| Расчетливые, бережливые и осторожные в делах своих, старообрядцы постепенно накапливали миллионы и, что гораздо важнее, умели сохранять их нерастраченными в своих родах. Они не банкрутились вследствие рискованных торговых предприятий; они не пускали сыновей своих в государственную службу, и оттого дети и внуки их не превращались из купцов, ворочавших миллионами, в промотавшихся дворян со вчерашним гербом и с дворянским дипломом, приобретенным посредством прапорщичьего чина. Миллионными придаными не покупали они дочерям своим титулы сиятельства и превосходительства. Постоянно с чувством презрения относясь к откупам, московские старообрядцы никогда в них не участвовали. Ведя таким образом свои дела, они не расточали, а постоянно собирали богатства, и ко времени французского разгрома в Москве было уже немало старообрядцев, владевших миллионами. Оставаясь в своем замкнутом кругу, они помогали во всем друг другу, дела торговопромышленные вели сообща и всячески поддерживали членов своей корпорации, для которой сектаторство было и знаменем и личиной. В свой круг, не доступный для постороннего богача, настежь отворяли они двери всякому бедняку, лишь бы он оставался неуклонно верным Рогожскому или Преображенскому знамени. Старообрядцы в конце прошлого, а особенно в первые тридцать лет нынешнего столетия, завели множество фабрик в самой Москве и в ее губернии, особенно в первом стане Богородского уезда, обыкновенно называемом Гуслицами. Одни крестьяне окрестных деревень делались рабочими на фабриках, приказчиками, конторщиками и т. п., другие стали работать в своих домах по заказам фабрикантов. Караси и ткацкие станки появились чуть не в каждом доме, и прежние бедняки-хлебопашцы и лесники вскоре обратились в зажиточных промышленников. Богачи их поддерживали, давая средства наживаться, богатеть и самим делаться фабрикантами и миллионерами. Таким образом росли и умножались богатства рогожцев, и в то же время быстрым ходом шла вперед околомосковная промышленность. Но фабриканты-старообрядцы лишь тем из крестьян давали заработки, лишь тем помогали и доставляли возможность самим делаться богачами, которые стояли с ними под одним знаменем. |
| Переселение на восток помогало староверам избежать более строгого правительственного контроля, а имея колоссальные по тем временам средства, они справлялись и с пристальным вниманием местных властей. Не менее успешно, чем на Поволжье и Урале, староверы действовали и в Сибири. Там первые успехи в деле распространения старой веры сделал еще протопоп Аввакум во время своей сибирской ссылки в 1650-х гг. Его последователи продолжали его проповедь в этом еще мало освоенном Россией краю, и поэтому тамошние дельцы также в массе принадлежали к старой вере. Религиозная общность с дельцами Волги, Урала, а с начала XIX века и с Рогожским и Преображенским кладбищами в Москве очень облегчала их деятельность. С конца XVIII века повсюду, и в Москве, и в Петербурге, были " их» люди, которых они знали, вместе с которыми " полускрывались» от правительства и с которыми придерживались одного понимания веры и жизни. В этом отношении русских староверов можно сравнить с гугенотами Франции, которые до Нантского эдикта в значительной степени господствовали в экономике Франции. Как теперь указывают некоторые социологи, невозможность и затрудненность бюрократической или военной карьеры для членов той или иной конфессиональной группы ведут их по пути хозяйственной деятельности. Новая страница в истории староверческой эмиграции началась в XX веке, когда староверы стали переселяться за океан. Еще до войны 1914–1918 гг. несколько тысяч староверов переселилось из Курляндии в Соединенные Штаты, где они осели по преимуществу в Пенсильвании, в частности в городах Ири и Марион. После революции и во время Гражданской войны много староверов из Европейской России также эмигрировало на Запад, по преимуществу во Францию и в Америку. С востока России, с Урала и из Сибири, немало старообрядцев ушло в Китай, откуда, когда коммунисты захватили там власть в конце 1940-х и в 1950-х гг., они перебрались: часть – в Соединенные Штаты, часть – в Австралию и Бразилию. Из Бразилии большинство их позже переехало тоже в Соединенные Штаты, главным образом, в штат Орегон. Старообрядцы Турции, в свою очередь, ввиду все растущего турецкого национализма, оставили свои поселения, где прожили почти двести лет. Большая часть их до Второй мировой войны вернулась в Россию и осела главным образом на Дону. Другие же " турецкие» старообрядцы получили разрешение иммигрировать в США особым постановлением американского конгресса при Роберте Кеннеди, тогда министре юстиции. С помощью Толстовского Фонда они переехали из Турции в штат Нью-Джерси, просторы которого позволяют им сохранить свою религиозную и бытовую индивидуальность. |
