| Мартиролог Рабана почти бездетен, он не служил основанием других мартирологов, кроме одного ноткерова. За мартирологом Рабана Мавра следует по порядку времени мартиролог Адона. Адон родился около 800 года от знатной французской фамилии, получил воспитание в монастырях Ферриерском и Прумском, потом путешествовал в Рим, возвратившись в Равенну списал здесь малый римский мартиролог, отправился в Лион, где приобрел расположение епископа Религия и, получив от него в управление церковь св. Романа, летом 860 года избран в архиепископа вьенского, умер 16 декабря 874 или 875 г. Римская церковь чтить его в сей день в числе святых. Он оставил после себя, кроме жизнеописаний святых, мартиролог и всеобщую хронику. Написание мартиролога относят к 858 году, когда Адон жил в Лионе до его епископства. О побуждении к написанию и цели мартиролога Адон сам говорит в предисловии, обращаясь к читателю: чтобы ты не подумал, что я в этом деле трудился напрасно и произвел ненужное, открою тебе причину сего труда. Прежде всего на то была воля и повеление святых мужей, чтобы дополнить дни, которые оставлены были без имен мучеников в мартирологе, составленном Бедою и дополненном тщанием почтенного Флора. Потом собранные отвсюду кодексы страданий (мучеников) возбудили во мне сильное желание пространнее и гораздо яснее описать не только празднества опущенных дней, но и празднества тех, которые там были положены, дабы услужить слабым братиям и немогущим много читать, так чтобы они в отношении к памятям мучеников имели краткое чтение и в малой книге, что другие с большим трудом почерпают из многих кодексов. Основанием адонова мартиролога, по его свидетельствам, были пространные жизнеописания святых и мартиролог бедо-флоров, малый римский, по Солье еще и римский иеронимов, но ему не был известен Рабан Мавр и Вандельберт. Так как адонов мартиролог был, по свидетельству самого писателя, дополнением бедо-флорова; то его иногда называли второю книгою Флора. Адонов мартиролог ближе рабанова подходить к славянскому прологу или греческому синаксарю. |
| Первоначальная версия Декрета была дополнена после 2 Латеранского собора (1139). Декрет быстро стал основным учебником канонического права в университетах Европы и сыграл роль образца для последующих сборников церковных законов, прежде всего для Декреталий (Summae Decretalium), в которые собирались папские законодательные акты (буллы и бреве) и постановления соборов, авторизованные папами. Однако сам труд Грациана никогда не получал официального папского одобрения или утверждения. В то же время, вместе с поздними комментариями и приложениями, Декрет был включен в т.н. Corpus iuris canonici и только с принятием в 1917 г. нового Codex iuris canonici был выведен из официального употребления. Грациан же удостоился места в Дантовом раю вместе с другими учителями Церкви 464 (см. рис. 113). В 1234 г. Григорий IX (1227–1241) распорядился собрать все папские декреталии в единый свод, Decretalium Gregorii IX («Декреталии Григория IX»). В 1298 г. по указанию Бонифация VIII (1294–1303) были собраны декреталии пап, изданные после Григория IX; из них составился самостоятельный сборник декреталий. В 1313 г. Климент V (1305–1314) собрал постановления Вьенского собора 1311 г. и свои собственные декреталии и обнародовал их под названием «Седьмая книга» («Liber septimus»). Впоследствии этот сборник получил название Constitutiones Clementinae («Постановления Климента», или Климентины). После официально изданных компиляций Григория IX, Бонифация VIII и Климента V, канонистами в 14 в. были составлены два новых сборника – «Экстраваганты» (Extravagantes). В течение Средних веков папские документы собираются в папских архивах – в оригиналах или в копиях. С времени Иннокентия III (1198–1216) эти архивы дошли до нас во вполне удовлетворительной комплектации. Многие из посланий средневековых пап инкорпорированы в Corpus Iuris Canonici. Некоторые из таких посланий можно найти в неофициальных формулярах, до некоторой степени сходных с имевшей официальный характер древней Liber Diurnus, использовавшейся папской канцелярией уже при Григории VII. Правила обращения с папскими посланиями определялись (по крайней мере, с 12 в.) Апостолической канцелярией (regulae cancellariae Apostolicae) и другими официальными учреждениями Святого Престола в зависимости от способа отправки и исполнения предписаний, содержащихся в послании. В то же время фальсификация папских писаний в Средние века развивается более широко, чем в древности; Иннокентий III (в De crimine falsi) перечисляет не менее девяти способов подделки. |
