| На Руси не только получали информацию о произошедшей в Византии катастрофе. Она оказалась определенным образом вовлечена в развязку истории со свержением византийского императора. Свергнутого в результате первого штурма крестоносцами Константинополя (1202 год) императора Алексея III Ангела (старшего брата восстановленного на престоле Исаака II Ангела) в возникшей неразберихе потеряли из виду. В результате ему удалось, прихватив с собой 10 кентинариев золота и дочь Ирину, бежать в Адрианополь. А вот далее он и оказывается на Руси: в городе Галиче у князя Романа Мстиславича (ок. 1150–1205) 151 . Об этом независимо друг от друга сообщали более поздние польские (Ян Длугош) и итальянские («Новая церковная история») источники. Россия не единожды принимала у себя низвергнутых «цветными революциями» «диктаторов». В Галиче Алексей III мог пребывать не позднее 1205 года, времени убийства Романа Мстиславича поляками. Роман имел большие политические амбиции. Объединив Галицкое и Волынское княжества, он в 1203 году установил контроль и над Киевом. Не исключено, что в это самое время византийский император был уже (или еще) в Галиче, придавая вес политике Романа. В.Н. Татищев приписывал галицкому князю выдвижение в то же самое время – 1203 год – русского имперского проекта. Проект содержал идеи модернизации коллективной княжеской обороны Руси и изменение системы передачи власти. Безусловно, нахождение рядом с ним фигуры императора давало такому амбициозному князю, как Роман Мстиславич, шанс развернуть большую политическую игру. После смерти в 1204 году Исаака Ангела Русь могла позиционироваться в качестве центра пребывания единственного легитимного византийского императора. Как преемница Византии, она могла бы стать главным противовесом (более легитимным, чем Никея) Латинской империи. И не случайно в этой связи, что в 1203–1204 годах папа Иннокентий III предлагает Роману Мстиславичу в обмен на переход в католицизм коронацию в качестве короля русских. Возможно, папское предложение содержало и обращение об отказе галицкого князя от замысла по восстановлению Византии. Убийство Романа Мстиславича поляками в 1205 году было особенно выгодно Риму, так как устраняло потенциального актора борьбы против Латинской империи. |
| Это заставило Рогволода опять идти на Минск, и Ростислав Мстиславич из Киева прислал ему на помощь 600 торков; Рогволод шесть недель стоял около города и заключил мир на всей своей воле, т. е. заставил освободить Васильковичей; но торки, потерявши лошадей и сами помирая с голоду, возвратились пешком на юг, не дождавшись мира. Потом летописец опять упоминает о новом походе Рогволода на Ростислава к Минску и о новом мире. В 1161 году Рогволод предпринимал новый поход на одного из Глебовичей, Володаря, княжившего теперь в Городце; Володарь не стал биться с ним днем, но сделал вылазку ночью и с литвою нанес осаждавшим сильное поражение; Рогволод убежал в Слуцк и, пробыв здесь три дня, пошел в старую свою волость - Друцк, а в Полоцк не посмел явиться, погубивши столько тамошней рати под Городцом; полочане посадили на его место одного из Васильковичей - Всеслава. Из полоцких волостей мы встречаем упоминовение о Минске, Изяславле, Друцке, Городце как об отдельных столах княжеских; мы видели выше, что Ярослав I уступил полоцкому князю Брячиславу Витебск; теперь под 1165 годом встречаем известие, что в Витебске сел Давыд Ростиславич смоленский, отдавши прежнему витебскому князю Роману два смоленских города - Васильев и Красный. Между тем Глебовичи не могли равнодушно видеть, что Полоцк вышел из их племени и от Борисовича перешел к Васильковичу; в 1167 году Володарь Глебович городецкий пошел на Полоцк, Всеслав Василькович вышел к нему навстречу, но Володарь, не давши ему собраться и выстроить хорошенько полки, ударил внезапно на полочан, многих убил, других побрал руками и заставил Всеслава бежать в Витебск, а сам пошел в Полоцк и уладился с тамошними жителями, целовал с ними крест, как говорит летописец. Утвердившись здесь, Володарь пошел к Витебску на Давыда и Всеслава, стал на берегу Двины и начал биться об реку с неприятелями; Давыд не хотел вступать с ним в решительное сражение, поджидая брата своего Романа с смольнянами, как вдруг в одну ночь ударил страшный гром, ужас напал на все войско полоцкое, и дружина стала говорить Володарю: " Чего стоишь, князь, не едешь прочь? Роман переправляется через реку, а с другой стороны ударит Давыд " . |
