не благодаря каким-то своим фонетическим или морфологическим качествам, но благодаря тому что на нем было написано. Отказываясь от русского языка, украинец будто покидает большой океанский корабль, чтобы пересесть на судно малого каботажа. Я имею в виду украинскую классику, которою попытались заполнить образовавшиеся пустоты. |
| следующие примечания) отразились идеи, составляющие зерно философско-этической проблематики романов «Преступление и наказание» и «Братья Карамазовы»: утверждение о невозможности достижения высокой цели низкими средствами и общего блага — ценою страдания отдельной личности, о пагубности бесчеловечного поступка для общества и личности самого преступившего, осуждение индивидуализма. 760 Позвольте, представьте, что вы сами возводите здание судьбы человеческой Согласитесь ли вы быть архитектором такого здания на этом условии? — Ср. со словами Ивана, обращенными к Алеше, в главке «Бунт» книги «Pro u contra» романа «Братья Карамазовы»: «…представь, что ты сам возводишь здание судьбы человеческой , но для этого необходимо и неминуемо предстояло бы замучить всего лишь одно только крохотное созданьице согласился ли бы ты быть архитектором на этих условиях, скажи и не лги!» (наст. изд. Т. 10). 761 И можете ли вы допустить хоть на минуту идею, что люди согласились бы сами принять от вас такое счастие, если в фундаменте его заложено страдание и, приняв это счастие, остаться навеки счастливыми? — В «Братьях Карамазовых» сходным вопросом к Алеше закончил Иван свое рассуждение о построенном на страдании здании человеческой судьбы: «И можешь ли ты допустить идею, что люди, для которых ты строишь, согласились бы сами принять свое счастие на неоправданной крови маленького замученного, а приняв, оставаться навеки счастливыми?». 762 Скажите, могла ли решить иначе Татьяна, с ее высокою душой… — С самого начала работы над пушкинской речью Достоевский неизменно подчеркивал принципиальную значимость развязки «Онегина». В одном из первых черновых набросков отмечено: «Финал „Онегина“: русская женщина, сказавшая русскую правду, — вот чем велика эта русская поэма». Затем, уже в черновом автографе, новая запись на полях: «…в решении Татьяной вопроса в последней главе романа я вижу мысль и всю правду поэмы, для которой, может быть, она и была задумана» (см. т. XXVI. С. 285.— Курсив наш. — Ред.). 763 |
|
|