| Нет особой необходимости много говорить о литературной форме писем Сульпиция иначе, как о дополнении к “Житию”. Они и должны читаться в связи с ним. Сама форма письма использовалась христианами еще со времен апостола Павла и самые ранние сведения о страдании мучеников содержатся в письмах Лионской, Вьенской и Смирнской церквей. Что же касается IV в., то из наиболее известных латинских авторов Амвросий, Иероним, Паулин Ноланский - все они используют этот жанр, потому к этой же традиции относят и письмо Сульпиция к Аврелию. Несколько иначе выглядит первое письмо Сульпиция, которое пытается дать достойный ответ на скептицизм неназванного человека относительно чудотворной силы Мартина. В данном случае мы видим гибкость формы письма, которая может быть использована как для ответа на специфический критицизм оппонента, так и дополнить “Житие” новыми фактами. Более интересной, чем литературная форма писем, представляется форма “Диалогов”. Сульпиций сам говорит, что он берет эту форму только по литературным соображениям: “Впрочем, хотя мы и избрали форму диалога, дабы разнообразить чтение и развеять скуку, но со всей определенностью заявляем, что следуем исторической истине” . Сюжет начинается с возвращения на родину друга Сульпиция, Постумиана, после трех лет паломничества по Востоку. Затем Постумиан рассказывает историю своего путешествия, повествует об оригенистских спорах и о св. Иерониме . После этого следуют около 12 глав перечислений чудес, о которых Постумиан слышал или которые видел в Египте, прерываемые только одним отступлением сравнительного характера не в пользу галльской церкви, служители которой погрязли в суете . Великие достижения аскетов Египта на поприще совершения чудес, составляют своеобразную параллель с подобными же деяниями Мартина, который изображается во всем превосходящим египтян, ибо он один совершает все то множество чудес, которые аскеты Египта смогли сделать в отдельности; что он совершает их вопреки более неблагоприятным обстоятельствам, окруженный враждебно настроенным клиром; что только Мартин сумел вернуть к жизни мертвого . Затем, по настоянию Постумиана и Сульпиция, ученик Мартина по имени Галл начинает описывать те добродетели епископа-монаха, свидетельства о которых Сульпиций исключил из своих более ранних работ, и которым Галл был лично свидетелем . Затем следуют 14 глав деяний Мартина, включая очень большой фрагмент о воззрениях Мартина относительно женщины и брака . Этот рассказ завершается только вечером, когда объявляют о приходе нового посетителя. Но на следующий день поток историй о Мартине продолжается, на этот раз, перед большей аудиторией и снова повествование длится до заката солнца, завершившего эту встречу . |
| С древнейших времен отдельные жития святых собирались в целях назидания и для чествования их памяти. Об этом свидетельствуют Киприан, Арнобий и Пруденций. Собрания эти имели вначале форму перечисления имен мучеников с упоминанием о дне поминовения их ( календари или диптихи). Впоследствии возникли сборники подробных сказаний о мучениках, в частности два важных труда Евсевия Кесарийского : ρχαων μαρτυραν συναγωγ и Συγγρμμα περ τν ν Παλαιστνη μαρτυρσατων. Первое сочинение, охватывающее всю предшествующую историю мученичества, было утеряно уже в конце 6 в., второе, касающееся времени Диоклетиана, сохранилось в виде приложения к 8 книге Церковной истории. С прекращением гонений в житийные сборники проникают сказания о жизни известных своими подвигами монахов и других святых. Это изменение в содержании житий первоначально произошло на Западе. Если на Востоке, ввиду продолжения гонений в Персии и Абиссинии, жития долго сохраняли прежний характер, то на Западе, например, в Римском хронографе 354 г. (его издавали Э. Бухер в 1633 г. и Т. Моммзен в 1850 г.) наряду с 24 мучениками упоминаются 12 римских епископов; аналогичная информация имеется в Calendarium Africanum vetus 500 г. (издал член конгрегации мавристов Ж. Мабильон) и Готском календаре (до сер. 5 в.; изд. Г. Ахелис, 1900). 