| На протяжении ряда лет были обновлены или сооружены укрепления в Суздале , Владимире , Переяславле Залесском , Москве , Дмитрове , Городце-Радилове на Волге и в других городах Северо-Восточной Руси, а также в родовой " отчине " Всеволода Юрьевича - Городце (Городке) на р. Остёр , на территории Переяславского княжества. После смерти киевского кн. Святослава Всеволодовича в Южной Руси в 1194 - 1196 годы за обладание Киевской землей развернулась борьба между Рюриком и Давидом Ростиславичами, с одной стороны, и князьями черниговской ветви (Ольговичами) - с другой. Всеволод Юрьевич, к тому времени прочно утвердивший свое влияние в Рязанской земле (что в итоге привело к созданию независимой от Чернигова Муромской и Рязанской епархии во главе с еп. Арсением в кон. 1190-х годов), старался активно участвовать в этой борьбе. Его признавали " старейшим в Володимере племени " , т. е. среди потомков Владимира Мономаха (был единственным здравствующим из его внуков). Это давало ему возможность покровительствовать Ростиславичам и в то же время пытаться играть роль арбитра в их противостоянии с Ольговичами. В 1196 году Всеволод Юрьевич женил сына - блгв. кн. Константина Всеволодовича - на дочери белгородского кн. Мстислава (Бориса), племянника Рюрика и Давида, а затем на стороне последних вмешался в войну напрямую, совершив поход на Черниговскую землю. В результате усобицы Киев остался за Рюриком, но Ольговичи не отказались от претензий на него в будущем. Владимирскому князю удалось добиться от Рюрика передачи себе городов Торческа , Корсуни , Богуславля , Треполя и Канева , которые ранее киевский князь обещал отдать своему зятю Роману Мстиславичу . Всеволод Юрьевич послал в эти города посадников, а Торческ отдал зятю Ростиславу Рюриковичу . Это расстроило отношения Рюрика с Романом, который примкнул к черниговским князьям. Между тем узнав позднее (все в том же 1196), что Всеволод Юрьевич заключил мир с Ольговичами без его ведома, правитель Киева вернул себе эти города. Борьба за киевский стол вновь обострилась в 1202 - 1205 годы, когда против Рюрика, заключившего союз с черниговскими Ольговичами, выступил владимиро-волынский и галицкий кн. Роман Мстиславич . Всеволод Юрьевич склонялся к союзу с последним, но, как и в 1190-х годах, старался открыто не втягиваться в усобицу и сохранять роль арбитра. В 1205 году, после гибели Романа, борьбу за Киев и Галич повели Рюрик и сын Святослава Всеволодовича черниговский кн. Всеволод Чермный . В этой ситуации, потерпев неудачу в борьбе с Ольговичами за Галич, сын Всеволода Юрьевича Ярослав под угрозой военной силы был вынужден оставить княжение в Переяславле Русском и вернуться к отцу. |
| Что же касается учителей «латинистов», то этих если и не было налицо, то они могли явиться из ближайшей к Смоленску границы, тем более, что в домонгольский период русские не были изолированы от западной Европы, а г. Голубинский предполагает возможность сношений даже с Италией. В виду оживленных торговых сношений Смоленска с ганзейским союзом, Роман Ростиславич, добывая себе учителей-латинистов, мог даже иметь в виду практическую цель – образовать из русских людей необходимых для торговых сношений переводчиков. Естественно также, что эти учители латинисты годны были и для образования всех других лиц, желающих у них научиться чему-нибудь большему, чем простая грамотность. Роман