| За свой буйный, отчаянный и готовый на всякое преступление характер, за свои премногие гнуснейшие злодеяния 59 , он был даже не терпим между старообрядцами, которые стыдились и гнушались иметь его в числе своих духовных отцов 60 . Не лучше его был и первый русский старообрядческий архиерей, по имени Софроний. Он был прежде крестьянином малоярославского уезда, а потом московским мещанином, и в мире назывался Стефаном Трифоновым Жировым. В Москве он содержал постоялый двор, и занимался также извозом и торговлею беглых попов. История ее посвящения в епископа очень темная. Рассказывают, что едучи однажды с таким товаром, и, заметив, что у ехавшего с ним попа Егора много денег, Жиров напоил его пьяным и утопил в Днепре, а деньги взял себе, и убежал в Белую Криницу, не побоявшись даже неспокойного военного времени. Здесь он пострижен был в монашество с именем Софрония, и 4 янв. 1849 года получил от Кирилла епископскую митру и лестное звание епископа номинально симбирского, а в сущности всех древле-благочестивых русских христиан, так как он имел право посвящать священников для всех русских старообрядцев. Вернувшись в Россию, 19 июля 1850 года на Рогожском кладбище он совершит первую архиерейскую обедню 61 . – Неизвестно, какое впечатление произвел он на старообрядцев своим первым появлением в Москве в сане епископа, но известно то, что он на первых порах плохо зарекомендовал себя перед ними, и скоро заставил их горько разочароваться, так что многие стыдились даже говорить о нем 62 . На первых же порах «он, как рассказывается в одной старообрядческой рукописи, забыв страх Божий, начат не яко пастырь добрый пещися о порученных ему овцах, но яко наемник волну и млеко точию от них стяжевати, о пасомых же небрещи. И не точию на симонии продаяше священные степени, но и поставленных от него священников обложи окладом, податей, яко да из доходов приносят ему московские священники половину, живущие же вне Москвы третию часть». Некоторые из священников, почитая поступки своего владыки противными церковным правилам, не хотели подчиниться его повелениям. |
| 15-го дня, марта 1870 года, в Параскевиевской, в Охотном раду, церкви, совершилось присоединение к Православной Церкви из раскола крестьянина подмосковного села Любериц, Егора Алексеевича Смирнова, лет 20 от роду. Обратившийся из раскола, родился и крещен в обществе, принадлежащем к Рогожскому кладбищу. Первые лета детства он провел в кругу родной семьи; одна девица выучила его хорошо читать и писать, почему он вскоре поступил в должность домового конторщика к небогатому фабриканту Василию К. Панковскому (ныне умершему), человеку не без влияния на своих единоверцев и односельцев. Панковский, видя хорошие способности в своем слуге, старался, как можно, разобщить его от всяких сношений с православными. Между тем его суровое обращение с добродушным мальчиком и в особенности один случай (со стороны близкого к Панковскому человека, пьяного и буйного), в котором обнаружилось какое-то зверство над ним, побудил его искать себе места где-нибудь в Москве. Родители сему не препятствовали, и Егор Алексеевич скоро поступил в услужение к одному из торговцев Охотного ряда, благочестивому сыну православной церкви. Скромность и честность молодого человека скоро расположили к себе не только хозяина, но и все его семейство; в особенности в нем принял участие брат жены хозяина И. И. М-в (потом иеромонах Иоил). Частыми беседами с Егором Алексеевичем он старался поколебать в нем раскольничьи предубеждения против православной церкви. Егор Алексеевич хотя ежегодно ходил домой на недели страстную и светлую, чтобы поговеть и помолиться в богатой моленной своего деда, тем не менее стал изредка посещать и православные храмы в Москве, интересовался беседами приходского священника с раскольниками, и наконец решился оставить навсегда наследованное от отцов и дедов старообрядство. Но его сильно смущали любовь к родителям, которых он любил со всей сыновьей преданностью. Он понимал, что своим переходом в православие, естественно, должен был вооружить против себя родителей, лишиться их любви, а с ней и всего. |