541 Как пример древнейших сказаний в форме послания можно указать Мученичество Поликарпа (Passio Polycarpi) в послании Смирнской церкви к Фригийской (дошедший до нас вариант датируется 1–2 годами позже смерти Поликарпа и, как полагают, является копией первоначального письма смирнян в соседнюю Филомелу; автором считается некий Маркиан или Маркион) и в отрывках у Евсевия; Мученичество Пофина и товарищей в послании Лионской и Вьенской церквей к христианам Азии и Фригии о гонении, бывшем при Марке Аврелии в 177 г. (у Евсевия); послание Дионисия Александрийского к епископу Антиохии Фабиану о гонениях в Египте при Деции (у Евсевия); и др. 542 Мартиролог дошел в рукописях 8 в. и датируется 2–й половиной 7 в. Иерониму принадлежит в этом мартирологе лишь малая часть (изд. д’Ашери в 1667 г.; известно фундаментальное из ание Дж.Б. де Росси и аббата Дюшена, 1894). В основе его лежат Римский мартиролог, Calendarium Africanum и Сирийский мартиролог 362–412 гг. (издал У. Райт, 1865–1866). |
| 1390) и др.], приписывает составление первого лекционария Иерониму Стридонскому , который предпринял эту работу по распоряжению папы Дамаса. Среди первых составителей лекционариев традиция называет также Амвросия Медиоланского ; Клавдиана Мамерта (ум. ок. 473), брата вьенского архиепископа св. Мамёрта; епископа Медиоланского Венерия (ум. 409), которого в свое время рукоположил во диакона Амвросий и с которым дружил Иоанн Златоуст , и его пресвитера Музея, упоминаемого Иеронимом ( De vir. ill. 214); папу Григория Великого и императора Карла Великого (742–814). 923 См.: Homiliarius in Evangelia Dominicalia ас temporalia iussu Caroli Magni in usu Ecclesiae collectus, editusque saepe numero ut Spirae 1482. Basiliae, 1493 (и последующие переиздания). Изданием Comes Hieronymi занимались Этьен Балюз (Stephanus Baluzius) в In Christi nomine anni circuli liber comitis (на основе рукописи 816 г.; см.: Fage R. Les CEuvres de Baluze, catalogues et decrimes. Tulle, 1882; idem. Comptement des oeuvres de Baluze, catalogues et decrimes. Tulle, 1884) и Памелиус (Comes Hieronymi IX saeculi; см. также его: Liturgica latinorum. Coloniae, 1571). См. также: Deutsche Predigten des 12. und XIII. Jahrhundertes/Aus gleichzeitigen Handschriften zum Erstenmale hrsg. ... Dr. Karl Roth; Nebst einem geschichtlichen Vorberichte, und einer Stammtafel des Bruders Berhtolt [i.e. Berthold] von Regensburg; entworfen von J.R. Schugraf. Quodlinburg; Lpz., 1839; Deutsche Predigten aus dem 13. und 14. Jahrhunderte/Hrsg. Dr. H. Leyser. Quodlinburg, 1838; Deutsche Predigten des 13. Jahrhunderts zum Erstenmal herausgegeben/Hrsg. F.K. Griesbacher. Stuttgart, 1844; Evangeliarium quadruplex lati- nae versionis antiquae etc./Ed. G. Bianchini (лат. Blanchinus) . 2 vols. Romae, 1749; idem. Demonstratio historiae ecclesiasticae quadripartitae. Romae, 1752–1754; Liturgia antiqua hispanica, gothica, isidoriana, mozarabica, toletana mixta. Romae, 1746. 924 Botte B. Le canon de la messe romaine: Edition critique. Louvain, 1935; Botte B., Mohrmann Ch. |