не желал видеть у себя в Смоленске неученых священников, и это весьма понятно в виду того, что и при отце его в Смоленске были уже очень образованные священники. Содержа нарочитых учителей-греков и латинистов, он, весьма вероятно, желал приготовить при помощи содержимых им учителей такой контингент городского духовенства, которое способно было бы не только обучать народ грамоте, но главным образом быть истинными пастырями словесного стада, овцы которого различны по своему положению и нуждаются в разнообразных средствах воздействия на них» (стр. 56–65). Удивляемся прежде всего, что и А.Н. Пыпин не усомнился приписать кн. Роману, которого он называет по ошибке Мстиславичем и внуком Мономаха 17 , основание в Смоленске училища, «в котором, но преданию, учили не только по-славянски, но по-гречески и по-латыни», и отнести к числу «летописных показаний о существовании училищ» в домонгольский период «татищевские свидетельства» 18 . Между тем, казалось бы, кто принимает всецело положения Голубинского о состоянии просвещения в домонгольскую эпоху (как это делает г. Пыпин, там же, стр. 73–84), тот не должен доверять Татищеву. И, наоборот, принимая татищевские данные, необходимо признать, что научное просвещение существовало и цвело на Руси не только при Владимире св. и, быть может, Ярославе, но и в XII в. И в самом деле, «греки и латинисты», будто бы содержавшиеся кн. |
| Реальной властью над Киевом обладали именно Всеволод и галицкий князь Роман Мстиславич, который в 1204 г. даже вынудил Рюрика постричься в монахи. Роман Мстиславич 1311 , сын киевского князя Мстислава Изяславича, пал в битве [у польского города Завихоста. – Прим. изд. (А.Н.)] 19 июня 1205 г. В 1168 г. Роман был послан отцом в качестве наместника в Новгород, где в 1170 г. потерпела поражение княжеская коалиция во главе с Андреем Боголюбским, которой несколько ранее удалось захватить и разорить Киев (чем и было с тех пор подорвано его значение как общерусской столицы). После смерти отца Роману досталось Владимиро-Волынское княжество, к которому он в 1188 г. добавил также и галицкий стол, надежно овладеть которым ему удалось, однако, лишь с польской помощью в 1199 г., после многолетней смуты. Романа поддерживал также и его тесть Рюрик Ростиславич, от которого Роман получил несколько городов, но после разрыва с Рюриком он прогнал его дочь Предславу, свою жену. В результате объединения Волыни и Галича, которое было еще более укреплено сыном Романа Даниилом († 1264 г.) и его внуком, на юго-западе Руси возникло мощное княжество, сравнимое с северо-восточной Владимиро-Суздальской Русью при Всеволоде Большое Гнездо. В ответ на нападение Рюрика Ростиславича и его союзников Роман предпринял поход на Киев, который охотно открыл ему ворота в надежде на восстановление своего статуса общерусского стольного города. После непродолжительного примирения, когда Рюрик правил в отвоеванном им Киеве, признавая главенство Романа и Всеволода, разгорелся новый конфликт, закончившийся тем, что Рюрик с семейством был заключен в монастырь, а Роман стал великим князем киевским. Сведения об особых связях Романа с папой Иннокентием III появляются только в XVIII в., и к ним надо подходить с осторожностью. Роман Ольгович, сын Олега Ингваревича, родился после 1240 г., умер 19 июля 1270 г. С 1258 г. Роман княжил в Рязани и погиб во время одного из визитов в Золотую Орду. Предание, возникшее едва ли ранее XV столетия, утверждает, что причиной его “мученической” кончины стали его насмешки над мусульманской верой. |