| 415 Фирман этот, „переведенный в Константинополе французским переводчиком не в совершенной точности, но с некоторою неясностию“, как сказано в разосланном от имени Славского архиепископа „Уведомлении“, был приложен в копии при этом самом „Уведомлении“. (Напечатан во 2-м вып. «Переписки раскольнических деятелей». М., 1889, стр. 15–16). Упоминание о французском переводчике надобно сопоставить с надписью, сделанной на самой копий фирмана: „Переведен на русский язык чрез И. П. К. однокровного казачьего соседа и друга“. Надобно полагать, что с турецкого языка сначала был сделан французский перевод, а уже с французского русский. Кто этот И. П. К., остается неизвестным. 416 Так помечено самим иноком Павлом на подлинном „Извещение“; самое же „извещение“ подписано 2-м числом июля (См. «Переписку раскольнических деятелей». вып. II, М., 1889, стр. 13–16). 417 Что Ястребов показывал себя в то время сторонником иерархии, что несомненным сторонником ее быль и Корнеев, это видно из писем Жигарева к Ястребову, писанных из Белой-Криницы. («Переписка раскольнических деятелей». вып. I, М., 1887, стр. 158–160). А как усердно, еще в бытность Геронтия в Москве, Корнеев заботился о привлечении прихожан Кладбища к белокриницкому священству, это можно видеть из рассказов В. А. Сапелкина (по отд. изд. стр. 36–37). 418 Возвращаясь из Бело-Криницы, первые известия о взятий Геронтия они получили в Туле. „Понятно, – говорить В. В. Борисов, как должны были встревожить нас такие слухи. Наша поездка в Белую-Криницу находилась в связи с приездом в Москву Геронтия, и потому задержание и допросы последнего могли очень легко приготовить и нам подобную же участь. Сообразив все эти обстоятельства я до того растерялся, что не хотел даже ехать в Москву, а думал написать туда письмо и ждать ответа, что нам присоветуют. Но отважный и находчивый товарищ мой не изменил себе и на этот раз“. Жигарев придумал проехать на Рогожское кладбище, не въезжая в Москву, а чрез Коломенское и Кожухово. „На Кладбище, – продолжает В. В. Борисов, – не меньше нашего об нас тревожились. Димитрий Корнеич встретил нас с распростертыми объятиями и слезами на глазах. „Как еще вас Господь помиловал! говорил он, мы уж совсем было и отчаялись об вас!“ Были и такие между лицами, по поручению которых мы ездили, что не рады были и нашему возвращению: „нашли время, говорят, когда воротиться! Что нам теперь делать с вами!“ (Поездка, стр. 42–43). |
| Совет 6-й. Почему нововыдуманные обычаи, несогласные древлепечатным патриаршим книгам, непременно нужно уничтожить, а прошедшее оставить в судьбе Божьей: иначе мы не можем называться «старообрядцами», но «староглядцами» или, просто сказать, по Никоне возникшими «новообрядцами», чрез что могут возникнуть смуты и непримиримые раздоры, от чего сохрани нас, Боже, и помилуй Своею благодатью. Если же все церковные действия и обычаи учредятся и будут действовать по старопечатным книгам, без сомнения, водворится повсеместно мир и тишина, и светло воссияет никогда и никем не оспоримая древлецерковная истина. Хотя вначале нецые неразумные, коих очень мало (?), и покрамолят, но после и они, опомнившись, возблагодарят истиннаго Бога и похвалят законную ревность древлеправославных пастырей. Воспретительный указ 1827 года застал Рогожское общество врасплох. С ужасом увидели ревнители старообрядчества, что близко и неизбежно время, когда за неимением попов надо будет или впасть в беспоповщину, или присоединиться к православной церкви на условиях единоверия. К счастью их, из оставшихся дозволенных попов последние дожили на кладбище даже до 1854 года, но им уж невозможно было исправить всех треб. Поэтому на Рогожском кладбище раскольники стали держать секретно беглых попов вдобавок дозволенным. Они большею частью жили у богатых купцов, преимущественно же у содержателей постоялых дворов; на кладбище бывали временно и укрывались там в женских обителях матерей Пульхерии и Александры, а также в особом тайнике, нарочно устроенном в общественном саду на кладбище. Из этих попов в сороковых годах особенно уважаемы были старообрядцами беглый из Казани иеромонах Илариет и поп из села Никола-Стан Калужской губернии, Федор Соловьев. В 1825 или 1826 году рогожцы обзавелись было даже греческим архимандритом, но пьянство его было до такой степени безобразно, что и привыкшие к безобразиям попов своих старообрядцы не могли долго терпеть его и вскоре постарались выпроводить из Москвы. Ниже скажем по нескольку слов об этих пастырях Рогожского кладбища. Кроме беглых недозволенных попов, дозволенным рогожским попам, при «оскудении священства», помогали в исправлении треб раскольничьи чернецы, не имевшие рукоположения. Они съезжались в Москву, особенно к Великому посту, из Стародубья (преимущественно из Злынки), с Ветки из монастырей Макарьева, Лаврентьева и Пахомьева, с Иргиза, пока он существовал, и с Керженца. Чернецы эти проживали больше при часовнях, устроенных в домах богатых старообрядцев. Пробыв в Москве Великий пост и отпраздновав Пасху, они разъезжались по своим местам, или же пускались в странствования по России в качестве рогожских агентов для сохранения непрерывных сношений между главными пунктами поповщины. |