| – Сарра repleta mero! Все эти выкрики, которые мы приводим – здесь без прикрас в назидание читателю, тонули в шуме, не достигнув парадного помоста. Впрочем, всякого рода вольности в этот день вошли в обычай и мало трогали кардинала. К тому же у него была иная забота, и это ясно отражалось на его лице, эта забота преследовала его по пятам и почти одновременно с ним взошла на помост: то было фландрское посольство. Кардинал не был глубоким политиком; его не слишком беспокоили последствия брака его кузины Маргариты Бургундской и его кузена Карла, дофина Вьенского; его весьма мало тревожило и то, как долго продлится столь непрочное «доброе согласие» между герцогом Австрийским и королем Франции и как отнесется король Англии к пренебрежению, которое выказали его дочери. Он каждый вечер спокойно попивал королевское вино из виноградников Шальо, не подозревая, что несколько бутылок этого вина (правда, разбавленного и подправленного доктором Куактье), радушно предложенные Эдуарду IV Людовиком XI, в одно прекрасное утро избавят Людовика XI от Эдуарда IV. «Достопочтенное посольство господина герцога Австрийского» не причиняло кардиналу ни одной из вышеупомянутых забот, но тяготило его в ином отношении. И в самом деле, было все же тяжко, как мы упоминали об этом выше, ему. Карлу Бурбонскому, чествовать каких-то мещан; ему, кардиналу, – любезничать с какими-то старшинами; ему, французу, веселому сотрапезнику на пирах – угощать каких-то фламандцев, пивохлебов; и все это проделывать на людях! Несомненно, это была одна из самых отвратительных личин, какую ему когда-либо приходилось надевать на себя в угоду королю. Но едва лишь привратник зычным голосом провозгласил. «Господа послы герцога Австрийского», он с самым любезным видом (настолько он изучил это искусство) повернулся к входной двери. Нечего и говорить, что его примеру последовали все остальные. Попарно, со степенной важностью, являвшей разительный контраст оживлению церковной свиты Карла Бурбонского, появились сорок восемь посланников Максимилиана Австрийского, возглавляемые его преподобием отцом Иоанном, аббатом Сен-Бертенским, канцлером ордена Золотого руна, и Иаковом де Гуа, сьером Доби, верховным судьей города Гента. |
| Такую же мысль, какая содержится в последних словах Либре, высказал известный немецкий историк Герен в своей «Истории классической литературы в средние века»: «слепая ревность христиан по крайней мере столько же, а может быть еще более, содействовала гибели памятников древней литературы и искусства, чем вторжение варварских народов» 86 ... «Христианские, а не арабские варвары нанесли смертельный удар памятникам литературы, хранившимся в Александрии» 87 . Для подтверждения своего мнения Герен ссылается на монашеские правила Исидора Севильского , которыми было запрещено монахам читать языческие сочинения 88 . Он цитует также письмо св. Григория Великого к епископу вьенскому Дезидерию, свидетельствующее о неблагосклонном отношении этого папы к классической литературе. « Григория Великого – говорит Герен – обвиняли не только в решительном отвращении к произведениям языческих авторов, но и в том, что он много содействовал к их гибели... Письмо его к Дезидерию и другие выражения, подобные содержащимся в этом письме, вероятно, послужили поводом к тому, что его стали обвинять в умышленном истреблении памятников литературы и искусства, дошедших от времен язычества» 89 . Гизо также пользуется письмом св. Григория к епископу Дезидерию для обвинения церкви в том, что она в продолжение средних веков запрещала заниматься светскими науками 90 . Аббат Гом, в подтверждение своего тезиса, ссылается на те же самые факты и тексты, которые приводят Либри, Герен, Гиббон, Гизо и другие историки, враждебные церкви, именно на «Постановления апостольские», на каноническое право, на творения Исидора Севильского , на письмо св. Григория к еп. Дезидерию. Некоторые свидетельства, приводимые аббатом Гомом, только, по-видимому, доказывают его тезис; с помощью здравой критики в них легко отыскать их истинный смысл, ни мало не благоприятствующий тезису Гома. Темные и двусмысленные тексты он принимает в безусловном смысле, какой представляется на первый взгляд, часто не принимая во внимание ни контекста речи, ни исторических обстоятельств, проливающих свет на содержание и истинное значение этих текстов. В этом случае аббат Гом, как и ученые, враждебные церкви, допускает явную логическую ошибку, умозаключая а dicto secundum quid ad dictum simpliciter. Доказательную силу иных текстов он слишком, преувеличивает, приписывая им гораздо большее значение, чем какое они на самом деле имеют. Так, например, толкуя с своей предвзятой точки зрения приведенные выше 91 слова руанского епископа Ouen’a, в которых утверждается совершенная бесполезность изучения древних классических писателей, аббат Гом видит в этих словах «всецелое выражение господствующей мысли средних веков» 92 . Между тем ясно, что слова эти выражают лишь частное, единичное мнение, а не господствовавшее убеждение средневековых писателей, большинство которых держалось совершенно противоположного взгляда на классическую литературу и ее изучение. |