| Глеб Юрьевич киевский не долго пережил своего соперника: он умер в следующем 1171 году, оставив по себе добрую память братолюбца, свято сохранявшего клятвы. Преемником его в Киеве был князь, отличавшийся противоположным свойством, - именно Владимир Мстиславич. Трое Ростиславичей, сидевших около Киева, послали звать его как дядю на старший стол; все Ростиславичи, следуя отцовскому примеру, уважали старшинство, притом не имели пред Владимиром того преимущества, какое имел Мстислав, т. е. старшинства физического, наконец, им выгоднее было видеть в Киеве Владимира, чем Изяславича, с которым были в явной вражде. Таким образом, Владимир, так долго безземельный, изгнанный отовсюду, вдруг благодаря обстоятельствам получил возможность сесть в Киеве; тайком от остальных волынских князей - Ярослава с племянниками, которым прежде поклялся не искать старшинства, Владимир уехал в Киев, оставив Дорогобуж сыну Мстиславу, но счастие его и тут было непродолжительно: Киев был уже теперь в зависимости от северного князя Андрея Боголюбского, которому, говорит летописец, было нелюбо, что Владимир сел в Киеве; он послал сказать ему, чтоб шел оттуда, а на его место приказывал идти Роману Ростиславичу смоленскому; он мог сердиться на Владимира и за то, что тот вступил в союз с Изяславичами волынскими, и за то, что сел без его позволения в Киеве; родных младших братьев своих он не любил по известным причинам и был расположен к одним Ростиславичам, которые признали его старшинство и крепко до сих пор держались его: " Вы назвали меня отцом, - велел он сказать им, - так я хочу вам добра и даю брату вашему Роману Киев " . Так скоро обнаружились уже те следствия, какие должны были произойти для Южной Руси от усиления Северной, которой самовластец вместо всех родовых прав поставлял свой произвол и таким образом перепутывал все прежние родовые счеты: по родовым правам Киев прежде всего принадлежал Владимиру Мстиславичу, потом младшим братьям Андрея, если он сам не хотел сидеть в нем, наконец Ярославу Изяславичу луцкому, но Андрей мимо всех этих князей отдает его Ростиславичу. |
| 1094 Ответное послание Клименту митрополита Иоанна напечатано в древнем славянском переводе в Памятниках Российской Словесности XII в. Калайдовича, стр. 209; в том же переводе и греческом подлиннике A. С. Павловым в исследовании: Критические опыты по истории греко-русской полемики против латинян, СПб, 1878г., стр. 169. О посольстве папы см. в статье Неволина: О митрополите Иоанне II, как сочинителе послания к архиепископу римскому Клименту об опресноках, – Полное Собрание Сочинений т. 6. 1095 Татищев, не допуская того, чтобы православный принёс мощи от папы, переделывает Грека нашего митрополита в митрополита папина, родом Грека, и под видом выписки из летописи сообщает совсем новое против неё известие: «пришёл из Рима от папы митрополит Феодор, Грек родом, и принёс много мощей святых», -II, 141. 1099 Летопись, так называемая Кёнигсбергская, (Библиотека Российская Историческая, ч. I, СПб, 1767) стр. 300, и за нею Татищев, III, 344, а за обоими почти все новые исследователи говорят ещё о посольстве Иннокентия к князю Роману Мстиславичу Галицкому, присланном в 1205г. Но это посольство пока для нас очень сомнительно: если бы оно было, то была бы написана папой грамота князю, которая должна бы была сохраниться, притом же по связи посольства с делами польскими о нём должны были бы говорить польские историки, которые, однако, совершенно молчат о нём. В 1205г. Поляки посылали к Роману для своих дел послами своих двух епископов (Длугош): может быть, отсюда и возникло известие о посольстве к нему папы. В Кёнигсбергской летописи о нём пишется: «таже и папа, слышав, яко Роман Угре и Ляхи победи и всю Русь под себе приведе, сла к нему свой посол, намовляти в латинскую веру свою, обещавая ему грады и королем в Руси учинити. Роман же препирашеся от письма, а они не срамляяся належаху ему ласковыми словесы. Единою же молвящу послу тому к Романови, како папа мочный и может его богата, сильна и честна мечем Петровым устроити, изяв меч свой, рече послу: «такий ли то меч Петров у папы? иж имать такий, то может городы давати, а аз, доколе имам и при бедре, не хочу куповати ино кровию, якоже отцы и деды наши размножили землю Рускую». У Татищева несколько изменено, – вставлены так сказать татищевские обличения послам папы и нравоучения ему самому. |