| В Советской России ситуация была иной. В 1920–1930-е гг. начинаются новые гонения на старообрядчество, все старообрядческие училища и школы закрываются. В 1944 г. И.В. Сталин разрешил Московской Патриархии открывать духовные академии и семинарии, однако старообрядцы вплоть до конца 1980-х гг. на все свои прошения об открытии собственных духовных училищ неизменно наталкивались на категорический отказ властей. С началом перестройки и распада Советского Союза ситуация изменилась. При крупных старообрядческих общинах начинают действовать воскресные школы. 1 октября 1989 г. в Латвии открывается духовное училище при Рижской Гребенщиковской общине старообрядцсв-поморцев. Аналогичное училище открывается впоследствии и у старообрядцев белокриницкого согласия в Москве – на Рогожском кладбище (1996). Оба училища, несмотря на временные трудности и перерывы в работе, продолжают действовать до сих пор. С конца 1990-х гг. действуют заочные курсы церковнослужителей при поморской общине Санкт-Петербурга, на которых проходят обучение староверы-поморцы не только со всей России, но и из зарубежных стран. Однако проблема духовного образования до сих пор продолжает оставаться в старообрядчестве во многом нерешенной. 7. Старообрядческое предпринимательство и меценатство Широкое распространение грамотности среди старообрядцев явилось далеко не последней из причин того, что к началу XX века в руках представителей старообрядчества (династии Морозовых, Рябушинских, Кокоревых, Гучковых, Поляковых, Хлудовых, Зиминых, Солдатенковых) было сосредоточено 64 % всего российского капитала. Составляя к этому времени менее 1,5 % от общей численности населения, старообрядцы дали России свыше 2/3 всех предпринимателей-миллионеров, в то время, когда страна выходила на первое место в мире по темпам экономического развития. Однако в чистом классическом виде капитализм не получил России такого развития, как в европейских странах и США. Это было связано, в первую очередь, с особенностями русского менталитета. Интересен анализ этого феномена «изнутри», с точки зрения представителя знаменитой династии промышленников и банкиров В.П. |
| Московский митрополит так описывает их значение в расколе. «Два пустые места, – говорит он, – выпрошенные у начальства в год чумы для больниц и для кладбищ, постепенно превратились в два средоточные места расколов поповщинского и беспоповщинского, с великолепными молитвенными домами, со множеством зданий, с многолюдным населением, с обширными денежными средствами. Великолепие и богатство сих мест, процветающих в виду столицы, составляет прелесть и опору для расколоводителей и обаятельно действует на раскольнический народ, чувственно представляя ему неприкосновенную твердость раскола» 1132 . «Сии два раскольнические заведения сделались центрами двух толков раскола, сильными для распространения его и для упорства против действий правительства и православного духовенства» 1133 . Влияя ближайшим образом на Московский раскол, своим «цветущим и богатым видом», сообщая местному расколу особенную силу и устойчивость, 1134 раскольнические в Москве кладбища в то же время имеют громадное значение и для всего вообще Русского раскола. Так «преображенский богаделенный дом, как главная резиденция раскола беспоповщинской секты, имеет влияние на все отрасли беспоповщины по целой России, руководит повсюду распространением раскола, поддерживает его деньгами, связями, назначением в известные пункты настоятелей, духовных отцов, разрешает все вопросы, приобретает вместе с тем капиталы разными притеснениями, постоянными и временными вкладами» 1135 . To же должно сказать и о поповщинском рогожском кладбище. Как далеко простирается влияние последнего, в доказательство этого м. Филарет приводит выписку из письма к нему Камчатского архиепископа Иннокентия. «Я старался короче знакомиться с раскольниками, живущими по реке Мае, – писал Московскому святителю Камчатский преосвященный. Многие из них соглашались со мною в их заблуждении. Мне кажется, что если бы не их окаянные учители, которые у них пользуются почетом и доходами, то все прочие обратились бы скоро и даже безусловно. Одно считаю достойным внимания, а именно: они все считают себя подчиненными Московским рогожским отцам, как они их называют» 1136 . |