| Но папа, помимо опасения предпринять шаг столь оскорбительный для митрополита реймского, был удержан от этого и тем обстоятельством, что он сам утвердил низложение младшего Гинкмара и посвятил его преемника Гильденульфа. Поэтому он лишь настолько выразил свое благоволение к просьбе, что дал низложенному епископу позволение отправлять литургию и назначил ему пенсию из доходов лаонской кафедры, отказавшись принять отречение Гильденульфа, заявлявшего, что его здоровье лишало его возможности исполнять свои обязанности. Враги старшего Гинкмара, однако же, решились извлечь из этого дела все, что только можно было для торжества над ним; они облачили слепца в епископские одежды, и с торжеством представив его папе, повели его в соборный храм, где он раздавал благословения народу. Неизвестно, какой ответ папа получил на свою просьбу о помощи, но несомненно, что помощи ему не было послано. Иоанн задался мыслью пронести свое притязание на распоряжение императорским престолом еще дальше, избирая лицо, которое своим возвышением было бы обязано только папскому благоволению, – именно Бозо, вице-короля прованского, с которым он подружился no время посещения им Франции. Предположение это, однако же оказалось невозможным; не более успеха папа имел и в попытке обеспечить королевство Италии за своим кандидатом. Ho по смерти Людовика Заики, Бозо был избран партией епископов и вельмож в короля Прованса, который тогда вновь сделался самостоятельным государством ( Окт. 879 г.), и по-видимому избранию его содействовало мнение, будто бы он пользовался поддержкой со стороны папы, хотя Иоанн, вскоре затем, писал архиепископу вьенскому, укоряя его за то, что он действовал от имени авторитета Рима в пользу Бозо, которого папа, поносит арушителем мира в государстве. Иоанн умер в декабре 882 года; рассказывают, что некоторые из его собственных родственников поднесли ему яд, а найдя, что яд не оказал быстрого действия, разбили ему голову молотом 3127 . В том же месяце умер и великий поборник франкской церкви. К концу своей жизни Гинкмар имел серьезный спор с Людовиком III касательно назначения епископа в Бове 3128 . В ответ на заявление королем своего презрения к подданному, который осмеливался вмешиваться в его дела, архиепископ употреблял весьма сильные выражения касательно отношений между епископской и королевской властью. По его заявлению, епископы могут поставлять королей, но короли не могут посвящать епископов, и что о преемниках апостолов нельзя говорить, как о подданных. «Как Господь сказал: не вы избрали Меня, а Я избрал вас, так и я со своей стороны могу сказать: не ты избрал меня на прелатство в церкви, а я, с моими сотоварищами ιι другими верными Божиими, избрал тебя в качестве управителя государства, под условием должного соблюдения законов» 3129 . Гинкмар наконец, вынужден был оставить свой город вследствие приближения разрушительных сил норманнов (882 г.). Он выбыл на носилках, захватив с собой мощи св. Ремигия, и умер в Эпернае, 21 декабря 3130 . |
| Григория обвиняли в разрушении или порче памятников древнего римского величия с той целью, чтобы они не отвлекали внимания пилигримов, и в сожжении, из подобных же побуждений, Палатинской библиотеки, а также в старании истребить копии «Истории» Ливия. Рассказы эти теперь отвергаются, как вымыслы, изобретенные в средние века, с целью сделать честь его ревности; но несомненно, что он не любил и не поощрял языческой литературы. В послании, предпосланном его «Нравоучениям» он объявляет себя равнодушным к слогу и даже к грамматической правильности, на том основании, что слова вдохновения не должно стеснять правилами