| Греко-Российская Церковь , сперва благоденствующая, а после от политических обстоятельств страждущая, всегда держалась восточной, от коей приняла своё учение, и, подчинённая Константинопольским патриархам, всегда получала от них своих митрополитов и нужные по правилам веры и церковному благочинию разрешения и распоряжения. Она не имела причин жаловаться на свою оным патриархам подчинённость и, став в шестнадцатом веке независимою по плачевному состоянию восточной Церкви, сохранила с нею древнее по вере и христианской любви единение. Иоанн, Киевский митрополит, писал к папе Александру III увещание обратиться к благочестию прежних времён и вступить в союз с Греческой Церковью. Владимир Рюрикович, по повествованию Длугоша, изгнал из Киева всех доминиканских монахов, опасаясь от них вреда православию. Известны следствия папских посольств к победоносным Роману Мстиславичу Галицкому и Александру Невскому: оба их обличили, правоту своего исповедания доказали и без всякого успеха отпустили. Известен мужественный ответ Романа, когда один из послов ласкал надеждою наделить его городами и сделать великим королём посредством меча Петрова: «Такой ли у папы? – сказал, показывая на свой меч – доколе ношу его при бедре, не имею нужды в ином, и кровью покупаю города, следуя примеру наших дедов, возвеличивших землю русскую». Вот какое было до половины тринадцатого столетия соединение России с папами! Однако же меч Петров редко тогда ненаказанно был презираем – он уже не означал меч слова Божия, а силу западных государей, направляемую по произволу пап. Они посредством крестоносцев приобретали значительные области на востоке и искореняли угрожающие их власти внутренние ереси, а посредством Ливонских рыцарей и королей венгерского, польского, шведского, теснили наше отечество. Угнетённая татарским игом Россия не могла против иностранных притязаний достаточно защитить ни своей веры, ни своего достояния. Поляки и Венгерцы, угнетая южную Россию, вводили туда и Римское исповедание; меченосцы исполняли свой долг со стороны Полоцка, Пскова и Новгорода; король шведский Магнус с оружием в руках вызывал Новгородское духовенство на богословские прения о вере. Наконец, папа дождался торжества видеть в Данииле Галицком русского князя с ним соединённого – ежели можно назвать торжеством соединение, всем народом отверженное и едва только именем по политическим обстоятельствам существовавшее. |
| В 1794 г. по желанию имп. Екатерины II обер-прокурор Святейшего Синода А. И. Мусин-Пушкин поручил Б.-К. подготовить материалы по истории польск. униатов. Результатом работы Б.-К. явилось соч. «Историческое известие о возникшей в Польше унии» (1805), в к-ром автор проследил предысторию заключения унии с 1204 г. (посольство папы Иннокентия III к галицко-волынскому кн. Роману Мстиславичу ) до унийного Брестского Собора 1596 г. (см. Брестские Соборы ). Б.-К. дал отрицательную оценку как Брестской унии, так и Флорентийской унии 1439 г., придерживаясь мнения, что Флорентийский Собор не был вселенским, а заключенная уния являлась «соединением», основанным «на мирских пристрастиях». История Брестского Собора рассмотрена Б.-К. преимущественно на основании опубликованных источников («Апокрисиса», «Синопсиса» и др.). Используя материалы из собрания возглавляемого им архива, Б.-К. дополнил их подборкой документов, относящихся к истории гонений на Православие в Речи Посполитой до 1795 г., уделив особое внимание истории русско-польск. отношений в связи с положением правосл. населения на территории Польского гос-ва, начиная с царствования Алексея Михайловича . В распоряжении Б.-К. был ограниченный круг источников (тогда еще не были известны документы Ватиканского архива и др. собраний), что обусловило нек-рую односторонность его суждений. Тем не менее исследование Б.