| «Иван Шибаев, – пишет Московский святитель в своей резолюции по этому делу, – подписался в числе прочих под прошением об открытии единоверческой на рогожском кладбище церкви; присоединен к единоверию еще преж де освящения сей церкви, что показывает добровольную поспешность; написал в защищение единоверия против раскола сочинение, которого собственною его рукою написанный экземпляр представлен к делу священником Морозовым. Из сего с полною ясностью видно, что Шибаев действительно был присоединен к единоверческой церкви, но по времени вновь совратился в раскол» 1226 . Возникшее по поводу этого обратного перехода некоторых единоверцев в раскол дело кончилось для последних вполне благополучно, – все они были оправданы, что и предвидел м. Филарет, когда писал относительно этого архим. Антонию: «говорят, что сии люди и в этом случае, если дело сие перейдет в уголовную палату, надеются найти себе оправдания; все говорят, что они доказывают свои дела деньгами, но обличающего нет» 1227 . Такая перемена в положении дел на рогожском кладбище дала возможность рогожским раскольникам поговаривать уже о совершенном изгнании единоверия с кладбища; расколоводители, пишет Московский святитель, начали уже распространять и слухи, что «единоверческие церкви, обращенные из часовен, опять отдадут раскольникам» 1228 . Они даже сделали было и попытку в этом роде, которая, благодаря м. Филарету, закончилась однако же полнейшею неудачею. В своем прошении, поданном 23 апреля 1855 года, они жаловались Государю Императору, что «молитвенные храмы их, старообрядцев, воздвигнутые на отведенном предкам их правительством месте за рогожскою в Москве заставою, кроме двух часовен, отобраны». Но Московский архипастырь в письме к министру внутренних дел, посвященном рассмотрению означенного и других от того же времени раскольнических прошений, постарался разоблачить всю неосновательность и даже недобросовестность этой жалобы рогожских старообрядцев. «Если просители, писал он против означенного пункта их просьбы, хотят утверждаться на первоначальном распоряжении правительства, то все их часовни и прочие построения должно у них отобрать или уничтожить, потому что место отведено правительством для больницы и кладбища пораженных чумою, а не для раскольнических заведений». |
| государь еще раз высказал свой постоянный принцип в отношении к расколу, что за свои мнения и обряды, совершаемые без публичного оказательства, раскольники преследуемы быть не должны. В таком же духе в 1823 г. составлены были новые правила о надзоре за Преображенским кладбищем; здесь снова определялось, чтобы гражданские начальства во всех своих отношениях к этому учреждению постоянно имели в виду, что оно заведение богоугодное, богадельня, и не позволяли ему являться в качестве средоточия религиозной секты, наприм. не вводили в нем метрических книг вместо обыкновенных полицейских списков обывателей, не допускали жительства иных лиц, кроме подкидышей младенцев, больных до излечения и призреваемых престарелых особ, а так же умножения моленных и келий и совращений в федосеевскую секту. Другие средоточия безпоповцев в Москве, поморская Покровская и Филипповская часовни не обращали на себя внимания правительства, но тоже с успехом воспользовались его духом веротерпимости, разбогатели, устроились и умножили число своих прихожан; так, первая из них, имевшая в начале царствования 1000 прихожан, под конец его насчитывала их до 6000 человек. – На Рогожском кладбище для управления заведена была особая контора под ведением попечителей из поповщинского согласия, к которому правительство оказывало всегда большее благоволение, чем к беспоповщине. Беглые попы свободно проживали здесь вместе со своими семействами и епархиальное начальство не могло их истребовать к себе по силе указов, попускавших поповцам свободно держать их у себя. Рогожская контора бесконтрольно заведовала их служением, рассылала их по своему усмотрению даже в отдаленные губернии и крепко заступалась за них в случае их притеснении от начальств. Свобода раскольнического богослужения практиковалась в очень широких размерах. В раскольнических монастырях, церквах и многочисленных моленных по городам ей никто не препятствовал. Раскольнические попы открыто исправляли все требы. Были примеры, что они совершали в городах крестные ходы на воду в Богоявление, как это случилось в 1820 г. |
|
|