Доната 2390 . В послании к Дезидерию, епископу Вьенскому, о котором доносили, что он дает уроки грамматики, Григорий не ограничивается выговором ему за непристойность подобного занятия для члена епископского сана, но заявляет, что даже благочестивый мирянин не должен бы осквернять своих уст богохульными похвалами ложных божеств 2391 . Как бы это пренебрежение к светской учености не было извинительным в самом Григории, нельзя не пожалеть, что авторитетный пример его много содействовал самоуверенному невежеству последующих веков. В других отношениях воззрения папы Григория были вообще воззрениями его века, хотя и ограничиваемыми в некоторой степени его практическим здравым смыслом. Об его уважении к авторитету церкви можно заключать из его неоднократных заявлений, что он считал первые четыре Вселенских собора стоящими на одном уровне с четырьмя Евангелиями 2392 . После всего сказанного о характере и истории жизни Григория, едва ли нужно прибавлять, что Григорий был ревностным другом монашества. Он защищал привилегии и собственность монашеских обществ против посягательства епископов, и во многих случаях он освобождал монахов от епископской юрисдикции в отношении управления своих дел, хотя непременно оставлял за епископами право наблюдением за их нравственностью. Но, не смотря на свою любовь к монашеской жизни, он обличал и поносил обманчивую внешность, иногда сочетавшуюся с аскетизмом, имея в виду указы Юстиниана, которыми допускалось разлучение состоящих в браке лиц с целью вступления в монашество, он ясно заявляет, что подобный акт, хотя и допускаемый человеческими законами, запрещен законом Божиим 2393 . Вместе с тем, хотя он и содействовал расширению обязательности безбрачия среди духовенства, ревность его в этом отношении не была насилующей или настойчивой; так, делая распоряжение, чтобы субдиаконы Сицилии в будущем воздерживались от брака, он вместе с тем отменил распоряжение своего предшественника, которым состоявшие в браке до введения Римского правила были принуждаемы к разлучению со своими женами 2394 . |
| " Вот все, - говорит Евсевий, - что дошло до нашего сведения касательно сочинении Иринея " . Последние слова Евсевия дают мысль, что на западе могли существовать другие сочинения Иринея, не дошедшие до Евсевия в Палестине. Максим Исповедник упоминает о книге о вере , написанной к диакону вьенскому Димитрию, а патриарх Фотий - о сочинении о вселенной или сущности мира. Кроме того Пфафф и Мюнтер издали некоторые отрывки на греческом языке, Питра (в Specileg. Solesm.) - на армянском и Гарвей - на сирском языке. Но подлинность сих отрывков не утверждена критикой. 4. Но самое важное по своему объему и содержанию творение св. Иринея дошло до нас. Это: Обличение и опровержение лжеименного знания , как приводится оно у Евсевия и других церковных писателей, или по более краткому и ныне употребительному означению: Пять книг против ересей . Подобно другим сочинениям, оно было вызвано современными нуждами христианской церкви вообще и в особенности паствы, вверенной епископу Лионскому. Во время Иринея, последователи Валентина проникли даже в Галлию и привлекли к своему таинственному учению не мало людей некрепких умом и легковерных, особенно между женщинами. Ириней сам был нередко свидетелем позднего раскаяния обольщенных. Такие печальные случаи внушили Иринею мысль для блага христианства разоблачить темные лжеучения гностиков, показать ложность и вред их умозрений и предотвратить их гибельное влияние. К этому присоединилась просьба друга, к которому Ириней питал великое уважение и которому он посвятил свое сочинение. Первоначально Ириней, как видно из его предисловия к первой книге, предполагал кратко изложить гностические системы и ограничиться опровержением главнейших их мнений. Но во время исполнения предпринятого труда, вместе с увеличением материала, находившегося в его распоряжении, явилось желание принести большую пользу всесторонним раскрытием лжеучений и изъяснением православной веры: оно побудило автора дать своему сочинению тот объем и состав, в каком мы имеем его теперь. |
|
|