-К. стало первым в рус. науке трудом, посвященным истории унии до кон. XVIII в. Б.-К. подготовил к публикации «Дневные записки св. чудотворца Димитрия, митрополита Ростовского» (1781). В 1799 г. вместе с Мусиным-Пушкиным и А. Ф. Малиновским принял участие в подготовке 1-го изд. «Слова о полку Игореве» (1800). В 1811 г. возглавил Комиссию печатания гос. грамот и договоров, в 1813 г. подготовил к печати 1-й том «Собрания государственных грамот и договоров из фондов Архива Коллегии иностранных дел» с комментариями. Многочисленные материалы, собранные Б.-К., были использованы Н. И. Новиковым при издании «Древней российской вивлиофики» (1773-1775) и еп. Амвросием (Орнатским) при подготовке «Истории российской иерархии» (1807-1815). Рукопись труда Б.-К. о русско-польск. отношениях (опубл. под названием «Переписка между Россиею и Польшей по 1700 г.») использовал Н. М. Карамзин при написании «Истории государства Российского». |
| в честь Успения Пресв. Богородицы. В правление В. Ю. в Сев.-Вост. Руси продолжилось монастырское строительство, впервые упоминаются обители: владимирский в честь Рождества Пресв. Богородицы муж. мон-рь и владимирский Княгинин в честь Успения Пресв. Богородицы жен. мон-рь , ярославский в честь Преображения Господня муж. мон-рь и др. Над образами и фресками для церквей и мон-рей работали артели визант. и рус. иконописцев. На протяжении ряда лет были обновлены или сооружены укрепления в Суздале, Владимире, Переяславле Залесском, Москве, Дмитрове, Городце-Радилове на Волге и в др. городах Сев.-Вост. Руси, а также в родовой «отчине» В. Ю. Городце (Городке) на р. Остёр, на территории Переяславского княжества. После смерти киевского кн. Святослава Всеволодовича в Юж. Руси в 1194-1196 гг. за обладание Киевской землей развернулась борьба между Рюриком и Давидом Ростиславичами, с одной стороны, и князьями черниговской ветви (Ольговичами) - с другой. В. Ю., к тому времени прочно утвердивший свое влияние в Рязанской земле (что в итоге привело к созданию независимой от Чернигова епархии во главе с еп. Арсением в кон. 90-х гг. XII в.), старался активно участвовать в этой борьбе. Его признавали «старейшим в Володимере племени», т. е. среди потомков Владимира Мономаха (был единственным здравствующим из его внуков). Это давало ему возможность покровительствовать Ростиславичам и в то же время пытаться играть роль арбитра в их противостоянии с Ольговичами. В 1196 г. В. Ю. женил сына - блгв. кн. Константина Всеволодовича - на дочери белгородского кн. Мстислава (Бориса), племянника Рюрика и Давида, а затем на стороне последних вмешался в войну напрямую, совершив поход на Черниговскую землю. В результате усобицы Киев остался за Рюриком, но Ольговичи не отказались от претензий на него в будущем. Владимирскому князю удалось добиться от Рюрика передачи себе городов Торческа, Корсуни, Богуславля, Треполя и Канева, к-рые ранее киевский князь обещал отдать своему зятю Роману Мстиславичу. В. Ю. послал в эти города посадников, а Торческ отдал зятю Ростиславу Рюриковичу. Это расстроило отношения Рюрика с Романом, к-рый примкнул к черниговским князьям. Между тем узнав позднее (все в том же 1196), что В. Ю. заключил мир с Ольговичами без его ведома, правитель Киева вернул себе эти города. Борьба за киевский стол вновь обострилась в 1202-1205 гг., когда против Рюрика, заключившего союз с черниговскими Ольговичами, выступил владимиро-волынский и галицкий кн. Роман Мстиславич. В. Ю. склонялся к союзу с последним, но, как и в 90-х гг. XII в., старался открыто не втягиваться в усобицу и сохранять роль арбитра. В 1205 г., после гибели Романа, борьбу за Киев и Галич повели Рюрик и сын Святослава Всеволодовича черниговский кн. Всеволод Чермный. В этой ситуации, потерпев неудачу в борьбе с Ольговичами за Галич, сын В. Ю. Ярослав под угрозой военной силы был вынужден оставить княжение в Переяславле Русском и вернуться к отцу. |
|
|
